21
Когда Чонгук медленно выскальзывает из бессознательного состояния, в его ноздри проникает сильный, резкий запах спирта, а воздух вокруг его ушей будто вакуумный; ничего, кроме глухого грохота его собственного глубокого дыхания и последовательного писка, который отдаёт грызущей болью в ушах и побуждает нервы просыпаться.
После того, как жизнь просачивается обратно к кончикам пальцев и вверх по руке, Чонгук чувствует под прикосновениям мягкую ткань и сжимает материал пальцами. В течение ужасной секунды он не может пошевелить рукой или ногой - его тело не торопится пробуждаться от неподвижности. Он не может не чувствовать себя беспомощным и безумно тяжелым, не хочется ничего, кроме как снова погрузиться в умопомрачительный сон.
Во рту пересохло до невозможного, слюна будто испарилась, а язык - вырван или сморщен в ничто. Хотя это совершенно меркнет по сравнению с болью в горле, которое автоматически вспыхивает и стягивает, когда его губы раздвигаются, чтобы сделать вдох, как будто воздух - это песок.
Его голова раскалывается хуже любого похмелья: вместо ноющей боли, которая должна бы сосредоточиться вокруг одной области, она повсюду: от висков до носа и вплоть до нижней челюсти, как будто его череп был разбит на миллион маленьких осколков.
Движения сдерживаются гнетущей силой, мешающей ему свободно дышать, и единственная причина, по которой он заставляет свои глаза открыться, вместо того, чтобы скользнуть обратно в темноту, где боль может медленно исчезнуть, - это то, что он не может оттолкнуть то, что на него давит.
Однако глазам нужно несколько минут, чтобы сосредоточиться, поэтому всё, что он пока видит, - это размытый сгусток темных цветов, смешанный со светлыми, что только помогает его замешательству. Парень практически чувствует, как его зрачки расширяются и будто учатся принимать слепящий свет, и вот уже гигантский сгусток начинает формироваться, пока это расплывчатое нечто не превращается в лицо с шелковистой, загорелой кожей, тонкий нос, который восхитительно морщится, и упоительную родинку, которая сидит на кончике его, гладкие розовые губы, которые при каждом вздохе выдыхают теплый воздух на щёку Чонгука. Даже с не до конца пробудившемся сознанием, когда он едва ли может узнать себя в своем собственном теле, его всё равно сметает красотой и тёплым видом, конечно, ведь это не кто иной, как Ким Тэхён, единственный и неповторимый, сопит вместе с ним на маленькой кровати, которая едва ли подходит для одного человека. И вдруг боль уже не так важна.
Чонгук ничего не делает, разве что хлопает ресницами, фиксируя взгляд на лице парня. Тот так близко, что если он наклонится хотя бы немного, они прижмутся друг к другу, но Чонгук не смеет. Его конечности застыли в состоянии шока, как будто кровь, текущая по его венам, превратилась в толстый лёд, ограничив его в любых движениях, даже несмотря на зуд, который щекочет пальцы в желании протянуть руку и коснуться старшего.
Всё, что Чонгук может сделать, - это наблюдать, как новый глубокий прилив адреналина ломает железную заслонку в его мышцах. Он изучает каждую мелочь, как будто они исчезнут в следующий раз, когда он моргнёт: как мирно выглядит Тэхён, когда спит, закрыв глаза и надув губы; его рука покоится на волосах Чонгука, как он и привык делать. Как будто ничего не изменилось.
- О Боже, - бормочет Чонгук, его голос срывается от многочасового молчания, что мучительно для его горла, но при этом это почти не отвлекает его от парня напротив. - Я наконец-то схожу с ума.
Ему удается освободить руку из-под тела Тэхёна, которая совсем онемела от веса и вся покалывает, как тысяча пчелиных укусов по всей его коже, когда кровь быстро приливает обратно. Боль в руке всё труднее игнорировать, Чонгуку даже кажется, будто он видит, как бьется его сердце через кожу, но он не обращает на это внимание и поддаётся соблазну, протягивая кисть руки и аккуратно проводя по ресницам старшего кончиками пальцев.
У Ким Тэхёна всегда были длинные ресницы.
