21
Москва — это слишком суматошный город; он наполнен доверху людьми, которые постоянно куда-то бегут, и порой кажется, что они даже сами не знают куда. Столица — как ни крути — очень красивая. Конечно, она не идет вровень родному Питеру, но тоже сойдет. Антон ступает на брусчатку, стискивая в руках почти пустой портфель. Его тяжелая сумка досталась Арсу, который пообещал доставить её сразу в отель. Что ж, неплохо устроился, нечего сказать. Он тут же ныряет с головой в город, погружаясь в его звучание, краски, запах. Ему всё кажется новым и неизведанным. Шастун идет вслед за Серёжей, который, мало того, что несет свои вещи, так еще и тащит багаж Влады, пока девушка озирается по сторонам, закусив от предвкушения губу. — Серёнь, туда сходим! — она тычет пальцем в высокое здание, которое упирается пиком в облака, и чуть не визжит от восторга. — «Москва-сити», что ли? — цедит парень, сжимая ручку сумки до побеления костяшек. Он резко останавливается, кидая тяжелую ношу на асфальт и, размяв спину, снова хватает багаж, тяжело выдыхая. Антон смотрит на сие действие, и мысленно благодарит себя за то, что он — гей, и никогда не будет таскать вещи за своей девушкой. Даже если предположить такое с Арсением, то выйдет херово, так как мужчина в жизни не согласится ни на какую помощь, и скорее руки себе переломает от тяжести, чем доверит багаж Шастуну. Он не знает, хорошо это или плохо, и скорее склоняется к первому, так что продолжает следовать за друзьями, попутно прикидывая, куда точно сходит сегодня вечером. Спать не хотелось совершенно, Антон слишком хорошо выспался за два дня поездки, и теперь не то что спать, видеть эту кровать не может. Последние десять-пятнадцать часов он проводил либо в купе у Арсения и спал с ним в обнимку, либо у себя, читая книгу. К концу своего путешествия он даже сдружился со своими двумя путницами, которые стали угощать его конфетами, радушно рассказывая истории из жизни. Антон всеми силами отгонял от себя мысли, что такое резкое изменение отношения к его персоне никак не относится к обворожительности его кавалера, и они просто, наконец-то, увидели в Шастуне здравомыслящего человека. Именно в тот момент, когда его мысли остановились на данном умозаключении, он почти что врезается в стеклянную ограду впереди, но его перехватывает рука Иры. Девушка поправляет круглые солнцезащитные очки и хмурится, окидывая парня беглым взглядом. Ну, по крайней мере, Антон так думает, так как глаз не видит. — Человек-проблема, — она резко складывает ручку на чемодане, и та сдвигается сразу втрое, становясь меньше. Присев на собственный багаж, Ира вытягивает ноги, расправляя джинсы на коленях, — ты ли это? — Он самый, — Антон машинально потирает лоб ладонью, представляя, как на этом самом месте мог бы оказаться синяк. — Есть чё покурить, а? — Она убирает волосы с одного плеча на другое и поджимает губы. — Здесь? — парень озирается по сторонам. Одноклассники стоят вокруг, ожидая, пока их классная руководительница, наконец, выстроит маршрут, чтобы те попали в отель, но