30
В квартире наступает абсолютная тишина. Лишь кошка на руках у Арса начинает активно мурчать и вжиматься в мужчину, пряча морду от посторонних глаз. Антон прикрывает глаза и прислоняется спиной к стене, громко выдыхая весь воздух разом. Он видит, как мама оглядывает мужчину с цветами и непонятным животным, как она переводит взгляд на Антона, а затем снова на Попова. — Арсений Сергеевич? — женщина пару раз моргает, стараясь понять, точно ли это не сон. — Это что, шутка какая-то? Попов украдкой посматривает на Антона, который улыбается ему, показывая, что всему сейчас придет пизда. Потому как мальчик мотает головой из стороны в сторону, потирая лицо ладонью. — Прошу вас, скажите, что это просто шутка... — голос её дрожит, а зелёные глаза темнеют, теперь смотря на мужчину отрешённо, будто в одну секунду разочаровываясь в нём окончательно. Обстановка в комнате накаляется до предела. Антон уже думает, что хуже некуда, но дверь на кухню открывается, и в коридор проскальзывает отец, держа на руках Кристину. — Ой, это тот дядя красивый! — она машет ему ручкой, а Арсений, смутившись, улыбается.— У Тоши его фотография на телефоне стоит. Антон зажмуривается, когда на него уставляются три пары глаз, исключая сестру, которая активно продолжала кокетничать с «красивым дядей», стреляя глазками. — Тош, что происходит? — наконец спрашивает отец, ставя дочку на пол. — Зайчик, иди к себе. Кристина осматривает всех злым взглядом, так как её опять гонят в комнату. Девочка кивает и убегает, но сама прячется за стеной, стараясь вслушаться в каждое слово и понять, о чем вообще разговор. — Пап... — Антон делает шаг вперёд, но на него тут же уставляется мать, буквально выбивая весь воздух из лёгких одним своим взглядом. — Наш сын гей, Андрей! — она изгибает бровь и смотрит на Арсения, который даже вдохнуть лишний раз боится, не то что ответить. — Мама! — снова пытается вставить своё слово Антон, но его тут же перебивают. — О чём вы? — мужчина серьезно смотрит на двоих, но на сына он смотрит даже как-то с сожалением, понимая, что разговор зайдёт в тупик. — Нашего сына растлил учитель... — мама начинает даже смеяться, демонстративно хватаясь за живот. Женщина делает шаг назад и потирает заспанные глаза пальцами, задерживая подушечки на переносице. — Антон, он тебя насиловал? — спрашивает отец, делая уверенный шаг к Арсению, который вжимается в дверь позади, а кошка начинает шипеть. — Нет! — как можно громче выкрикивает Антон, делая аккуратные шаги в сторону своего парня. — Он делал тебе больно? — всё не унимался мужчина, сжимая кулаки. — Нет! — срываясь, отрицает Антон и выдыхает. — Просто скажи, что всё это подстроено... — снова женский голос вступает в диалог, и тут Арсений кладёт букет на тумбу, стоящую рядом, но кошку ещё сильнее прижимает к себе. — Прошу, просто выслушайте ме... — Заткнитесь! Не смейте даже вставлять свое гнусное слово сейчас! — блондинка садится на небольшой табурет и смотрит на мальчика, стараясь понять, когда она упустила воспитание собственного сына. — Не надо затыкать меня и Арса! Мам, пап, просто послушайте меня, чёрт побери! — Антон вздрагивает, когда его локтя касается рука отца, которая не сжимает, а лишь легко касается, будто стараясь придать поддержки своему сыну хоть тактильно. — Ты думаешь, я захочу слушать твои оправдания? — Он не обязан перед вами оправдываться! Это его выбор, и вы должны принять его, ведь он ваш сын! — кошка на руках у Арсения поднимает морду и глазеет своими огромными блестящими глазами на людей. — Ты ещё смеешь учить меня, как воспитывать своего ребенка? — женщина усмехается, поправляя прядь белых волос. — Я не собирался вас учить, я просто считаю, что если вы его не примете таким, какой он есть, то вы разобьёте ему сердце. Настенные часы слишком громко тикают, слышно быстрое биение сердца и сбившееся дыхание. Антон испуганно смотрит на Арса, ища в таких родных чертах поддержки. Мужчина тепло улыбается ему и кивает, давая надежду, что скоро это всё закончится. Шастун переводит взгляд на маму, а та лишь скалится, не желая принимать свою неправоту. Тёплые отцовские пальцы до сих пор сжимают локоть, будто боясь, что мальчик убежит. — И давно у тебя это? — разрезая давящую тишину, спрашивает женщина, устало смотря на сына. Антон часто моргает и смотрит на свои кольца, в мыслях вспоминая всё с самого начала. С того, как он впервые вошёл в полупустой кабинет и его толкнули в сторону парты, проводя руками по позвонкам. Как он познакомился с Марком и как пережил расставание Арса с ним на собственной шкуре. Как страдал и как любил, как признался и был отвергнут. Как получил взаимность и как был застукан. Дальнейший исход событий ему ещё не понятен, но он точно знает, что всё это было не пустым звуком. Эти воспоминания ведут к чему-то большему. Он верит в это. Правда. — Давно. — Это всё он тебя склонил к этому! — женщина тычет указательным пальцем в Попова, а тот поглаживает Соню, которая более-менее успокаивается, засыпая на руках снова. — Мам, я гей. Я люблю Арсения. Я люблю его так сильно, что не могу прожить и дня, чтобы не получить смс от него или услышать его голос. Я гей, я не натурал. У меня никогда не будет жены, а у тебя — внуков, ты не сможешь обсуждать с подружками свою невестку и делиться фотками с нашей свадьбы. Я разочаровал тебя, разочаровывал и до этого, но, видимо, сейчас больше всего. Я правда пытался уйти от этого, думал, что всё это подростковое. Но ты даже не представляешь сколько мы пережили за этот учебный год с Арсом, сколько всего было... а ты бы знала, если бы хоть немного интересовалась моей жизнью. Думаешь, мне было просто простить тебя, когда ты тогда выгнала меня из дома? Когда наплевала на то, что ты всё же моя мать. Думаешь, было очень круто жить то у Серёжи, то у Арса и чувствовать себя никому ненужным? Мам, ты просто не представляешь, как делала мне больно этим! Всю жизнь я чувствовал себя лишним в нашей семье, потому что на первом месте, конечно, стояла Кристина. Как мне было обидно, когда ты не могла радоваться за меня, когда не обращали на мои успехи никакого внимания, а папа тебя поддерживал в этом. Впервые, блять, за всю свою жизнь я почувствовал себя нужным. Я почувствовал себя любимым, а ты не принимаешь этого... Ты снова хочешь опустить меня, не давая быть счастливым. Мам, прошу тебя, не бросай меня... — Антон подходит к матери вплотную и опускается на колени, упираясь коленями в ножки табурета. В глазах слёзы, а губы дрожат от