Часть VIII.
Три с половиной недели Кашин не отвечал и не появлялся с социальных сетях. Три с половиной недели, слишком давили на девушку. Каждый день был буквально пропитан тревогой и угрозами. Последних, конечно, стало меньше. Хотя, честно признаться, от нее отвернулись все знакомые. Отвернулись все, с кем она когда либо общалась.
Вся эта история подутихла, хотя некоторые, все еще старались задеть Есению, написывая плохие комментарии, но, хочется добавить, у них это прекрасно получалось. Но больше всего ее тревожил Кашин, а именно то, что он просто пропал.
Каждое утро начиналось с тяжелого ощущения в груди, словно там лежал камень, который невозможно сдвинуть. Её руки дрожали, глаза бессмысленно скользили по экрану телефона в надежде увидеть хотя бы одно сообщение от него, одно слово, которое могло бы доказать, что она всё ещё важна. Но телефон молчал. Каждый «онлайн» без ответа разрывал её изнутри, оставляя чувство никчёмности и безысходности.
Всё это накладывалось на травлю в интернете. Её личное пространство будто уничтожили, заменив на поле битвы, где со всех сторон летели оскорбления и насмешки. Слова, напечатанные чужими пальцами, разрывали её уверенность, словно острые ножи. Она пыталась не читать, но комментарии всплывали перед глазами, их жестокость впивалась в её сознание. Даже когда экран был выключен, эти фразы звучали в голове, не давая ни передышки, ни сна.
Тревога стала её вечной спутницей. Она просыпалась ночью от ощущения, будто тонет, будто воздух исчезает. Мысли метались, как беспокойные птицы в клетке:
«Почему он не пишет? Почему они так ненавидят меня, я же ничего плохого не сделала?» – эти вопросы терзали её до истощения.
Она больше не чувствовала себя целой. Всё, что раньше приносило радость — любимая музыка, прогулки, книги — потеряло вкус. Мир вокруг превратился в фон, который едва различался за гулом тревоги внутри неё. Её сердце колотилось так громко, что, казалось, его мог слышать весь мир. Она боялась будущего, боялась новых сообщений, новых разочарований, но больше всего боялась — что ничего не изменится.
***
Очередная стопка горького алкоголя обжигало горло. Есении никогда не нравился вкус спиртного, но ей нравится эффект, который медленно затуманивает голову.
Ночной клуб. Кудрявая не любила бывать в подобных места в одиночку, но сегодня она сделала исключение. С Евой ведь, общение сошло на нет, а кроме нее девушка ни с кем не общалась.
Тело так и несло на танцпол. Она танцевала в центре переполненного клуба, словно была единственной в этом хаосе света и звука. Глубокие басы отдавались в груди, мелодия текла через её тело, подчиняя движения. Кудрявые, белокурые пряди спадали на лицо, но Есения не замечала этого, полностью растворяясь в музыке.
Она чувствовала, как её тело льётся в такт, каждое движение было раскованным, почти дерзким — здесь она была свободной, только с собой и музыкой.
Её глаза были закрыты, губы слегка приоткрыты, словно она ловила ритм с каждым вдохом.
Никто вокруг её не волновал.
Люди были просто размытыми тенями, мелькающими на периферии, пока она кружилась в собственном мире, изолированном от реальности. Но внезапно она почувствовала что-то другое.
Чьи-то руки.
Они легли на её талию, сначала осторожно, но в следующую секунду сильнее, жадно прижимая её к себе. Она замерла на долю секунды, её сердце пропустило удар, но музыка не дала остановиться. Руки были горячими, настойчивыми, держащими так, будто хотели стать частью её движения, не отпустить.
Девушка открыла глаза, но не обер-нулась. Она не видела, кто это, но чувствовала дыхание за своей шеей. Мгновение, одно единственное мгновение, и её тело снова двинулось, теперь уже подчиняясь не только музыке, но и этим чужим рукам, которые с каждым касанием будто говорили больше, чем слова.
В момент руки пропали и вместо них девушку потянули в сторону коридоров, схватив ее за кисть.
Туалет в клубе был тесным и пропитанным хаотичной атмосферой ночи. Тусклый неон снаружи просачивался сквозь щели двери, окрашивая пространство в холодные синие и розовые оттенки. На стенах виднелись граффити, надписи маркером и наклейки, оставленные десятками гостей до неё. Запахи смешивались — лёгкий аромат дезодоранта, влажности и алкоголя с едва уловимыми нотами сигаретного дыма, проникающего из соседних помещений.
Зеркала над раковинами были испещрены пятнами и разводами от пальцев. Кто-то приклеил поверх стекла стикеры с фразами вроде «Ты лучше, чем думаешь», рядом же были более грубые слова. Краны капали, создавая неритмичный фон, который, казалось, соперничал с клубной музыкой, доносящейся через стены.
Из-за плохого освещения, таинственного незнакомца было невозможно узнать. Весь в черном, на голове большой капюшон. Он, закрыв дверь на два оборота, подошел к Есении вплотную. Стоя слишком близко, она ощутила настолько горячий, что даже обжигательный выдох на своей шее.