пока это выходит не очень. — Здесь. Ира снимает очки и случайно задевает край кофты дужкой. Карие глаза пристально смотрят на Шастуна, который медленно, но верно тянется к заветной пачке, все еще недоверчиво косясь на девушку. — Да ну скоро, что ли? — она вздыхает, закатывая глаза, и резко выдергивает пачку прямо из рук. Тонкие пальцы выуживают сигарету, и девушка тут же зажимает ее между губ. Сизый дым заполняет легкие, и девушка щурится от удовольствия, разглядывая Москву через фальшивый туман. — Бабские сиги, Шаст, — она выдыхает клубы дыма прямо в лицо Антону и морщится от приторного послевкусия. — Какие есть... — Чёрт, — девушка заглядывает в телефон и заметно напрягается. Сигарета медленно тлеет между тонких пальцев, и Антон следит, чтобы та не догорела до конца, и не обожгла ее пальцы. Это занятие увлекает. — Зачем только приперлась в эту Москву... Шастуна резко выдёргивают из размышлений об ожогах, и он несколько раз моргает, прежде чем до него доходит, что разговаривают с ним. — Что-то случилось? Девушка усердно дописывает последнее сообщение и блокирует телефон, оглядываясь по сторонам. Окурок летит на асфальт, и успешно притаптывается мысочком кеда. — Маленьким мальчикам нельзя такое ещё рассказывать... — она усмехается, снова надевая очки; свет солнца набирает яркость с каждой секундой. — Я тебя старше, — Антону даже обидно от таких слов, и как бы он не старался, мимика выдает его с потрохами, показывая всю беспомощность через надутые губы и бровки домиком, — Вообще-то! — Я не про возраст, Тош, — она усмехается от того, что такая двухметровая шпала вообще может выглядеть милее котят в интернете, — Ты же ведёшь себя как ребёнок. Но сразу хочу заметить, — Ира переступает с одной ноги на другую, поправляя приталенную кофту, которая чуть задралась, и тут же продолжает: — тебе это идёт. — Блять, не неси чепухи и рассказывай уже, что случилось! — Шастун распрямляется, становясь в максимально мужественную позу, расставляя ноги шире, а руки сцепляя замком на груди. — Тоша! — к парню подлетает Влада и тут же падает на рядом стоящую скамью. — Спаси меня от этого идиота! Серёжа плетётся сзади, еле переставляя ноги, под тяжестью собственной ноши. — Он забыл алкоголь, — Влада перекидывает ногу на ногу. — Подвел, считай, весь класс. — Не пизди ты насчёт всего класса! — Матвиенко, наконец, добирается до друзей, скидывает все сумки на асфальт, игнорируя злобный взгляд своей девушки. — Мы только для своей компании и хотели. — Хотели? — Антон смотрит сначала на Серёжу, затем переводит взгляд на Владу, которая всё ещё прожигает взглядом парня с хвостиком. — Хотели-хотели! — вторит девушка, крутя кольцо на фаланге пальца. — Тох, да эту поездку все старшаки планировали пару месяцев. Списки, блять, составляли, че и куда взять. Как ты не знаешь? — Серёжа хмурится, будто вспоминая прошедшую четверть, — Ах, да, точно! Ты же у нас пиздострадал по... — он резко бросает взгляд на Иру, которая смотрит куда-то в сторону, словно, совсем не вникая в разговор, — Ну, пиздострадал, короче!