накативших эмоций. Женщина не смотрит на него, всё так же закрывая лицо ладонями. — Уходи отсюда. Мальчик смаргивает, и по щеке бежит горячая слеза, которая обжигает бледную кожу. Антон опускает взгляд вниз, перед глазами все плывет. Он садится на пол и поджимает к себе ноги, стараясь не впасть в истерику, но не успевает, так как к нему подбегает Арсений. — Пойдем домой, малыш... — он шепчет это так тихо, чтобы услышал только его парень. Попов поглаживает своего мальчика одной рукой, силясь, чтобы не поцеловать того в макушку при родителях. — Если ты уйдешь сейчас с ним, то не думай, что ты сможешь вернуться сюда... — женщина наблюдает за действиями мужчины, который смотрит своими чёрными зрачками, буквально прожигая дыру в ней. Антон поднимает глаза на маму, все лицо красное от слез, зеленые глаза стали почти прозрачными, он смотрит не отрываясь, стараясь запомнить каждую деталь, так как знает, что это конец, больше он её не увидит. — Убирайся! — вопит мать, срывая голос. Шастун привстаёт с места, держась за Арса, потому как стоять вообще нереально, когда перед глазами звёзды. — Мама, нет! — из-за угла выбегает сестрёнка и прижимается к ноге брата, громко всхлипывая. — Кристина, отойди! — женщина хватает ребенка за шкирку, стараясь отвести в сторону, но та крепко-крепко цепляется маленькими ручками за Антона. — Нет! — она слезливо смотрит на брата. — Не уходи, пожалуйста, Тош. — Мне надо идти... — он опускается на колени, а девочка тут же кидается к нему в объятья, утыкаясь носом в дрожащего мальчика. Они оба вздрагивают от частых всхлипов и не могут остановиться. — Лен, — окликает жену мужчина, сам силясь, чтобы не заплакать, — прекрати это, что ты творишь... Она не отвечает, лишь более демонстративно вскидывает бровь и поджимает губы. — Я хочу с вами... — шепчет Кристина, шмыгая носом, пока её по голове гладит рука брата. Антон коротко целует ребёнка в макушку и отстраняется, оставляя девочку сжимать ладошками воздух. Арсений берёт того за руку, крепко переплетая их пальцы. Мальчик смотрит на него, а в уголках глаз застыла влага. Он прижимается к своему парню, чувствуя защиту. Антон знает, что Арсений не даст его в обиду. Он выведет его отсюда, он не оставит его одного. Больше нет. — Арсений Сергеевич... — отец обращается к учителю, когда те стоят возле порога, — Если Вы действительно любите моего сына, то берегите его, прошу.
***
Они молча выходят на улицу, а Шастун игнорирует крики сестры, которые сопровождали их до самой улицы. Каждый всхлип ребенка заставлял сердце сжиматься от боли, но он понимал, что лучше уйти быстро. Антон определённо должен сейчас плакать навзрыд, биться в истерике, порываться домой, но он спокойно стоит возле машины, пока Арсений ищет ключи, утирая щёки рукавом свитера, только бы Арс не заметил. Антон отказывается от объятий, берёт на руки Соню и заползает на заднее сидение с ногами, покачиваясь на месте, пока машина плавно скользит по пустым дорогам Питера. — Котёнок, ты как? — радио молчит. Арсений не решился включить его, всё надеясь, что его парень решит начать разговор. — Нормально, — тихо отвечает Антон, чухая кошку за ушком. — Заедем за продуктами, хорошо? Куплю тебе чего-нибудь вкусного... — мальчик кивает, а Попов выворачивает руль в другую сторону, выезжая к магазинам. Антон отказывается выходить из машины, а потому просто тихо соглашается, когда Арсений говорит, что купит всё на своё усмотрение. Он просто сворачивается калачиком, сильнее прижимая Соню, а мужчина тепло целует его в лоб и выходит наружу, оставляя приятную мелодию литься из колонок. Как только дверь хлопает, Антон сильно жмурится, а лицо его искажается в гримасе боли. Он отстраняет от себя рыжую кошку, а та непонимающе прыгает вниз, смотря своими голубыми глазами на подростка. Мальчик закрывает лицо руками и плачет, плачет так сильно, что не в силах себя успокоить сам. Он всхлипывает и вдыхает воздух через рот, стараясь отдышаться. — Я никому не нужен. Худые колени упираются в живот, а Антон обнимает их одной рукой, другой закрывая лицо. Красные дорожки слез раздражают кожу, мальчик скулит, утыкаясь в кожаное сидение носом, оставляя влажный след на том месте. — Они меня ненавидят. На улице начинается дождь. Большие капли разбиваются о крышу машины и отскакивают, стекая по стёклам. Антон смотрит своими большими зелёными глазами на то, как те соединяются в мокрые дорожки и катятся с большей скоростью вниз. — Я подвёл их. Он начинает снова плакать, когда перед глазами застывает образ матери. Такой холодный, отрешённый, ненавидящий. Её парфюм, который въелся в лёгкие, он будет сопровождать его в самых лютых кошмарах, заставляя вскакивать ночью, крепко сжимая одеяло пальцами. — Они меня ненавидят. Дверь машины резко открывается, и Арсений пролазит на заднее сидение, садясь рядом. Антон тут же начинает смахивать слёзы, закрывать лицо окольцованными пальцами, только бы тот не видел, что он снова расплакался. — Малыш... — но Попов не дурак, он видит, что у его мальчика красное лицо, а тело дрожит от эмоций и холода, — Не плачь, любимый. Антон не выдерживает и снова начинает скулить, словно подбитый щенок, которого выкинули на обочину. Он кашляет и снова плачет, сжимаясь в один маленький комочек. — Они меня ненавидят. — Я тебя люблю. — Я никому не нужен. — Я тебя люблю. — У меня больше нет семьи. — Я тебя люблю. — Я потерял всё. — Ты не потерял меня. И... я тебя люблю. Арсений приподнимает Антона, а тот начинает отмахиваться, стараясь отодвинуться, но вскоре совсем теряет силы и падает в объятья мужчины, стискивая его рубашку тонкими пальцами. Он вздрагивает, стараясь быть не таким громким, а тот его поглаживает по спине, успокаивает. Арсений помогает мальчику забраться на его колени, дабы тому было удобнее, и Антон, словно котёнок, сворачивается клубочком, утыкаясь в горячую шею мужчины. — Ты нужен мне, слышишь? Он молчит, перебирая меж пальцев отросшие светлые пряди. — Я твоя семья, и я тебя люблю. Арсений целует того в макушку, прижимая так крепко, как только может. — Держи... — из кармана он достает клубничное Чудо и протягивает мальчику, а тот сразу обхватывает коробочку пальцами, прижимая напиток к себе. Антон, всхлипывая и кашляя от продолжительного плача, аккуратно вставляет трубочку и начинает медленно попивать содержимое, постепенно успокаиваясь окончательно. — Я дождусь, пока ты допьёшь, а потом поедем домой. Хорошо, котёнок? Мальчик моргает и снова роняет голову на тёплое плечо, потягивая Чудо.
