Соседи

Вернулась Белла около восьми вечера, и я к этому времени уже просто на говно изошел, не зная, проболтались ли они с Оливией Нику. Но хуже всего было то, что мне надо было поговорить с Беллой о моей командировке, о которой я совсем забыл.

- Как погуляла? – Спокойно спросил я у нее, что стоило мне невероятных усилий.

- Отлично. Я поняла, что не дождусь от тебя завтрака, поэтому поехала к Оли, зная, что Ник за нами сегодня поухаживает.

- Брюзер ни в какую не хотел идти домой.

- Ну-ну. – В ее голосе явственно читался скептицизм.

- И еще: я забыл сказать, что завтра уезжаю в Чикаго по делам на пару дней. Вернусь в среду днем.

- Хорошо. – Пожала плечами Белла.

- Я это к тому, что, надеюсь, что по возвращению меня не будет ждать лужа размером с Каспий и минное поле из кучек Брюзера?

- Конечно. Я же тебе должна за вчерашний выгул. – Я был удивлен. Надо же какая справедливая! – Но одну вечернюю прогулку ты мне будешь должен.

- Идет. Ты голодна? – Я не придумал ничего лучше, как попытаться заткнуть ей рот едой.

- Нет. Ник нас целый день кормил. – Она уже дошла до двери своей комнаты, когда повернулась и сказала свое последнее слово:
- Можешь выдохнуть, Картер. Ник ничего не знает и не узнает о нашем маленьком утреннем «приключении».

Я и правда вздохнул с облегчением, как только за Беллой закрылась дверь ее спальни. Все-таки могла бы тактично промолчать! С другой стороны, я бы сошел с ума, гадая, знает там что-то Ник или нет. Ладно уж, СПАСИБО, БЕЛЛА! Но в левую ягодицу я тебя за это целовать не буду.

Нет, все-таки я подлец – хотел так использовать девушку.

Но от планов соблазнить Беллу я все же не откажусь.

Когда я зашел к себе в спальню, то увидел небогатый (в смысле по количеству, а не по цене) гардероб Беллы, который так и лежал у меня на полу. Я решил, что сейчас самое время вернуть ей ее вещи и поднял с пола платье и трусики; на пол посыпалось несколько визиток. Хм, Белла, значит, все-таки глубоководное погружение в лиф твоего платья имело место быть? И кто же эти счастливчики? Я ознакомился с визитками и направился к ее спальне. Нет, я точно камикадзе! По правде говоря, мне было что терять, но меня как будто черт подстрекал.

- Белла, я принес твои вещи, – сказал я, тихонько постучавшись в дверь ее комнаты, которая вскоре распахнулась.

- Твое платье – передавал я ей вещь, объясняя тем самым тоном, которым она имела привычку говорить со мной. – Ах, вот еще, наверное, очень важные номера телефонов твоего адвоката, стоматолога, специалиста по налогам, флориста. – Визитки я тоже передавал поштучно, выделяя профессию каждого ее вчерашнего «ухажера» и не скрывая издевки в голосе. Даже не покраснела! – И твои трусики.

- Можешь оставить их себе, – наконец, подала она голос. Я усмехнулся. Нет, я точно самоубийца:
- К сожалению, не мой размерчик. Ты ведь имела шанс убедиться в этом, когда заглядывала с утра под одеялко. – На ее лице снова не дрогнул ни один мускул, даже щеки не порозовели.

- Не рассмотрела. – Спокойно сказала она и, выхватив из моих рук свои стринги, захлопнула перед моим лицом дверь. Она явно хотела меня задеть, непочтительно высказавшись о размере моего достоинства.

- Белла, я могу снова показать. – Тоже спокойно проговорил я, прислонившись к двери ее комнаты, которая тут же распахнулась, и я едва не влетел кубарем в спальню.

- Слушай, эксгибиционист хренов, – шипела Белла. Похоже, я допёк ее! Первый раз слышу, чтоб она так грубо выражалась. – Я разве утром не дала ясно понять, что бы ты держал свой агрегат подальше от меня? – Она выпалила все это на одном дыхании, не ожидая, что я окажусь так близко от нее. Честно признаться, я и сам не ожидал. На меня накатила такая мощная волна возбуждения, что я просто ослеп на мгновение. И что самое странное: сейчас я хотел Беллу не просто как красивую, сексуальную женщину, одну среди многих других – я хотел ее именно как Изабеллу Джонс.

Поддавшись порыву, я прижал ее к стене и жарко зашептал, касаясь губами ее уха:
- Агрегат, говоришь? – Ее глаза расширились. Я провел одной рукой по ее бедру, а другой – забрался по футболку и наглаживал ее живот.

- Да, агрегат, которым ты окучиваешь безмозглых, похотливых дурочек, – мямлила она, очевидно, тоже захваченная страстью и вожделением.

Я провел кончиком языка по ее нижней губе, прежде чем поцеловать по-настоящему, но был очень удивлен, когда она захватила его своими губами и слегка пососала. Второй раз за сутки я застонал от удовольствия. Оказывается, она не такая холодная и бесчувственная, как я думал! За этим последовал такой глубокий и томительный поцелуй, который просто обжег меня. На ее языке по-прежнему ощущался вкус коньяка (видно, дерябнули с Оливией по рюмашечке для опохмела) и горького шоколада. Я сам был пьян от наших ласк. Нет в мире танца, который был бы способен сейчас послужить хорошей метафорой для той безумной, безудержной гармонии движения наших тел. У меня было чувство, что руки мне были даны Богом только для того, чтобы прикасаться ими к Белле. Мне не хватало воздуха, но сейчас он мне и не был нужен. Ее запах, ее гибкое тело, наши тихие стоны, шорох ткани, капля пота, скатившаяся по ее шее, сбивчивое дыхание, всхлипы восторга – все это вместе писало совершенную музыку нашего невероятного наслаждения. Сейчас мы были спаяны друг с другом и просто физически не могли оторваться от стены.

Но неожиданно она остановилась и попыталась отстранить меня от себя. Я не мог, не хотел убирать от нее свои руки и снова предпринял попытку поцеловать ее.

- Ну же, Белла, не сопротивляйся. Ты же тоже хочешь этого. – Шепотом убеждал ее я. Последовавший за этим удар ее колена в мой пах был самым красноречивым ответом. Пока я, резко выдохнув, согнулся пополам, она вытолкала меня за дверь и закрыла ее.

Я готов был рычать от боли. Болело все: мое ушибленное мужское достоинство, мое уязвленное мужское самолюбие, моя неудовлетворенная мужская страсть. Но мысли о мести не омрачали мое сознание. Пока.