— Да че теперь говорить, — на выдохе отвечает Влада, растянувшись на скамейке, — Превратим наше пребывание здесь в культурный отдых. Вон, по Красной площади погуляем.— Идеально подтвердим все стереотипы о питерских... — Серёжа достаёт из сумки бутылку воды, и делает пару глотков, прочищая горло.— К чёрту! — Ира резко дергается с места, снова доставая телефон, — Мы разрушим эти стереотипы, уж поверьте! — девушка прислоняет к уху гаджет, мотает указательным пальцем в воздухе, прося каждого замолчать, и отходит в сторону, видимо, для важного разговора. Антон облокачивается о фонарный столб, рассматривая скопившуюся массу людей вокруг. Его взгляд стопорится на Владе, и в голову лезет один вопрос: «Когда он узнал эту девушку совсем с другой стороны? Куда делась та робкая блондинка, которая боялась лишнего слова сказать?» Видимо, со временем мы всё больше и больше узнаём человека, вкупе с его недостатками и положительными чертами, и это становится неотъемлемой частью каждого нового знакомства. Влада ему определенно нравилась, и он был бесконечно счастлив за друга, хоть у того и бывают странные заскоки порой... Ира ходит взад-вперед, эмоционально разговаривая с кем-то по телефону. Эта девушка поначалу вообще вызывала совершенно противоречивые эмоции. От той скромной девочки в юбочке, которая наблюдала за тем, как он курит, не осталось и следа. Это он понял ещё сидя на холодном кафельном полу в ванной, сжимая до крови осколки мыльницы. Как же странно то, как люди фальшивят по началу, будто прощупывая почву, стараясь узнать, можно ли раскрыться перед человеком или же это не тот случай. А раскрылся ли перед ним Арсений? Этот мужчина поначалу казался одним из самых жестоких людей, которых он встречал. У него тряслись ноги от одного хладнокровного взгляда голубых антрацитов, а теперь что? Вроде, то же самое... его по-прежнему легко напугать одним лишь взглядом, главное знать за какие ниточки подергать, чтобы ему стало страшно. Арсений это прекрасно знает, потому вечно прячется за маской добряка. Видимо надеясь, что Антон утонет в нежности, забывая все слёзы и переживания, что он перенес, познакомившись с Поповым. У мужчины это выходит очень даже хорошо, и это пугает мальчика. Такой мозговой штурм выводит парня из реальности, ровняя его с космосом. Именно к тому моменту, когда он начинает задумываться о судьбе его друга — Серёги — подходит Ира, подозрительно сильно улыбаясь.— Я достала нам травы!
***
Ребята оказываются в гостинице.Антон с Серёжей селятся вместе, а Влада в последний момент забегает в комнату к Ире, так как одна кровать по-прежнему пустовала, и оставалась единственной не занятой.— Чувак, это очень херовая идея... — рассуждает Серёжа, плюхаясь на мягкую кровать, — Меня с алкоголя-то штормит, а это...— Ну так, не кури, Господи, — Антон садится на подоконник, медленно ведя большим пальцем по экрану смартфона, — Я не собираюсь.— Ну, Тох, я в тебе и не сомневался, — Серёжа разворачивается к другу, удобно подложив руку под голову, — Но я другой закалки! Я, знаешь, рисковый парень! Антон поднимает удивлённый взгляд на друга и еле сдерживает себя от смешка, стягивая губы в узкую линию.— Рисковый парень? Серьёзно?— В жизни надо попробовать всё!— В прошлый раз ты меня взасос поцеловал, сомневаясь в своей натуральности. Это для тебя означает «попробовать всё»? — телефон вибрирует прямо в руках Антона, заставляя того впериться взглядом в диалог.— Да это так, по блату, — он резко встает с кровати, заходя на балкон, — Что ж, мы не подростки, что ли? Мы слишком правильные какие-то...— Какие мы подростки-то, блять? — Антон подтягивает к себе ноги, утыкаясь носом в теплую джинсу, — Мне восемнадцать через два месяца.— Ты всё равно ещё мелочь... — Серёжа скидывает с себя майку, хватает полотенце, и скрывается за дверью, ведущей в ванную комнату, — Не бузи, Шастун, я мыться! Как только раздаётся шум воды, Антон во всю расплывается в улыбке, перечитывая диалог с Арсением.13:45Добрался до отеля?
13:45 Да, всё хорошо. Я с Серёжей в одной комнате.
13:46Надеюсь, в этот раз без глупостей?
13:47 Целовать мне хочется только вас, Арсений Сергеевич.
13:47Приятно слышать, котенок.Чем займётесь?
13:50 Что-то из списка достопримечательностей...
13:50А если честно?
13:51 Честное-пречестное: с
13:52Я ведь проверю сегодня тебя.
13:53 Всего?
13:53Тош, правда. Не натвори глупостей.Я приеду к вечеру, котёнок.
13:54 Мне нравится, когда вы называете меня так. Мяу.
13:54Как я могу иначе называть тебя,если ты котёнок?
