29
— Мам, тебе показалось, я... — Антон отстраняет ногой кроссовки и смущенно утыкается взглядом в пол, а у самого сердце уходит в пятки. Все тело трясет, руки потеют, что приходится тереть ладони о джинсы. — Антон, я видела мужчину под нашим подъездом, я не слепая... — женщина выдохнула. У нее был уставший вид, на голове бигуди, а под глазами обильно была размазана охлаждающая маска. Она явно собиралась идти спать, но что-то её занесло на кухню, вот же черт. — Он лапал тебя! — Мама... Шастун чувствовал себя виноватым во всех смертных грехах, будто он недостоин даже близко находиться теперь со своей семьей, а доступ в эту квартиру вовсе перекрыт. Нужно было бы сказать всю правду, выложить всё как на духу, только бы больше не видеть этот разочарованный взгляд. Лучше бы она узнала всё и отказалась от него, чем смотрела теперь так безмолвно, обнимая себя за плечи. — Просто скажи... — она вздрогнула, — это я во всём виновата, так? Антон даже опешил, лицо его приняло удивленный вид. На глазах женщины проступила легкая влага, а у сына сердце сжалось от боли. «Я подвел её». — Мам, ты чего такое говоришь?! — Шастун сделал шаг вперед, но мама отзеркалила его движение и отстранилась, все ещё слёзно смотря на сына. — Кто он? Она доверяла Арсению, доверяла ему, как хорошему человеку. Если она узнает все так, то, скорее всего, и вовсе подаст заявление на уход из школы, тогда мальчик просто не переживет. Антон сглотнул, смотря на браслет, который подарила ему мама, а женщина будто только этого и ждала, сильно зажмурилась, отводя взгляд в сторону. «Жалеет. Жалеет, что подарила. Да вообще жалеет, что я её сын...» — Антон, просто скажи, кто это?! — голос её стал до пугающего тихим. Дома все спали. Кристина ложится рано, а сон у неё крепкий, так что разбудить её сложно. Наверное, дрыхнет где-то на диване, так и не досмотрев любимую детскую передачу. Папа всегда спит с закрытой дверью, а говорили они лишь шепотом, потому вряд ли их слышали. В голове набатом звучали слова Арса. «Либо принимает сухой факт, либо нет». Только вот... слишком вероятна возможность, что не примет. Совсем нет. Мало того, еще и запретит общаться, запрёт в доме. Так ведь он еще и несовершеннолетний. Зная свою маму, эта женщина могла бы и подать заявление об изнасиловании своего маленького сынишки. Антон боялся; боялся, что она решится на такое и разобьет жизнь Арсению. Его пугало больше всего, что Арс пострадает из-за него. — Это Серёжа... — Шастун два раза моргнул, неотрывно смотря на то, как сначала лицо женщины приняло хмурый вид, затем та широко распахнула глаза, а руки её упали по швам. — Серёжа? — она сглотнула, не решаясь сделать глоток воздуха. — Матвиенко? Антон знал, что творит сейчас абсолютный пиздец и что друг ему никогда это не простит. Но он не мог в данной ситуации поступить иначе, просто не мог. Он боится за своего парня. — Мам... — мальчик сделал еще попытку тактильного контакта. — Я не думала, что всё так обернётся. — Женщина махнула рукой, будто тот разочаровал её во всём, в чём только можно, и ушла к себе в комнату. Антон так и остался стоять на месте, сжимая в руках чертов браслет. В уголках глаз щипало, а губы дрожали от необходимости расплакаться прямо сейчас. Он тяжело выдохнул и стащил украшение с худого запястья, злостно пихая его в задний карман джинсов. Всю ночь он провел лежа прямо в одежде на кровати. Было чувство будто завтра экзамен или важная встреча, будто вся его жизнь зависела лишь от завтрашнего дня. Мама по-любому всё расскажет отцу, в этом не было сомнений. И у Антона витали мысли в голове... он убьет его сразу или заставит помучиться? Было так больно и обидно, хотелось плакать навзрыд, стискивая подушку худыми пальцами, заглушать крики, пихая в рот одеяло. Он не получил понимания со стороны мамы. Да, что-то подобное он и ожидал, но в глубине души все равно надеялся на хоть какую-то лояльность. Видимо, это не тот случай. Антон крутил между пальцев браслет, который блестел в свете настольной лампы. Этот подарок ничего более не значит, мама его больше не любит... и никогда не полюбит.
