11
Март 2023 г.
Первое, что испытывает Сяо Чжань при виде записки, это недоумение. Он оглядывается по сторонам, спускается в гостиную и опрашивает друзей, но те только с тревогой смотрят на него в ответ, зарождая в душе первый нехороший червячок беспокойства. Сомнений в том, что это их преследователь, даже не возникает. Но пугает далеко не сам факт записки, а то, что этот инкогнито без труда пробрался в гостиную Когтеврана.
«Ибо ведь тоже как-то попал сюда», – тут же подкидывает новую порцию паники мозг, но от нее Сяо Чжань упрямо отмахивается. Слизеринец спокойно мог разгадать загадку молотка и пройти сюда, собственно, как и их незваный гость, если тот не принадлежал к их факультету, конечно. Такой вариант он тоже не исключал, перебирая в голове сотни различных теорий. Но в итоге отвергает все возможные предположения, решая, что этим должны заниматься учителя, у которых куда больше опыта в данном вопросе, и на следующий день перед занятиями идет в кабинет профессора Рейкпик.
– Что это? – если она и удивлена столь ранним визитом Сяо Чжаня, то мастерски этого не показывает, внимательно изучая содержимое записки, затем подносит к ней волшебную палочку и произносит невербальное заклинание, значение которого когтевранцу неизвестно. Он внимательно следит за всеми действиями преподавателя, нервно теребя пальцами звенья браслета. На свой Сяо Чжань все-таки тоже накладывает заклинания, ну так, на всякий случай, и это хоть немного, но успокаивает внутреннего параноика.
– Я нашел это вчера у себя в спальне, – поясняет когтевранец, когда череда исследований записки ни к чему не приводит. – Думаю, тот, кто столкнул Миранду с лестницы, связан и с запиской, – на этих словах профессор Рейкпик поднимает на Сяо Чжаня пристальный тяжелый взгляд, и ему немного становится не по себе.
– С кем ты встречаешься? – он тяжело сглатывает, понимая, что сказать правду нужно. Кто знает, насколько опасен этот сталкер, Ван Ибо тоже может грозить опасность. Черт, да они буквально изначально были целью этого преследователя. Тот их неоднократно сталкивал и провоцировал, надеясь сильнее разжечь затухающий костер соперничества между ними.
– С Ван Ибо, – нехотя признается Сяо Чжань. Профессор на секунду задерживает на нем взгляд, а затем понятливо кивает. Когтевранцу, если честно, не понятно вообще ничего. Что это за странная реакция? Как ему ее расценивать? И какой толк от этой информации преподавателю?
– Он в курсе записки?
– Нет, и я прошу, чтобы вы не говорили ему, – профессор Рейкпик в удивлении приподнимает брови, теперь уже заинтересовавшись по-настоящему, и Сяо Чжань спешит объясниться: – У него есть кто-то на примете из учеников, но он не говорит мне. И я боюсь, что если он узнает, то наделает глупостей. Я не хочу, чтобы Ибо влезал в это и обвинял кого-то, не разобравшись в деле. Думаю, лучше, чтобы преподавательский состав сначала изучил все улики, что у нас есть.
– Хорошо, спасибо, что поделился, – сухо отвечает на его пламенную речь профессор Рейкпик и кивает в сторону выхода из кабинета, намекая, что Сяо Чжаню пора идти.
Уходя от нее, он чувствует себя разочарованным. Когтевранец, если честно, ожидал более бурной реакции или каких-нибудь вопросов. На худой конец инструкцию, как вести себя дальше. Проклятье, да у них в школе черте что творится! За Ибо гонялся заколдованный бладжер, Сяо Чжаню подкинули «Плюй-камни» с гноем бубонтюбера, Миранду вообще с лестницы столкнули, а они даже не шевелятся с расследованием. Ему просто указали на дверь, как какому-то нашкодившему щенку.
Сяо Чжань раздраженно фыркает и ускоряет шаг, пребывая не в самом приятном расположении духа и надеясь, что завтрак хотя бы немного поднимет ему настроение. В своих фантазиях когтевранец уже с жадностью вгрызается в куриную ножку и хрустит свежим зеленым салатом. Но потом в мечты врывается громкий мальчишеский гогот, а следом за ним довольно красочные описания утреннего стояка и пользы дрочки. Сяо Чжань резко тормозит и поворачивает голову в сторону группы учеников, столпившихся перед входом в Большой зал. Курс шестой, не меньше, и ведь совершенно не стесняются, обмениваясь подробностями на весь коридор. Младшекурсники, проходящие мимо, с удивлением косятся на них, краснея щеками, и это становится последней каплей. Волна раздражения наконец-то принимает форму вполне знакомой ему злости, и Сяо Чжань буквально врывается в толпу, гневно сверкая глазами.
– Вы совсем ошалели такое обсуждать перед входом в Большой зал, где полно детей? – буквально шипит он, окидывая сердитым взглядом учеников, и натурально каменеет, когда натыкается на криво улыбающегося ему Ван Ибо, что красноречиво приподнимает бровь в знак приветствия. В голове невольно проносятся воспоминания вчерашнего вечера и заключенной между ними сделки, и щеки знакомо теплеют от прилившей к ним крови. Желание шагнуть вперед и поцеловать слизеринца оказывается таким сильным, что приходится сжать руки в кулаки и впиться ногтями в ладони, чтобы перебороть порыв.
«Соберись, Сяо Чжань», – дает он себе мысленную пощечину, пытаясь отвлечься от мысли о больших руках Ибо на своей талии, о его губах и поцелуях. О глазах, что даже сейчас, никого не стесняясь и не таясь, смотрят с нежностью и жаром, вгоняющим в краску. И теперь-то Сяо Чжаня осеняет, что той самой группой учеников оказываются слизеринцы, которые на секунду в удивлении замолкают, явно не ожидая, что в них влетит торнадо в виде одного из старост.
– А что такого? – подает голос самый высокий из парней, переглядываясь со своими дружками, и Сяо Чжань узнает в нем соседа Ибо. Кажется, Майкл или Макс? Да, точно, Макс. Довольно неприятный тип, вечно высокомерно задирающий нос и считающий, что все должны прислушиваться к его бесценному мнению. Сяо Чжань не знал, как Ван Ибо удавалось с ним уживаться в одних стенах. Возможно, душил того подушкой на ночь, чтобы не мешал засыпать. – Стояк – это физиологическое явление, свойственное всем парням, начиная с определенного возраста, – вызывающе улыбаясь, заявляет Макс, вышагивая вперед и сталкиваясь с когтевранцем нос к носу.
Боковым зрением он тут же улавливает движение со стороны Ибо, который, будто невзначай, сдвигается ближе. Кому-то может показаться, что тот солидарен со своим соседом и подходит для дополнительного морального давления, но правда заключается в том, что слизеринец делает это из-за беспокойства, готовый в любой момент заступиться за Сяо Чжаня. Мелочь, а приятно, сердце буквально трепещет от осознания этой заботы.
– Пусть слушают, им будет полезно, – кивая в сторону испуганно посмотревших на них первокурсников, заявляет Макс.
– Полезно? – едва не задыхается от возмущения когтевранец, с трудом сдерживаясь от того, чтобы не подвесить парня вверх ногами. Ох уж эти дурацкие обещания учителям, иногда они так портят ему жизнь. И кто вообще придумал глупые правила? Почему нельзя хотя бы иногда их нарушать и при этом не выглядеть засранцем в глазах профессоров? – Ты совсем что ли с ума сбрендил? Что тут вообще обсуждать?