13: 55 Приезжайте быстрее, я очень жду.
***
Ребята собираются через пару часов в комнате девушек. Настенные часы громко тикают, вводя школьников в некий транс. Ира мечется по комнате, стараясь найти все необходимые компоненты для воплощения собственного плана. Серёжа смотрит на неё исподлобья, а в руках стискивает пакетик с травой, что так была похожа на обычные чаинки.— А че ты мне её дала? — он рассматривает содержимое, будто сомневаясь, что это не тот самый чай из Ашана.— А есть разница? — Ира наконец находит зажигалку в собственной сумке, и падает на ковёр к остальным, садясь по-турецки. — Могу Шастуну дать подержать, раз ссыкло такое.— Хэй! — Серёжа хмурится, поворачиваясь к другу, который, в отличие от своих друзей-нариков, лежал на кровати, печатая сообщение за сообщением, — Кто же знал, что ты — барыга, Господи...— Я не барыга, — она усмехается, раскладывая тонкие листочки бумаги, — Я — клиент. Влада сидит, обхватив коленки руками; ей кажется, что это вовсе не то, чем она должна заниматься в данный момент, и лучше бы они пошли смотреть на Красную площадь, как все нормальные школьники.
Хотя, по звукам из соседней комнаты было ясно, что те предпочли остаться, дабы провести культурный Питерский бухич.— Вообще приехала в Москву лишь за этим, — Ира выхватила пакет из рук Серёжи, — А вы че, на достопримечательности хотели посмотреть? Матвиенко кидает беглый взгляд на Владу, которая только кивает в ответ, тем самым подтверждая догадки девушки.— Боже, вы вообще, как развлекаетесь, ребята? — девушка берет обычную сигарету, и выталкивает оттуда табак на бумажку, мешая его с травой.— Ну, знаешь, как-то иначе... — Влада следит за каждым движением Иры, пополняя собственный багаж знаний. Да, это отнюдь не то, чему она хотела научиться за время пребывания в Москве, но хоть что-то... Антон блокирует телефон и сваливается на ковер к ребятам. Он улыбается, словно ребенок, будто и вовсе не замечая того, что его друзья крутят косяки. Нет, ну у него действительно мысли заняты более важным. Например, Арсением.— Шастун, точно не будешь? — Ира пихает эту мешанину обратно в картридж пустой сигареты, не задевая фильтр.— Точно, — Антон хмурится, когда до него медленно, но верно доходит вся ситуация, — Мне сигарет хватает. Нет, он не против развлечений. Даже «за», но таких вещей он боится; боится привыкания и того, что ему может понравиться, а дальше... дальше он не знает, что может быть. Если его так надолго взяла никотиновая зависимость, то что говорить о наркотиках. В этот раз он останется в стороне.— Арсений поругает? — Ира не сводит глаз с самокрутки, хотя прекрасно понимает, что все взгляды в данный момент устремлены прямо на нее. По комнате проносится легкое покашливание, которое заменяет «звук кузнечиков».— Чего? — Антон делает вид, что совершенно не понимает, о чём идет речь. Даже усмехается, натягивая притворную улыбку.— Ой, да ладно тебе... — девушка продувает сигарету и откладывает в сторону, — Я же не глупая. Всё словно на ладони, Тош. Серёжа с испугом смотрит на друга, боясь, что тот начнет придумывать хитрожопые отмазки, которые будут выглядеть неуместно. Так как Шастун совсем не умеет врать.— Хочу сказать, что мне абсолютно всё равно на это, так что можешь разжать булки, — тонкие пальцы уверенно крутят сигарету, дабы вытряхнуть из нее табак, — Нет, серьёзно, мне плевать. Она улыбается, откладывая пустой фильтр в сторону.— Знаешь, когда я только с тобой познакомился, ты казалась мне совершенно другой, — Антон поджимает к себе ноги, рассматривая блондинку. Её сосредоточенный взгляд в этот момент может сравниться только с хирургом, который выполняет операцию по пересадке сердца.