***
Парень проснулся от слишком громкого будильника, который трезвонил, сука, на всю комнату, заставляя прижимать края подушки к ушам, дабы не слышать этой противной мелодии. Антон перевернулся на другой бок и резко открыл глаза, понимая, что он пришел вчера и, так и не переодевшись, не приняв душ, завалился на кровать. Он никогда не встает по будильнику, но, видимо, в этот раз придется, потому как нужно все успеть. Первые несколько минут сборов прошли просто отлично. Парень собрал все учебники и даже успел зарядить телефон до 100%, но потом все резко оборвалось, когда он понял, что признание матери было не обычным кошмаром. За дверью не были слышны никакие посторонние звуки. Либо все проспали, либо у Антона неправильное время. Вдруг дверь резко открылась, в комнату влетел отец.— Тоша... — Мужчина остановился на пороге, с удивлением смотря на то, как его сын заталкивает учебники в рюкзак, видимо, он ожидал увидеть это чудо еще в кровати. — А, ты уже встал? — он улыбнулся, оглядывая комнату. — Тогда бегом завтракать. Шастун лишь еле заметно кивнул, прежде чем дверь захлопнулась, заставляя парня тяжело выдохнуть. «Еще не сказала». Когда душ был позади, а чистые вещи оказались на приятно пахнущем клубникой теле, Антон схватил со стола телефон и заглянул на кухню. За плитой стоял папа. Он что-то варил, то и дело помешивая ложкой содержимое кастрюльки, попутно потирая пятку о лодыжку. Кристина сидела за столом, рисуя что-то в блокноте. Девочка болтала ножками и с усердием жевала сырник. «На работу собирается».— Всем доброе утро... — Антон плюхнулся рядом с сестрой, когда та, будто его не замечая, продолжила активно жевать, одновременно стараясь не выходить за контур раскраски.— Тош, сырники на столе! — удивительно бодро сказал отец, на секунду разворачиваясь к детям. — Мама проспала сегодня, так что она только в душ пошла. Завтракайте без нее. Мальчик кивнул, а сердце будто отпустило. Он тут же выпрямился и стянул пару сырников на белую тарелочку, которые дымились, так как были только со сковородки. На столе стояла сметана, которую так активно уплетала его сестренка.— Пап, можно сахар? — План в голове был настолько прекрасен, от чего Антон даже начал улыбаться, секундой забывая, что враг в соседней комнате красится на работу.— Конечно. — Мужчина вытащил с верхнего шкафчика маленькую баночку и поставил перед сыном. Шастун налил сметаны на сырники, а сам сыпанул прямо на сие блюдо сахар, активно мешая получившийся соус. Было бы неплохо уплетать его с пальцев Арса, но как есть... «И как тебе не стыдно о таком думать, когда за стеной твоя мама». Пока Антон кушал сырники один за другим, щурясь от удовольствия, на телефон начала приходить утренняя почта от возлюбленного. Арс Малыш, доброе утро. Как спалось?
Тоша Доброе) Нормально.
Арс Как-то сухо, точно хорошо спал?
Тоша Арс, ну блин. Нормально я спал, вот, сырники со сметаной кушаю.
Арс И сахаром? ;)
Тоша Угу, будешь сегодня в школе?
Арс К третьему приду. Дела есть... Антон нахмурился, даже сырник поперек горла встал. «Дела. Снова эти отмазки. Да что ж такое-то, какие у тебя там дела, Попов?»
Тоша М-м-м, понятно
Арс Котенок, не ревнуй. Антон заблокировал телефон, продолжая жевать кусочек. Только теперь очень по-злому жевать! Арс Ты поговорил с родителями? «Я только забыл. Что ж ты настроение с утра пораньше портишь, а?»
Тоша Почти
Арс Что значит «почти»?
Тоша То и значит, что почти!
Арс Что случилось? «Да как ты все чуешь-то, а?»
Тоша Ну... мама она, блин, Арс!
Арс Давай, расскажи мне
Тоша Она видела вчера нас возле подъезда
Арс Черт, и что она? Как отреагировала?
Тоша Разочаровалась во мне. Думаю, что скоро от меня откажутся родители.
Арс Не говори такое, котенок. Что ты ей сказал? «В том-то и дело... Арсений Сергеевич, я сказал полнейшую дичь!» Антон крутил в руках телефон, попутно разглядывая рисунки сестры. Внутри все сгорало от желания высказаться, чтобы Арс перевел это в шуточную форму, и он перестал так волноваться.
Тоша Я испугался. Ну и...
Арс И? «Ну не дави на меня!»
Тоша Ну и я сказал, что это был не ты.
Сообщение было прочитано сразу, абонент был онлайн. Антон сглотнул, когда Арсений перестал писать, а просто сидел в диалоге, даже не выходя. «Отлично. Испорть отношения со всеми, это же чертовски весело!» Только спустя пару минут пришло новое сообщение, и тут уже Шастун принялся интенсивно кусать ногти вместо сырника. Арс А кто?
Тоша Я растерялся. Я сказал, что первое в голову придет.
Арс Говори! Антон стиснул зубы и виновато опустил голову, изучая цветастую скатерть.— Еще секунда и кофе будет готов! — выкрикнул отец, внимательно следя за кофеваркой. «Еще секунда и я разрушу отношения, которые даже дня не продлились».
Тоша Я сказал, что это Сережа.
Абонент вышел из сети. Антон вышел из жизни, уронив голову на сгиб локтя.