– А что не так, Чжань-гэ? – вклинивается в разговор Ван Ибо, и от вкрадчивых мягких интонаций в его низком голосе кожа покрывается мурашками. – Или тебе есть, что сказать? Уверен, когтевранцы больше всех знакомы с концепцией стояка. Когда по утрам кровь приливает к половому органу и...
– А ты вообще заткнись! – не выдерживает Сяо Чжань, тыча в его сторону пальцем и обнажая зубы в раздраженном оскале. Помимо клокочущего в нем раздражения, на когтевранца неожиданно накатывает еще и обида. И даже непонятно, за что конкретно: за то, что Ибо разделяет другую точку зрения, или за то, что тот в принципе рот открыл, найдя повод снова действовать ему на нервы. – Нашел, на чью сторону вставать.
– Заткни меня, – изгибая губы в совершенно порочной усмешке, томно выдыхает слизеринец, подходя вплотную к Сяо Чжаню и оттесняя в сторону. Это жест не остается незамеченным, но когтевранец настолько зол, что у него даже нет времени подкалывать парня из-за этого.
– Силенцио! – выхватив палочку из кармана, произносит он, со сладким чувством удовлетворения наблюдая за тем, как вытягивается в удивлении лицо Ван Ибо под гогот других слизеринцев, как тот обескураженно мычит и смотрит со смесью растерянности, возмущения и осуждения. Сяо Чжань смеряет его своим хмурым взглядом, а затем разворачивается на пятках и уходит прочь. Аппетит совершенно пропадает, и идти в Большой зал теперь не хочется. К черту, забежит потом на кухню к эльфам, как только остынет.
– Придурок блин, – бормочет он, взбегая по лестнице на второй этаж и стремительно несясь по коридору. Только значок старосты не дает ему перейти на бег.
Сяо Чжань не знает, от чего бесится сильнее, от разговора с профессором Рейкпик или от дерзких слов Ван Ибо, который все-таки догоняет его и заталкивает в ближайший класс, даже не озаботившись проверить, видел ли их кто-то или нет. Такое отношение к себе тоже ужасно сильно злит. Слизеринец прижимает Сяо Чжаня к стене и целует, на что он возмущенно мычит, пихается и упирается тому ладонями в грудь. Обескураженный такой агрессивной реакцией, Ибо послушно отстраняется, глядя ему в глаза со смесью вины, испуга, неуверенности и непонимания. Что ж, вполне закономерная реакция, понять бы еще свою противоречивую.
– Как же ты меня бесишь, – тяжело вздохнув, по слогам произносит Сяо Чжань, сцеживая воздух сквозь зубы, а затем резко дергает парня на себя за мантию и целует сам, требовательно и жадно, раскрывая языком губы и проникая им в послушно приоткрывшийся рот.
Ван Ибо низко стонет и отвечает с не меньшим энтузиазмом. Они целуются агрессивно и жадно, не желая отдавать лидирующую позицию. Сжимают друг друга в объятьях, кажется до синяков, и шумно дышат друг другу в рты, не желая останавливаться ни на минуту. Слизеринец подталкивает Сяо Чжаня к одной из парт и подсаживает на столешницу, чтобы в следующий миг вклиниться ему между ног и потереться об уже наметившийся стояк своим, не менее твердым и болезненным, сорвав с искусанных губ протяжный стон.
– Для справки, гэ, я признаю только такой способ затыкания меня, – хрипит в поцелуй Ван Ибо, вжимаясь своими бедрами в бедра когтевранца, который жалобно скулит от этой интенсивной стимуляции и откидывается на парту, утягивая парня за собой. – Учись и запоминай.
– Заткнись, – коротко бросает Сяо Чжань, мало что соображая сейчас. Ему хочется снова целоваться, злость на слизеринца почти прошла, сменившись таким крышесносным возбуждением, что становится трудно дышать, а в штанах настолько тесно, что в паху все сводит болезненной судорогой.
– Заткни меня, – предлагает Ван Ибо, улыбаясь той самой дурацкой кривой ухмылкой, от которой у когтевранца появляются бабочки в животе и обнаруживается странная слабость в коленях. Какое счастье, что он уже сидит, иначе бы точно обмяк в крепких объятьях потекшей лужицей. Ибо склоняется над ним, и Сяо Чжань охотно тянется навстречу, целуя снова. Новый поцелуй выходит еще более грязным и небрежным, чем агрессивные предыдущие. Руки сами тянутся к чужим брюкам, принимаясь непослушными пальцами расстегивать пуговицу и молнию, и Ван Ибо тут же замирает и коротко стонет, упираясь своим лбом в лоб когтевранца. – Гэ, дверь, – напоминает парень, прикрывая глаза и содрогаясь от крупной дрожи, когда одна из ладоней пробирается в трусы, обхватывая текущий член. Сяо Чжань достает свою палочку и небрежно взмахивает ей, запирая дверь без лишних слов.
Оказывается невербальная магия это очень просто, когда очень надо.
Апрель 2023 г.
В апрельские каникулы они впервые выбираются в Хогсмид вместе. Сяо Чжань упорно твердит себе, что это не свидание, но надевает свой лучший свитер и долго крутится перед зеркалом, пытаясь уложить волосы так, чтобы они не торчали в разные стороны, напоминая воронье гнездо. Он почти отказывается от этой затеи, когда Эмма приходит ему на помощь, подсказывая нужное заклинание. Когтевранец с благодарностью улыбается ей и сбегает раньше, чем на него обрушится град вопросов. А когда они с Ибо встречаются внизу, то и вовсе задыхается от восторга и волнения, вообще позабыв обо всем на свете.
Они долго гуляют по деревне, соприкасаясь плечами и то и дело задевая руки друг друга. От каждого такого прикосновения Сяо Чжаню по телу будто пускают ток. У него начинают зудеть кончики пальцев от желания нормально прикоснуться, взять Ван Ибо за руку, ощутив жар его немного шершавой ладони. Но никто из них не позволяет себе такой вольности. Все, что они могут, это бросать украдкой короткие взгляды и дарить смущенные улыбки. Вокруг слишком много людей, что ужасно бесит когтевранца. Возможно, если бы они были одни, то он смог бы... Сяо Чжань отметает эту идею, даже немного грустнея.
Они забегают в «Сладкое королевство», чтобы закупиться сладостями, но почему-то не для себя, а друг для друга, и позорно краснеют, обмениваясь пакетами с покупками. Вот это, к счастью, не видит никто. Немного погодя, свернув с основной дорожки, Сяо Чжань приводит их к небольшой чайной почти в самом конце украшенного к Пасхе тупика. «Чайный пакетик Розы Ли» – гласит смешная вывеска над заведением, и когтевранец с уверенностью толкает дверь, заходя внутрь. Ван Ибо без лишних вопросов идет за ним следом.
Изнутри помещение выглядит как классическая британская гостиная. Занавески на окнах, парящие под потолком зачарованные свечи, никаких кричащих и броских цветов, странных плакатов или то и дело взрывающихся хлопушек. Тихая приятная музыка на фоне, такое знакомое завывание чайника где-то вдали, разливающиеся в воздухе запахи трав, чая и выпечки, а мягкие диванчики и стулья так и манят присесть за один из свободных столиков, накрытых белоснежной скатертью. Что, в общем-то, они и делают, располагаясь у окна. Народу здесь не так много, как в том же кафе мадам Падиффут, которое вечно забито влюбленными парочками. Сяо Чжань терпеть не мог всю эту слащавую чушь, да и не хотел оказаться среди мерзких целующихся влюбленных. Не поймите неправильно. Он романтик, но, по его мнению, не стоит уж так активно демонстрировать любовь на публике, угрожая сожрать друг друга прилюдно. Романтичного в этом мало.
