1
Я была в душевой спортзала, когда услышала звук своего мобильного. На особо значимые контакты вместо стандартной мелодии выставила индивидуальные рингтоны. И если по раздевалке разливается Белинда Карлайл со своей «Калифорнией», значит, звонит моя Окс, а если точнее — Оксана Викторовна Голубева, подруга с институтских времён и по сей день. Сейчас Окс была директором маленькой, но очень нужной фирмы, которая занималась поставками каких-то пневмоштук прямо с завода в Германии. И эти пневмозапчасти были очень востребованы по всей нашей области, что было на руку Оксане Викторовне, а ещё больше немцам.
«Калифорния» смолкла, услышав мой мысленный посыл «перезвоню сама позже», а я принялась дальше намыливать своё натренированное тельце гелем для душа. Не сказать, что я за активный спорт и здоровый образ жизни. Но когда тебе тридцать восемь, ты разведена и не то что рядом, а даже и на примете нет мужика, время свободное девать куда-то надо. Кто-то рубится в видеоигры, стараясь спрятаться от рутины и серости реальности в фантастических мирах, кто-то учит языки, кто-то мнит себя писателем и строчит сентиментальные романчики. Я же подалась в спортзал, и не для того, чтобы мужичков эротичными приседами завлекать, а именно тело в порядок привести и энергию нерастраченную в нужное русло пустить. Почему нет? На лицо круговой диспорт* ставлю же регулярно, можно и за задницу приниматься.
С наследственностью мне повезло. Что мать моя, что я были мелкими и худыми, и с возрастом тело лишь слегка сгладило углы. С грудью было хуже, точнее, мельче: в мою-то ладошку умещалось с трудом, а для мужицкой лапищи явно маловато. Зато не обвисла после родов. Регулярные физические нагрузки пришлись моему телу по душе: появился рельеф, мышцы стали упругими, чётко очерченными, на животе даже кубы завелись (если напрячься — чётко видно), а ниже поясницы от хорошей прокачки ягодичных мышц ямки симметричные появились. Одна жалость — показать некому. Надеюсь, пока.
«Калифорния» заголосила снова. Да что у неё там случилось, раз трезвонит? Наспех замотавшись полотенцем, выскочила в раздевалку:
— Что у тебя?
Голос в трубке стонал, хныкал и активно пускал слюни-сопли.
— Успокойся и расскажи, — попросила я, натягивая одной рукой трусы.
Из пьяного повествования подруги стало понятно, что она где-то за городом в каком-то ресторане, куда её пригласил Завадский. Этот сука-Завадский, по-другому я его в принципе не называла, всплывал в жизни моей Оксаны время от времени. На два года младше нас, не женат, но тараканов у него в голове... Не знаю, какими волнами этих двоих сталкивало, но, блин, потом обычно всё вот так и заканчивалось — пьянкой и соплями.
— Не реви, приеду.
Через полчаса я, припарковав свою Корсу прямо возле крыльца ресторана «Самовар», ввалилась в элитное заведение в очень непристойном для этого места наряде: джинсы, толстовка, укороченный (как говорится, даже попу не прикрывает) ярко-жёлтый пуховик и чёрная вязаная шапка-бини, доставшаяся мне в наследство от Ляльки, моей дочери.
Оксана, расположившись на софе в стиле ампир напротив стойки администратора в холле ресторана, с томным видом смотрела в окно. Ни дать ни взять Айседора Дункан, ждущая своего Есенина. Уже не рыдала и выглядела вполне прилично, потому что предпочтение отдавала, в отличие от меня, водостойкой туши.
— Окс, ты как? — метнулась я к ней, минуя церберский взгляд администратора.
— Девушка, — гундосо, хотя подразумевался столичный говор, окликнула меня дама за стойкой, — в таком виде в наше заведение...
— Я не в ваше заведение. Мне подругу забрать...
— Оплатите счёт и забирайте, — скривила та свой ярко-красный рот и посмотрела на мою страдалицу, как на кучку ненужного хлама.
А вот этого в телефонном повествовании о событиях вечера у Оксаны Викторовны не было. Недоверчиво глянула на администратора, потом на подругу свою. Та наконец зашевелилась, оторвала мутные глаза от созерцания зимнего леса за окном и, увидев меня, расплылась в улыбке:
— Маруська приехала!
А Маруська, то есть я, судорожно прикидывала в уме, сколько имеется в наличии денег. Ведь просто в спортзал шла... Для оплаты счёта пришлось расчехлить кредитку, не хотела перед этой заносчивой администраторшей наличку отсчитывать, чтоб недостающую на зарплатной карте сумму добивать. Загрузила Оксану в Корсу, пристегнула, и вот мы уже мчим в сторону города.
— Ну, рассказывай, как так получилось, что ты без денег в ресторане оказалась.