***
До школы его довез отец. Впервые за долгое время, между прочим. Мама даже на кухню не заглянула, просто пробежала по коридору к двери и скрылась, выкрикнув что-то вроде: «Я опаздываю! Буду поздно!». Антон понимал, что им просто необходимо поговорить. Он должен ей все объяснить, иначе его просто разорвет от собственных мыслей, которые убивают с каждой секундой все быстрее. Это копание в себе переходит все границы.— Всем привет! — радостно поздоровалась Ира, садясь за один стол со всеми ребятами. Шастун даже не заметил, как прошел целый урок, и они с Сережей пришли в столовку, так как друг не успел позавтракать дома. Влада сидела отстранено, на кончике её носа висели очки, а девушка выписывала что-то из толстого учебника по истории. Она сосредоточенно закусывала кончик карандаша, не отвлекаясь ни на какие посторонние звуки.— Ну ниче себе... — Ира развернулась на скамейке, выуживая из портфеля питьевой йогурт, — моя девочка учится! Её карие глаза заблестели, рассматривая девушку, которая даже взгляд не подняла, все так же упорно читая. За это время ребята сильно сблизились, девчонки часто гуляли. Ну, хотя бы вчера Влада поддерживала план Иры ничего не делать. Видимо, теперь решила за ум взяться. Это даже пугало. Сережа сощурил глаза, даже отстраняя от себя пирожное. Его девушка вообще от него отстранилась, стала менее общительной, перестала звонить и писать. Даже вон, гулять вчера не захотела, обуславливая это тем, что у нее «много уроков», а потом выставила в «сторис» то, как она встречает закат с Ирой.— Ир, как погуляли вчера? — подначил её Матвиенко, ловя на себе радостный взгляд девушки. Она коротко улыбнулась, поправляя косичку, что лежала набок. Маркачева выбешивала его в последнее время, хотелось запретить Владе вовсе с ней общаться, слишком уж у них тесный контакт, но это было бы нетактично.— Отлично... — Ира сделала глоток йогурта, не отводя взгляда от Влады, которая наконец подняла взгляд на друзей, все еще держа во рту кончик карандаша. — Будешь? — она протянула бутылочку девушке, а та обильно покраснела, утыкаясь лицом в сложенные руки.— Малина? — поинтересовалась та, обхватывая бутылочку тонкими пальцами.— Малина... — подтвердила Ира, на секунду касаясь холодных костяшек. Антон сдвинул брови к переносице, наблюдая за этим.— Че у вас тут творится вообще? — спросил он, облизывая нижнюю губу. Друг явно выглядел расстроенным и подавленным, будто все жизненные силы выкачали.— А что не так? — Влада сделала глоток, не отводя взгляда от девушки напротив, а когда её уже легонько пнул Антон, то она смутилась, снова впериваясь в книгу.
***
Все точно сошли с ума. Сначала мама, потом Арс, теперь это... Он даже не знает, как это описать получше. Девушки слишком сблизились. Да, возможно, это обычная дружба, необходимость в хорошей подруге рядом, но ведь у Влады есть парень, неплохо было бы и ему уделять внимание. На Сережу было тяжело смотреть, все уроки он сидел с понурым лицом, бездумно щелкая ручкой, лишь иногда прекращая, когда Антон перехватывал его холодные пальцы, крепко их сжимая. Друг лишь коротко улыбался, но в глазах все еще застыла боль, которую тот был не в силах убрать. К третьему уроку должен был прийти Арс, Шастун готовился к тому, чтобы ворваться к нему в кабинет и скинуть к хренам все, что лежит у него на столе, запрыгивая на него сам. Он очень хотел утянуть мужчину в крепкий поцелуй, прижимаясь к нему всем телом. Видимо, Антон действительно даже дня не может провести без него. «Ведь Арс не может долго злиться. Да и злиться было почти не на что...» Как только закончилась математика, Антон вынырнул из-за парты и понесся на четвертый этаж, снося перед собой каждого, кто стоял у него на пути. Даже в горле стало сухо от желания, а зеленые глаза пристально высматривают знакомый профиль среди снующих учителей. И находят его. Арсений выходит из собственного кабинета, сжимая папочку в руках. Выглядит он просто потрясающе, почему-то сегодня особенно. Он улыбается, оглядываясь куда-то назад. «Стоп, с чего это ты там смеешься, а?» Антон останавливается в дверном проеме, смотря на то, как сначала выходит Попов, а за ним так же делает шаг вперед Позов, хватаясь за плечо мужчины, дабы не упасть от смеха. Внутри все сжимается в тугой узел, злость заставляет парня покраснеть с ног до головы, еще чуть-чуть и из ушей пойдет пар.