Глава 16: Золотые Врата и Тихий Балкон
(Эвери-Холл, Сомерсет. Середина марта 1858 года.)
Первые робкие лучи весеннего солнца растопили последние кружева снега на крышах Эвери-Холла. Воздух пах влажной землей, набухшими почками и надеждой. В библиотеке, где царило привычное утреннее спокойствие, нарушаемое лишь треском дров в камине и шелестом страниц, Ризли вскрыл толстый конверт с гербом Букингемского дворца. Джейн, удобно устроившаяся в глубоком кресле с вязанием для малыша (на сей раз крошечное одеяльце в нежных голубых и сиреневых тонах), наблюдала за его лицом. Она видела, как его брови слегка приподнялись, а в глазах мелькнуло нечто среднее между удивлением и... легкой настороженностью.
— **Ну?** — спросила она, откладывая спицы. — **Новые налоги? Или герцога Эвери наконец призвали в ополчение?** — Она пошутила, но сердце почему-то забилось чуть чаще.
Ризли протянул ей лист плотной бумаги с изящным вензелем. Чернила благоухали дорогими духами.
— **Приглашение, герцогиня, — произнес он с легкой театральностью, в которой, однако, чувствовалось напряжение. — На открытие сезона. Первый бал у Ее Величества.** Он сделал паузу, его взгляд скользнул по ее округлившемуся силуэту, по лицу, излучавшему спокойствие и здоровье. — **В Букингемском дворце. Через неделю.**
Тишина повисла густая. Шевеление под сердцем Джейн стало чуть ощутимее, как будто малыш тоже прислушался. Лондон. Свет. Балы. Все, от чего они сбежали, что казалось частью другой, мучительной жизни. И теперь... их звали обратно. Не как изгоев, а как герцогскую чету, причем чету, удостоенную особого внимания Короны после их дерзкой аудиенции.
Джейн взяла приглашение. Буквы плыли перед глазами. Она представила духоту бального зала, грохот оркестра, сотни оценивающих взглядов, скользящих по ее фигуре, по ее... животу. Фальшивые улыбки, шепот за спиной: *«Посмотрите на герцогиню Эвери... в таком положении, и светится... как она осмелилась?»* или *«Бедняжка, герцог, видно, не терял времени...»*. Старая тревога, приглушенная за месяцы покоя, шевельнулась где-то глубоко.
— **Королева... приглашает нас? Лично?** — прошептала она, поднимая глаза на Ризли. В ее голосе не было восторга. Было смятение.
Он подошел, опустился на колени перед ее креслом, взял ее руки. Его пальцы были теплыми и твердыми.
— **Да, — сказал он тихо, но отчетливо. — Это не просто приглашение, Джейн. Это знак. Знак того, что история со скандалом закрыта. Что мы приняты. Что *ты* принята.** Его голубые глаза искали ее взгляд. — **Но я прекрасно понимаю, что тебе может быть... нелегко. Свет не изменился. Его змеи лишь притаились. И твое положение... — его рука легла поверх ее рук на животе, — ...сделает тебя центром внимания, хочу я того или нет.** Он замолчал, сжимая ее пальцы. — **Мы не обязаны ехать. Одно мое письмо – и мы вежливо откажемся, сославшись на твое здоровье и близость важного события. Никто не посмеет осудить.**
Джейн закрыла глаза. Перед ней проплывали образы: холодные лица лондонских львиц, ядовитый шепот Арабеллы Фэрчайлд, влажные руки лорда Харгрейва... Но потом она увидела другое. Видела себя на той самой аудиенции – маленькой, испуганной, но нашедшей силы говорить с Королевой прямо. Видела Ризли, защищавшего ее с мечом и словом. Видела их дом, их библиотеку, их будущую детскую. Она была **герцогиней Эвери**. Не похищенной дебютанткой. Матерью наследника герцогства. И Королева Виктория, та самая, что назвала ее "бриллиантом", а затем увидела в ней силу, лично приглашала ее на свой бал.
Она открыла глаза. В них горел знакомый огонек – смесь дерзости и решимости, который так любил Ризли.