– Знаешь, гэ, все-таки ты больше гриффиндорец, – задумчиво изрекает Ван Ибо, когда им приносят чай.
– Потому что вечно изображаю из себя героя и сую свой нос в чужие дела? – прищуривает глаза Сяо Чжань. Они снова возвращаются к тому разговору у Большого зала, активно споря по поводу цензуры в школе и невозможности свободы слова, когда ты подросток. Когтевранец произносит длинную речь на тему того, почему нельзя на весь коридор рассказывать о том, как классно ты умеешь себя самоудовлетворять и как грустно, что у тебя никого для этого нет, а Ван Ибо опускает глаза в стол, нервно ерзает на стуле и попеременно то краснеет, то бледнеет, задумчиво сдирая кожицу с нижней губы.
– Ну, не без этого, – пожимает плечами слизеринец и тепло ему улыбается, бросая в его сторону кокетливый взгляд из-под ресниц. От этой улыбки Сяо Чжань буквально тает, чувствуя, как становится жарко в свитере.
– Факультет – это всего лишь название, диди, – вообще, он довольно много времени потратил на обсуждение этого вопроса с друзьями, пытаясь понять смысл их распределения на факультеты, но им так и не удалось прийти к какому-то единому мнению. – Он не всегда способен достаточно точно отразить суть каждого ученика. Мы ведь с тобой уже убедились в том, что бывают и благородные слизеринцы, и подлые гриффиндорцы, и злые пуффендуйцы и даже глупые и мелочные когтевранцы. Кстати о слизеринцах, – решает сменить тему Сяо Чжань, понимая, что, если его не заткнуть, он будет весь час распинаться о факультетах. – Мне всегда было интересно, как ты поймал Кориандра? – Ван Ибо, когда узнал, какое имя когтевранец дал лукотрусу, долго смеялся, а потом заявил, что ему захотелось кинзы. Пришлось красться в ночи на кухню за кинзой и под чутким руководством эльфов готовить хого. Собственно, с тех пор тот периодически появляется на столах во время обеда.
– Отрабатывал наказание у Хагрида на грядках. Лукотрус прятался за огромной тыквой, если честно, то дрых, нежась на солнышке, – почесав затылок, признается слизеринец. – Я его напугал немного своим появлением, а потом попросил помочь твоим цветам в горшках, – кончики ушей у Ван Ибо краснеют, и Сяо Чжань чувствует, как собственные щеки начинают болеть от широкой улыбки. – Ну, ты же всегда ныл, что они у тебя то вянут, то гниют, вот я и подумал, что это будет неплохой альянс, лукотрус и цветы.
– Нельзя быть таким милым, Ван Ибо, – сокрушенно качает головой когтевранец, глядя на Ибо с неприкрытой нежностью, и тот краснеет не только ушами, но и щеками, смущенно улыбаясь в ответ. Чудесное зрелище, жаль с собой нет камеры, чтобы запечатлеть этот момент на колдографии. – Нельзя!
– О, какие люди! А вы чего тут, да еще и вместе? – раздается за спиной у Сяо Чжаня, и оба испуганно вздрагивают, едва не подскакивая на ноги. Когтевранец поворачивает голову и видит Криса Дойла, старосту Гриффиндора, дружелюбно улыбающегося им. В руке у него он замечает картонный стаканчик, вероятно с чаем, а в другой бумажный пакет с выпечкой. Значит, просто забежал и решил подойти поздороваться. Крис, в общем-то, был неплохим парнем, справедливым, вежливым, о нем говорили только хорошее, и это действительно являлось правдой, а не сплетнями. Сяо Чжань уже и забыл, что эта чайная была излюбленным местом гриффиндорцев. Да и чего ему помнить, он не так часто сюда заходит.
– У нас тут свидание, – сладко улыбается Крису когтевранец. Ван Ибо, решивший в этот момент отпить немного остывший чай, предсказуемо давится им, глядя Сяо Чжаня огромными от ужаса глазами. Он тянется вперед и заботливо стучит слизеринцу по спине под смех гриффиндорца, вероятно, решившего, что это такая шутка. Неудивительно, все в Хогвартсе считали их врагами, а тут такие заявления. Сяо Чжань и сам бы не поверил, если бы уже несколько месяцев не встречался с Ибо украдкой по всему замку. Впрочем, это даже хорошо, что ему никто не верит. Вот они – сплошные плюсы говорить всем правду.
– Смешно, Чжань. Ну а серьезно? – когтевранец склоняет голову на бок, глядя на красного как рак Ван Ибо, который не знает, куда деть свои руки, поэтому кладет их на стол и сцепляет в замок, нервно перебирая большими пальцами друг о друга. Сяо Чжань кривит уголок губ в ухмылке, стреляя в сторону парня многозначительным взглядом, находя эту ситуацию презабавной. Пойманные на месте преступления и все еще не спалившиеся. Ну не здорово ли?
– Решили устроить короткое перемирие, – говорит он первое, что приходит в голову. В эту чушь Крис уж точно поверит. – Матч на носу, сам понимаешь, надо быть профессионалами, – о, Сяо Чжань уже предвкушает свой профессионализм, когда поцелует Ван Ибо, как только гриффиндорец скроется из виду. И даже редкие посетители чайной не помешают ему осуществить свой коварный замысел. Слизеринец под его голодным взглядом тяжело сглатывает и нервно ерзает на стуле.
– А, понятно, – тут же теряет к ним интерес Крис. – Ну ладно, удачи вам, – Сяо Чжань машет рукой на прощанье и провожает взглядом, пока парень не скрывается за дверьми чайной.
– Свидание? – хрипит обескураженно Ван Ибо, и когтевранец возвращает все свое внимание к нему.
– А ты что думал, я всем позволяю себя просто так целовать и зажимать по углам? – насмешливо приподнимает бровь он, баюкая в руках кружку с чаем. – Возьми ответственность, Ван Ибо, – шутливо предлагает Сяо Чжань, но внутренне весь обмирает от страха, когда озвучивает свои мысли вслух.
Вообще-то, они не обсуждали характер их отношений и даже не заикались про то, чтобы действительно начать встречаться. Когтевранец упомянул об этом вскользь во время спора, и Ван Ибо согласился, но то ведь был просто спор. Наверное, не стоит воспринимать его всерьез, да? Проклятье, почему отношения с людьми такие сложные? Почему у других все получается легко и просто, а у Сяо Чжаня вечно какой-то самоанализ и сомнения? Иногда он завидовал Эмме и Марку, у тех все как-то само закрутилось и завертелось на четвертом курсе. Никто из них даже не заморачивался на тему того, кто кому что должен предложить.
– Возьму, – неожиданно произносит Ван Ибо, становясь ужасно серьезным, и решительно кивает в подтверждение собственных слов. Сяо Чжань внутренне обмирает весь и мысленно натурально пищит как девчонка, когда слизеринец протягивает к нему руку и сжимает его ладонь в своей. – Место для следующего свидания выбираю я, – добавляет парень и невозмутимо отпивает чай из своей чашки.
Сяо Чжань, конечно, не видит себя со стороны, но почему-то кажется, что щеки у него сейчас по цвету готовы соревноваться с лепестками мака.