Он нежно прослеживает каждую ресничку, как если бы, нажми он сильнее, они могут раскрошиться. Чонгук чувствует, как начинает дышать, как будто груз, от которого он задыхался и который казался невозможным, вдруг без всяких раздумий пропал, голова отключается, а боль, хотя всё равно есть, становится терпимой.
Чонгук резко выдыхает и позволяет себе насладиться редким чувством умиротворения, а его разум слишком погружен в тишину, чтобы беспокоиться о том, что он воображает себе своего бывшего парня и, возможно, теряет рассудок.
Может быть, если бы он не чувствовал себя так, будто его сбила машина, Чонгук был бы больше обеспокоен тем, что у него галлюцинации, однако сейчас его сердце чувствует себя спокойнее с этим ненастоящим Тэхёном, чем всё то время, что он был один. Он будет лелеять каждую его частичку, пока она не исчезнет без следа.
Младший поднимает руку и убирает челку Тэхёна с глаз, как последний всегда делал ему, и тонет в прохладной, гладкой текстуре его кожи, когда расчёсывает пальцами его пряди, внимательно наблюдая, как они мягко падают обратно на лоб старшего при каждом движении.
Лицо ненастоящего Тэхёна дёргается, слегка морщится, затем он тихо открывает глаза, и в тот момент, когда они открываются, кажется, застывает.
Сердце младшего, естественно, начинает учащенно биться о грудь, когда он видит, как расширяются зрачки ненастоящего Тэхёна, как восхитительно трепещут его ресницы, как ярко светятся глаза, и в конце концов Чонгук не может удержаться, чтобы не заглянуть глубоко в них, как будто весь мир плавает в глубоких коричневых глазах Ким Тэхёна.
Даже в его галлюцинациях Тэхён по-прежнему красив.
Однако вместе с красотой, когда дело доходит до Тэхёна, всегда есть что-то ещё...
- Боже мой! Чонгук, ты проснулся! - вскрикивает ненастоящий Тэхён, и его голос взвизгивает так неожиданно пронзительно, что Чонгук подпрыгивает, зажмурив глаза от тупой боли, резко вернувшейся в его голову, как если бы то был звук молота о наковальню. Он бы непременно упал с кровати, если бы Тэхён вовремя не схватил его за рубашку, благополучно откинув обратно на кровать.
Галлюцинации всегда такие громкие?
- Подожди, я позову медсестру, ладно? - в порыве говорит Тэхён, вставая с кровати.
Чонгук чувствует, как его сердце в панике подпрыгивает, и он протягивает руку, хватает ненастоящего Тэхёна за запястье и тащит обратно на кровать.
Однажды он уже потерял его, он не может потерять его хотя бы в своих безумных галлюцинациях.
Тэхён бросает взгляд на свою руку и с удивлением смотрит на младшего. Изысканный румянец красит его щеки, и он хмурится.
- Что случилось? Мне нужно сообщить медсестре, что ты проснулся.
Чонгук качает головой, притягивая другого к себе и зарываясь лицом в шею ненастоящего Тэхёна, вдыхая его запах. И он кажется таким реальным: сладкий, теплый запах ванили, который заставляет Чонгука наклоняться за добавкой.
- Не уходи.
У галлюцинаций есть запахи?
Тэхён замирает, и Чонгук чувствует, как быстро бьется его сердце, несмотря на собранный быстрый стук, который просачивается сквозь ткань его рубашки.
У галлюцинаций есть сердцебиение?
Тэхён колеблется, медлит, прежде чем лечь обратно и положить на место руку, начав нежно перебирать пальцами волосы младшего, и Чонгук облегченно вздыхает.
- Ч-Чонгук, я должен позвать медсестру.
- Нет, - тут же мямлит Чонгук.
- Да, - отвечает Тэхён, хотя, похоже, не собирается уходить, продолжая теребить волосы парня.
- Медсестра велела мне позвать её, если ты проснёшься. Хочешь, чтобы у меня были неприятности?
- Нет, - упрямо повторяет Чонгук, и ему всё равно, звучит ли это по-детски или нет. - Тебе нельзя уходить. Ты моя галлюцинация, ты должна меня выслушать.
Пальцы Тэхёна застывают, как и всё остальное тело.
- Что?