***
Антон сильнее натягивает на голову черный капюшон мантии и обнимает себя руками, когда его окружают друзья. Влада с Ирой садятся прямо напротив него. Девушки весело перешептываются, хихикают и легонько толкают друг друга в бок, пока справа к мальчику подсаживается Серёжа и так же укутывается в пиджак, обиженно склонив голову на плечо друга. Влада замолкает и отстраняется от девушки, поправляя лямку топика. Она осматривает Иру, которая распрямляет плечи и радушно улыбается, подаваясь вперёд. — Ну чё, ребятки, у кого как вчерашний вечер прошёл? — её бордовая помада размазана в уголках губ, это замечает Серёжа и еще сильнее опускает голову. Его взгляд становится прозрачным, будто он вот-вот заплачет. Влада вчера так и не ответила на его голосовое сообщение, так и не пришла поговорить, а теперь, видимо, на переменах бегает целоваться с Маркачевой. Не услышав ответ от Матвиенко, Ира с надеждой переводит взгляд на Антона. — Заебись... — тихо произносит тот и выдыхает, вспоминая, как проплакал вчера до самого утра, обмусолил всю пижаму Арса и его постель. Вместо завтрака мужчина стирал бельё и выжимал себя от слёз и соплей. Он не винил в этом Антона, только крепче обнимал, устанавливая режим «быстрой стирки», пока мальчик без аппетита тыкал в глазунью вилкой. Наступила неловкая тишина. Влада постукивала по столу, смотря то на Серёжу, то на Иру, а девушка рядом принялась листать ленту, пытаясь хоть чем-то себя занять. — Тош, а ты поговорил с мамой вчера? — внезапно спрашивает Маркачева, поправляя пальцем помаду, следы которой она увидела только сейчас. Сердце в груди будто останавливается, Антон крутит кольцо на указательном пальце, стараясь придать лицу наиболее похуистическое выражение. — Да... — Ну и чё она? — девушка причмокивает пухлыми губами и снова переводит взгляд на друга. — Ничего. До Сережи будто только сейчас дошло, о чём идет речь, и тот подрывается с места и хмурится так сильно, что, кажется, у него вот-вот появится морщина в его-то семнадцать лет. — О чём вы должны были поговорить? — он сжимает губы в тонкую линию, пока Шастун громко выдыхает, понимая, что все ждут от него объяснений. Жаль, что говорить-то вообще не хотелось, ну, или только кому-то одному. — Да ни о чём... — он упрямо старается обойти тему стороной, молясь, чтобы сейчас раздался звонок на урок. — Шастун, сука! — взрывается Матвиенко от несправедливости и пихает друга в плечо, от чего тот болезненно шипит. — Мама всё узнала, — почти шепчет Антон, когда даже Влада пытается понять суть разговора. — Узнала, о чём? — не отстаёт Серёжа, придвигаясь всё ближе. — Обо всём, блять! — кричит Шастун и бьёт кулаком по столу, от чего браслеты на запястье ударяются друг о друга и звенят. Он оглядывается на испуганных друзей, которые буквально вжались в лавочку, смотря не моргающими глазами на Антона, и смягчается. — О том, что я с Арсом. Серёжа стыдливо опускает взгляд вниз, потирая ладонью коленку, а Влада косится на Иру, которая абсолютно спокойно продолжает пить чай, не обращая внимания на всеобщий шок. Матвиенко становится до жути обидно, когда он понимает, что та все знает, а его лучший друг рассказал ей обо всём первой. — И что она? — осторожно спрашивает он, когда Антон начинает нервозно крутить кольца на каждом пальце попеременно. Шастун окидывает беглым взглядом друзей, которые выжидающе смотрят на него, прикрывает глаза, считает до пяти и снова открывает. — Выгнала меня из дома. Теперь я живу у Арса. Он проговаривает это так обыденно, потому что никаких эмоций уже не осталось. Всё, что можно было выплакать, он выплакал. Внутри лишь пустота, которую очень медленно заполняет такая трепетная забота от Арса, без которой Антон точно бы не выжил. — Тош, я... — Влада делает максимально сожалеющее лицо, и Шастуну от этого хочется блевать. Ему так противно от любого проявления заботы, кроме Арсения, что хочется выйти из-за стола, — Мне очень жаль. — Не надо, а? — он поднимает правую бровь и подпирает голову рукой. — Не надо лезть в это. — Я просто хотела... — девушка притихает, уже было открывает рот, чтобы возразить, как Антон встаёт с места, издавая противный скрежет стула о пол. — Не надо мне ваших сожалений, разберитесь сначала со своей жизнью. Прекрати мучить Сережу, наконец. Думаете, это так незаметно? Просто будьте, блять, смелей! Сознайтесь в общих чувствах, и хватит ебать ему мозги... Он хватает рюкзак со стола и выбегает в коридор. За ним порывается и Серёжа, перед этим оглядывая девушек, которые виновато косятся друг на друга.