– Хочу тебя, – хриплый шепот раздался возле уха девушки, отчего она невольно громко вдохнула.
Его рука скользнула по бедру, после чего парень резво притянул её к себе свободной рукой, почти вжимая в себя. Его движения были настойчивыми, почти жадными, но в них угадывалась сдержанная нежность, которая едва улавливалась среди общего порыва.
Их губы встретились с неожиданной силой, а затем замедлились, словно они оба искали ритм среди хаоса вокруг. Густой запах алкоголя и клубных ароматов заполнял пространство, делая момент плотным и насыщенным.
Её руки сначала нерешительно коснулись его плеч, но вскоре обвили его шею, притягивая ближе. В этом поцелуе было что-то взрывное и уязвимое одновременно — смесь страсти, вызванной моментом, и скрытой неуверенности. Музыка из зала доносилась приглушённо, но их это не волновало. Мир за пределами этой маленькой комнаты перестал существовать — оставались только они и их едва контролируемые эмоции.
Он одним рывком повернул ее к стене, после чего аккуратно, стараясь не порвать, потянул ее платье вверх, оголяя упругие ягодицы. Следом, затуманенный разум девчушки, услышал возню сзади, после которой последовало приятное тепло, которое в один миг растянулось по телу, вызывая первые вздохи.
***
Утро настигло Есению, как тяжёлая волна, накрывающая голову и оставляющая за собой глухой шум в ушах. Её глаза медленно открылись, но свет, пробивающийся через тонкие шторы, тут же заставил их зажмуриться. Голова гудела, как после долгого перелёта, а во рту стоял привкус вчерашнего алкоголя — сухость и горечь, которые ничего не могли затмить.
Она медленно повернула голову на подушке и сразу почувствовала, что что-то не так. Постель была чужой — слишком мягкой, с запахом, который она узнала, но не могла сразу вспомнить. Теплое, мягкое одеяло, небрежно брошенное на нее, и едва уловимый аромат чьих-то духов, смешанных с запахом табака, начали возвращать ей ускользающие фрагменты воспоминаний.
Комната была до боли знакомой: стены светлого оттенка с небольшими пятнами краски, пара книг на прикроватной тумбе, часы с потрескавшимся стеклом. Кудрявая провела рукой по одеялу и, наконец, поняла — она была в его комнате.
Её сердце сжалось. Медленно садясь на кровати, Сеня почувствовала, как простыни соскользнули с её плеч, открывая ей тот факт, что на ней осталась только вчерашнее платье, слегка помятое. Внутри поднялся коктейль эмоций — тревога, смятение и тонкий страх. Она уставилась на комнату, прокручивая в голове обрывки ночи: клуб, музыка, непонятный человек, туалет, ... и то, что последовало за этим.
Но всё было неясным, словно туман застилал сознание девушки. Её взгляд скользнул к двери, приоткрытой в коридор, откуда доносились звуки: кто-то возился на кухне. Кудрявая почувствовала, как её дыхание стало чуть быстрее, и нерешительно встала, чтобы выяснить, что же произошло и как она здесь оказалась.
Приоткрыв дверь, послышался тихие голоса. Нерешительно и медленно шагая к кухне, Есения обдумывала, что она скажет. В голову ничего не приходило, все мысли смешались в тревоге и предвкушении предстоящей встречи. Когда к кухне оставалось несколько шагов, в дверном проеме показались рыжие волосы.
Девушка стояла в дверях, будто боялась сделать шаг внутрь. Три недели разлуки растянулись в вечность, оставив в душе тягучую грусть. Но теперь он здесь, в нескольких шагах от неё, как будто всё это время был рядом. Сердце стучало так громко, что казалось, он мог это услышать. Радость, страх, любовь – все эти чувства вихрем смешались внутри, грозя захлестнуть её с головой.
Рыжий выглядел спокойно – чересчур спокойно. Слегка нахмурив брови, он скрестил руки на груди и оперся о кухонный гарнитур, излучая показное равнодушие. Но взгляд, который он бросил девушке на долю секунды, выдал всё — напряжение, боль, ту самую симпатию, которую он тщетно пытался скрыть за маской безразличия. Сердце парня колотилось так же, как и её, но он, как всегда, предпочитал держать чувства при себе.
Кудрявая шагнула к нему, не зная, что сказать. В горле стоял ком. Словно чужой голос внутри шептал:
«Спроси, скучал ли он? Обними его!».
Но вместо этого она натянула на лицо слабую улыбку, стараясь не выдать себя.
– Привет, – проговорила она чуть дрожащим голосом, чувствуя, как страх и радость борются в груди.
Даниил кивнул, будто это была обычная встреча, и взглянул куда-то мимо неё. Только его руки чуть дрогнули, сжавшись в кулаки, а уголки губ выдали желание улыбнуться, но он удержал себя.
– Привет, – сказал он, ровным, но немного хриплым голосом.
Её взгляд упал на его лицо, которое за эти три недели стало таким же родным, как и его голос. Слёзы подступили к глазам, но она моргнула, стараясь прогнать их.