Чонгук не отвечает, только утыкается носом в ключицу ненастоящего Тэхёна, не заботясь ни о чем в мире и просто желая снова заснуть.
Он слышит, как Тэхён сглатывает, и, прежде чем Чонгук успевает это осознать, его отталкивают. Чонгук протестующе хмыкает, но тут Тэхён берет его лицо в ладони и выравнивает их лица так, чтобы он мог спокойно смотреть на младшего.
- Чонгук.
Чонгук тихо отзывается и слегка хмурится, не открывая глаз.
- Посмотри на меня.
Хмурость младшего углубляется. Он не хочет. Он просто хочет спать, но ему всегда было нелегко не послушаться Ким Тэхёна, поэтому он открывает глаза, и не сказать, что сожалеет об этом, когда шоколадно-карие глаза старшего сверлят его и сам он чувствует, что растворяется в них.
- Ты ведь знаешь, что я настоящий? - тихо спрашивает Тэхён, и в его голосе слышатся нотки вины и обиды.
Чонгук медленно моргает, его мозг всё ещё в состоянии изнеможения и бреда, и слова для него едва слышны, от чего он просто качает головой.
- Не лги мне.
Тэхён морщится, глаза его сжимаются, словно сказанное ударило его, подбородок опускается на грудь, лицо поникает, словно от боли.
Чонгук хмурится.
Он не хочет, чтобы Тэхёну было плохо.
- Я... нет. Это действительно я.
Тэхён аккуратно берёт руку Чонгука и подносит её к своей щеке, и на секунду Чонгук ничего не понимает, но затем старший заставляет его ущипнуть свою щёку.
Мягкий и реальный.
Чонгук полностью застывает, его разум медленно расплывается, а лицо Тэхёна вспыхивает румянцем.
- В-видишь, я настоящий.
Чонгук моргает один раз, потом два, а потом шумно втягивает воздух, когда осознание возвращает его к реальности, наполняя его ужасом. Он отползает назад, забыв, что делит с кем-то постель, и снова почти падает, но, как и прежде, Тэхён хватает его, удерживая от падения, но Чонгук быстро отстраняется от его прикосновения.
Боль красит лицо Тэхёна, и это последнее, о чём Чонгук только мог мечтать. Он мысленно ругает себя, что снова и снова делает другому больно, но его застали врасплох; вот он открывает глаза и Тэхён больше не хочет с ним видеться, а потом он моргает и вот они вместе в постели, как будто ничего не произошло.
Однако это неправда. Всё неправильно.
В голове Чонгука проносится миллион вещей, но главная - он больше никогда не обидит Тэхёна. Он делал это слишком много раз, и Чонгук уже просто не сможет жить с собой в мире, если сделает это снова, поэтому он слегка откидывается назад, чтобы не свисать с кровати. Они не соприкасаются, но всё равно близко, что Чонгук не может расслабить мышцы, как бы сильно ни старался.
Он сканирует лицо Тэхёна, но на нём ничего, кроме непонимания.
- Ч-что ты здесь делаешь?
Боль не уходит, а только, кажется, делается ещё хуже, когда Тэхён хмурится. Чонгук морщится, он должен научиться формулировать мысли лучше.
- Я... э-э... ты упал в обморок, поэтому я хотел убедиться, что с тобой всё в порядке, - говорит Тэхён, опуская взгляд, и его щёки снова слегка розовеют. - Я беспокоился о тебе и... я знаю, тебе не нравится, когда я это делаю... но я хотел... мне нужно было знать, всё ли... - он прерывает свое заикание разочарованным вздохом и успокаивает себя, прежде чем снова заговорить. - Может, мне лучше уйти?
Однако с места он не двигается, а лишь медленно поднимает глаза, и в них угадываются предвкушение и нервозность.
Чонгуку не нужно заставлять себя говорить или делать что-либо, когда он произносит следующие слова:
- Нет, не уходи.
Его разум всё ещё находится в каком-то тумане между реальностью и сном.
Глаза Тэхёна округляются, когда он смотрит на смущенное лицо Чонгука, они светятся чем-то средним между облегчением, удивлением и счастьем. Его поза немного расслабляется, и он удобнее кладет голову на общую подушку, непоколебимо смотря в глаза Чонгуку, а у младшего появляется сильное желание заморозить время.