— **Мы поедем, — сказала она твердо. — Не ради света. Ради нас. Ради того, чтобы они увидели. Увидели, что мы счастливы. Что мы сильны. Что их сплетни и злоба не сломили нас, а сделали крепче.** Она положила его руку себе на живот, где малыш ответил легким толчком. — **И пусть видят. Пусть видят наше счастье во всей его... полноте. Это будет наш самый дерзкий бал, Ризли. Без танцев, но с высоко поднятой головой.**
Уголки губ Ризли дрогнули в едва уловимой улыбке – гордой и нежной одновременно.
— **Как прикажете, герцогиня, — прошептал он, поднимаясь и целуя ее в лоб. — Готовьте свои доспехи. Мы едем покорять Лондон. Снова.**
**(Букингемский дворец. Неделю спустя. Вечер открытия сезона.)**
Воздух в бальном зале Букингемского дворца был густым, как всегда – смесь духов, пудры, воска и амбиций. Хрусталь люстр сверкал ослепительно, оркестр гремел вальс, а море шелка, бархата и драгоценностей колыхалось под взглядами охотников за выгодными партиями и злобных сплетниц. Но когда в дверях появились **они**, в зале на мгновение воцарилась почти звенящая тишина, сменившаяся затем нарастающим гулким шёпотом.
Герцог Эвери вошел первым, в безупречном черном фраке, его осанка была прямой, а лицо – спокойным, но с привычной для света отстраненностью, которая, однако, теперь казалась не холодом, а щитом. А затем... на его руке появилась она. **Джейн, герцогиня Эвери.**
Она была одета в платье глубокого аметистового оттенка, специально сшитое так, чтобы не скрывать, а элегантно подчеркивать ее положение. Ткань мягко ниспадала, обрисовывая округлости, а лиф с высоким поясом под грудью и широкие рукава создавали силуэт, полный достоинства и женственности. Никаких тугых корсетов, никаких попыток спрятаться. Ее темные волосы были убраны в элегантную, но не вычурную прическу, украшенную лишь ниткой мелкого жемчуга и скромной диадемой из аметистов – фамильной реликвией Эвери, которую Ризли впервые достал из сейфа. Но больше всего поражало не платье, а ее лицо. Оно было спокойным, умиротворенным, с легкой улыбкой, и светилось тем самым внутренним сиянием, которое невозможно подделать. **Счастьем.** И **уверенностью.**
Шепот нарастал: *«Боже, она действительно... в положении! И как смело!»*, *«Посмотрите на Эвери... он смотрит на нее, как... как на чудо!»*, *«Говорят, Королева лично...»*, *«После всего, что было... невероятно!»*. Взгляды были разными: шокированными, завистливыми, осуждающими, но также и искренне восхищенными, любопытными, доброжелательными.
Ризли чувствовал напряжение в руке Джейн, лежавшей на его сгибе локтя. Он покрыл ее своей ладонью, передавая тихое: *«Я здесь»*. Они медленно двинулись вдоль зала, принимая поклоны, отвечая на редкие, самые смелые приветствия кивками и сдержанными улыбками. Джейн не опускала глаз. Она смотрела вперед, иногда переводя взгляд на Ризли, и в ее глазах не было страха, только спокойная решимость и легкая усталость.
**(Балкон, выходящий в сад.)**
Спустя час, когда напряжение от первого впечатления немного спало, а Джейн почувствовала, что духота и гул начинают давить, Ризли мягко увел ее через боковую дверь на небольшой, пустынный балкон. Прохладный ночной воздух, напоенный запахом ранних цветов из дворцового сада, был как глоток спасительной влаги. Звуки бала приглушились, остался лишь далекий гул.
Джейн прислонилась к каменной балюстраде, закрыв глаза, глубоко вдыхая.
— **Спасибо, — прошептала она. — Еще полчаса там... и я бы, кажется, не выдержала.** Она положила руку на живот. **Он тоже устал от всей этой мишуры.**
Ризли встал рядом, обнял ее за плечи, притянул к себе. Его губы коснулись ее виска.
— **Ты была ослепительна, — сказал он искренне. — Не "бриллиантом". Солнцем. Они ослеплены. И не знают, что делать с таким... настоящим счастьем.** Он посмотрел вниз, на тенистые аллеи сада. — **Мы можем уйти. Сейчас. Сказав, что тебе нужно отдохнуть. Никто не усомнится.**
Джейн покачала головой, улыбаясь в темноте.