В Хогвартс они возвращаются почти перед самым отбоем. Ван Ибо с упорством, достойным гриффиндорцев, решает проводить его едва ли не до спальни, наплевав на доводы о случайных свидетелях. Они останавливаются у лестницы, ведущей ко входу в гостиную Когтеврана. Слизеринец оглядывается по сторонам и, убедившись, что поблизости никого нет, подцепляет пальцами подбородок Сяо Чжаня и оставляет на губах мягкий поцелуй. Совершенно невинный и невесомый, как будто раньше никогда не целовал его. Как будто у них действительно было первое свидание.
Сяо Чжань весь размякает от этой неожиданной нежности и тянется за добавкой. Он льнет к Ибо всем телом, оплетает руками шею и чувствует на губах слизеринца улыбку, буквально задыхаясь от восторга. Их легкие чмоки перерастают в полноценный поцелуй, глубокий и чувственный, такой, от которого кружится голова и начинают болеть легкие. Они целуются, пока в легких не заканчивается кислород и не приходится остановиться. Ван Ибо уходит, напоследок погладив большим пальцем его щеку, а Сяо Чжань еще долго топчется в коридоре, пытаясь успокоить обезумевшее сердце и как-то избавиться от румянца на щеках. Не получается, приходится зайти в гостиную. И столкнуться там лицом к лицу с Марком, восседающим на диване в окружении свитков – сразу видно, кто последние дни провел у Филча, отбывая наказания.
– Ты с кем-то целовался, – окинув Сяо Чжаня оценивающим взглядом и задержавшись на губах, резюмирует друг, откладывая учебник по Зельям на кофейный столик и с подозрением щурясь.
– Не говори глупости, – отмахивается от него когтевранец и мысленно чертыхается, потому что щеки начинают знакомо гореть, выдавая его с головой. Проклятье, вот только этого ему еще не хватало. Марк до сих пор не знает о них с Ван Ибо, Эмма решительно заявила, что он сам должен обо всем рассказать. Сяо Чжань, конечно же, решил отложить разговор в дальний ящик до лучших времен.
– О боже мой, – пораженно восклицает друг, хватаясь за сердце. – Ты с кем-то целовался! – громко заявляет он на всю гостиную, и ведь это даже не вопрос. Сяо Чжань раздраженно шипит на него, воровато оглядываясь по сторонам. Какое счастье, что все уже разошлись по своим спальням и не слышат восторженных воплей друга. Марк едва с дивана от радости не падает, тыча пальцем ему в лицо. – Ты свои губы вообще видел?
– Да просто шипучих конфет переел, – недовольно хмурится когтевранец, прикрывая губы ладонью. – Чего пристал? Я сам их искусал на морозе, вот и все, – звучит не очень убедительно. Скептичный взгляд друга тому прямое подтверждение. Марк только качает головой обескураженно и берет со стола учебник по Трансфигурации.
– Ты ужасный лжец, Сяо Чжань, – с притворной обидой сообщает друг, на губах которого появляется знакомая понимающая ухмылка, когда он смотрит на Сяо Чжаня. – Но, так и быть, я пока что не буду тебя пытать, раз не хочешь говорить. Но только на этой неделе, – предупреждающе вскидывает палец Марк. – Потом придется признаться, так и знай.
Сяо Чжань согласно кивает ему, испытав невероятное облегчение от такого завершения разговора, и уходит наверх, благодарный другу за короткую передышку.
***
К середине апреля Сяо Чжань настолько изводит себя переживаниями из-за предстоящей игры со Слизерином, что решается на крайние меры. Ну, если можно таковыми назвать желание изучить вопрос интимной близости с парнем более детально, углубиться, так сказать, во все аспекты. Что может быть лучше секса с человеком, по которому ты сходишь с ума, за несколько дней до решающего матча? Наверное, ничего.
– Мне нужна запрещенка, – заявляет Сяо Чжань вместо приветствия. Он ужасно нервничает, судорожно вытирая повлажневшие ладони о полы мантии. Да и как тут не нервничать, когда буквально намереваешься лишиться девственности? На лице Эммы не вздрагивает ни один мускул, когда Сяо Чжань опускается рядом с ней с решительным видом. – Я знаю, что у тебя она есть, – подруга многозначительно улыбается и с глухим звуком захлопывает толстенный учебник по Рунам.
– Ты обратился по адресу, мой хороший, – заверяет она его и поднимается с места, направляясь к стеллажам у самой дальней стены. Там они обычно прятали журналы с пикантным содержимым, замаскированные под старые издания «Придиры», которые незнающий человек ни за что в жизни не возьмет в руки.
– Я просто знаю, что ты меня не будешь дразнить, в отличие от Марка, – который, к слову, все же выбивает из Сяо Чжаня признание и до сих пор периодически над ним подтрунивает из-за этого. Бесит неимоверно.
– Кто я такая, чтобы смеяться над чужой любовью? – фыркает Эмма, переключая внимание на ряды книг на полках. – Что конкретно тебе нужно? – он судорожно сглатывает, краснея щеками, а затем выпаливает все на одном дыхании.
– Мне нужна теория, – и на всякий случай уточняет: – Та самая теория, которая в этих твоих книжках про мужчин. Вся матчасть, желательно с картинками.
– Ни слова больше, – поднимает руку Эмма и тянется за волшебной палочкой в карман, чтобы снять маскирующие чары с самой верхней полки. Она с помощью Акцио призывает к себе небольшую лесенку и забирается наверх. Сяо Чжань поднимается с дивана и подходит к ней, готовый помочь, если книги окажутся тяжелыми, или подстраховать на случай непредвиденной потери равновесия. – Сейчас все будет, – заверяет девушка, принимаясь вытаскивать одна за другой неприметные книжки без названия. – Там еще картинки есть и колдографии с наглядной демонстрацией, как, что и куда.
– Избавь от подробностей, – бормочет себе под нос Сяо Чжань, забирая из ее рук «учебники».
– Разумеется, – согласно кивает она, продолжая передавать ему книги, складывая их аккуратной стопкой. По предварительным подсчетам выходит не меньше пяти. Здесь и тонкие брошюры, и журналы, и какие-то тома со странными названиями, которые когтевранцу совсем ни о чем не говорят. Да сколько же их у нее, в самом деле? – Сам посмотришь потом.
– А смазку поможешь раздобыть? – вконец наглеет Сяо Чжань. Он за последние дни всю голову сломал, где взять хотя бы что-то, отдаленно напоминающее смазку. От кремов когтевранец воротил нос, от масла и подавно. Поэтому остается только помощь знатока, который точно знает, где можно найти такую нужную вещь.
– Могу дать рецепт зелья и подогнать книгу заклинаний, – предлагает Эмма. – Круче любой Камасутры.
– Подойдет, – соглашается Сяо Чжань, мысленно прикидывая, когда можно сбежать в туалет плаксы Миртл, чтобы сварить нужное количество. Наверное, даже сегодня после занятий получится, если рецепт несложный. На приличную гору пособий ложится еще один учебник, и когтевранец обреченно вздыхает. Работы им с Ван Ибо предстоит непочатый край.
Опасаясь, что его решимость сдуется так же быстро, как и появилась, Сяо Чжань тем же вечером тащит Ван Ибо в Выручай-комнату. Чтобы занять ее, ему пришлось сначала слезно уговаривать Марка помочь ему, а затем заставить сидеть там, чтобы никто не занял вакантное помещение. Друг первое время долго отнекивался, вредничал, затем заломил вопиюще огромную плату за свои услуги, пока Эмма не дала парню подзатыльник и не пригрозила оставить его без визитов в эту самую комнату. Не стоит же говорить, что после такого весомого аргумента переговоры завершились успешно?