- Подожди, я упал в обморок, когда? - спрашивает Чонгук и переводит взгляд на непонятную капельницу в руке, пытаясь сменить тему, потому что у него всё ещё есть гордость, которую он хотел бы сохранить, особенно теперь, когда он понимает, что все это реально, и ему немного стыдно за те стены, что автоматически воздвигались из-за этого, несмотря на всё то время, которое потребовалось, чтобы разрушить их.
- Да, - подтверждает Тэхён. - На соревнованиях.
Чонгук не знает, как ответить, но так получается, что оно и не нужно.
Губы Тэхёна плотно смыкаются, а глаза - сужаются, как оно всегда бывает, когда он идет по касательной, и Чонгуку не приходится долго ждать, чтобы слова полились без предупреждения.
- У тебя всё шло очень хорошо. Я был действительно шокирован, но Юнги сказал, что что-то не так, и сначала я не понял, о чем он говорит, а потом ты начал спотыкаться и чуть не упал со сцены, но не упал, к счастью, а потом всё же упал, но в обморок, прямо на сцене перед всеми! И Боже мой, из-за тебя у меня, чёрт, сердечный приступ, я серьезно, никогда больше так не делай. Клянусь Богом, если ты сделаешь это ещё раз, я буду...
Чонгук моргает, наблюдая за бессмысленной болтовней Тэхёна и не имея никаких сил сопротивляться тому, как уголки его губ приподнимаются, а на сердце теплеет, но он всё равно безумно смущен.
Слова Тэхёна медленно затихают, как только он понимает, какое ошеломляющее действие они оказывают на Чонгука, а затем застенчивая, веселая улыбка заползает на его лицо.
- Звезда студенческой четы Чон Чонгук грохнулся в обморок от своего блестящего выступления.
На секунду Чонгук не имеет ни малейшего понятия, о чем говорит собеседник, но потом вспоминает пикник на крыше, когда всё было ещё хорошо, и горькая улыбка появляется на его губах.
- Прости, - бормочет он. - Украл твой заголовок.
Тэхён рассмеялся, и смех его был таким же ярким и красивым, как обычно. Как колокольчики звенят в воздухе, но глубже и теплее, этот звук наполняет грудь младшего такой нежностью, что она сжимается крепко под его сердцем. Ему хочется поймать другого и никогда не отпускать, но всё, что Чонгук может сделать, - это утонуть в глазах старшего и его улыбке.
Это длится всего несколько секунд, и это скорее смешок, чем что-либо еще, но для Чонгука это значило весь мир.
Палец Тэхёна начинает теребить подол футболки Чонгука.
- Я прощаю тебя, - бормочет он, и Чонгуку уже не кажется, что второй имеет в виду только свою шутку.
Чонгук судорожно сглатывает, и его горло саднит, когда слюна скользит по сухим, раздражённым стенкам. Ему приходится подавить сильную волну тошноты, когда суровая правда реальности обрушивается на него. Они могут смеяться в постели сколько хотят, но правда в том, что Чонгук сделал Тэхёну больно и они больше не вместе.
- Мне жаль, Тэхён.
Улыбка старшего дрогнула, и сам он нахмурился.
- Я устал слушать твои извинения.
- Прости.
Тэхён громко выдыхает, и Чонгук уже почти что снова извиняется за свои извинения, но старший прижимает палец к его губам, чтобы успокоить. Однако Тэхён чувствует сухие, потрескавшиеся губы и только тогда понимает, как второй, должно быть, хочет пить.
Он садится, и Чонгук снова впадает в панику, рукой машинально хватает его за запястье. Тэхён подпрыгивает от удивления, а затем его взгляд смягчается, когда он видит тревогу в глазах второго.
- Я только принесу тебе воды, я никуда не уйду.
Чонгук чувствует, как к его лицу приливает жар, и опускает руку, смущенно отводя голову и думая о том, как наверняка смешно Тэхёну. Последний же подходит к стулу, на котором лежал его рюкзак, и вытаскивает несколько вещей, прежде чем достать бутылку с водой, и тогда к Чонгуку приходит осознание, что он с Тэхёном пробыл здесь намного дольше, чем думал: больше, чем день, раз у него была сменная одежда.