— Да-да, сегодня сходим, ближе к вечеру... — только и доносится до его ушей. Антон стискивает зубы до скрежета, сжимая лямку на рюкзаке. Обе пары глаз устремляются на подростка, и Шастун принимает совершенно спокойный вид, будто увидел это все лишь сейчас.— Здравствуй, Шастун, — сухо говорит Арс, закрывая кабинет на ключ. «Шастун? Сука, Шастун?» Антон хмурится, а внутри все болезненно ноет, утягивая парня куда-то в полную бездну.— Привет, Тох! — приветствует его Дима, переминаясь с ноги на ногу возле Попова. Слишком уж довольная рожа у этого нахала. Будто выиграл билет в жизнь, его билет в жизнь!— Здравствуйте... — мальчик опускает взгляд вниз, рассматривая кроссовки. Очень хочется убежать, была плохая идея подняться сюда. Вообще лучше запереться в пустой кабинке школьного туалета и не высовываться.— Что-то надо? — спрашивает Арс, делая полный оборот в замочной скважине. Взгляд его пустой, холодный, хоть на лице и улыбка. Антон слишком хорошо его знает, он совсем не счастлив. Его выдают туманы вместо синих антрацитов.— Да, я... — Шастун сглатывает, смотря то на такого счастливого Поза, то на его парня, который выжидающе рассматривает подростка, — хотел поговорить с тобой. Сейчас это выглядит так жалко, что Антону хочется ударить самого себя. Ему просто необходимо поговорить с кем-нибудь обо всем, что случилось. Ему нужно плечо, в которое можно выплакаться, нужны теплые руки, которые прижмут его к себе, поглаживая по дрожащей спине. У Сережи и так проблемы, его не хочется трогать. Влада с Ирой, видимо, заняты друг другом. На поддержку родственников надеяться глупо. Остается лишь Арсений. Последняя надежда.— Мы опаздываем с Димой, давай потом... — Попов произносит это так обыденно, будто сказал стоимость недвижимости в Москве, а между тем полностью разбил сердце мальчика, который хватался за мужчину, как за последнюю надежду. Арсений облизывает нижнюю губу и уходит в сторону лестницы, за ним следует и Позов, странно оглядываясь на Антона, будто знает обо всех его смертных грехах. Быть может, так оно и есть. Арс рассказал ему, что натворил Шастун, и теперь они оба решили проучить его таким поведением. Да, конечно, они никуда не идут вместе. Они просто хотят его проучить. Пожалуйста, блять! Антон просыпает еще три урока, клоня голову на парту, так как спать хотелось просто невыносимо. После последнего к нему подсаживается Ира и пихает в лицо жестяную баночку холодного кофе.— У тебя холодильник в портфеле? — интересуется он, крутя в руках напиток. Он делает максимально озадаченное лицо, хотя невероятно благодарен девушке сейчас.— Что-то типа того... — она улыбается, помогая другу открыть банку. Антон делает жадные глотки, смотря куда-то сквозь девушку. Мысленно он уже представляет, как придет домой и его будет пилить вся семья, как он будет плакать на кровати, запертый в своей комнате. Мысленно он несколько раз потушил окурок о запястье, даже не думая о том, чтобы наклеить пластырь. Он рушится.— Пойдем сегодня ко мне? — внезапно предлагает девушка, поправляя подушечкой пальца стершуюся помаду. Последний раз, когда он был у Иры дома... Давайте не вспоминать это дерьмо, хорошо?— Зачем? — испуганно спрашивает Шастун, делая еще глоток холодного кофе. Стало действительно лучше. Даже мысли о суициде не так рьяно всплывают в черепушке.— Вообще... — Ира тяжело выдыхает, внезапно становясь такой... домашней, что ли, что хочется рассказать ей все секреты и проплакаться именно в её плечо. Антон не знает с чем это связано, просто в один миг он осознал, что хочет довериться ей. — Мне просто необходим друг сейчас, слишком много всего навалилось. Я очень хочу, чтобы мы провели вечер вдвоем, — она замечает, как напрягся Шастун. — Как друзья, дурачок!— То же самое хотел предложить, если честно... — Антон рад, что все звезды сложились как надо и рядом с ним сейчас действительно есть такой человек, которому так же нужна поддержка, как и ему.
