Часть 29
Чем дальше от понедельника, тем добрее утро. И вроде бы это логично, но... даже самое тёплое солнечное утро субботы легко можно испортить толстым серым конвертом, полученным от того, кого не особо и хотелось бы вспоминать. Сокджин. Банши. Отец. Предатель. Некогда верный друг. Столько эпитетов — и все подходят. Подходят и больно ранят. Причём не только Чимина, но и Чонгука. Да, альфа не был слишком хорошо знаком с Банши, но даже это не уберегло его от остроты разочарования и от горького привкуса предательства на языке. Волкам нельзя показывать свою слабость, сколько бы у них ни было ног — четыре или две. А они все дружно показали. Вот и результат. Даже самым близким веры нет.
А ведь Чонгук действительно поверил Сокджину. Доверился. Принял, как родного. Пустил в свой дом. Искренне переживал из-за его ссоры с сыном. А тот, бессовестно сидя напротив него в тесной кухне, улыбаясь ему в лицо, попутно строил подлые козни, совершенно не брезгуя никакими методами. Засадить собственных детей в тюрьму? Да не проблема! Пробить голову верному другу? А почему бы и нет? Обокрасть свою семью? Замечательная же идея! И если Чонгуку настолько обидно от всего этого, то что почувствует Тэхён, наконец узнав всю правду? А Юнги? Насколько сильно они будут разочарованы?
Нервно выдохнув и несмело взяв в руки увесистый конверт, Чонгук, чувствуя некое подобие дежавю, осторожно вскрыл его и, высыпав всё содержимое на стол, принялся внимательно изучать то, что прислал им Банши. Пачка денег, семь фотографий омеги и Намджуна, снятых будто со стороны, непонятная от руки нарисованная схема, сбоку которой мелким почерком написано время, старый диктофон с кассетой внутри и маленькая записка. Всё. Негусто. И как это понимать? Повернув голову в сторону непривычно тихого Чимина, хмуро разглядывающего схему, Гук притянул к себе записку и негромко прочитал:
— «Фразы: «В тюрьме таких не любят» и «В тюрьме таких любят», означают одно и то же. Это последний раз, когда я буду Д'Артаньяном! Мне надоело сидеть одному за всех. И да, единственное о чём я жалею — это голова Чимина. Прощайте».
— Вот это поворот, конечно, — не скрывая своего шока, прохрипел Чимин, не сводя со схемы растерянного взгляда. Это же то, о чём он думает? Банши, Банши... ты святой или же просто до ужаса боишься Тэхёна? — Я даже немного озадачен.
— Как думаешь, деньги меченые? — надев на руки потёртые кожаные перчатки и лишь после этого взяв со стола пачку с наличными, тихо осведомился Хосок, внимательно просматривая каждую купюру.
— Разумеется, — уже куда увереннее кивнул Чимин, морщась от боли в затылке. — И похоже, бабосики именно из той кучи, которую они у нас спёрли.
— Я не знаю, что сказать, — возвращая деньги на стол и снимая перчатки, растерянно выдохнул Хосок. — Но это может сработать.
— Осталось только придумать, откуда это всё у нас.
— Да что там думать? Подсунем нужным людям, и готово. Только вот... — запнулся Хосок. — А не подстава ли это?
— Непохоже, — немного подумав, ответил Чимин. — Слишком много улик.
— Я не доверяю Банши.
— Я теперь тоже. Но рискнуть всё же стоит.
— Мне ничего объяснить не хотите? — не выдержав игнора своей скромной персоны, проговорил Чонгук. Он что, пустое место? Почему с ним вечно никто не считается? Он ведь не настолько бесполезен, как кажется на первый взгляд. — Я тоже, между прочим, волнуюсь за Тэхёна и Юнги.
— То, что прислал Сокджин, может помочь Ви и Шуге выйти на свободу, причём в кратчайшие сроки, — хмуро и без особого желания пояснил Хосок.
— Серьёзно? Но как? Тут ведь просто фото и деньги, — ничего не понимая, прохрипел Чонгук, пробежавшись взглядом по разбросанным на столе вещам. Что из этого может быть полезно? Деньги? Похоже на то. Но разве это разумно? Чимин и Хосок что, совсем с тормозов слетели? Сначала они уровень преступности поднять удумали, затем взятку дать, а дальше что? Тюрьму штурмом возьмут? — Разумно ли сейчас подкупать полицию и судебных исполнителей? Я знаю очень хорошего адвоката, он может нам помочь.
— Чонгук, никого подкупать мы не будем, — почесав больной затылок, устало выдохнул Чимин, слишком очевидно подбирая слова. — Благодаря тому, что у нас сейчас есть, мы можем повесить ограбление инкассаторской машины на Сокджина и Намджуна. И когда их вина будет доказана, с Тэхёна и Юнги тут же снимут абсолютно все обвинения. Ибо они никак не могут быть соучастниками, так как давно уже не поддерживают друг с другом связь.
