1
Рассветный туман еще не успел рассеяться. Автобус-лимузин, направлявшийся в аэропорт Инчхон, прибыл на остановку с пятиминутным опозданием. Водитель, увидев садящегося в автобус мужчину, поздоровался с ним.
— Здравствуйте.
Наверное, для — «доброго утра» было еще слишком рано.
— Здравствуйте, — ответил он тем же.
Несмотря на ранний час, из-за сезона отпусков все места в автобусе, направлявшемся в аэропорт, были заняты. Уступив место стюардессе, которая ждала автобус на той же остановке, он был вынужден сесть на единственное оставшееся свободное место рядом с ней.
Она, одетая в форму той же авиакомпании, достала распечатанное на бумаге расписание полетов и состав экипажа и принялась его изучать. Он не собирался подглядывать, но из-за профессиональной привычки невольно прочитал номер рейса, которым она летела.
[CR721-A350 (ICN - SIN)]
Она была одной из членов экипажа, летевших сегодня вместе с ним в Сингапур.
Только летный состав в их компании насчитывал сотни человек. Даже работая в одной компании, шанс полететь со знакомым коллегой был крайне мал. Тем более, для него это был первый рабочий день, так что знакомых у него быть не могло.
Заметив, что он на нее поглядывает, она взглянула на него, а затем на его бейдж с именем на униформе. Однако его незнакомое иностранное имя, казалось, мешало ей заговорить первой.
Тем временем автобус выехал на скоростную трассу до аэропорта и начал набирать скорость.
Если подумать, у него были особые отношения с международным аэропортом Инчхон. Он родился в год его открытия и сразу же был брошен. Здесь же, в возрасте восьми лет, держась за руки приемных родителей, он впервые в жизни сел в самолет, отправляясь на усыновление в Германию.
Он до сих пор помнил униформу пилота, который в тот день, ущипнув его за замерзшую щеку, устроил ему экскурсию в кабину пилотов. Пилот без умолку говорил с ним на непонятном языке, и тогда он принял два решения.
Первое — нужно быстро выучить немецкий. И второе — он должен стать пилотом.
Это было уже 22 года назад.
Пока он был погружен в эти размышления, автобус безостановочно мчался по скоростной трассе. Тем временем солнце полностью взошло, и наступило утро.
— Обычно же летают на B737? — решил он заговорить со стюардессой, сидевшей рядом и усердно репетировавшей объявления для пассажиров.
— Что, простите?, — удивленно посмотрела она на него из-за внезапного вопроса.
— Я слышал, что в Сингапур до сих пор летали на B737.
— А... да... Я тоже впервые лечу на Airbus.
Ему хотелось сказать что-то более дружелюбное, но темы для разговора не находились. Она, с аккуратно уложенными в пучок волосами, моргала длинными ресницами, продолжая смотреть на него. На ее лице читалось замешательство от того, что он, неожиданно заговорив, не продолжал разговор. Да, он и вправду был не очень разговорчив.
— У меня сегодня первый рабочий день, — сказал он.
— А... — она, казалось, снова взглянула на его бейдж.
[Maximilian Schmitz]
Максимилиан Шмитц. У него было и корейское имя, но приемные родители дали ему новое, немецкое, чтобы его не дискриминировали. Их первого сына звали Кристиан, и, к счастью, они были мудрыми людьми, не делавшими различий между родным и приемным сыновьями.
На самом деле, переезжая в Корею, он думал, как ему представляться. Говорить корейское имя было бы во многом удобнее, но юридически оно уже не существовало. То, что у него чистокровного корейца, было такое имя, казалось, подчеркивало сложность его происхождения, и это его смущало.
Но, как ни странно, все оказалось не так уж плохо. Ему даже было в какой-то степени забавно наблюдать за реакцией людей, которые, не решаясь спросить о личном, про себя удивлялись.
Тем временем автобус прибыл ко второму терминалу аэропорта Инчхон.
— Тогда увидимся на предполетном инструктаже, — сказал он, первым поднялся с места и вышел из автобуса.
Собираясь войти в терминал, он увидел, как среди людей, достававших багаж из грузового отсека автобуса, мучилась одна из пассажирок. Он подошел и, наклонившись, вытащил для нее большой чемодан, задвинутый вглубь. Чемодан оказался довольно тяжелым, поэтому он поставил его на тротуар.
— Ой, спасибо! О, а... Thank you so much! — заметив бейдж на его униформе, она сменила слова благодарности, что показалось ему милым. Он кивнул в ответ и вошел в терминал. Благодаря заранее выученному маршруту, найти служебное помещение для летного состава не составило труда.
— Здравствуйте.
— Здравствуйте.
— Доброе утро.
Около тридцати пилотов и технических специалистов работали вперемешку. Не сумев приспособиться к суетливой атмосфере, он остановил проходившего мимо сотрудника и прямо спросил:
— Я командир воздушного судна рейса на Сингапур, A350. Ищу того, с кем я сегодня лечу.
— А, вон он. Второй пилот! Второй пилот Чон Сонук! Капитан пришел.
Он дружелюбно назвал имя мужчины, с которым, казалось, был знаком. На его зов мужчина лет тридцати, читавший в углу документы по проверке полета, обернулся и подошел к нему. Он заметил три нашивки на его униформе.
— О?! Я думал, сегодня командир — иностранец?
— Здравствуйте. Меня зовут Шмитц. Я кореец.
— А, да... Здравствуйте. Я из-за имени подумал... Если вы были в Германии, то перевелись из Lufthansa?
— Да. Сегодня мой первый полет. Буду рад сотрудничеству..