***
В Питере тепло. Да, эти два слова не могут стоять в одном целом предложении, но именно это сейчас и происходило. В городе было действительно очень тепло, впервые за несколько месяцев, потому все ходили уже без курток, Антон даже видел кого-то в шортах, но не был до конца уверен в этом. Ира раскуривала вторую сигарету, пока они шли к дому. Запах тлеющего табака вызывал у Шастуна чуть ли не истерический припадок, хотелось выдернуть сигарету из женских пальцев и со всей силы сделать затяг. Но он пообещал себе, что бросит, значит бросит. Хотя еще непонятно, кому именно он это пообещал, так как сам Антон на такое не соглашался официально.— Ты, наверное, заметил весь этот пиздец, да? — спросила девушка, выдыхая клубок дыма в сторону. Она медленно шагала по сухому асфальту, стуча длинными каблуками, которые казались такими неудобными и огромными, что при одном взгляде на них становилось больно идти.— Какой? — Антон принял максимально непонимающее лицо, сводя брови к переносице.— Наш с Владой... — блондинка перешагнула через внезапно откуда-то взявшуюся лужу и улыбнулась.— Возможно, — не все же ему врать. Нужно и правду иногда говорить.— Я чувствую себя просто ужасно... — девушка выкинула окурок в урну, тяжело выдохнув, — понимаю, что веду себя сейчас как последняя мразь, но ничего сделать с собой не могу. Хотя очень обижаю Сережу. Антон запустил руки в карманы джинсов, следуя за ней по пятам. Его худшие оправдания почти подтвердились. Он всегда был лоялен ко всем, но позволять кому-то обидеть его лучшего друга...— Что у вас с Владой происходит? — наконец произносит нужную фразу Антон, когда они проходят мимо цветущей аллеи, по которой распространяется приятный запах весенних цветов.— Что-то невероятное... — девушка мечтательно закатывает глаза, потирая ладошки друг о друга.— Конкретнее, — Шастун думает, что, наверное, очень тяжело вот так во всем признаться, но на данный момент он и сам не против вывернуть всю душу наизнанку. Просто время пришло.— Тош, я не знаю, знаешь ли ты... — она закусывает губы и выдыхает, будто отвечает сейчас на самый сложный экзаменационный вопрос, — я бисексуалка. Мне нравятся и девушки, и парни. Антон многозначительно кивает, а у самого глаза на лоб лезут от такой информации.— Я всегда относилась к Владе как к подруге, хорошей подруге, но в последнее время... — Ира с Антоном почти доходят до дома, но на зебре загорается красный свет, и они останавливаются, — наше общение переходит все рамки обычной дружбы.— Насколько сильно? — Шастун даже боится узнать, насколько всё у них далеко зашло. Ничего поделать он не может, они все его друзья, и каждого хочется понять и пожалеть.— Мы много гуляем вместе, много доверяем друг другу... — Снова зеленый. — А вчера мы поцеловались. Антон часто моргает, в голове целое цунами, которое сбивает с ног, но он продолжает шагать по белым полоскам, игнорируя желание побыть одному и всё взвесить. Очень смешно вспоминать хотя бы то, что они с Матвиенко тоже целовались, причём нормально так... Но радует то, что это было всё по пьяни и ничего не значит.— Ну, в этом ничего такого...— И я хочу ещё и ещё, — они переходят улицу, почти доходя до дома девушки, а Антон уже шокирован тем, что узнал. — Даже большего. Мне кажется, что она тоже была бы не против.— Ир, я... — парень теряется, он не знает, как реагировать на это.— Я знаю, что я последняя сука, что должна всё прекратить, — видимо, теперь она не остановится, пока полностью не выговорится, — и я бы остановилась, если бы не было взаимности... Они молча доходят до квартиры Иры. Девушка удаляется в ванну, а Антон плюхается на софу, пытаясь прокрутить всё сказанное. Он оглядывает гостиную, ему становится так мерзко от воспоминаний, что хочется принять контрастный душ, а затем лечь спать, будто бы ничего и не было. Шастун листает список контактов, была невероятная тяга написать Сереже, попросить встретиться, но он не должен лезть в это, это вовсе не его дело. Зато сейчас, пока Ира так оживленно рассказывала о своих чувствах к Владе, Антону резко захотелось поговорить с Арсом. Причем прямо сейчас, чтобы все разъяснить. Но, как только палец коснулся диалога с мужчиной, мальчик увидел последние написанные смс, и настроение его упало ниже некуда. Заблокировав гаджет, он плюхнулся на спинку дивана и прикрыл глаза.— Пить будешь? — раздаётся в проходе. — Прости, в этот раз без вина. Лишь кола... Антон усмехается, но принимает охлаждающий напиток, делая большой глоток, пока подруга садится рядом, бездумно смотря в свой полный стакан.— Как с Арсом? — внезапно спрашивает она, когда тишина начинает давить. «Ну вот, приехали...»— Обычно, — парень делает еще глоток и отставляет стакан в сторону, теперь смотря куда-то в одну точку. Ведь ты хотел поговорить об этом, хоть с кем-нибудь, чего ты ждешь?