Когда Сяо Чжань заходит внутрь, то на мгновенье замирает, осматриваясь в небольшой мальчишеской спальне. Плакаты с K-pop группами, мотоциклами и командами по квиддичу на серых стенах, переливающаяся теплым желтым светом гирлянда вместо ночника, зеленый плед на кровати, достаточно просторной для одного подростка, платяной шкаф для одежды, прислоненные к нему скейты и письменный стол. Нетрудно догадаться, чья это комната, по потупленному взгляду и красным кончикам ушей. Когтевранец никак не комментирует выбор внешнего вида, вываливая на кровать из сумки гору учебников. Пусть заклятье незримого расширения и было запрещено накладывать без официального разрешения, Сяо Чжань все же рискнул. К тому же, никто не узнает об этой маленькой пакости, а с увеличенным вместилищем сумки куда сподручнее носить горы книг.
– Это что? – с опаской косясь на разбросанные по кровати пособия, интересуется Ван Ибо, опускаясь на матрас. Он берет один из учебников в руки и в удивлении приподнимает брови, читая название. Сяо Чжань тяжело сглатывает, наблюдая за ним, и чувствует, как желудок скручивает спазмом из-за волны панической атаки. Когтевранец делает глубокий вдох и садится рядом, поясняя:
– Матчасть, – самоконтроль дается с огромным трудом, а голос только чудом не дрожит. Ладони снова потеют, и становится жарко из-за прилившей к щекам крови. Черт, ну какого черта так страшно-то? Еще и реакция у Ибо немного странная. Тот хмурится озадаченно и поднимает на него свои темные глаза, полные искреннего непонимания.
– Матчасть для чего? – Сяо Чжань раздраженно закатывает свои глаза, размышляя над тем, за что этот недогадливый свалился на его голову. Ладно, кажется, не он один не понимает намеков. Но от этого легче совсем не становится. Вообще-то, когтевранец надеялся, что Ибо окажется посообразительнее, и ему не придется объяснять подробности, позорно краснея и задыхаясь от страха. Надежды не оправдались.
– Догадайся, Ван Ибо, – Сяо Чжань раскрывает одну из книг на пикантной картинке, и слизеринец рядом с ним тут же замирает. Ибо смотрит пустым взглядом на то, как двое парней на картинке трогают друг друга ниже пояса, а затем тяжело сглатывает, и поднимает совершенно черные глаза обратно на Сяо Чжаня.
– Чжань-гэ хочет заняться полноценным сексом? – хрипит он, придвигаясь ближе, забирает из рук несчастную книгу и касается пальцами пылающей щеки, мягко огладив порозовевшую кожу. От его низкого голоса по телу будто кто электрический ток пускает. Озвученная вслух мысль оказывается куда более смущающей, чем прокрученная мысленно в голове. Когтевранец обреченно стонет и прячет горящее от стыда лицо у Ван Ибо на груди.
– Почему, когда это говоришь ты, это выглядит еще более неловко? – ни к кому конкретно не обращаясь, неразборчиво бурчит он, покрываясь мурашками, когда большие ладони обнимают его и утешающе поглаживают по спине. Становится немного легче.
– То есть принести книги про мужской секс это для тебя недостаточно смущающе? – фыркает рядом с ухом Ван Ибо, и Сяо Чжань отстраняется, чтобы заглянуть в смеющиеся глаза парня. Нервное напряжение, до этого скручивающее внутренности, немного отпускает, сменяясь облегчением, словно кто-то разжимает руку, стискивающую внутренности. Наверное, всему виной теплая улыбка слизеринца или же тот факт, что он не стал над ним смеяться. Просто гора с плеч. Когтевранец задумывается на секунду над вопросом и понимает, что сама перспектива реализации смущает куда больше, нежели разговоры об этом с подругой и предварительная подготовка.
– Ну, нет? – в итоге отвечает он, поджимая под себя ноги и удобнее устраиваясь на кровати напротив Ван Ибо.
– Ясно, – понятливо кивает тот и берется за одну из книг. – Что ж, матчасть так матчасть, – и они погружаются в чтение.
Поначалу все это выглядит ужасно неловким, содержимое заставляет их попеременно краснеть, бледнеть и глупо смеяться в процессе обсуждения каких-то деталей друг с другом. Но чем дольше продолжается эта пытка, тем легче становится принять все физиологические особенности. И где-то брошюре на третьей неожиданно накатывает возбуждение. Глядя на все эти картинки, Сяо Чжань вдруг отчетливо начинает понимать, что представляет на месте всех этих парней их с Ван Ибо, и его бросает в жар. Позы, сплетения тел, прикосновения пальцев будоражат воображение. В горле пересыхает просто за считанные секунды, и становится нечем дышать. Он старается не думать об этом, сосредоточиться на самих объяснениях и визуализации, не пытаясь ту примерить на себя, но проигрывает собственному организму, нервно ерзая на месте. Член медленно и неумолимо встает, упираясь чувствительной головкой в ширинку, давящей пульсацией отдаваясь в пах. Сяо Чжань пытается сесть удобнее, чтобы ослабить давление, и едва не стонет из-за довольно острых ощущений. Проклятая школьная форма! Кто вообще придумал такие узкие брюки?
Он расстегивает несколько пуговиц на своей рубашке, чувствуя, как ее воротник буквально душит, но это ни черта не помогает. Хочется раздеться полностью, скинуть к черту все книги с кровати и притянуть Ван Ибо на себя, прижаться голой кожей к коже и задохнуться от поцелуя. Когтевранец бросает на парня осторожный взгляд из-под ресниц, и дыхание перехватывает от увиденного. Слизеринец когда-то успевает избавиться от собственной мантии – как Сяо Чжань это пропустил? – и теперь сидит с закатанными рукавами джемпера. В его крупных ладонях журнал кажется крошечным, а нити вен на руках выглядят как настоящее преступление. Хочется податься вперед, взять в рот пальцы Ибо, втянуть как можно глубже, скользнуть по ним языком, чтобы добиться сорванного вздоха. Ван Ибо слишком погружен в чтение, а потому совершенно не замечает на себе чужой голодный взгляд, которым Сяо Чжань пожирает его, закусив губу. Порочные мысли, одна хуже другой, посещают голову, упрашивая сделать хоть что-нибудь. Когтевранец шире разводит ноги, погружаясь в свои фантазии с головой.
– Я больше не могу это читать, – первым не выдерживает Ван Ибо, откладывая книгу обратно в стопку и растирая лицо ладонями. – Я такими темпами умру от возбуждения, – когтевранец мысленно ликует и бросает на него короткий взгляд, задерживаясь на дернувшемся кадыке. К нему тоже хочется прикоснуться, прикусить кожу, ощутив, как знакомо дернется тот под зубами. Сяо Чжань облизывает пересохшие губы, чувствуя, как сильно давит собственный стояк на брюки. Наверняка белье уже намокло от смазки. Проклятье, а ведь они даже не начали.
– Предлагаю закрепить знания, – хрипит Сяо Чжань и одним плавным движением стекает с кровати. Хватит, он больше не вынесет этой пытки, надо уже что-то с этим делать и побыстрее. Когтевранец решительно сгребает книги с кровати и перекладывает те на стол, чтобы не мешались. Нечего занимать рабочую область, так сказать.
– Гэ? – тут же удивленно дёргается Ван Ибо, отнимая руки от лица, а затем, кажется, сообразив, бросается ему помогать, поднимаясь следом.