— Завадский, сука... — пыхтела подруга.
— Это я и без тебя знаю.
— ... встречу назначил, а сам не пришёл. Позвонил, когда я уже пару коктейлей — Трижды сука, — вставила я.
— Я потом ещё пила. Кошелёк не брала, он в сумочку не влезал... только наличку, но она вся на песни ушла...
— На какие песни? — не поняла я.
— Ну, ребятушки-музыканты по моему заказу пели...
— А карты твои где?
— Не зна-а-а-ю-у, — и она снова начала выть.
— Всё, не реви, — я сморщилась от её громкого горя, — Сейчас домой приедем, всё заблокируем.
— А мне их успеют до праздников перевыпустить? — пьяная-то пьяная, но голова ещё варит.
— Вот в Call-center позвонишь и всё узнаешь.
Оксана жила буквально в двух кварталах от моего дома, переехала сюда пару лет назад, поменяв родительскую хрущёбу на новое элитное двухкомнатное жильё в кирпиче.
Войдя в квартиру, подруга, не разуваясь, протопала к брошенному на кровати кошельку, карт в котором тоже не обнаружилось, плюхнулась на кровать и запустила пальцы в шевелюру с остатками укладки.
— Только не вой. Звони на горячие линии, — я сняла блокировку с телефона. — Какие у тебя банки?..
И тут же осеклась от догадки, прошла в зал, к шкафу, в ящике которого Оксана хранит документы. Озарившая меня мысль подтвердилась: карты веером рассыпаны поверх папок с документами.
— Конечно, я же тебе звонила оттуда, — притопала та на мой голос.
— А что ж ты тогда, пьянь, через него не расплатилась?! Тебе же Лялька моя перед отъездом все карты в телефон загрузила...
— Точно! — Оксана от счастья даже в ладоши захлопала, — Машка, какая же ты всё-таки умная!
— Была бы умная, — буркнула я сама себе под нос, — сразу об этом вспомнила, а не кредитку потрошила...
Потом мы пили на кухне свежесваренный кофе. Ну как — мы, Окс пила («мне трезветь надо»), а я бананом давилась. Потому что это единственная еда в квартире подруги, не считая кефира и запечённых мюсли.
— Эх, хорошо тебе, — решила она завести свою любимую пластинку, — Лялька есть, Астахов есть... был... работа хорошая...
— Ну, работа у тебя тоже хорошая. А всё остальное... Вышла бы замуж в девятнадцать, как я, через год бы родила, через десять развелась — вот и набор как у меня получился бы...
— Дура я, дура, — сокрушалась та, походу, алкоголь её ещё не отпустил, — проворонила своё счастье.
Я покачала головой и откусила банан. Действительно, не жизнь у меня, а мечта. Если начистоту, официально развелись мы с Астаховым только три года назад, хотя разъехались, когда нам стукнуло по тридцать, обоюдно решив, что кроме чувства юмора и Ляльки, других точек соприкосновения у нас нет, а десять лет мы продержались только на морально-волевых, ну и на сексе. Ромке хотелось покорять Эверест и Москву, а я имела синицу в руке в виде уверенно шедшей в гору карьеры здесь и не хотела далеко уезжать от престарелых родителей. Дружеские отношения с Астаховым поддерживали до сих пор, он, приезжая в город по делам, даже останавливался у меня, не чужие люди всё-таки. Я и на развод подала, только когда у меня на горизонте замаячили серьёзные отношения. Коробило меня с другим мужиком жить, когда штамп в паспорте говорит, что я замужем. Бумаги оформили, а вот наметившиеся отношения так и не перешли в разряд серьёзных.
— А ведь это моя заслуга, — выдала Оксана.
— Что именно? — я даже банан перестала жевать.
— Помнишь, из-за чего Астахов на тебя внимание обратил? — она посмотрела на меня с прищуром, но я даже предполагать не бралась, у подруги на всё своё видение.
— Это было в начале второго курса, — начала та свой рассказ, — мы перед парами к ларьку спустились. Ты предложила жвачку купить, у нас пара по Праву должна была быть, а от монотонного голоса препода мы с тобой постоянно засыпали. «Жевать будем, не уснём», — объясняла ты свой выбор. «Жевать на уроке как-то вульгарно, — решила сумничать я. — Давай лучше леденцов купим, пососём». «А сосать, по-твоему, ни разу не вульгарно!» — выдала ты.
Я рассмеялась, правда, хоть убей, не помнила этого момента, и спросила:
— А Астахов здесь при чём?
— Так он за нами в очереди стоял, — улыбка Оксаны стала ещё шире, — и от твоего многозначительного «сосать» у него башню и снесло, Ромка мне сам как-то по-пьяни признался...
*Коррекция мимических морщин посредством уколов препарата Диспорт.