— Антон, ты можешь мне довериться, — Ира улыбается краешками губ, ведя подушечкой пальца по краю стакана. «Действительно, ведь вы знакомы довольно давно. Девушка открыла тебе свою душу, ей, вероятно, стало легче после этого. Так почему ты не можешь решиться все рассказать хоть кому-то?»— Мама узнала, что я гей. Увидела, как мы обнимались... — Антон делает глубокий вдох, будто сейчас нырнет под воду. — Она спросила, кто это был, а я испугался за Арса, и...— И? — Ира пододвинулась ближе, кладя руку на колено парня. Почему-то от этого жеста стало спокойнее.— Я сказал, что это Сережа. Антон обмяк, зеленые глаза смотрели в одну точку, боясь поднять взгляд на рядом сидящую девушку. Было такое чувство эйфории и стыдливости, что хотелось одновременно заплакать и начать смеяться.— А она? — спокойно спросила Ира, все еще держа руку на ноге. Подруга даже не шелохнулась, не отстранилась, сидела ровно, всё ещё ожидая конца истории. Это подстегивало говорить дальше.— Сказала, что не ожидала от меня такого, и все... — Шастун наконец перевел взгляд на девушку, а та тепло улыбнулась, похлопывая по коленке.— Это нормальная реакция, Антон, — она отстранилась и сделала глоток колы, после чего забралась на диван с ногами, — знаешь, ведь наши родители были рождены совсем в другое время. Тогда подобное презиралось ещё больше, чем сейчас. Естественно, она не понимает твоего выбора, ей кажется, что ты просто запутался и со временем это пройдет. Все будет хорошо, Тош, она примет тебя.— Отец ещё не знает, она ещё не сказала.— Твои родители любят тебя за то, что ты просто есть, а не за то, куда ты суёшь свой хуй, Шастун, — Ира крутила на указательном пальце кольцо, смотря на парня под углом.— Я обидел Арса, — словив на себе не понимающий взгляд, Антон продолжил: — Тем, что не сказал о нём маме и соврал.— Ты испугался, что тебе оставалось делать. Всё произошло слишком неожиданно. — Карие глаза были какими-то особенно тёплыми, будто они всегда вот так сидели дома и делились своими секретами. — Он поймёт это и всё будет снова хорошо. Вот у меня было совсем по-другому...— Твоя мама знает? — Антон сощурил глаза, почему-то оглядываясь назад.— Знает. Ещё как знает... — Ира облизнула пересохшие губы и выдохнула. — Это было где-то год назад. Она увидела, как я целовалась с лучшей подругой прямо в собственной спальне, — девушка усмехнулась, словив ошарашенный взгляд друга, — потом сказала: «Мерзость!», и ушла из семьи, оставив меня с отцом. Он поначалу ничего не понимал, пытался выяснить, что случилось. Я плакала долго, думала, что я разрушила семью, но нет. Мама просто искала повод уйти от нас и нашла, спихнув это все на мою ориентацию.— Жесть! — слишком громко выкрикнул парень, даже сжав при этом кулаки. — Это просто отвратительно, что она так поступила с вами...— Да ничего, все прошло, и хорошо. Я ни о чем не жалею теперь, папа знает обо всем, по маме я не скучаю, а нам и вдвоем хорошо живется, — в конце она улыбнулась и увела взгляд в сторону, смотря в приоткрытое окно. Раздался звонок в дверь, девушка тут же вскочила с дивана, будто только этого и ждала. Она аккуратно переступила через длинные шастуновские ноги и побежала открывать. Антон даже опешил, зачем-то отставляя стакан в сторону и садясь прямее.— Па-а-ап! — на ходу протянула девушка, а затем послышались смешки. Вся квартира резко погрузилась в полную тишину, которая прерывалась только звуками шуршания одежды и тихим шепотом. Видимо, двое решили обняться.— У нас там мой друг сидит, Тоша... В проходе резко появился рослый мужчина, который широко улыбался, прямо как его дочь. У них это семейное, наверное. Одаривать других людей позитивом. Он провел рукой по взъерошенным волосам и сделал два шага вперед, протягивая руку Шастуну, который в свою очередь резко вскочил с дивана, при этом ударившись ногой о железную ножку стола.— Бл... Здравствуйте, я Антон! — протянул он, скалясь от боли.— Олег, приятно познакомиться. Мужчина осмотрел юношу придирчивым взглядом, затем украдкой взглянул на стаканы, что стояли на столе, и метнулся в сторону дочери.— Одни тут, значит? — сквозь стиснутые зубы спросил он.— Пап, он гей. Девушка двумя пальцами подцепила пустую бутылку колы из-за дивана и помахала ей в воздухе, в доказательство того, что пили они лишь газировку. Антон обильно покраснел, ожидая, видимо, оплеухи или подзатыльника, но получил все такую же улыбку.— Он мне уже нравится, лапуль, — мужчина расслабил галстук и выдохнул, будто все его опасения стали в миг беспочвенны.— Пап! Не называй меня так, боже... — девушка кинула пустую бутылку в урну, а сама плюхнулась на диван, состроив обиженное лицо.— Дружи-ка с геями почаще! Кстати, мальчик красивый, повезло его парню. С этими словами он вышел из гостиной, оставляя Антона все так же стоять на месте, краснея с каждой секундой все больше и больше, а Иру потягивать оставшийся напиток.— Он у меня такой...