Тэхён отвинчивает крышку бутылки и даёт в руки Чонгука воду, стоя неловко рядом с кроватью. Чонгук смотрит на него краем глаза, поднося воду к пересохшим губам.
- Можешь вернуться, если хочешь.
Всё лицо Тэхёна практически светится, и сердце Чонгука замирает, когда старший сам забирается в постель рядом с ним, прижимая их тела и сжигая его своим теплом.
Чонгук всё ещё не может расслабиться. Почему они ведут себя так, будто ничего не случилось?
Должно быть, Тэхён прочитывает выражение его лица, потому что начинает первым: неловко откашлявшись, он вежливо складывает руку на коленях и нервно теребит пальцы.
- Чонгук, нам нужно поговорить.
Чонгук вздрагивает. Эту фразу никогда не хочется слышать. Хотя что ещё хуже он мог сказать? Они уже расстались.
Тэхён смотрит на него в ответ, и Чонгук собирает все силы.
- Ладно, давай поговорим.
Тэхён немного наклоняется.
- Ты ведь знаешь, что можешь рассказывать мне всё?
Чонгук отстраняется назад, чуть-чуть, чтобы не упасть с кровати, и в замешательстве поднимает бровь. Если быть честным - нет, он этого не знал, у него не было большого опыта в отношениях, некоторые сказали бы, что у него вообще не было опыта, кроме Тэхёна, поэтому он не знает, что он может и не может делать после разрыва, но он почти уверен, что это не так.
- Хм.
Тэхён фыркает и обводит взглядом комнату, словно ищет в углах потерянные слова. В конце концов он оглядывается на Чонгука, неохотно ловя его взгляд.
- Я имею в виду, что тебе не нужно ничего от меня скрывать, потому что ты не хочешь, чтобы я волновался.
Осознание медленно приходит на своё место, и Чонгук уже чувствует, как всё его тело защищается. Он автоматически напрягается, его грудь вздымается, а пальцы сжимаются так, что ногти впиваются в ладони.
- О чем ты?
- Я говорю, что тебе не нужно страдать в одиночестве.
- Я не страдаю.
Тэхён дарит ему взгляд фанатичного неверия, - его терпение явно на исходе, - и Чонгук отводит взгляд, глядя вниз на капельницу в руке. Он так привык всегда держать оборону, отвергая любую жалость или помощь, даже если она ему нужна. Для начала, это и есть причина того, что начались проблемы с Тэхёном, ведь он привык отталкивать людей, и это всегда срабатывало в его пользу, как временный пластырь. Он делал это с теми, о ком он заботился больше всего, и лучшая часть: он всё ещё делает это в эту самую секунду.
- Я знаю, Чонгук, - взгляд Тэхёна смягчается. - О твоей маме.
Чонгук вскидывает голову, его глаза тревожно расширяются. Мгновенная паника проносится по его венам, когда раны в его сердце снова начинают рваться, шире и болезненнее, чем когда они впервые расцвели, как будто туда тычут ножами. Он чувствует, как при упоминании об этом его кровь начинает пузыриться, и открывает рот, чтобы спросить, кто ему сказал.
- Пока ты не разозлился на меня, - выпаливает Тэхён, и Чонгук закрывает рот. - Они сказали мне, потому что беспокоятся о тебе. Я беспокоюсь о тебе.
Чонгук чувствует, что нежелательное разочарование накапливается вперемешку с негодованием. Он расстроен, потому что не хочет, чтобы его друзья беспокоились о нем, и он смущен, потому что не знает, почему он так расстроен.
Тэхён всегда беспокоился о нём; это был аспект их отношений, который всегда был там; аспект, на котором Чонгук никогда особо не заморачивался, но которым он почему-то обеспокоен сейчас.
Он поднимает голову и встречается взглядом с Тэхёном, в его глазах теплота и забота, а мягкий взгляд заставляет сердце Чонгука чувствовать легкость, что приводит его в ещё большее замешательство.
Он всегда думал, что ненавидит, когда на него так смотрят, когда с ним так обращаются. Однако теперь, думая об этом, - каждый раз Тэхён изводил его, говоря не перетруждать себя или приходил на тренировки с мешком еды и большой улыбкой на лице, - он совсем не возражает, чтобы Тэхён так смотрел на него, на самом деле, ему это вроде даже нравится. Так что же в этом такого?