— Что только девушка не сделает, чтобы понравиться, — она берёт булавку и снова утрамбовывает смесь в уже третью по счету сигарету, — Ты даже представить не можешь, каких трудов стоило вести себя словно божий одуванчик.— Ты к нему подкатывала? — интересуется Влада, которая была убеждена, что Антон всегда был самой, что ни на есть голубой геюгой.— Ну, был грешок, — Ира раскладывает перед ребятами результат упорной работы, — Разбираем! Девушка уверенно стискивает косяк губами и поджигает. Она на секунду прикрывает глаза, сильно затягиваясь, тогда как синеватый дым кутает в своем тумане тонкие пальцы и распространяется по комнате.— Окно только открыть надо, — с этими словами она встаёт с ковра, и подходит к закрытой форточке. Влада неуверенно тянется к сигаретам. Она так и так не курит; пробовала, конечно, но не в таком ключе. Так что это выглядит для нее совсем дико. Девушка зажимает самокрутку губами, и поджигает; табак начинает тлеть совсем неправильно, сжигая бумагу.— Нужно сразу затягиваться, — Ира подходит вплотную к Владе, показывая на собственном примере то, как правильно. Она выдыхает тяжелый дым прямо в лицо девушке, и та морщится, отмахиваясь.— Давай, дорогая. Влада делает затяжку, и тут же начинает тяжело кашлять, отстраняя от себя сигарету.— Ну, на хрен, я лучше пойду у одноклассников вина стырю, — она поднимается на ноги, отдавая косяк Серёже, который обхватывает его большим и указательным пальцем, тут же приставляя к губам. Парень делает короткий вдох, заполняя легкие тяжелым дурманом, голова начинает побаливать, но не температурить, а немного кружиться. Влада быстро надевает кеды и выходит из комнаты, нацелено идя к знакомым за алкоголем. Через пару минут комнату поглощает белый смог, который опьяняет голову даже некурящему Антону.— Вот и я! — девушка скидывает обувь, и ставит на пол две коробки вина. Нет, ну, а что вы хотели? Школьники же. Денег хватает только на вино в коробках. Антон наблюдает за этим действом, и чувствует, как его компания медленно, но верно, улетает в космос, оставляя его одного. Такого трезвого и не накуренного. Шастун выуживает из кармана джинсов собственные, как выразилась Ира «бабские» тонкие сигареты, и затягивается. Ну, не чай курить, конечно, но тоже ничего. Через час они выходят на улицу Москвы. Влада виснет на собственном парне, ярко улыбаясь, пока тот держит её под коленки, а девушка обвивает ногами талию Сережи. Она выпила почти целую коробку вина, которую, кроме неё, никто даже не стал пить, так как по вкусу оно напоминало нечто совсем отвратительное. Этого количества алкоголя хватило, чтобы её унесло ровно настолько же, насколько унесло ребят. Серёжа поймал тот самый «кайф», о котором так усердно рассказывала Ира, и теперь казался самым счастливым человеком. Голова приятно кружилась, хотелось беспричинно улыбаться и смеяться. Розовое небо пронизывало огненными лучами вечернего солнца, а на улице было так свежо, что хотелось гулять всю ночь. Когда все начали смеяться с пустой коробки сока, до Антона дошло, что он немного не вписывается в собственную компанию, и с каждой минутой чувствовал себя более одиноко. Ира, обнявшись с Владой, ровно шагали по Маяковской, ступая по идеальным камушкам. Игра заключалась в том, что нельзя было наступать на трещины. Девушки выглядели со стороны очень комично, стараясь не упасть на ровном месте. Серёжа подначивал их, выкрикивая что-то несуразное.