***
Они сбегают с последних двух уроков и скрываются в комнате Матвиенко, потому как мама снова уехала в командировку, оставив сына совсем одного. Друзья, как в старые добрые времена, лежат на ковре и пьют прохладную газировку, наблюдая за тем, как солнечный день сменяется вечерними сумерками. Только в этот раз они молчат. Совсем не знают, о чём говорить и как вообще начать разговор. Антону тяжело рассказывать в подробностях обо всём, что произошло, да и не хочется вообще-то, а Серёжа и не знает, с чего начать, потому как понимает, что Шастун знает больше, чем он сам. — Это так очевидно? — спрашивает друг, делая глоток фанты. — Очевидно, — вторит Антон. — Я такой лох... — на выдохе произносит он, резко усаживаясь рядом, — Моя девушка оказалась лесбиянкой. Ты прикинь, а вдруг это она после меня такой... — Серёж, нет, не после тебя. Прекрати себя накручивать. Это всего лишь обстоятельства. Антон высоко задирает подбородок, чувствуя себя сегодня не на шутку умным. Почему-то чужие проблемы кажутся такими несущественными, что не хочется мусолить их. — А я люблю её... — он отворачивается к окну, положив голову на кровать и выдыхает. — Пройдёт со временем. Ты найдёшь намного лучше... — Антон оглаживает ладонью плечо друга, стараясь максимально приободрить. Хотя сам понимает, что слова тут не помогут, лишь время и правильное расставание. Чтобы всё это не выглядело как расставание, а просто банальное «останемся друзьями». — Я уже и не верю в то, что кого-то найду. Мне никогда не испытать того, что испытываете вы с Арсом друг к другу. Наблюдать за вашим взаимодействием — это словно по сердцу ножом вести, ты просто понимаешь, что такой любви никогда не испытаешь. Антон хмурится, но неотрывно смотрит на друга, стараясь переварить сказанное. — Ты за этот год так изменился... — он усмехается, похлопывая Шастуна по руке, — Столько изменений, может, ты многим пожертвовал, чтобы сейчас быть с ним, но я думаю, это того стоит. Любовь — одно из самых прекрасных чувств на свете. Это настолько большая редкость, особенно, если она взаимная, что ты просто не понимаешь, как тебе повезло. Серёжа улыбается, замечая, как Антон задумался, смотря в потолок. Они так и засыпают на ковре, крепко обнявшись. Ночью Антон укрывает друга пледом, стараясь подоткнуть одеяло, где нужно, чтобы тот не замёрз, а сам устраивается рядом, заворачиваясь в свою чёрную мантию. Он отписывается Арсу о том, что останется у Серёжи, на что получает короткое смс: Арс Очень жаль засыпать без тебя. Сладких снов, люблю. И в этот момент он улыбается так широко, что скулы сводит, а рядом лежащий Серёжа даже просыпается, стараясь понять, почему у друга начался внезапный приступ эпилепсии и тот дышит в три раза быстрее, тихо скуля от счастья в подушку. — Дебилы, блять... — ворчит он, когда Шастун показывает ему сообщение. — Я рад за вас.
***
Утро субботы начинается с того, что в приоткрытый рот Антону попадает палец Матвиенко, а тот вскакивает в ужасе с пола, вытирая его об майку. — Фу, блин, слюни твои... — он хмурится, пока друг не может понять, почему у него вынули что-то изо рта и стало так пусто. — Я чё, пальцы твои ночью сосал? — спрашивает Антон, поднимаясь на локтях. Он причмокивает потрескавшимися губами и облизывает их мокрым языком, стараясь понять, что находилось в его полости рта всё это время. — Это у тебя надо спросить! — всё ещё вопит Сережа, прижимая руку к груди. — У тебя рефлекс, что ли, всё в рот тащить? Всё, стал педик... — Да заткнись ты... — обиженно стонет Шастун, кидая в друга ближайшей подушкой. Этот странный инцидент утром они не обсуждают за завтраком. Даже тогда, когда едут в метро или заходят домой к Арсу, а Антону на глаза попадается чужая обувь в прихожей. Эти чёрные мокасины он узнает где угодно. Позов. Из гостиной доносятся смешки, а внутри Шастуна аж потряхивает от желания выкинуть чёртову обувь в окно вместе с её обладателем. Когда друзья проходят в комнату, к Антону тут же подлетает Арсений и прижимает его крепко к себе, сладко целуя мальчика в губы. — А вот и ты... — шепчет он ему прямо в шею, оставляя волну мурашек, которая следует за теплым дыханием. — Здрасте, Арсений Сергеевич! — радушно приветствует его Серёжа, стараясь скрыть неловкость всей ситуации. — Привет! — Попов хлопает подростка по плечу и снова садится на диван к Позову, который всё это время тыкал по клавиатуре ноутбука, совсем не обращая внимание на ребят. — Привет, Тоша! Привет, неизвестный мне мальчик... — мямлит он себе под нос, ведя мышкой по коврику, стараясь что-то аккуратно нарисовать. Антон хмурится, но виду не подаёт. Только потирает место поцелуя, переминаясь с ноги на ногу, стараясь выбрать правильную фразу для начала разговора. — А чё Дима тут делает? «Очень оригинально. Долго думал?» — Помогает мне кое с чем... — как бы невзначай отвечает Арсений, улыбаясь своему парню. Он выглядит так по-домашнему: разноцветные носки, пижамные серые штаны и бордовая измятая майка, образ невыспавшегося совёнка дополняют лишь взлохмаченные волосы. «Опять не мог заснуть. Больше я не оставлю тебя тут одного, иначе мешки под глазами станут ещё больше, портя такую красоту». — А чё, когда уйдет? «Нет, ну ты, сука, тактичный, как пиздец» — Тош, погоди немного, и я уделю тебе внимание... — Арсений облизывает нижнюю губу и тут же прикусывает её клыком, чем вызывает у Антона судорожный выдох. Он ведёт пальцами по ноге, выводя узоры, а сам украдкой смотрит в монитор, когда Позов кричит: «Ну Арс, для кого я это всё?» — Пошли-ка, вон... — Шастун оглядывает комнату, стараясь прикинуть, чем можно заняться, пока