20. Угадай, о чём я говорю (Часть 2)...
«Я пойду, попрошу принести воды, чтобы ты мог хорошенько вымыться».
Скидывая одеяло, Вэй Циньян сел, обнажённый по пояс, на его груди оставалось несколько следов от укусов, которые оставил Сунь Фэнбай в порыве страсти.
«Ты не хочешь спросить?» — холодно спросил Сунь Фэнбай, продолжая лежать и глядя на балдахин над кроватью, лишь мельком взглянув на Вэй Циньяна.
Вэй Циньян, не останавливаясь, поднял с кресла бельё, надел его и затем накинул халат. На ходу он сказал: «Ты не сможешь покинуть этот дом».
Услышав звук захлопнувшейся двери, Сунь Фэнбай вдруг усмехнулся, и слёзы потекли по его щекам.
Вскоре слуги принесли горячую воду. Заполнив деревянную ванну за ширмой, старушка, которую он раньше не видел, почтительно подошла к кровати.
«Господин, господин приказал мне помочь вам принять ванну».
«Уходи!» — с бледным лицом, лежа на кровати, холодно ответил Сунь Фэнбай.
«Господин, но...» — старушка попыталась объясниться, но Сунь Фэнбай снова прервал её.
«Я сказал, уходи!»
«Да-да».
Испуганная старушка поспешно ушла, оставив Сунь Фэнбая одного в комнате.
Сунь Фэнбай, вытерев слёзы, с усилием сел на кровати, чувствуя слабость в пояснице, едва не свалившись обратно. С трудом вставая, он, тяжело дыша, направился босиком к деревянной ванне.
Однако каждый шаг причинял боль. Хотя это и было не так мучительно, как роды, Сунь Фэнбай чувствовал себя униженным. Боль в заднем проходе и засохшая жидкость только усиливали это чувство.
Медленно подойдя к деревянной ванне, Сунь Фэнбай осторожно забрался в неё, чувствуя, как жидкость всё ещё вытекает из него, медленно стекает по внутренней стороне бедра. Полузасохшие остатки вызывали сильный дискомфорт, и первой его мыслью было очистить анус.
Жгучая боль от горячей воды на ране вскоре сменилась облегчением от усталости в теле. Он старательно вычищал из себя остатки белой жидкости, особо цепляющиеся за стенки. После долгих попыток Сунь Фэнбай наконец справился и вздохнул с облегчением, не удержавшись от возмущения:
«Этот похотливый! Так много... прямо как жеребец!»
На теле остались следы от страсти, и каждый раз, видя их, Сунь Фэнбай глубоко вздыхал. Всё это казалось ему особенно возбуждающим, и он боялся, что ещё чуть-чуть, и он потеряет сознание от стыда.
Надев чистую одежду, он начал вытирать волосы полотенцем. Вскоре вернулся Вэй Циньян. Увидев, что Сунь Фэнбай уже помылся, он велел слугам убрать воду, а сам сел за стол и уставился на Сунь Фэнбая.
От этого взгляда Сунь Фэнбай почувствовал себя неловко и сменил положение, но и сам незаметно рассматривал Вэй Циньяна, который, по-видимому, тоже недавно мылся. Он редко видел его с распущенными волосами.
«Ты сказал, что ты не Цзыци. Что ты имел в виду?»
Ну вот и началось! Сунь Фэнбай нервно замер, но тут же вспыхнул от обиды, глядя на Вэй Циньяна.
«Я хотел уйти от прошлой жизни, поэтому я не Цзыци. Теперь я — Сунь Фэнбай».
Стараясь не быть слишком грубым, он тем не менее не мог скрыть недовольства, мысленно ругая Вэй Циньяна.
«Ты лжешь!» — резко сказал Вэй Циньян, глядя на него с серьёзным и суровым выражением.
«Я не лгу!»
Сунь Фэнбай упрямо настаивал на своей версии, повышая голос, и в этот момент почувствовал некоторое напряжение. Вэй Циньян резко ударил по столу и мгновенно оказался перед Сунь Фэнбаем, двигаясь так быстро, что тот едва успел уловить его движение.
Сунь Фэнбай почувствовал боль в подбородке, когда Вэй Циньян схватил его, глядя на него с угрожающим выражением:
«Ты веришь, что я могу убить тебя прямо сейчас?»
«Да убей... убей свою сестру!» — внезапно выкрикнул Сунь Фэнбай, забрызгав Вэй Циньяна слюной. Видя, как лицо Вэй Циньяна становится все мрачнее, Сунь Фэнбай понял, что если не объяснится, его жизнь может закончиться прямо сейчас. Он резко встал, несмотря на то что его подбородок был всё ещё зажат, и выкрикнул:
«Ты что, пользуешься своей властью? Что я тебе сделал? Я ни разу не предал тебя, ни разу не обманул Линьэр. Почему ты хочешь меня убить? Даже если ты генерал, ты должен действовать справедливо!»
Говоря громче, Сунь Фэнбай чувствовал себя увереннее, и даже сам стал верить в свои слова.
Вэй Циньян отпустил его и, вытерев лицо, холодно сказал, глядя на Сунь Фэнбая, который стоял перед ним с гордо поднятой головой:
«Как ты можешь быть таким грязным!»
«В чём я грязный?» — возмутился Сунь Фэнбай, выглядя оскорблённым.
«Ты забрызгал меня слюной!»
Генерал сердито посмотрел на него, чувствуя, что Сунь Фэнбай ведёт себя слишком нагло.
«Ты... Ты грязный! Ты же кончил в меня!» — вспоминая боль от очищения, Сунь Фэнбай с возмущением выпалил это, и только потом осознал, что сказал. Его лицо моментально покраснело, как помидор, и Вэй Циньян тоже выглядел смущённым.