Он молчит, размышляя, и Тэхён терпеливо и спокойно ждет, хотя Чонгук и видит, что тот нервничает, но позволяет себе хоть раз подумать.
И тут раздается щелчок.
Речь не о Тэхёне, или Юнги, или ком-либо другом.
Дело не в том, что они беспокоятся о нём, и не их вина, что Чонгук не может двигаться дальше.
Причина, по которой он не хочет, чтобы люди беспокоились о нем из-за его бессонницы и его матери, заключается в том, что это постоянное напоминание о боли и страданиях, которые приходят от них. Гораздо легче забыть о проблеме, если единственный человек, которого ему нужно убедить, что её не существует, - это он сам. Он не сказал об этом Тэхёну не потому, что не хотел беспокоить его и сосредоточиться на своем выступлении; это был только предлог, чтобы почувствовать себя лучше, чтобы не чувствовать себя эгоистом. Однако на самом деле это так. Он эгоист, и он сделал это из страха за себя: он не сказал ему, потому что хотел убежать от своих проблем, а сказать другому было бы просто ещё одним суровым напоминанием. Он ненавидит то, как воспоминания, которые он так глубоко похоронил в своем уме, насильно оживляются людьми, которые беспокоятся о нем.
Теперь Чонгук понимает, что он не только сбежал от своих проблем, но и от Тэхёна, потому что Тэхён был физической формой помощи, который мог что-то исправить, но Чонгук просто не хотел думать об этом.
- Зачем ты это делаешь? - в конце концов тихо спрашивает Чонгук. - Мы больше не вместе.
Глаза Тэхёна вспыхивают болью, на губах появляется горькая улыбка, но Чонгук не может взять свои слова обратно, и на этот раз он не хочет. Его разум в лабиринте, и так было много лет. Человеку не требуется много времени, чтобы разочароваться и отчаяться, когда он потерян.
- Это ещё одна тема, о которой я хотел поговорить.
Чонгук задерживает дыхание, когда Тэхён протягивает руку, но не дотрагивается до него, он просто теребит ту же ниточку на подоле рубашки, пристально глядя на неё, пока перекатывает тонкий материал между большим и указательным пальцами.
Младший молчит, даря Тэхёну преимущество заговорить первым, не желая получать ложных идей или надежд.
- Знаешь, я вроде как говорил, что мы не будем вместе после окончания академии.
- Мы даже сейчас не вместе.
Тэхён жестко обрывает ниточку и смотрит на Чонгука, поэтому тот быстро затыкается.
- Я пытаюсь сказать... - ворчит Тэхён, но в его голосе нет враждебности. - Может быть, мы можем.
В ответ Чонгук лишь моргает, не веря в услышанное, и Тэхён смущается от отсутствия реакции, ища новую нитку и с тревогой накручивая её вокруг пальца. Или Чонгук понимает, что нужно что-то сказать, прежде чем Тэхён закончит рвать его футболку в клочья, но его разум выдаёт лишь пустоту и путаницу.
Он думал, что хочет этого - нет, он знал, что хочет этого. Он не раз проигрывал этот момент в уме, втайне надеясь, что он станет реальностью. Однако теперь, когда Чонгук пришел к осознанию, он не уверен, чего хочет.
Тэхён, в итоге, снова говорит первым, не в состоянии сидеть в тишине ещё хотя бы секунду.
- Я не оставлю тебя, Чонгук; ты не должен больше этого бояться. Я буду рядом с тобой после выпуска и дольше... если ты этого захочешь.
Чонгук ошеломлен честностью Тэхёна и недоумевает, что он мог сделать, чтобы заслужить это, ведь, насколько он помнит, он никогда не работал так усердно, чтобы заслужить такое обращение; возможно, должен был, и, возможно, это ещё одна причина, почему Тэхён слишком хорош для него.
- Это предложение руки и сердца? - в конце концов поддразнивает Чонгук, не в состоянии найти серьезный ответ и не желая, чтобы Тэхён понял, какой вялотекущий кризис трещит у него в мозгу.
Тэхён краснеет ещё ярче, и Чонгук чувствует, как его сердце сжимается от восхитительной реакции. Он просто хочет наклониться и поцеловать эти яблочные щечки, но сдерживается.