в доме Дима, который не даёт его парню сделать всё то, что так терзало Антона в его собственных фантазиях. На глаза попадается кошка, — Соню купать! Он хватает бедное животное под живот и бежит в ванную, пока кошка фырчит от таких резких движений. Серёжа ещё секунду мнётся под таким настойчивым взглядом двух мужчин, но потом так же быстро проскальзывает к другу. — А мальчик второй симпампуся такая! — усмехается Позов, листая документ указательным пальцем. — Бля, Дим... — Арс прикрывает глаза и откидывается спиной на диван. — А чё, тебе можно ебать школьников, а мне нет? Антон усаживает кошку в ванну, а сам отскакивает на метр от неё, когда животное начинает беспомощно вырываться, прыгая на бортики. — Соня, сиди на месте! — ворчит он, хватая душ. Сзади него встаёт Серёжа и пристально наблюдает за тем, как Шастун старается намочить рыжую шерсть, пока кошка громко орёт на весь дом. — Ты чё, меня с этими двумя там... — Матвиенко падает на пол, подминая под себя ноги, — Тот мужик бородатый так смотрел на меня плотоядно. Не бросай меня больше со своими друзьями педиками, блять! — Да тебе показалось, наверное, — не задумываясь, отвечает Антон и хватает специальный шампунь с полки, откидывая в сторону душ. Как только его дрожащие руки касаются Сони, та истошно орёт и царапается изо всех сил. — Господи, почему ты... Ай, блять! Шастун держит её на месте, смывая мыло с шерсти, а все пальцы в царапинах и кровоподтеках. Идея помыть кошку оказалась очень плохой, так как пока та сидела на полу и зло вылизывала себя, Антон хныкал, смотря на собственные руки. — А он гей? — снова вопрос из воздуха, и парень хмурится, дуя на раны. — Да кто?! — Ну Дима тот. — Да... — спокойно отвечает Антон, отодвигая кошку ногой, которая снова начала ластиться к нему, видимо, забыв все обиды. Ведь чистой ходить было гораздо приятнее, — А че, решил... — Нет! Просто спрашиваю... — Так, ну, я пошёл, наверное, — прокряхтел Дима, вставая с дивана и потягиваясь. Видимо, они действительно много времени провели за компьютером. — Давай! — поддакнул ему Попов, закрывая крышку ноутбука. В гостиную зашли Антон с Серёжей, держа мокрую кошку, которая испуганно смотрела на каждого в комнате, подмахивая влажным хвостом. — Вы помыли Соню? — Арсений нахмурился, перенимая на себя бедное животное, которое тряслось от холода и жалось холодным носом к мужчине. — Тош, ну ты бы хоть её в полотенце завернул, она же заболеет... С этими словами Арс схватил плед с дивана и укутал рыжую кошку, приминая её к своей груди. Он поцеловал её в мокрую макушку и принялся убаюкивать на месте, словно ребёнка. — Ну я тоже пойду, — подтвердил Серёжа, перекидывая взгляд на друга, который, словно завороженный, смотрел на сиё зрелище. — Пойдём вместе! — внезапно крикнул Позов, хватая свои вещи со стола. Он улыбнулся уголком рта, запихивая смартфон в задний карман. — Подвезу тебя домой, м? Серёжа кивнул, и Дима ушёл в прихожую, не сводя взгляда с подростка. — Сука, Шастун! — проскулил он, пятясь назад. — Я не поеду с ним! — Да успокойся... — сзади к Антону пристроился Попов, перед этим положив кошку на кресло, в котором та благополучно заснула, и начал выцеловывать гладкий затылок, оглаживая бёдра мальчика тёплыми ладонями. — Он же не... — мокрый язык мазнул по мочке уха, и Шастуна передёрнуло. — Всё ясно с тобой! Бросаешь друга, когда его едет насиловать педераст! Если меня найдут мёртвым в лесу... знай, это будет... — Антон простонал, когда его подбородок развернули к себе большой и указательный пальцы, целуя скулу и контур пухлых губ. — Блять, да ухожу я уже, ухожу! Все трахаются, один Серёжа не трахается.... — Сладусик, ты идёшь? — раздалось в коридоре, и Матвиенко шумно выдохнул. — Иду-иду... Дверь закрылась. Все звуки в квартире были сосредоточены лишь в гостиной, наполняя комнату мокрым причмокиванием и короткими стонами. Антон развернулся к мужчине, притягивая того гораздо ближе, наконец позволяя нормально целовать. — Дима точно ничего с ним не сделает...? — спросил он прямо в приоткрытые губы, заставляя Арсения поморщиться и снова податься вперёд, сцепляя руки на талии мальчика. — Всё с ним будет хорошо, а вот насчёт тебя не уверен. Мужчина жадно кусал и так истерзанные губы, проходился по зубам и сплетал влажные языки. Теперь он не встречал смущения у Антона, тот только напористей отвечал на любое новое движение и лишь изредка хихикал, отстраняясь на секунду, дабы перевести дыхание. — Как это так? — Шастун закинул руки на плечи мужчины, изучая его лицо. Растрёпанные волосы и хищная улыбка прибавляли лишь больше желания, отгоняя весь здравый смысл на второй план. — Ты почему не пришел вчера ночью? — спросил Арс, резко хватая парня под колени, заставляя того взвизгнуть и прижаться к крепкому телу, скрещивая ноги на ягодицах, а руки на затылке. Он буквально вгрызался в молочную кожу на шее, а мальчик только больше подставлял её, прикрывая глаза, когда влажные губы засасывали кожу и кусали ключицы. — Я мог бы сделать всё то же самое ещё вчера, а ты заставил меня провести ночь с собственной рукой. Одна мысль, что мужчина его мечты дрочил на него вчера ночью, заставляла Антона громче дышать, прижимаясь пахом к прессу Попова. Он, будто только этого и ждал, схватил мальчика за бёдра, прижимая к себе ещё сильнее, от чего Шастун застонал в голос, стараясь вырваться. В семнадцать лет тебя заводит абсолютно всё. И если Антон уже сейчас готов выть от желания, то он боится представить, что будет позже. Не услышав ответы на свои вопросы, Арсений быстрыми шагами дошёл до кухонного стола и бережно уложил туда