«Не отвлекайся от темы! Кто ты на самом деле?»
Сейчас, задавая вопросы, Вэй Циньян уже не выглядел таким уверенным, как вначале. У него начало пульсировать в висках, и ему внезапно пришло в голову, что, возможно, он ошибался насчёт Сунь Фэнбая.
«Я и есть Сунь Фэнбай, если я вру, пусть меня собака укусит», — Сунь Фэнбай говорил искренне, глядя прямо в глаза Вэй Циньяну.
«Ты...»
Вэй Циньян вдруг почувствовал, что не может больше задавать вопросы. Всё его прежнее недоверие и настороженность уступили место чувству беспомощности перед этим человеком.
«Второй господин, маленький господин снова плачет без остановки, вам нужно его увидеть!» — звонкий голос Ся Юэ раздался снаружи, в сопровождении громкого плача Вэй Лина.
Сунь Фэнбай, взглянув на Вэй Циньяна, заметил: "Как раз вовремя".
«Иди посмотри», — Вэй Циньян наконец уступил и, резко повернувшись, направился к выходу.
Наконец-то вздохнув с облегчением, Сунь Фэнбай, сделав шаг, чуть не упал — он действительно был напуган Вэй Циньяном, его ноги были как ватные.
Когда он вышел, увидел няню, укачивающую Вэй Лина, который продолжал громко плакать, а рядом стояла Ся Юэ с нахмуренным лицом. Вэй Циньян тоже хмурился.
Глядя на сцену, Вэй Циньян думал о том, что его сын действительно был сыном Сунь Фэнбая: несмотря на худощавое тело, голос у него был громкий. Когда он разразился криком, это даже вызвало боль в ушах Вэй Циньяна, и неудивительно, что той ночью Чжугэ Юньфэн испугался и отпустил ребёнка.
Вспоминая о Чжугэ Юньфэне, Вэй Циньян снова почувствовал тревогу. Он дал указание своим людям найти чашу, из которой пил Сунь Фэнбай в передней зале. Однако все столовые приборы уже убрали после ухода гостей, и найти её не удалось.
Вэй Циньян с сложным выражением посмотрел на Сунь Фэнбая, который тихо успокаивал Вэй Лина. Его волосы были ещё мокрыми, а на недавно надетом одеянии появились влажные пятна.
«Принеси полотенце и помоги второму господину вытереть волосы», — скомандовал Вэй Циньян стоявшей рядом Ся Юэ и ушёл со своими охранниками в сторону своих покоев.
Позже Сунь Фэнбай велел перенести детскую кроватку Вэй Лина к себе в комнату, но человек, посланный уведомить Вэй Циньяна, вернулся с сообщением, что генерал не позволил.
Бормоча себе под нос, что Вэй Циньян скупой, Сунь Фэнбай лёг рядом с кроваткой Вэй Лина. Пока няня и Ся Юэ отсутствовали, он принялся выговаривать малышу: «Маленький маньтоу, твой старший отец — плохой человек!»
«Я понял, что он не просто сомневается в моей личности, он подозревает, что я шпион!»
«Ну ты скажи, у него есть мозги? Я живу в его доме, если бы я был шпионом, разве я бы рисковал своей жизнью? К тому же, разве я выгляжу как шпион?»
«С такой честной мордашкой, как я могу быть кем-то другим, кроме как преданным соратником!»
«Маленький Мантоу, когда вырастешь, будь ко мне добр, не слушай этого человека. Когда он станет старым и немощным, брось его в глухие леса и не давай ему еды!»
...
«Докладываю, генерал, второй господин сказал именно это.»
Цзиншэн стоял, опустив голову, но не мог удержаться от подёргивания уголков рта. Он получил приказ Вэй Циньяня подслушивать у двери и услышал все эти слова.
Лицо Вэй Циньяня тоже выглядело странным. Увидев сдержанный вид своего верного подчинённого, он махнул рукой, чтобы тот ушёл, а сам сел за письменный стол в раздумьях.
Вечером, когда Сунь Фэнбай собирался ложиться спать, он увидел, что Вэй Циньянь быстро направляется к его комнате. Сунь Фэнбай немедленно сбросил две тряпичные туфли и быстро нырнул под одеяло, даже не сняв одежды, притворяясь, что уже спит.
«Вставай, я только что тебя видел.»
Вэй Циньянь смотрел на свернувшийся комочек и краем глаза заметил туфли, лежащие далеко друг от друга в комнате. Он с досадой сказал:
«Что тебе нужно?»
Высунув голову из-под одеяла, Сунь Фэнбай притворился сонным, прищурив глаза.
«Ты переезжаешь в мою комнату.»
«Что?!»
Притворяться больше не получилось, Сунь Фэнбай резко сел.
«Пока я не удостоверюсь в твоей личности, ты будешь жить в моей комнате и не отходить от меня ни на шаг. Куда я, туда и ты.»
«А в туалет?»
«Будешь ждать у двери.»
«Там воняет.»
Сунь Фэнбай понизил голос и жалобно посмотрел на Вэй Циньяня, но тот не сдвинулся с места.
«Ты ничего не боишься, даже смерти, так чего же ты боишься?»
С этими словами Вэй Циньянь хотел уйти.
Ловко ухватившись за подол, Сунь Фэнбай сделал последнюю отчаянную попытку:
«А как же Линьэр?»
«Переезжайте вместе, ты будешь спать на низкой кровати и заботиться о Линьэр ночью.»
Смотря на удаляющуюся фигуру, Сунь Фэнбай с грустью осознал, что его статус, похоже, понизился до кормилицы.