— **Еще нет. Нам нужно... завершить миссию.** Она повернулась к нему. **Ты забыл? Мы пришли, чтобы их покорить. А настоящая победа...**
**(Голос за спиной.)**
— **...достигается не бегством, а стойкостью и достоинством, — закончила за нее мягкий, но властный женский голос.**
Они обернулись. На пороге балкона, в обрамлении света из зала, стояла **королева Виктория**. Ее лицо в полумраке было трудно разглядеть, но осанка и аура не оставляли сомнений. Рядом стояла фрейлина, держа наготове шаль.
Ризли и Джейн мгновенно выпрямились, готовясь к реверансу, но Виктория легким жестом остановила их.
— **Не беспокойтесь, — сказала она, делая шаг на балкон. Ночной воздух, казалось, смягчил ее обычно строгие черты. — Я видела, как вы вышли. И подумала... что воздух здесь действительно лучше бального.** Ее взгляд скользнул по Джейн, задержавшись на ее животе, а затем поднялся к ее лицу. — **Вы выглядите... замечательно, герцогиня. Цветущей. И счастливой.** В ее голосе не было ни фальши, ни осуждения. Было простое констатирование факта. И уважение.
— **Благодарю вас, Ваше Величество, — Джейн поклонила голову, чувствуя, как волна тепла разливается по телу от этих слов. — Мы очень тронуты вашим приглашением.**
— **Это был не просто жест вежливости, — ответила Виктория. Ее взгляд стал проницательным. — Это было признание. Признание вашей силы. Вашей верности друг другу. И того выбора, который вы сделали вопреки... мнению света.** Она перевела взгляд на Ризли. — **Вы защищали ее с честью, герцог. И продолжаете защищать. Это достойно уважения.** Она сделала паузу. — **Ваш наследник скоро появится на свет. Королевство нуждается в сильных семьях. В таких, как ваша. Растите его в любви и достоинстве.**
Она кивнула им обоим, больше не нуждаясь в словах. Ее визит был краток, как удар сердца, но значим, как королевский указ. Повернувшись, она скрылась в свете зала, оставив их на балконе в ореоле тишины и невероятного облегчения.
Джейн выдохнула, чувствуя, как слезы благодарности и гордости подступают к глазам. Ризли крепче обнял ее.
— **Вот теперь, — прошептала она, прижимаясь к нему, — победа одержана. Полная и безоговорочная.**
**(Их апартаменты в отеле. Поздняя ночь.)**
Шум Лондона за окном казался далеким и незначительным. Джейн, сняв нарядное платье и драгоценности, стояла у окна в простом шелковом пеньюаре, глядя на огни города. Она чувствовала усталость, но приятную, как после хорошо выполненной работы. Ризли подошел сзади, обнял ее, его руки легли на ее живот.
— **Ты была совершенна, — прошептал он, целуя ее шею. — Каждый твой взгляд, каждое движение... Королева права. Ты сияла. Как солнце, затмившее все их бенгальские огни.**
Она повернулась в его объятиях, обняла за шею.
— **Мы сияли, — поправила она. — Вместе. И это было главным оружием.** Она вздохнула, прижимаясь лбом к его плечу. — **Я рада, что мы приехали. Рада, что они увидели. Но...**
— **...но домой хочется?** — угадал он.
— **Очень. В нашу библиотеку. К нашим книгам. К нашему дубу в парке. К колыбели, которая ждет...** Ее голос дрогнул от предвкушения и усталости.
Он поднял ее на руки – легко, несмотря на ее нынешний вес, – и понес к кровати.
— **Завтра утром мы едем домой, герцогиня, — пообещал он, укладывая ее на мягкие подушки. — А пока... пока давай просто будем здесь. Только мы. И наш маленький храбрец, который сегодня тоже достойно выдержал свой первый бал.** Его рука легла на ее живот, и они оба почувствовали ответный, сонный толчок – словно согласие.
Они заснули, сплетенные в тишине лондонской ночи, увозя с собой не впечатления от бала, а чувство выполненного долга, королевское благословение и непоколебимую уверенность: их истинное место – не в позолоченных залах, а в Эвери-Холле, где их ждали первые подснежники в саду, том Спинозы на столе и тихая комната, готовая принять главное чудо их жизни. Лондонский сезон мог бушевать без них. Их сезон счастья только начинался.
Конец главы 16