Антона. Тот уже хотел убрать ноги с его поясницы, расставляя их по бокам от мужчины, но Попов вернул их на место, наваливаясь сверху. — Знаешь, что я сейчас сделаю с тобой? — спросил он, закусив нижнюю губу. В этот момент Антону до боли в животе захотелось поцеловать его, так же укусить, влажно лизнуть, притягивая к себе. Он потянул свои тонкие, увешанные кольцами и браслетами руки к Арсу. — Я хочу, чтобы ты поцеловал своего мальчика, пожалуйста... — Антон чуть не скулит, смотря на то, как мужчина облизнулся, ведя ладонями по его бёдрам. Арсений пристроился сверху, вторгаясь в такие мягкие, закусанные до крови губы. Он ласкает влажным языком твердое нёбо, всасывает нижнюю губу, верхнюю, а затем обе, от чего Антон улыбается прямо в поцелуй, сжимая отросшие волосы мужчины между тонких пальцев. — Мне нравится, как ты пахнешь... — Попов прижимается холодным носом к скуле мальчика и вдыхает его запах, пока рука аккуратно ползёт вниз по застёгнутой рубашке. Антон дёргается, когда указательный палец обводит каждую пуговицу. — Я расстегну каждую, говоря тебе по одному комплименту, но ты не должен дёргаться, хорошо? — Шастун кивает, все ещё крепко держа ноги на пояснице. Арсений целует мальчика в шею, всасывает кадык и ведет мокрую дорожку к впадине между ключицами, пока не упирается в холщовую ткань. Он аккуратно вынимает пуговицу из петельки и целует открывшийся участок кожи. — Ты очень красивый... — Попов снова порывается поцеловать Антона, когда у того начинают гореть уши. — Ты всегда пахнешь спелой клубникой и свежестью, — Арсений вынимает следующую, проводя языком по гладкой коже. — Твои зелёные глаза и улыбка сводят меня с ума... — он целует запястье мальчика, когда тот закрывает лицо руками, смущаясь от обилия тёплых слов. — Я люблю, когда ты смущаешься, — ещё одна пуговичка, но тёплые губы Арсения по-прежнему целуют костяшки с огромным обилием колец. — Мне нравится целовать твои розовые губы. Они всегда мягкие, — мужчина почти до конца расстёгивает рубашку, оставляя лишь одну пуговицу. Он коротко целует мальчика во впалый живот, останавливаясь на последней. — Мне нравится твой вкус... — Арсений вынимает её из петельки и помогает Антону отбросить в сторону рубашку, снова припадая к такому желанному телу. Он легонько обдувает часто вздымающуюся грудь и вбирает в себя правый сосок, облизывая его, оставляя мокрый след. Мужчина кусает его и оттягивает, вызывая судорожный вздох у Антона. Мальчик сглатывает, прикрывает глаза, чувствуя, что Арсений ведёт влажную дорожку к левому соску и снова зажимает его губами, посасывает, довольно жмурясь. Шастун ёрзает на месте в нетерпении, а Попов будто специально с наслаждением вылизывает всю его грудь, крепко сжимая руки над головой у мальчика. — Почему ты всегда... — он резко целует открывшиеся губы, сильно сжимая подбородок пальцами, — всегда сковываешь мои руки и не даёшь коснуться тебя? Арсений смотрит на мальчика, смотрит на то, как крепко он держит его запястья, и неожиданно отпускает, давая полную свободу. — Нравится контролировать тебя... — шепчет он на ухо, не теряя возможности и его укусить. Антон, почувствовав абсолютную волю, начинает оглаживать твёрдую спину, тонкими пальцами подбираясь к майке. — Тихо-тихо, сегодня наслаждение получает только мой ребёнок, — Арсений мокро целует мальчика в пухлые губы, а его тёплые ладони пробираются вниз, аккуратно вынимая шлейку ремня. Антон охает, когда его ноги разводят в стороны, а ремень со звоном падает на пол к рубашке. В этот момент в голове всплывает тот день, когда Попов точно так же издевался над ним, всеми силами возбуждая и доводя до беспамятства, а потом заставил заснуть, всю ночь держа худые запястья в своих руках, чтобы тот даже не пытался дотронуться до себя. От воспоминаний даже стало больно, Антон нахмурился и свёл ноги вместе, тем самым обескураживая Арсения. — Я не буду... — мальчик надувает нижнюю губу и скрещивает руки на груди. — Малыш, ты чего? — Попов оглаживает тыльную сторону бедра. — Не хочу я засыпать с недостигнутым оргазмом, знаешь ли! — он сглатывает, смотря на выпирающий член, который натягивает джинсовую ткань. — Ну вот уже! Давай остановимся на этом, потому что иначе... Арсений резко разводит ноги юноши в сторону, устраиваясь между ними. Срывает джинсы с худых ног и кидает в сторону, от чего мальчик пищит и старается отодвинуться. — Антон, тебе кто-нибудь делал минет? — с этими словами Попов склоняется к паху мальчика, целует внутреннюю сторону бедра и аккуратно поддевает резинку боксеров зубами, не оставляя без внимания выпирающие тазовые косточки, проводя по ним кончиком языка. — Н-нет... — Антон краснеет и отводит взгляд в сторону, потому что смущение вот-вот порвёт изнутри. — Тогда лежи и наслаждайся, котёнок. Арсений целует короткую дорожку из волос и ведёт носом по ней вниз, поддевая боксеры уже пальцами, медленно отодвигая их сантиметр за сантиметром. Он целует впалый живот, поглаживает тёплыми ладонями грудь и тянет на себя податливое тело, крепко сжимая бёдра мальчика. Антон под ним выгибается, помогая снять ненужный предмет гардероба. Неловкость и смущение присутствуют до сих пор, но Арсений заставляет забыть о том, что он, между прочим, голый. Он проводит мокрым языком по приоткрытым губам парня и еле заметно целует, Антон тянется за ним, но мужчина останавливает его указательным пальцем, возвращая на место. Горячие, буквально обжигающие губы хаотично попадают по голой груди и животу, руки оглаживают бёдра. Арсений останавливается внизу, смотря на мальчика. — Тош, расслабься. Ты весь дрожишь... — Антон