Кашин смотрел на Сеню с тем же напускным спокойствием, а внутри его душу жгло. Хотелось обнять её, стереть все её страхи и свою боль, но он не позволял себе этого. Блондинка чувствовала это — знала, что его холодность была только защитой. И всё равно сердце сжималось, неуверенность подступала.
Молчание стало почти невыносимым, и вдруг парень сделал то, чего она совсем не ожидала. Вздохнув, Даня мягко сказал:
– Ты... как там, всё в порядке?
Этот простой вопрос оказался тем мостом, который она так боялась перейти. Есения кивнула, но в её глазах, наполненных любовью и тоской, было больше, чем могла передать улыбка. А он, не выдержав, отвёл взгляд, чтобы скрыть дрожь, которая предала бы его истинные чувства.
Девушка смотрела на него, пытаясь найти хоть тень того, что было между ними раньше. Но три недели — три долгие недели — стояли между ними стеной. Девичьи пальцы нервно сжимались в кулаки, впивая острые ногти в нежную кожу, пока она искала слова. Рыжий же снова отвёл взгляд, притворяясь, что всё под контролем.
– Почему ты больше не писал? – её голос звучал тихо, почти неуверенно, но в нём было слишком много боли, чтобы это можно было не заметить.
Парень помедлил, вздохнул и провёл рукой по рыжеватым волосам. Напускное безразличие давалось ему с трудом, особенно сейчас, когда голос белокурой будто бил по самому больному месту.
– Я был занят, – ответил он сухо, даже не взглянув на девушку.
– Занят? – она повторила, чувствуя, как её голос дрогнул. – три недели молчания, и всё, что ты можешь сказать, это «я был занят»?
Старший сжал челюсти, стараясь не выдать своего волнения. Её обида звучала громче, чем он рассчитывал выдержать.
– Слушай, – начал он, наконец подняв на неё взгляд, – это было правильно. Нам не стоило... продолжать.
Она растерянно замолчала, чувствуя, как в груди всё оборвалось.
– Правильно? – переспросила Есения, и её голос стал громче. – ты так решил? Не поговорив со мной, не объяснив ничего? Просто исчез?
Его сердце сжалось, но он заставил себя держаться. Рыжему хотелось крикнуть, что он только об этом и думал, что каждое сообщение, которое он хотел ей написать, заканчивалось стёртым текстом, что он перечитывал каждую гадость, которую ей написали из-за него, и ненавидел себя за то, что не смог её защитить. Но он не мог сказать этого.
– Это было лучше для тебя, – тихо, но твёрдо сказал он. – ты видела, что начали писать. Я не хотел, чтобы это продолжалось.
– Так ты решил за меня, что для меня лучше? – её голос задрожал, и глаза наполнились слезами. – ты даже не дал мне шанса... Шанса сказать, что мне всё равно на их слова, что мне важнее ты!
Эти слова ударили парня сильнее, чем он готов был признать. Замученный парень сделал шаг вперёд, но тут же остановился, словно боялся, что любое движение сломает его маску равнодушия.
– Это не так просто, – глухо произнёс он. – ты думаешь, что мне было легко? Думаешь, мне легко видеть, как из-за меня тебя травят? Я просто хотел... чтобы у тебя была нормальная жизнь, без этого всего.
– Нормальная жизнь? – горько усмехнулась она, смахивая слёзы. – а ты спросил меня, нужна ли мне эта нормальная жизнь? Ева от меня отвернулась, начала угрожать и ты решил уйти, будто для тебя это ничего не значило.
Он не выдержал. Сделал шаг к ней, их взгляды встретились. Его напускное спокойствие треснуло, и она увидела боль в его глазах.
– Ты ничего не понимаешь, – сказал он хрипло. – каждый день я думал о тебе. Каждый. Чёртов. День. И каждый раз я напоминал себе, что, если я появлюсь в твоей жизни снова, это только сделает тебе хуже.
– А ты подумал, что мне хуже переживать это все без тебя? – прошептала Есения, её голос сорвался, и она сделала шаг к нему. – да мне плевать на этих людей, плевать на их слова. Но столкнувшись с массовой травлей, я просто хотела быть с тобой. А ты меня оттолкнул.
Даниил молчал, не в силах найти слова. Её слова тянули его к ней, а разум кричал, что он не может этого сделать. Но потом блондинка подняла руку, аккуратно коснувшись его плеча, и это прикосновение всё разрушило.
– Я больше не могу, – тихо сказал он, опустив голову. – Я пытался сделать как лучше, но... мне пиздец тяжело морально. Я ненавижу себя за то, что причинил тебе боль.
Сеня, наконец, позволила себе быть уязвимой. Её рука скользнула к его щеке, и он не отстранился.
– Тогда перестань причинять её, – прошептала она. – Просто побудь со мной.
И в этот момент Даниил больше не мог сопротивляться. Он крепко обнял хрупкие, девичьи плечи, как будто боялся, что она исчезнет, если он отпустит.
⋆。゚ ☁︎. 𓆝 𓆟 𓆞 𓆝 𓆟。 ゚ ☾ ゚。 ⋆
Не забывайте о звездочках🌟
Тгк: https://t.me/etanochtebyapoglotit