- З-заткнись! - заикается Тэхён, и Чонгук позволяет небольшой улыбке растянуть его обветренные губы. - Я просто не хочу больше страдать. Я тоже не хочу, чтобы тебе было больно.
Улыбка Чонгука становится горькой. Он хочет сказать «Да», он хочет снова обнять Тэхёна и поцеловать его в губы, но он также хочет никогда больше не причинять боль старшему, и знает, что если они снова будут вместе, это лишь приведет к одному и тому же снова и снова, потому что Чонгук все еще бежит, убегает от своих проблем, убегает от помощи и убегает от Тэхёна.
Он хочет вернуться к Тэхёну, но не может этого сделать, пока не встретится лицом к лицу с самим собой.
- Ты слишком хорош для меня.
- Не говори так.
- Я не хочу причинять тебе боль, Тэ.
- Ты и не будешь, - без запинки заявляет Тэхён. - Я доверяю тебе.
От этих слов у Чонгука сводит живот, он не уверен, хорошо это или плохо.
- Это хорошо, детка.
Глаза Тэхёна буквально загораются от ласкового имени, а улыбка растягивается на его губах, и сердце Чонгука только больше разбивается от того, что он собирается сделать.
- Однако я себе не доверяю.
Улыбка Тэхёна исчезает, на её месте появляется хмурый взгляд, и Чонгук больше не хочет сдаваться, беспокоиться о последствиях позже и не жить настоящим, но он знает, что, даже если он пожалеет об этом сейчас, то он пожалеет ещё больше позже, если не сделает этого.
Чонгук берёт руки Тэхёна в свои, и ощущение его гладкой кожи на фоне своих грубых ладоней дает ему чувство комфорта, а старший сразу же сплетает их пальцы.
Чонгук поднимает их руки и целует костяшки пальцев Тэхёна, как делал это всегда, но тот всё ещё хмурится.
- Чонгукки...
- Я не был в родном городе с тех пор, как поступил в университет, - выпаливает Чонгук.
Лицо Тэхёна искажается от смены темы, но затем оно маскируется удивлением по мере того, как произносится предложение.
- Прошли годы, - ошеломленно говорит он.
- Я не возвращался, потому что знал, что если я приеду обратно, то повсюду будут воспоминания и дразнящие напоминания, - говорит Чонгук. - Я подумал, что будет лучше, если я не буду ездить туда. Просто двигаться дальше, и я правда считал, что это сработает.
- Но этого не произошло?
- Но этого не произошло.
Тэхён хмурится, Чонгук ободряюще ему улыбается.
- Я так спешил исцелиться и двигаться дальше, что не дал себе времени на скорбь.
- Нет горя - значит, нет конца, - бормочет Тэхён, и Чонгук медленно кивает. - Ты должен вернуться этим летом.
- Именно это я и собираюсь сделать.
Надежда начинает светиться в глазах Тэхёна, и он удивлённо выпрямляется, как будто ожидал опровержения.
Если бы этот разговор состоялся несколько дней назад, Чонгук бы определенно отказался.
- В самом деле? Чонгук, это здорово! Чонгук не может ничего, кроме как кивнуть.
- Хочешь, я поеду с тобой? - спрашивает Тэхён, его тон значительно светлее. - Может быть, я и не смогу тебе помочь, но я считаю себя профессионалом в моральной поддержке!
Чонгук улыбается.
- Ты и есть профессионал.
Тэхён весь сияет, улыбаясь своей знаменитой прямоугольной улыбкой, которая никогда не перестанет вызывать в груди Чонгука трепет.
- Это значит «да»?
Улыбка Чонгука немного тускнеет, как и Тэхёна, когда последний видит такую реакцию.
- Нет.
Улыбка Тэхёна полностью исчезает, и Чонгук снова ненавидит себя за то, что заставил её исчезнуть.
- Почему нет?
- Тэхён, тебе нужно увидеться со своей семьёй.
- Я могу увидеть их попозже летом! У нас полно времени.
- Со мной будет Чимин, он тоже из Пусана. Он побудет моей моральной поддержкой.
Тэхён давится ещё больше.