– Раздевайся, диди, – командует Сяо Чжань, дрожащими от нетерпения руками вытягивая ремень из шлевок брюк. Извлеченные из кармана палочка и фиал со смазкой летят на матрас. Стеснение отходит на задний план. Все это чтиво отняло у него слишком много нервов, чтобы переживать за все остальное. К тому же, они уже не первый раз обнажаются друг перед другом, поэтому сейчас он чувствует себя куда более уверенно, чем во время изучения методичек.
Слизеринец застывает изваянием у стола и тяжело сглатывает, словно завороженный наблюдая за тем, как когтевранец медленно стягивает мантию с плеч, не отрывая от него своего решительного потяжелевшего взгляда. А затем начинает раздеваться сам, путаясь в рукавах свитера и тихо чертыхаясь под смешки Сяо Чжаня. Он притягивает Ван Ибо к себе и помогает снять оставшуюся одежду, жадно прикасаясь ко всем участкам обнажающейся кожи. И когда они, совершенно голые, соприкасаются друг с другом, сливаясь в поцелуе, с губ обоих невольно срывается низкий стон.
– Можем начать с того, что у нас выходит лучше всего, – шепчет когтевранец, медленно ведя ладонями по плечам вниз, к запястьям, чтобы переплести с парнем пальцы и заглянуть тому в глаза. В них отражается столько всего, так сразу и не разобрать. Золотистый свет от гирлянды теплыми бликами ложится на лицо, смягчая черты. Ибо слегка подается вперед, и они соприкасаются лбами, едва-едва задевая губами губы. Тело наполняется знакомым трепетом и предвкушением. Это уже до боли родные чувства, которые когтевранец испытывает каждый раз от близости с ним. Ощущение правильности настолько ошеломляет, что губы горят от желания поцеловать снова.
«Секс. У нас будет секс», – повторяет мысленно Сяо Чжань и даже не чувствует страха по этому поводу, скорее какую-то волнующую решительность. Он действительно хочет этого, теперь сомнений точно не остается. Ван Ибо оставляет короткий поцелуй на его подбородке, повторяет губами контуры челюсти, обнимает своими большими руками и, успокаивающе погладив по спине, породив новый табун мурашек, выдыхает в чувствительную шею сиплое:
– Ссориться? – а затем прикусывает мочку уха, слегка оттягивая ее. Вспыхнувшее было раздражение от язвительности тут же исчезает. Сяо Чжань низко стонет и вжимается в парня всем телом, потираясь истекающим смазкой членом о такой же член Ибо, который охотно перенимает инициативу, притягивая за бедра еще ближе.
– Нет, диди, – шепчет когтевранец, зарываясь пальцами в отросшие пряди на затылке. В глазах у него – непроглядная затягивающая чернота, от которой сладко тянет в низу живота от предвкушения близости. – Кое-что другое, – и наконец целует, раскрывая губы слизеринца языком и вылизывая рот изнутри. Ван Ибо мгновенно отвечает на поцелуй, до боли стискивая пальцы на бедрах Сяо Чжаня. Наверняка потом останутся синяки. Эта мысль заводит лишь сильнее, в паху болезненно тянет от спазма возбуждения, и когтевранец опускает руку между ними, сжимает в ладони оба члена и начинает неторопливо ласкать.
– Черт, я теперь всегда буду думать об этом, когда буду у себя в спальне, – хрипит Ибо, толкаясь в кулак когтевранца. От его слов по телу прокатывается волна жара, настолько сильного, что слабеют колени.
– Это хорошо, – облизав пересохшие губы, бормочет Сяо Чжань, как завороженный наблюдая за тем, как собственная рука едва может обхватить оба их члена с уже покрасневшим от прилившей к ним крови головками. – Мне нравится, что ты будешь думать обо мне.
– И о нашем сексе, – добавляет парень. Не то чтобы они раньше ничем таким не занимались, но сейчас совершенно другой контекст, и под словом секс подразумевается что-то большее, чем дрочка, минет, в котором оба, к слову, заметно поднаторели за последние дни, или иные предварительные ласки.
– И о нашем сексе, – соглашается с ним когтевранец и едва не задыхается от напора, с которым Ван Ибо буквально набрасывается на него, целуя жадно, настойчиво и голодно. Сяо Чжаню только и остается, что послушно отвечать и позволить чужой ладони обхватить их члены, чтобы усилить нажим и ускорить ласку, сорвав с искусанных губ позорный скулеж.
– Что если я переборщу с заклинанием, и ты расслабишься больше нужного? – обеспокоенно спрашивает он у когтевранца, и тот прыскает от смеха ему куда-то в шею. О таком он даже не задумывался. Но стоит представить, и на него накатывает волна истерического хохота. Не самое подходящее время для этого. – Что? – тут же обиженно надувается Ван Ибо, глядя на него с укором. – Я, вообще-то, серьезные вещи с тобой пытаюсь обсудить, – да, сжимая в руке их члены. Серьезнее разговора у них еще не было.
– Значит, колдовать буду я, – решительно заявляет Сяо Чжань, оставляя цепочку легких поцелуев вдоль напряженной челюсти слизеринца, который тут же облегченно выдыхает и подставляет под поцелуй губы. Ну в самом деле, для него это не такая большая проблема. Да и какая разница, кто из них произнесет заклинание? Главное, чтобы остальная часть процесса прошла как по маслу. Магическую составляющую, так и быть, Сяо Чжань готов взять на себя. Зелье же сварил, в конце концов.
– Ты можешь быть сверху, – предлагает Ван Ибо, и когтевранец невольно улыбается.
– Нет, Ван Ибо, – качает головой он и жадно облизывается, приковывая к своим губам чужой взгляд. – Сверху будешь ты, – слизеринец тяжело сглатывает, и Сяо Чжань толкает его на кровать, забираясь сверху. Возбужденный член Ибо идеально ложится между ягодиц, и когтевранец на секунду прикрывает глаза, переживая сильный приступ возбуждения.
– Ты уверен? – ладони парня ложатся ему на бедра, медленно ведут по коже, покрывающейся мурашками, выше и замирают на талии, практически обхватывая ее своими пальцами. – Нам не обязательно спешить.
– То есть как дрочить мне свои Патронусом, так ты первый, – опираясь руками Ван Ибо в грудь и ощущая под ладонями быстрое биение сердца, хитро прищуривается Сяо Чжань. – А как взять ответственность, так давай притормозим?
– Это был твой сон! – обиженно надувает щеки слизеринец, а затем становится неожиданно серьезным, заглядывая ему в глаза. У Сяо Чжаня даже желудок встревоженно сжимается от этого взгляда. – Нет, просто... Мы точно готовы? – когтевранец едва сдерживает себя от того, чтобы не запищать, потому что... ну нельзя быть таким милым и заботливым. Это просто противопоказано. Черт, он так сильно любит его, что просто не выдержит, умрет прямо вот так, голым девственником, так и не переспав со своей любовью.
– Диди, – Ван Ибо невольно задерживает дыхание от этого обращения. Или дело в том, как когтевранец, словно невзначай, ведет ладонью ниже, ласково огладив пальцами сосок, который тут же твердеет под незатейливой лаской? Не в силах удержаться, он склоняется над ним и берет его в рот, слегка прикусывая зубами и добиваясь тихого удивленного вскрика. – Я буквально голый и на все согласный сижу на твоих коленях, – доверительно сообщает Сяо Чжань и для наглядности медленно качает бедрами, потираясь истекающим смазкой членом о живот слизеринца, размазывая по тому смазку.