***
Антон ушел от Маркачевых, когда уже стемнело, а по шоссе гоняли быстрые машины. Весь город сверкал от уличных реклам и вывесок. Он же передвигался почти на ощупь, боясь споткнуться и сломать себе чего-нибудь, так как шел Антон по спальному району, а здесь всегда было темно, как в могиле. Путь освещали только фонарные столбы, которые еле-еле светились, потрескивая от холода. Парня знобило, он сильнее кутался в свою мантию, обнимая себя руками. Ему было тепло на душе от этого вечернего разговора; оттого, что он наконец открылся хоть кому-то. Стало будто вдвойне легче дышать. Однако этот день показал то, какими могут быть люди. Он определенно боялся того, что его родители поведут себя как мама Иры, что откажутся от него, спихивая бабушке, а та скорее его спихнет на улицу, чем приютит такого балбеса. Антон не верил в то, что он может заслужить такое простое отношение, как у отца Иры. Он даже на миг боялся предположить такую толерантность, открытость ко всем. Осознание того, что ему не светит, вызывало лишь судорожный вздох. Диалоги были пустые. Арсений не писал, как и мама. Хотя время давно ушло за полночь, но, видимо, гордость и обида брала верх. Антон упал на скамейку рядом с домом, так как заходить в него попросту боялся, и закрыл лицо руками, глубоко вдыхая запах вечера. Земля остывала, отдавая все последнее тепло уходящему солнцу, вокруг тусклых фонарей летала мошкара, а на душе у мальчика было совсем плохо. Арс Ты дома? Антон выпрямился, смотря на текст с прищуром, будто не веря в то, что это действительно Попов.
Тоша Почти
Арс Иди в дом, не сиди на пустой площадке «Откуда ты...?!»
Тоша Тебе-то какое дело до меня?
«Если уж обижаешься, Арс, так обижайся по-человечески!» Арс Когда ты заберешь Соню?
Тоша Кого?
Арс Соню! Кошку свою! Антону так больно, будто выгоняют не его кошку, а его самого. Он чуть не скулит, сжимая телефон в руке.
Тоша Арс... я скучаю по тебе.
«Абонент был в сети две минуты назад...» Антон смаргивает влагу с ресниц, смотря на прочитанное сообщение, на которое он никогда не получит ответа. Он вздрагивает всем телом и утыкается в собственные ладони, глубоко выдыхая воздух, который ломает его на пополам изнутри. Мальчик хочет заплакать в голос, утыкаясь в плечо любимого мужчины, принимая объятья мамы или ровное дыхание Сережи в грудь, так как тот был слишком низкий, но получает лишь холодный ветер в лицо, который пробивает мурашки по всему телу, заставляя подорваться с лавочки и пойти домой, так как сил сидеть здесь уже не было. Дома его встречает Кристина, которая говорит что-то про мыльные пузыри и сладкую вату в парке, куда она завтра должна пойти с папой. Мама проходит мимо Антона, тормозя взгляд на его красных глазах, даже секундой кажется, будто она сейчас остановится, прижмет его к себе и скажет, что ей совсем не важно: гей он или нет, она его все равно любит, просто потому, что он есть, но женщина проходит мимо, подталкивая дочку к кровати, дабы уложить её спать. Антон жмурится от боли, когда видит все такие же пустые сообщения, и на секунду задумывается о том, как любит Арсения, несмотря на то, что тот его убивает каждым своим действием.— Зачем ты спрашиваешь меня, где я, если тебе плевать на меня? — он скулит в подушку, стискивая ту тонкими пальцами. — Зачем делаешь мне так больно? Мальчик порывается написать каждому, спросить совета или попросить поговорить, но телефон тут же летит в угол кровати.— Просто оставьте меня в покое... все, пожалуйста... Он вздрагивает, кусает наволочку, но засыпает, все так же чувствуя влагу на отяжелевших ресницах. Раздается настойчивый стук в дверь. Антон резко распахивает глаза, осознавая, что он так и заснул, крепко сжимая руками подушку. На щеках остались соленые дорожки от слез, которые высохли, вызывая раздражение в виде легкой красноты. Мальчик дергает ручку двери и тут же отскакивает назад, когда его, словно бурей, припечатывает к стене горячее тело. Арсений чуть ли не рычит ему в шею, вдыхая запах Антона, а юноша под ним скулит, почти что стоя на носочках. Он дышит через раз, чувствуя, как внутри все взрывается от прикосновений. Горячие руки исследуют худое тело, вызывая мурашки и желание застонать в голос, крепко сжав темные волосы окольцованными пальцами.— Я тоже скучал... Арсений нежно целует кадык и всасывает бледную кожу, оглаживая ладонью худые бедра мальчика. Он резко хватает того под колено, заставляя закинуть ногу на себя, и толкается вперед, от чего мальчик стонет, крепко сжимая широкие плечи мужчины. Мокрые губы исследуют шею и ключицы, а Антон хватает ртом воздух, прижимаясь еще ближе. Мужчина подхватывает обе ноги, и Шастун оказывается прямо на бедрах, все ещё прижатый к холодной стене. Они трутся о промежности друг друга, и у Арса срывает крышу от такой близости, отчего тот стонет прямо в приоткрытые губы мальчика, оттягивая нижнюю большим пальцем.