- Теперь я хочу ещё больше. Я люблю Чимина!
Чонгук предостерегающe смотрит на него, и вся манера такого поведения стекает с Тэхёна в момент.
- Почему ты не хочешь, чтобы я поехал?
Чонгук вздыхает и наклоняется, прижимаясь лбом ко лбу Тэхёна, и наблюдая, как трепещут его ресницы, а затем закрываются глаза в знак поражения.
- Я планирую лечиться в Пусане...
- Чонгук, это здорово!
- ...И я не хочу отвлекаться, пока я там.
Глаза старшего теперь распахнуты и сияют, а уголки губ приободряюще приподняты.
- Находишь меня отвлекающим?
Чонгук бросает на него ещё один предостерегающий взгляд, но на этот раз на его губах появляется улыбка.
- Тэхён...
- Хорошо-хорошо, я тебя понял, - Тэхён немного отстраняется, игриво дуясь. - Тогда я не поеду, всё в порядке. Сейчас двадцать первый век, это не конец света, по крайней мере, существуют сообщения и видеосвязь.
Чонгук опускает взгляд, виновато смотря в его глаза, и улыбка Тэхёна спадает.
- Что, этого нам тоже не разрешено делать?!
- Тэ...
- Не получится. Я даже не думаю, что это чисто физически возможно для меня. Как я могу не говорить с тобой всё лето? Ни за что.
- Я не думаю, что мы должны снова быть вместе, - не подумав, выпаливает Чонгук и тут же видит, как Тэхён застывает с открытым ртом на середине предложения, а кровь заливает его лицо.
- Хватит издеваться надо мной.
- По крайней мере до конца лета и каникул, - договаривает Чонгук. - Нет, пока я не буду уверен, что больше не причиню тебе вреда.
- Ты и не сделаешь этого!
- Нет, пока я не почувствую, что больше не причиню тебе боли, - повторяет Чонгук, и Тэхён опускает глаза, не в силах найти слов, чтобы возразить, потому что знает: что бы он ни сказал, он ничего не сможет поделать с тем, как Чонгук относится к себе, и он знает, что в конечном счете если он действительно хочет, чтобы это сработало, то они оба должны сначала разобраться в себе.
- Я не хочу, чтобы ты принадлежал мне, когда знаю, что я тебе сказал.
Тэхён резко вскидывает голову, его глаза широко распахнуты, в них мелькает что-то красное.
- Ты наказываешь себя!
Чонгук не получает шанса ответить, прежде чем Тэхён продолжает.
- Чимин говорит, что мы не должны так много винить друг друга, и я с ним согласен. Я не виню тебя, Чонгук, и тебе не стоит. Это больше не имеет значения, и, наверное, это изначально было не так уж важно. Оно того не стоит. Меня это больше не волнует. Я просто хочу быть с тобой.
Чонгук обнимает обезумевшего парня и успокаивающе прижимается губами к его макушке. Его сердце болит от того, как зол Тэхён, но его разум говорит ему, что он поступает правильно.
- Дело в том, что, детка, - шепчет Чонгук, - это не так, и меня убивает, что ты думаешь, будто не стоишь этого, однако ты стоишь, и это просто ничто, если в конечном итоге ты будешь счастлив, - делает паузу Чонгук и поправляет себя. - Если мы оба сможем быть счастливы.
Тэхён на несколько минут застывает в его объятиях, но в конце концов тает, шмыгая носом куда-то в шею. Некоторое время они молча наслаждаются присутствием друг друга, пока Чонгук проводит пальцами по мягким волосам старшего, копируя то, как тот это делал, надеясь, что это сможет обеспечить ему то же утешение, что и ему.
Тэхён отстраняется первым, и Чонгук сразу недовольно мычит, мечтая вернуть его и уже сожалея о своих решениях; если он не может быть вдали от него в течение всего нескольких секунд, тогда как, черт возьми, он должен вытерпеть несколько месяцев?
Он находит выражение лица Тэхёна драгоценным: его губы слегка надуты, а нос покраснел от сопения.
- Значит ли это, что ты отвергаешь мое предложение? - дразнит он, и Чонгук улыбается: как старший только умудряется шутить даже во время таких разговоров.
- Это «да», - дразнит он в ответ, - но это «да» на будущее.