Когтевранец чувствует, как чужая крупная головка упирается ему прямо в тугой неразработанный вход, и это возбуждает только сильнее. Хочется насадиться на нее, позволить проникнуть глубже, задохнуться от растяжения и позволить Ван Ибо вести самому. Слизеринец наверняка тоже это чувствует, потому что хватка на талии становится сильнее, а тело под ним напрягается.
– Но если ты хочешь, то, конечно, давай пойдем в ванную для старост и подрочим друг другу снова, – предлагает Сяо Чжань и победно улыбается, наблюдая за тем, как затягивает пеленой возбуждения глаза парня.
– Гэ, – сокрушенно стонет Ибо, подкидывая бедра ему навстречу и до красноты закусывая нижнюю губу. Наверняка для того, чтобы сдержать предательски рвущийся наружу скулеж из-за такой откровенной провокации. Зрелище слишком соблазнительное, чтобы не поддаться искушению. Сяо Чжань бросает короткий взгляд на его губы, тянется к ним сам, лижет место укуса, а затем вовлекает в короткий влажный поцелуй.
– Диди, ты не хочешь? – наверное, им все же следовало сначала поговорить, прежде чем вот так спонтанно набрасываться друг на друга. Обсудить, готовы ли они вообще к сексу с проникновением. Но Сяо Чжань так сильно хотел, что невольно поспешил и перешагнул несколько ступенек на пути к этому действу. Что если Ван Ибо не готов? Что если он вообще не хочет проникающего секса или видит себя в принимающей позиции? Задаваясь этими вопросами сейчас, когтевранец чувствует себя идиотом и виновато опускает взгляд.
– Хочу, но ты уверен, что готов? – удивленный таким ответом, Сяо Чжань невольно поднимает глаза на слизеринца, гоня прочь начавшие обуревать сомнения. Тот смотрит в ответ с теплотой и уверенностью, которой может позавидовать даже он. Опять когтевранец успел надумать лишнего.
– Я, сгорая от стыда, попросил у подруги все эти книги и сделал нам смазку. Сам как считаешь? – вместо ответа Ван Ибо приподнимается на локтях и целует его. Медленно, неторопливо, чувственно, так, что поджимаются пальцы на ногах и сердце в груди заходится бешеным ритмом. – Релассио, – нащупав на покрывале свою палочку, шепчет Сяо Чжань, чувствуя непривычное растяжение краев сфинктера, но это ощущение быстро проходит. Он откладывает палочку в сторону, вручая Ибо флакон с зельем. – Давай, диди, лучше твоими пальцами. Они у тебя больше, я своими под твой член себя не растяну, – уши слизеринца тут же краснеют от этих слов.
– Перестань говорить такие смущающие вещи с таким серьезным лицом.
– Ибо, не тормози и вставь в меня свои пальцы, – глядя слизеринцу в глаза, требует Сяо Чжань и опирается на его плечи, вставая на колени.
– Черт, гэ, – хрипит Ван Ибо и послушно выливает себе на ладонь немного смазки. Они целуются больше для того, чтобы унять волну нервной дрожи в собственных телах и отвлечься от мыслей о самом процессе. Эдакая анестезия перед «операцией». Это действительно помогает, в какой-то момент поцелуи настолько увлекают, что страх отходит на второй план. Возбуждение разжигает в них любопытство, и его оказывается достаточно, чтобы начать действовать.
Когтевранец коротко стонет, ощущая прикосновение чужих пальцев к своим ягодицам. Ван Ибо аккуратно разводит их в стороны, трет сжатые края, очерчивая контуры складок, и это ужасно приятно. Сяо Чжань прижимается к нему своей грудью, тычется лицом в изгиб шеи, ведет по ней носом и коротко стонет на ухо, подставляясь под ласку. Слизеринец же, словно назло, долго кружит пальцами вокруг входа, дразнится, наслаждаясь нетерпеливым хныканьем, а затем осторожно вводит один, двигая им внутри. Ван Ибо что-то шепчет ему на ухо, и Сяо Чжань только со второй попытки понимает, что тот спрашивает об ощущениях. Он коротко кивает, давая понять, что все в порядке, можно продолжать, и закусывает губу, в следующий момент буквально задыхаясь от растяжения, когда в него толкаются сразу два пальца.
Это не больно. Скорее просто странно и непривычно. Пальцы не встречают никакого сопротивления, заклинание все-таки срабатывает как надо, без неприятных последствий, и мысленно когтевранец награждает себя пятью очками за мастерство, с трудом подавляя улыбку. А затем Ибо добавляет еще один палец, и становится уже не до смеха. Сяо Чжань не знает, сколько варится в этом удушающем мареве на грани дискомфорта и удовольствия. Они целуются поверхностно, лениво, трепетно. Больше для взаимного успокоения и поддержки. Время растягивается как патока, замедляясь. Когтевранец просто в какой-то момент ловит себя на том, что нетерпеливо толкается навстречу пальцем, потираясь ноющим членом Ван Ибо о живот, и решает, что с него достаточно прелюдий.
– Думаю, – хрипит Сяо Чжань и тяжело сглатывает, прочищая горло. Он отстраняется от слизеринца и растерянно облизывается, заглядывая в чернильно-черные глаза, на секунду даже забывая, что хотел сказать. – Думаю, уже хватит, – когтевранец слезает с колен Ибо, ложится на спину и приглашающе разводит ноги, опираясь на локти, чтобы лучше видеть происходящее. Слизеринец послушно тянется следом и подкладывает ему под поясницу подушку, приподнимая бедра.
– Для удобства, – поясняет он и нависает сверху, коротко целуя в губы, прежде чем отстраниться. – Я в одной из твоих книжек прочел, – краснея шеей и скулами, добавляет Ван Ибо. Сяо Чжань улыбается ему, стараясь передать этой улыбкой всю скопившуюся в нем любовь и нежность, и тянется к его щеке, чтобы успокаивающе погладить.
– Хорошо, вверяю себя в руки лао Вана, – томным голосом произносит когтевранец и откидывается на спину, тихо хихикая, когда получает легкий шлепок по бедру.
– Не дразнись, гэ, – предупреждает слизеринец, и взгляд у него такой строгий и одновременно голодный, что внутри все сжимается в предвкушении, а член заинтересованно дергается.
– Ничего не могу поделать, ты такой милый. И я тебя очень сильно люблю, знаешь? – Ван Ибо обречённо стонет и тянется за еще одним поцелуем, пережимая собственный член у основания, а затем отстраняется и облизывается растерянно, бросая взгляд вниз. Когтевранец весь заливается краской от такого бесстыдного внимания и пытается сдвинуть колени, однако ему не позволяют, разводят еще шире и вклиниваются между ними. Ибо приставляет головку ко входу, замирая на мгновение и поднимая на Сяо Чжаня горящий взгляд.
– Готов? – он весь сжимается от этих слов, закусывает нижнюю губу и делает глубокий вдох, комкая в пальцах простыню, а затем прикрывает глаза, пытаясь заставить себя расслабиться. Это так странно, наверное, бояться сейчас, когда они уже в шаге от задуманного, но ему все равно немного боязно. И даже непонятна природа опасений. Страх боли? Его нет. Наверное, больше тревожит неизвестность. Что если ему не понравится? Что если...
– Медленно, диди. Хорошо? – Сяо Чжань гонит все глупые мысли прочь, решая действовать по обстановке. Он открывает глаза и смотрит на Ван Ибо в упор. Тот кивает несколько раз и наконец входит, проникая внутрь.