— Ого, — многозначительно выдал Чонгук, напрасно пытаясь переварить услышанное. Звучит всё это, конечно, хорошо, но как сработает на деле? — Но какой смысл Банши брать всю вину на себя? Его же опять посадят.
— Это очень вряд ли. Вчера ночью он покинул Корею. И сомневаюсь, что в его планы входит возвращение назад, — усевшись на диван, задумчиво прокряхтел Хосок, все ещё чувствуя себя крайне неспокойно. Они ведь сейчас всё поняли правильно? Да?
— Всё это, безусловно, звучит довольно заманчиво. Но где гарантии того, что Банши ничего не задумал? — хрипло озвучил вслух Чонгук то, что волновало всех троих. — Не подставим ли мы ребят ещё больше, воспользовавшись его «подарком»? Мне как-то неспокойно. Он сначала предаёт, потом помогает. Где логика?
— А логики здесь и нет, — наконец решившись взять диктофон, прохрипел Чимин, невольно хмурясь. На записи же должен быть их главный козырь? Так ведь? Но что конкретно там может быть? Не банальное же чистосердечное в исполнении Сокджина? — Но либо мы используем всё это, либо начинаем подстрекать местных к мелким аферам. И то, и то небезопасно. Можем сами сесть.
— Вот же... выбор невелик.
Великодушно дав себе несколько секунд, дабы хоть немного собраться с мыслями, Чимин чуть ближе поднёс диктофон к уху и несмело нажал на кнопку «play». Ну вот и момент истины. Не подведи только, Сокджин. Не разочаровывай в себе ещё больше.
«Намджун, я же говорил тебе быть осторожнее. Ты понимаешь, что было бы, заметь тебя мусора? Нам нужно свалить всё на Тэхёна и Юнги. Ни одна живая душа не должна знать, что мы причастны к ограблению инкассаторов».
«Не переживай. Я сработал максимально чисто. Твой сыночек не отвертится. Его дружок тоже».
— Это же практически признание, — на грани слышимости прошептал Хосок, всё ещё не веря в реальность происходящего. Неужели им так повезло? — Запись разговора, фото, схемы передвижения инкассаторов. Им не отвертеться.
— Да, Сокджин продумал всё, — перематывая запись на начало и вновь её включая, кивнул Чимин. Звук довольно чистый. Непохоже, что здесь есть склейка. Поразительно. Как только Банши смог записать этот кусок? Да и зачем вообще он это сделал? Из какого же контекста выдернут этот разговор? И главный вопрос: а Намджун-то в курсе, что задумал его омега?
— Что делаем? — не выдержав общего напряжения, спросил Хосок. — С чего начнём?
— Для начала передадим через вертухая весточку Тэхёну с чёткой командой сидеть на жопе ровно и не рыпаться, — немного подумав, проговорил Чимин, мысленно расписывая все плюсы и минусы своего нехитрого плана. — Затем пошлём прокурору заказное письмо с дубликатами всех наших доказательств. И потом ненадолго затаимся. В это время хорошо бы ещё немного меченых денег потратить. Чем быстрее менты на них выйдут, тем нам лучше.
— А тратить-то как будем? — приподнял бровь Хосок. — Нас в лицо весь город знает. Засветимся же.
— Это не проблема, — довольно оскалился Чимин. — Мы с директором немного пошалим на людях, а ты в это время незаметно подсунешь деньги в кассы и общаки.
— Это не лишено смысла, — взвесив все «за» и «против», кивнул Хосок. — Осталось только придумать, как мы обо всём расскажем Юнги и Тэхёну. Они не должны путаться в показаниях.
— Моё мнение вас вообще не волнует? — в какой раз за день возмутился Чонгук.
— Почему же? Волнует, — миленько улыбнулся Чимин. — Но ты у нас, директор, очень хороший и послушный мальчик, поэтому вряд ли знаешь, как ведут себя плохие. Так что, если хочешь помочь Тэхёну, придётся довериться нам.
— Вот же, — не нашёл что ответить Чонгук. Он и вправду хороший мальчик. И чуть ли не впервые в жизни не рад этому. — Хорошо.
— Тогда я пойду делать дубликаты и о доставке письма на завтра договорюсь, — поднимаясь на ноги, проговорил Хосок. — Встретимся в девять вечера у центрального супермаркета. Там сегодня много пацанов будет. Выходные же. Им-то деньги и подсунем. А они уже и без нашей помощи по всему городу их растащат.
— Договорились, — немного помедлив, согласился Чимин. — Не опаздывай только. Мне бы не хотелось перегибать палку с нашими любовными игрищами.
— Я буду минута в минуту.
— Окей, погнали!
