Глава 50. Имя, которое будет бояться мир
На третий день после бала, где София снова стала символом власти и стиля, в доме Кастелло раздался звонок. Это был один из старших советников семьи Луки.
— Дон Кастелло, приглашение официальное. Совет донів собирается в Равенне. Повестка — утверждение новых семейных правил, перераспределение некоторых территорий и... — голос стал чуть тише, — официальное признание наследников главных династий.
Лука посмотрел на сына, спящего в своей люльке.
— Мы будем. Все трое.
⸻
София не сомневалась. Она знала, как выглядеть, как держаться, как говорить. Но впервые за долгое время у неё в груди жило не только волнение — гордость. За себя. За мужа. За сына.
— Ты уверена, что хочешь взять Рафаэля с собой? — спросил Лука, пока она укладывала детские вещи.
— Он — Кастелло. Он не просто ребёнок. Он — будущее. Если мир должен узнать, что мы сильны, пусть знает это через него.
— Тогда он войдёт туда на моих руках, — твёрдо сказал Лука. — И никто не усомнится в его крови.
⸻
В Равенне их ждал старинный особняк, в котором собирались главы самых влиятельных итальянских семей. Зал был массивный, с высокими потолками, фресками, деревянными креслами.
За столом сидели доны.
На входе — охрана.
А в центре — кресло Луки. Оно оставалось пустым.
До тех пор, пока он не вошёл.
В сером костюме, с прямой спиной, с ледяным взглядом. На руках — белая пелёнка. В ней — Рафаэль.
София шла рядом.
В белом костюме.
С гладко зачёсанными волосами.
С серьёзным, безупречным выражением лица.
— Сеньоры, — начал Лука, — перед вами — моя семья. София Кастелло — женщина, ставшая огнём в моей крови. И Рафаэль Кастелло — мой сын. Наследник. Продолжение моего имени. Моей крови. Моей силы.
— Мы не сомневаемся в ваших заслугах, Лука, — произнёс дон Лоренцо, старейший из всех, — но теперь у нас общий вопрос: ты готов заявить перед всеми, что именно этот ребёнок станет продолжателем имени Кастелло?
Лука посмотрел на сына. Тот, будто чувствовал, широко раскрыл глаза.
— Я не просто готов. Я клянусь. Этот мальчик уже заставил меня меняться. Он унаследует всё: не только власть, но честь. Он вырастет под моим взглядом, рядом с женщиной, которую я уважаю больше, чем самого себя.
Он передал сына Софии, подошёл к столу, посмотрел каждому в глаза.
— И если кто-то осмелится поставить под сомнение его право — пусть выйдет сейчас.
В зале повисла тяжёлая тишина. Никто не шелохнулся.
— Тогда объявляю, — произнёс Лоренцо. — Впервые за десятилетия семья Кастелло официально передаёт имя новому наследнику. Рафаэль Кастелло — признан. И отныне все наши люди будут знать: он будущий глава.
София чуть сильнее прижала сына к груди. Лука вернулся, обнял их.
— Мы справились, — прошептала она. — Он больше не только наш. Он теперь — символ.
— Пусть мир готовится. Потому что Рафаэль Кастелло — это имя, которое будет бояться весь юг. И любить — весь дом.
⸻
Вечером, когда они вернулись на виллу, София смотрела, как Лука купает сына. Он был таким внимательным, терпеливым, сильным и одновременно нежным, что внутри у неё всё сжималось от любви.
— Я люблю тебя, — прошептала она, когда он положил Рафаэля на полотенце.
— А я знал, — усмехнулся он. — Потому что я каждую секунду живу только ради этого. Ради тебя. Ради него. Ради нас.