Сяо Чжань тут же задыхается от размера крупной головки, от напряжения и хватки пальцев слизеринца на своих бедрах. Стенки расходятся неохотно, словно не желая пропускать, сопротивляясь этому вторжению. Это не больно, скорее, как-то... непонятно что ли. Какое-то сумасшедшее непрекращающееся давление, скольжение внутри него чего-то инородного, толстого и пульсирующего; и легкий дискомфорт где-то на грани между «можно потерпеть» и «уже слишком».
Рука Ван Ибо ложится ему на член и водит по стволу, отвлекая от неприятного тянущего ощущения. Становится легче. Сяо Чжань откидывает голову на простыни и расслабляется, закрывая глаза, пытаясь пережить этот момент ошеломительной наполненности. Слизеринец входит целиком и застывает на мгновение, опускается сверху, опираясь на руки по обе стороны от его головы. На висках у Ибо выступают бисеринки пота, глаза блестят восторгом, вспыхивают огнем, в котором смешались страсть, нежность и немного беспокойства. Просто невероятно красиво. Сяо Чжань касается кончиками пальцев его лица, обрисовывает контуры губ, бровей, разглаживает залегшую между ними складку, гладит щеки, а затем подается вверх и осторожно целует. Он оплетает Ибо руками и ногами, вынуждая лечь на себя. Эта знакомая тяжесть будоражит все естество, заставляя все внутри сжиматься в предвкушении большего.
– Ты как, гэ? – хрипит слизеринец ему на ухо, и Сяо Чжань дрожит и стонет, облизывая зацелованные губы. Он зарывается пальцами в мокрые волосы на затылке Ван Ибо и слабо улыбается, с восторгом замечая ответную неуверенную улыбку.
– Нормально, а ты? – когтевранец немного привыкает к наполненности, чувствуя, как постепенно отпускает напряжение, как волнами накатывает возбуждение от желания толкнуться навстречу, начать двигаться.
– Ты так меня сжимаешь, – доверительно шепчет слизеринец и покачивает бедрами, отчего член внутри него смещается, вырывая из Сяо Чжаня тихий всхлип. – Просто невероятно. Мне кажется, я кончу просто от того, как в тебе тесно, – он весь вспыхивает спичкой от стыда из-за этих слов и тихо хнычет, подталкивая Ибо пятками под бедра.
– Давай, диди, двигайся, все будет хорошо. Я тоже быстро кончу, все в порядке, – ему кажется, что он кончит в ту же секунду, как слизеринец впервые толкнется в него, просто от того, как много всего испытывает в данный момент. Член, зажатый между их телами, ноет и болит, знакомо пульсирует в преддверии оргазма, стоит только едва коснуться.
– Да?
– Да, – согласно кивает Сяо Чжань, коротко целуя парня в губы. – Ты охренеть какой большой, ты в курсе? – он даже не знает, хорошо это или плохо. Пока и сам до конца не определился. Но ему все нравится, особенно как смотрится Ван Ибо над ним. Такой распаленный, заполошно дышащий, внимательный к реакциям его тела. Тело покрывается испариной, пот собирается у висков, блестящей крошкой выступает на шее, так и хочется податься вперед и слизать ее языком, ощутив во рту пряный солоноватый вкус. Невозможно красиво. Слизеринцу ведь тоже непросто, наверное, даже сложнее, но парень все равно в первую очередь переживает за Сяо Чжаня, отодвигая свои чувства на второй план.
– Черт, замолчи, – шипит тот и медленно качает бедрами назад до тех пор, пока внутри не остается только головка. Когтевранец прикрывает глаза, переживая слишком яркое ощущение скольжения члена в себе, и вцепляется короткими ногтями Ибо в плечи, когда тот входит в него снова. Он двигается в неспешном темпе, давая время обоим привыкнуть. Сяо Чжань тихо хнычет, чувствуя, как увеличивается давление на ягодицы, как странное тянущее ощущение отдается куда-то под ягодицы снова и снова, заставляя толкаться навстречу фрикциям.
Это похоже на бесконечную странную пытку, ему хочется больше, сильнее, быстрее. Как будто чего-то не хватает, чего-то яркого и сокрушительного. Ван Ибо приподнимается на вытянутых руках и слегка меняет угол, а когда толкается вперед, Сяо Чжань громко стонет и гнется в спине, ошарашенный огромной волной удовольствия, которая пронзает его изнутри, растекаясь острыми колючими волнами наслаждения от задницы в пах, заставляя член выделять больше смазки, и дальше по всему телу, резонируя в нервных окончаниях.
– Гэ? – слизеринец тут же замирает, обеспокоенно заглядывая ему в глаза.
– Не вздума-ах останавливаться, – давится стоном когтевранец, пиная его пяткой в ягодицу, и Ибо послушно возобновляет свою пытку, снова толкаясь под нужным углом, заставляя попрощаться со здравым смыслом.
Теперь все становится куда ярче и приятнее. Крупная головка каждый раз задевает простату, срывая с губ не стоны даже – жалобное хныканье. Это хорошо. Это так чертовски хорошо, что кружится голова, что буквально каждая клеточка тела наполняется истомой. От паха вверх поднимается разрастающийся огромный шар жалящего удовольствия. Ван Ибо стонет тоже и ускоряется. Он накрывает ладонью член Сяо Чжаня и начинает рвано надрачивать ему, совершенно не соблюдая ритм, но так даже лучше. Толчки становятся глубокими и рваными, резкими. С губ срываются уже даже не стоны или всхлипы, а бессвязный скулеж. Воздух становится плотным и тяжелым от запахов смешавшихся парфюмов, смазки и пота.
– Гэ, я скоро, – хрипит слизеринец, обжигая ухо своим сбитым шумным дыханьем, и Сяо Чжань тянет его на себя, крепко сжимая в объятьях, а затем поворачивает голову и слизывает пот с шеи, слегка прикусывая кожу. Толчки теряют ритм, превращаются в импульсивные рывки, член, зажатый меж их телами, пульсирует и сочится смазкой, и когтевранец всхлипывает, чувствуя, что еще немного, и его накроет оргазмом.
– Давай, диди, давай, – шепчет Сяо Чжань, и Ван Ибо хрипло и отчаянно стонет, содрогаясь от волны оргазма. Он кончает глубоко в него, и от этой мысли когтевранца срывает тоже. Перед глазами на короткий миг все темнеет, и даже дыхание перехватывает. Слизеринец осторожно выходит из него и пытается откатиться в сторону, но Сяо Чжань не позволяет, не пускает, все также крепко держа в своих руках. Ему так хорошо и тепло в этих объятьях, хочется продлить этот момент единения как можно дольше, прежде чем на коже не начнет неприятно остывать пот и им не придется расцепиться, чтобы пойти в душ.
– Гэ?
– М-м-м? – бессвязно мычит Сяо Чжань, уткнувшись ему в шею.
– Я люблю тебя, – когтевранец отстраняется, заглядывая Ван Ибо в глаза, а потом подается вперед и целует.
В гостиную Когтеврана он крадется уже глубокой ночью, только чудом избегая патруля. Наверное, даже дежурные уже к тому времени мирно спят в своих кроватях, не подозревая о полуночниках, разгуливающих по замку, а Сяо Чжань точно уверен, что не один такой. Впрочем, до остальных ему совершенно нет дела. Он поспешно переодевается в пижаму и забирается в кровать. Что-то с тихим шелестом соскальзывает на пол, и когтевранец наклоняется, пытаясь разглядеть в ночи потревожившую его вещь. Ей оказывается клочок пергамента, согнутый пополам. Сяо Чжань разворачивает записку, щурится, вчитываясь в строчки, и внутренне холодеет, когда наконец разбирает содержимое.
«Он пожалеет, что прикоснулся к тебе»