***
Застёгивая пуговицы на новой белоснежной рубашке и краем уха слушая душевнийший шансон, Чонгук, напрасно пытаясь избавится от ощущения, что тюрьма — это лучшее место на земле, где сидят самые талантливые и образованные люди, крепко любящие своих пап, (ну не станут же песни лгать?), расправил складки на своих штанах и, переведя взгляд на бледного Чимина, проговорил:
— Ты точно в порядке? Выглядишь неважно.
— Пойдёт, — отмахнулся омега, натягивая на себя просторное худи, заботливо постиранное альфой. — Не блюю, и хорошо.
— А если в обморок грохнешься? Сотрясение — это не шутки.
— До супермаркета идти недолго. Полчаса, и мы будем дома.
— Почувствуешь, что в глазах темнеет, сразу говори мне. Не геройствуй понапрасну.
— Не ссы, директор, всё пройдёт в лучшем виде.
— Ох, хорошо бы...
Засунув в карман несколько крупных мятых купюр, Чонгук, взяв Чимина под руку, медленно вышел с омегой из дома и неторопливо прогулочным шагом двинулся в сторону магазина. На улице было тепло, пусть и немного ветрено. А внутри альфы — целый смертоносный ураган. Человек всегда боится того, что ему чуждо. Вот и Гук сейчас боится. Боится и ничего поделать с этим не может. В его голове — кавардак и тысячи вопросов. Что делать, если что-то пойдёт не так? Как вести себя, если к ним кто-то начнёт приставать или если Чимин всё-таки потеряет сознание? Вот же! Тянуть раненого омегу не пойми куда, ради крайне сомнительной выгоды... Да уж, как же жаль, что глупость не вызывает болевых ощущений. Скольких проблем можно было бы избежать, вовремя скорчившись от боли из-за собственной дурости.
Заметив вдалеке первые очертания супермаркета, Чонгук, одной рукой обняв омегу за талию, покрепче прижал его к себе и с высоко поднятой головой прошёл мимо группки маргиналов, вальяжно попивающих пиво и во все глаза глазеющих на них. Да уж, картина маслом. Таких страстей этот дрянной городок явно давно уже не знал. И Гуку, быть может, даже стало бы немного стыдно, что именно он нынче главная тема для обсуждения, если бы не крепкая хватка омеги на его рубашке. Чимину плохо. Он едва идёт. Нужно ускориться. Иначе быть беде. Так ли им нужен этот супермаркет? Украдкой зыркнув по сторонам и уперевшись взглядом в Хосока под деревом, увлечённо что-то смотрящего в своём телефоне, Гук, прокашлявшись, склонился к уху Чимина и на придыхании громко прошептал:
— Чимин-а, а может ну их, эти презервативы? Я так сильно хочу тебя, а там такая очередь.
— Хочешь, чтобы на мне остался твой запах? — заговорчески промурчал омега, обняв альфу за шею.
— Да, это так сексуально.
— Боже! У меня от тебя голова кругом, — стараясь дышать через рот, протянул Чимин, асфальта под ногами толком не чувствуя. Что-то переоценил он сегодня свои силы. — Бери меня на руки и поскорее неси домой.
— Как скажешь, радость моя! — широко улыбнувшись, пропел Чонгук, чуть приподнимая омегу вверх и подхватывая того под зад. — Как скажешь!
С не менее шокированным лицом, чем у гопников возле него, посмотрев «новоиспечённой парочке» вслед, Хосок, прокашлявшись, на фальцете проговорил:
— Это что за фигня?
— О, Хосок, ты чё, не знал про них? — наконец, обратив внимание на альфу, заржал один из гопников, делая парочку довольно красноречивых фото. — Со вчера весь город на ушах стоит. А этот пижон сеульский не промах, сначала Ви поимел, а теперь и милашку Шуги. Завидно даже как-то.
— Я в шоке, братва, — доставая из-за пазухи стопку денег, прокряхтел Хосок. — Надо выпить. Кто сгоняет в магаз? Я угощаю.
— Я могу, — тут же подорвался с места молоденький альфа. — Чё брать?
— Пиво, соджу и что-то на закусь, — протянул альфе деньги Хосок.
— Понял. Сейчас всё будет.
— Да, мужики, не ожидал я такого от Чимина, — садясь на бордюр рядом с оставшимися альфами, запричитал Хосок. — Чем Юнги такое заслужил?
— Не он первый, не он последний. Все омеги бляди! Только деньги и толстые члены их интересуют.
— Вот-вот, верно говоришь. Порядочных омег уже и не осталось толком.
Активно кивая на всё, что говорят альфы, Хосок, стараясь не выдавать своего раздражения и нежелания сидеть сейчас здесь, сонно прикрыл глаза и мысленно попытался абстрагироваться от происходящего кругом. Как же он устал от всего этого. Отдохнуть бы, поспать хоть часок, да ещё не время. Нужно как можно скорее поговорить с Юнги. Но вот как это сделать?