— Сладкие... Арсений подается вперед, в то же время прижимаясь к худому телу со всей силы, еще чуть-чуть и Антона действительно сломает пополам от такой близости. Он мокро целует мальчишечьи губы, буквально терзая их зубами. Вбирает нижнюю, силясь оставить засос, но резко отстраняется с характерным причмокиванием. Арсений ведет кончиком языка по линии губ и медленно вводит его прямо в приоткрытый рот, заставляя Антона обильно покраснеть. Это слишком мокро, слишком горячо, слишком хорошо. Он проводит им по деснам, по твердому небу и ласкает чужой язык. Шастун не привык к таким поцелуям, он не понимает, что и куда девать, почему Арс так глубоко, и нормально ли это? Но ему чертовски это нравится, особенно вкупе с тем, как тот толкается ему на встречу, имитируя половой акт. Арсений громко стонет, когда мальчик сам тянет его на себя, с интересом погружаясь в поцелуй, словно до этого ему позволяли целовать только в щечку, что Антону приходится закрывать его рот своим гораздо напористей, только бы не услышали родители.— Арс... я люблю тебя. Мужчина открывает глаза. В них столько желания, столько страсти, что она придает голубым антрацитам неподдельный блеск. Антон смотрит жалостливо, его губы блестят от слюны, а волосы растрепаны. У него красные уши от смущения, а грудь часто вздымается от сбившегося дыхания. Биение сердца слышно даже за частыми вдохами.— Я тоже тебя люблю. Антон просыпается оттого, что все тело липкое. Липкое, будто он извозился за ночь в чертовом вазелине или заляпался лимонадом. Он подрывается с кровати и осматривается по сторонам, ища того самого, который секундой назад сказал такие важные слова, но находит лишь открытое окно, из которого дует холодный ветерок, валяющийся на полу телефон, который, видимо, во сне скинул с кровати, и свое красное лицо в отражении того самого телефона.— Сон... Он проводит рукой по взмокшим волосам и снова падает на влажную подушку, морщась от того, как отвратительно он себя сейчас чувствует. Антон уводит взгляд вниз и протяжно стонет, видя реакцию своего организма на такие сны, а именно чертов стояк, который натягивал до предела джинсу в области паха.— Просто блядский сон... Шастун плакать готов от безысходности. Он не против начать жрать обои и считать количество ромбиков на них, только бы не страдать больше так, как сейчас. В телефоне нет ни единого сообщения. Это только больше злит, больше расстраивает и тянет к обоям. Внезапно экран мобильника загорается. Ира Как продвигаются дела, Шастик? «С каких, блять, пор ты позволяешь себе такое, м?»
Шастик Если ты о полной депрессии, то я её достиг!
Ира Ну Антон! Правда — лучшее лекарство от вранья. Пока ты не сознаешься, так и будешь страдать. «И всё-то у тебя просто!» Шастун переворачивается на другой бок, убирая взгляд от обоев.
Шастик Я даже в глаза матери боюсь смотреть. Я не готов.
Ира Она либо принимает это как сухой факт, либо нет! «Где-то я это слышал...» Ира Просто решись, Шастик ;) Антон блокирует телефон и долго смотрит в потолок, прежде чем подскочить с кровати и резко распахнуть дверь. Он сглатывает и делает шаг вперед, направляясь к матери, которая, судя по звукам, стояла за плитой, правда потом разворачивается совсем в другую сторону и идет в душ, так как стояк все ещё здесь, м-да. Зато потом Шастун гордо надевает на себя чистую одежду и делает два уверенных шага на кухню. Целых, блять, два! Он делает глубокий вдох и сжимает кулаки, играя звенящими браслетами. В голове набатом звучит: «Просто решись на это!» — а на нём и лица нет, только смертельная бледность вкупе с дрожащими губами. Антон еле-еле доползает до двери на кухню и стоит возле нее, словно статуя. Все тело трясет, а он хватается за ручку и крепко держит, что та сама начинает дрожать вместе с ним.— Давай же... Он говорит это вслух, между делом слыша, как за дверью затихают голоса родных.— Тоша? Ты, может, зайдёшь? Ты там минут пятнадцать стоишь и пугаешь Кристину, — почти шепчет отец, видимо, откладывая завтрак в сторону, потому как эта длинная шпала за дверью реально выглядит крипово. Мама, видимо, опять решила завтракать отдельно от семьи. Внезапно в дверь звонят, причем с такой настойчивостью, что всё внимание Антона переходит именно на дверь. Он не решается даже сдвинуться с места, потому звонок повторяется неоднократно. В коридоре тут же появляется мама, которая держит в одной руке расческу, а в другой лак. Она одаривает сына придирчивым взглядом, а сама заглядывает в глазок и морщится, ставя флакон на тумбочку.— Почему не открыл? «Впервые за два дня она заговорила со мной...»— Антон? Это к тебе? — она снова и снова повторяет одну и ту же фразу, но мальчик её будто не слышит, просто смакует такие теплые слова на собственном языке. Женщина снова смотрит в глазок и почему-то начинает поправлять всю одежду, смотрясь в зеркало.— Если ты что-то натворил... — с этими словами она открывает дверь, а Шастун наконец выходит из транса, косясь в сторону дверного проема. На пороге показывается Арсений, у которого в одной руке переноска с рыжей кошкой, у которой огромная рыжая морда, а в другой пышный букет белых роз. Он осматривает женщину, которая так же странно оглядывает учителя, и делает шаг вперед.— Здравствуйте, это кошка Соня, а я парень вашего сына.