На город опустилась темная ночь, которая пожирала своей чернотой всю Москву. По небу разлетелись блестящие звезды, которые так привлекали Владу. Девушка стояла на площади и кружилась, вглядываясь в созвездия.— Как же красиво! — она пытается ухватить хоть одну рукой, но постоянно промахивается, и в ладони оказывается только холодный воздух. Ближе к полуночи они добираются до оживленного квартала, который практически усеян кафешками, барами и клубами. Антон все ждёт, когда ему напишет Арсений. Скажет, что он уже в отеле. Тогда бы Шастун бросил все и вернулся в номер. Ему хотелось заснуть рядом с мужчиной, прижавшись к нему всем телом; получить почти невесомый поцелуй и раствориться в собственных чувствах. Но жизнь уготовила ему немного иную судьбу.00:23Тош, не приеду сегодня.Засыпай без меня, малыш. Антон несколько раз перечитывает сообщение, и сердце его болезненно сжимается. «Где он может задержаться в незнакомом городе? Где он, черт возьми, собрался ночевать?» Мысли скапливаются в кучу и больно давят, заставляя снова и снова прокручивать полученный текст, стараясь прийти хоть к какому-нибудь логическому выводу. Он действительно рассчитывал на то, что сегодня пробудет вечер и ночь с Арсом. Переписка, затянувшаяся на весь день, только распаляла желание увидеться. Теперь же он заснет один, прижав к груди холодную подушку.— Так, не знаю, как вы, а я дико хочу танцевать! — выкрикнула Ира, переводя взгляд на большой ночной клуб. Здание было окрашено в черный цвет; кое-где проступали резкие мазки неоновых красок, создавая иллюзию космоса, прямо на улице Москвы. Вокруг толпится народ: пьяная молодежь, какие-то фрики, длинноногие девушки на высоких каблуках, солидные мужчины с затянутыми галстуками. Людей тут довольно много, и все они занимают абсолютно разный социальный статус, обитают в своих отдельных мирках, но в выходные все сплочаются, создавая целую анархию. Вечер субботы, как никак. Серёжа растянулся в довольной улыбке, оглядывая клуб. В таких заведениях они с Шастуном почти не бывали. Один раз и то чисто случайно, на выпускном в девятом классе, впервые попробовав сильный алкоголь, ребята забрели в стрип-клуб, и так же благополучно были выкинуты оттуда вон. Обида за то, что они так мало бродили по всяким клубам взяла верх, и Матвиенко дернулся в сторону Шастуна, который все еще разочаровано смотрел в пол, разглядывая в луже свет уличного фонаря.— Тоха, пошли! — Серёжа повис на плече друга, — Мы же ещё ни разу нормально не тусили!— Ты че меня-то спрашиваешь? — Антон взглянул в глаза Серёжи, которые были затуманенными от дури, а потому их настоящий цвет был размыт, — Идите без меня, — отвечает он, угрюмо смотря на девушек, что уже пританцовывали, вслушиваясь в музыку, доходящую из клуба.— Тох, ну нет, — Матвиенко хлопает по спине парня, — Ты пойдёшь с нами, и это не обсуждается. Увидев то, что друг совсем поник головой, не желая даже отвечать, Сережа отводит того в сторону.— Что-то случилось? — на секунду Шастуну даже показалось, что тот отошел от травы, но это только показалось. Так как Серёжа качался на месте, словно маятник, потому что стоять прямо чисто физически не мог.— Арс где-то остался с ночёвкой и теперь не отвечает на мои сообщения, — Антон высказал это так быстро, даже не ломаясь на «да ничего такого» или «это не важно», потому что выговориться хотелось просто жуть как.