сглатывает и опускает глаза на мужчину. Его уши тут же вспыхивают пламенем, а щёки заливаются румянцем. — Арс... Я... — он закрывает лицо руками и хнычет, чувствуя, как всё тело горит от такого зрелища. — Я не сделаю ничего такого, что бы тебе не понравилось. К тому же... — он аккуратно берёт член в руку, начиная поглаживать большим пальцем красную головку, от чего Антон коротко выдыхает, стараясь свести ноги, — Это лишь предварительный показ. Впереди ведь твой день рождения, детка. Кажется, Шастун слышал, как у него остановилось сердце. Он прикрыл глаза так сильно, как только мог, стараясь вообще перенестись куда-то в другое место, а не на чёртов стол в гостиной Попова, который уютненько устроился между его ног, делая минет. Арсений провёл языком по всей длине, неотрывно смотря на мальчика, все надеясь, что тот осмелится взглянуть на него. Тонкими пальцами он обхватил лодыжки, удерживая их на месте каждый раз, когда Антон старался свести их вместе. Он облизнул припухшие от частых поцелуев губы и резко насадился ртом на член, выбивая у парня весь воздух из легких разом. Шастун крепко сжал стол до побеления костяшек, резко распахивая глаза. Арсений сжал губы на припухшей головке, медленно водя по ней языком, от чего мальчик снова постарался свести вместе бёдра, за что получил шлепок по заднице. — Не смей отстраняться от меня! — сказанная фраза с членом во рту выбила у Антона весь здравый смысл, и он шире расставил ноги, закусывая нижнюю губу, чтобы в следующий раз сдерживать свои стоны, за которые было почему-то стыдно. Арсений придерживает головку члена пальцами, нежно покусывая его с боков, оставляя мокрые поцелуи на местах укусов. По его губам течёт солёная слюна, которая медленно стекает с напряженного органа, оседая на лобковых волосах, отчего у Антона голову кружит, а стоны всё сложнее и сложнее сдерживать. Мужчина плотно смыкает губы прямо на середине и водит вверх-вниз, лаская тёплыми ладонями дрожащий живот. Худые запястья со звенящими браслетами ловят руки и переплетают пальцы обоих. — Всё хорошо? — Арсений отстраняется, с характерным хлюпом выпуская член изо рта, который падает на напряженный живот, и Шастун шипит, сильнее стискивая руки своего парня. — Прости, детка. Оставил тебя без внимания... Попов прикоснулся губами к пульсирующей головке, аккуратно целуя, от чего Антон простонал в голос, резко дёргая ногой в сторону, чуть не задевая мужчину. — Аккуратно, малыш. Арсений аккуратно растирает одной рукой член, между долгими рывками выцеловывая внутреннюю сторону бедра и живот. Он принялся увеличивать темп, между делом чередуя мокрые губы и тонкие пальцы. Шастун изгибался под ним, старался вырваться, но в тоже время подавался вперёд, стараясь вбиваться как можно глубже, от чего Арсений пару раз даже закашлялся, отстраняясь и вытирая губы тыльной стороной ладони. — Я хочу, чтобы ты стонал. Я хочу слышать тебя, Антон. Пожалуйста... — горячий язык принялся ласкать головку, а Арсений начал двигаться всё сильнее, крепко держа Антона за руку. — Нет, Арс... — мальчик закусил губу, в попытке истошного крика, а внутри всё свернулось в один нервный комок. Шастун был сейчас, словно оголённый провод. Еще несколько движений, пару касаний, поцелуев, и он попросту не выдержит. — Да, Антон! — двигаясь быстрее и зажимая губами изнывающий красный член, мужчина утыкался носом в светлые волосы с каждым толчком всё больше, стараясь сделать своему мальчику как можно приятнее. Антон не выдерживает и расцепляет руки, хватаясь пальцами за отросшие волосы, направляя рот Арсения прямо по нужной точке. Мужчина перестаёт контролировать ситуацию и закашливается. Вязкая слюна течёт по члену и пачкает деревянный стол, оставляя белёсые разводы. Попов вытирает красные губы ладонью и снова опускается, не отнимая у своего мальчика возможность покомандовать хоть раз. — Арс, я щас... — Арсений посасывает и облизывает, опускается ниже и водит рукой быстрее, доводя мальчика до дрожи. Антон хватает ртом воздух и тяжело дышит, изгибаясь на чертовом столе, словно под разрядами тока. — Я больше не могу, я хочу кончить... — мальчик весь дрожит. Его руки, которые медленно оглаживают собственное тело, ловит Арс и удерживает их на месте, крепко сжимая, даже когда тот начинает вырываться. Попов задерживается прямо у основания, чувствуя, как член напрягается, и тут же отпускает руки, хватая Антона за плечи, чтобы тот сел. Шастун расфокусированным взглядом осматривается по сторонам, чуть ли не падая на месте. Арсений отстраняется и облизывается. — Смотри на меня, прошу. Это непередаваемые ощущения, когда ты смотришь на человека, во время оргазма. Антон сглатывает, чувствуя, как больно сдавливает внутри живот, а перед глазами разноцветные огни. Арсений заводит собственные руки за спину, демонстративно придвигаясь ближе на коленях, от чего у Шастуна сносит крышу, и тот силится, чтобы не кончить прямо сейчас, сидя перед Арсением Сергеевичем, который стоит перед ним на коленях, заведя руки за спину, будто тот его насильно заставил это сделать. — Арс, что ты? — Попов без помощи рук берёт член в рот и начинает усиленно двигаться, так быстро, как только может. Антон сдерживает порывы, бьёт себя по рукам, подгибает пальцы на ногах, но все же сдаётся, хватая мужчину за волосы, насаживая на изнывающий и пульсирующий орган. Арсений смотрит так невинно, а кристальные голубые глаза слезятся от слишком сильного напора, но Шастуна это лишь больше возбуждает. В одно мгновение всё сливается воедино. Стоящий на коленях Арсений, которого с усердием трахают в рот до слёз, ерзающий и громко