Он протянул руку. Мужчина, в голове которого, казалось, проносилось множество сложных гипотез, все же пожал ему руку и передал документы. Несмотря на то, что это был его первый полет, то, что второй пилот пришел заранее подготовился, успокаивало.
Через 10 минут, они одновременно встали.
— Пойдемте на общий брифинг.
— Да.
Соджин последовал за вторым пилотом в большой зал для брифингов. Среди стюардесс, собравшихся в группы, он заметил ту, что сидела рядом с ним в автобусе. Она тоже узнала его и, приветливо улыбнувшись, дала понять, что помнит его. Максимилиан ответил ей кивком.
— Здравствуйте. Меня зовут Шмитц, я командир сегодняшнего утреннего рейса в Сингапур. Второй пилот, не могли бы вы начать с предполетного инструктажа?
— Да. Здравствуйте. Вылет из Инчхона запланирован на 09:15. Прошу завершить все приготовления за 10 минут до вылета...
Слушая брифинг, который проходил на корейском языке, он вдруг почувствовал, как реальное пространство искажается, словно в метафизическом сне. Еще месяц назад он и представить себе не мог, что будет жить в Корее. «Ты действительно здесь, У Соджин». Это было самое импульсивное решение в его жизни. Осознав, что это реальность, он начал немного нервничать.
Если считать годы, то, включая период профессионального обучения, он управлял самолетами уже 10 лет. Он не был по натуре человеком, который легко поддается волнению, поэтому эта профессия, требующая сообразительности и рассудительности, казалась ему призванием.
То же самое касалось и эмоциональных затрат. Он никогда никого сильно не любил и не ненавидел. Из-за своего происхождения в детстве ему часто приходилось слышать пересуды за спиной или терпеть упреки, но даже к этому он относился спокойно. Когда было принято решение об усыновлении, он был рад, но не показывал этого.
Пока Максимилиан размышлял, брифинг второго пилота закончился.
— Спасибо. Далее, старший бортпроводник, прошу доложить о пассажирах.
— Да, здравствуйте. Сегодня на борту 173 пассажира, 10 членов экипажа. Всего 183 человека. Полная загрузка. В бизнес-классе...
Когда это было? Был и у него момент, когда он впервые испытал сильное эмоциональное потрясение. Может, когда в начальной школе в Германии его дразнили — вонючим азиатом? До этого момента он думал, что такое возможно, но по-настоящему подавленным он почувствовал себя, подслушав телефонный разговор приемных родителей.
— Да... я знаю. Но все же, не думаю, что он так уж сильно пахнет.
Тогда он понял, что такое лицемерие. Он осознал, что для этих воспитанных людей мальчик-сирота из Кореи был лишь объектом сострадания для самоудовлетворения. Это было сродни тому, как заводят бездомную собаку.
И все же он был благодарен своим приемным родителям. Благодарен за то, что они отдали его в ту же хорошую государственную школу, что и родного сына, и за то, что там он встретил Хан Джэи, который иммигрировал в Германию со своими родителями. Единственный сын, выросший в любви у родителей, получивших профессорские должности в университете, он благодаря своей внешности и физическим данным, не уступавшим немецким друзьям, нравился всем. В это «всем», конечно же, входил и он.
Тем временем брифинг старшего бортпроводника тоже подошел к концу. Настала его очередь.
— Спасибо. Сегодня ветра почти нет, так что взлет должен пройти гладко. В пункте назначения возможен шквал, прошу быть готовыми. Я буду пилотирующим пилотом (PF), а второй пилот — контролирующим (PM). Других особенностей нет, так что давайте сразу готовиться к вылету.
Это был его первый брифинг на корейском, и он не знал, что сказать, поэтому закончил наспех. Погода была ясная, предупреждений не было, и хотя это был его первый полет [в этой компании], в аэропорту Инчхон он был не впервые, так что ничего особенного не было.
Они гурьбой вышли из зала для брифингов и все вместе направились к выходу на посадку. Он слышал громкий стук каблуков восьми пар туфель, следовавших за ним.
— Вы все время летали на Airbus? — спросил второй пилот, поравнявшись с ним.
— Да. Моим первым типом был A380, но, как вы знаете...
— Понятно. Но вы быстро сменили тип самолета.
Ему повезло, и его первым самолетом стал роскошный лайнер класса «jumbo» от Airbus. Однако из-за слишком высоких эксплуатационных расходов и низкой рентабельности авиакомпании перестали его заказывать, и его производство должно было быть прекращено. Судьба пилота с лицензией на снятый с производства самолет очевидна. Он поспешил получить новую лицензию на A350, самолет классом ниже.
Не был ли тот период самым счастливым в его жизни? Он съехал от родителей, выплатил кредит, который ему выдали под поручительство компании, его зарплата стала стабильной, и он начал понемногу копить деньги. И что самое главное, он еще не до конца осознавал свои чувства к Хан Джэи. Он думал, что это что-то среднее между восхищением и дружбой. Это была спокойная и приятная жизнь.
Их можно было описать эпитетами «хорошие друзья», — друзья на всю жизнь. Когда у него не было полетов, он всегда встречался с Хан Джэи. У него были и другие друзья, но время, проведенное с ним, было самым комфортным и приятным. В те времена, когда у него не было желаний, его можно было считать почти морально совершенным.
А что теперь? Он не мог приспособиться к реальности, словно был преступником, сбежавшим в изгнание. Винить во всем Хана Джэи было бы неправильно, ведь и на нем было много грехов. Преступление, которому даже нельзя было дать подходящего названия.
Грех любви к другу.
Вот причина, по которой он сбежал в Корею.
_________
Присоединяйтесь к нам в тг. Ccылка на бусти Jimin.