стонущий Антон, который со всей жестокостью держит мужчину за тёмные волосы, и дергающийся член, который изливается прямо в горячий рот Арсения, а тот задерживается ещё на пару мгновений, не отрываясь, пока мальчик выстанывает его имя и хватается то за плечи, то за стол, дрожа всем телом. — Арс... Мужчина сглатывает, но всё так же остаётся на месте. Его голубые глаза наполнены слезами, а на щеках проступил легкий румянец. В штанах слишком узко, но он ничего не просит и даже не тянется к собственному члену, смирно стоя на коленях перед парнем. Его красные опухшие губы так по-блядски блестят от спермы, а взъерошенные волосы добавляют лишь больше сексуальности. До Антона медленно, но верно доходит случившееся, и он резко кидается к мужчине, падая рядом с ним на колени. — Арс, прости. Чёрт, я же... Мне было слишком хорошо, я, прости меня, прошу. Он касается его тонкими пальцами, обнимает, а сам весь дрожит от недавнего оргазма. — Малыш, я тебя люблю. Антон поднимает на него испуганные зелёные глаза и часто моргает, а затем подается вперед и целует, сладко вылизывая рот, чувствуя собственный вкус. Он прижимается горячим телом к мужчине, а тот наконец обнимает его сильными руками, позволяя обвить себя ногами. Мальчик утыкается носом в шею и еле касается её губами. — Арс, а ты...? — Шастун опускает стыдливый взгляд на пах мужчины, а тот лишь отмахивается, резко поднимаясь с пола вместе с Антоном. — Главное, что ты доволен. Арсений целует того в висок, а Антон виснет на нём, словно коала, обхватывая тонкими ногами и прижимаясь грудью. Они ещё час стоят под прохладным душем, так и не отлипнув друг от друга. По горячим телам стекает мятный шампунь, а тёплые ладони медленно массируют голову, втирая клубничный шампунь. Попов целует мальчика в шею, а тот смеётся, размазывая пену по подбородку своего парня. Антон надевает на себя майку Арса и укладывается на постель, притягивая Соню, которая лениво ложится рядом, мурча под нос. Кошка фырчит и дёргает ушками, прислушиваясь к тому, как по квартире медленно ходит Арсений, собирая и раскладывая все вещи перед сном. — Держи... — он протягивает мальчику зелёный чай с малиной и берёт себе такой же, заползая рядом. Белый пар обдает края кружки и растворяется в воздухе, когда его сдувает Антон, делая небольшой глоток. За окном абсолютная темнота, Соня устроилась в ногах парней, демонстративно фыркнув, когда пришел Арсений и занял её место рядом с Шастуном. В комнате был выключен свет, а звёзды горели так ярко, тем самым освещая лица людей. Антон сделал еще глоток и отставил стакан, кладя голову на подушку. Все мысли скопились в один комок. Всё хорошее и плохое. Он до сих пор чувствовал тёплые прикосновения по всему телу и лёгкую дрожь, чувствовал небывалое счастье и удовольствие. В голове успокаивающей мелодией лились слова любви, как и скреблись прямо по черепной коробке злобные гонения матери и хлопок двери за спиной. Антон шумно выдохнул, понимая, что со всем этим предстоит разобраться. Как и с другом, который... — Серёжа! — Шастун резко вскочил в кровати, чуть не выбивая кружку чая из рук Арсения, пока тот засмотрелся куда-то в окно. — Он не звонил мне... Антон быстро листал диалоги, журнал вызовов, но не было ни одного оповещения. Обычно друг заваливал его кучей сообщений и звонков, теперь же ничего не было. Лишь тревога и страх. — Арс! Что твой друг с ним сделал?! — он злобно подошёл к кровати, смотря в упор на мужчину. — Тош, успокойся... — Арсений захохотал, чуть не плюясь чаем, — Поверь, с ним всё отлично. — Не поверю я этому Диме! — продолжал злиться подросток, стоя в одной майке и топая ногами. — Мой мальчик, вернись обратно в кровать и послушай меня. Антон хмыкнул и недоверчиво сел на краешек, стягивая губы в тонкую линию. — Смотри... — Арс быстро что-то набрал в телефоне и отдал его Шастуну, предварительно громко фыркнув от смеха. Поз Мальчишка в целости и сохранности. У него сел телефон, ехать домой он не хочет, а пить мою коллекцию коньяка хочет... Антон чуть заметно улыбнулся, смотря на светящийся экран. Его друг сейчас в одной квартире с геем и кучей алкоголя, что ж, в понедельник будет интересно встретить его в школе. — Спокоен? — Арсений обхватил мальчика за талию и выхватил разом телефон, откидывая его в сторону. Он притянул его к себе, касаясь тёплыми губами загривка. — Да, прости... Кошка, разозлённая на этот мир и на громкий смех, который последовал после этого, выбежала из комнаты, устраиваясь в приоткрытом шкафу. Антон чуть не плакал от смеха, поясняя Арсению свои догадки о том, как это все может закончиться в конечном счёте, и что Серёжа человек вовсе не надёжный, когда речь идёт об алкоголе. — Котёнок... — Арсений подтянул к себе мальчика, а тот максимально сильно прижался к нему оголённым задом, потираясь о пах мужчины, — Антон! Шастун лишь захихикал, но всё же прекратил, хватая руку мужчины в свою и кладя её на свою грудь, попутно целуя костяшки пальцев. Он до безумия хотел сделать Арсению так же приятно, как тот сделал ему. Антон буквально представлял перед глазами эту картину, и во рту самопроизвольно накапливалась слюна. Мальчик даже прикрыл глаза, дабы представить все в более красочных деталях. — Тош... — тёплый, почти что мурчащий голос, вырвал его из мечтаний, — Я уеду завтра к вечеру. Может, заеду домой на часик, но это вряд ли. Побудешь тут один денёк? Антон нахмурился, даже стало как-то обидно, что его кидают прямо за день до дня рождения, но потом молча кивнул и улыбнулся, почувствовав, как мужчина чмокнул его в макушку. Ведь он приедет на его совершеннолетие, правда?