— Чувак! — Серёжа спрыгивает с одной ноги на другую, — К чёрту! У него, наверное, тут просто знакомые. Твой ненаглядный решил развлечься, беленькой хлебнуть с братанами, а ты тут монашку из себя весь день строишь, потому что думаешь, что Попов — великий благодетель! — Матвиенко опирается рукой о столб, разглядывая собственные кеды, — Пошли уже, оторвемся все вместе! Уверен, что Арсений сейчас в таких же клубах отдыхает. От этих слов легче не становилось ни на йоту, Антон даже сильнее стал беспокоиться. Теперь мысли лезли одна за другой, и каждая пугала, заставляя парня ежеминутно набирать сообщения, пытаясь выяснить, где находится его... Кто? Находится кто? Шастун резко поднимает голову, всматриваясь в уличный пейзаж. Он блокирует телефон. Его будто ударяют по голове. Кто он ему, чтобы так печься о его самочувствии или местоположении? Антон крутит браслеты на запястьях, играя железными кольцами, все пытаясь сопоставить мысли в одну четкую линию. Арсений никогда не говорил, кто они друг другу. Эта тема вообще никогда не поднималась, а, наверное, должна была. Должна была еще в тот день, когда он сказал, что ему вовсе не важно, какое прошлое у мужчины, и он готов принять в нем все без остатка. Должна была еще тогда, когда Антон ночевал у него, когда спал рядом с ним, когда... они поцеловались. Сердце болезненно заныло. Парень взглянул на телефон. По-прежнему нет ответа. «Действительно, Арсений не обязан отчитываться перед ним, где и с кем он находится». Как и он не обязан отчитываться перед ним. Антон выключает телефон, убирая его в карман, и двигается в сторону компании.— Ну что, оторвёмся?
***
Весь клуб внутри был заполнен до отвала; люди практически вываливались из главного входа, вытягивая за собой бухих друзей, которых нужно было отправлять домой. Куча ярких прожекторов освещали лица людей, мелькая от одного к другому. Сложно было сконцентрироваться на ком-то одном. Взгляд бегал по всему помещению, стараясь зацепиться за пустой уголок. Тяжёлые басы буквально били по ушам, заставляя Антона закрывать их ладонями. Друзьям же, казалось, было все равно на такой высокий уровень децибел, и они двигались прямо вглубь танцпола. Преодолев толпу мокрых, возбужденных и абсолютно нетрезвых людей, компания подошла к бару.— Мы потянем здесь только рюмку самой дешёвой водки, — Серёжа щурится, разглядывая цены под пристальным взглядом бармена. Антон смутился, вспоминая то, как флиртовал в вагоне-ресторане, и как это, наверное, комично смотрелось со стороны.— Зая! — Влада обвивает шею своего парня руками, приближая к себе. — Я хочу танцевать! — она легко целует того в губы и тут же зацепляется за края рубашки, выводя Серёжу на танцпол. Шастун садится за барную стойку и, тяжело выдохнув, начинает водить указательным пальцем по лаковому столу. Ему до одури хочется уйти отсюда, запереться в номере и заснуть, обняв себя руками. Он чувствует себя жалко, будто и вовсе ничего ни для кого не значит. Хочется напиться и уйти из реальности; оказаться там же, где его друзья. Антон сожалеюще выдыхает, крутя на запястье браслеты.—Тох, — Ира подсаживается к нему слева, раскуривая новую сигарету, — ты чего так приуныл? Песня меняется, и начинает играть совсем тяжелая музыка, частота которой увеличивается по нарастающей, приближая трек к диким битам, которые были так необходимы толпе.— Будешь? — она отводит косяк от губ и протягивает Шастуну, который с равнодушием смотрит на него, продолжая тереть стол. — Ну и сиди тут один, Господи, что ты за человек такой? — Ира вскакивает с места, делая новую затяжку. — Пока твой папик развлекается с бабами, ты сидишь тут и сопли жуёшь. Только и умеешь, что жалеть себя. Повзрослей, Антон! Она выдыхает белый смог куда-то в вверх и скрывается в толпе, оставляя парня сидеть на месте, смотря в упор на цветные бутылки алкоголя. Как только биты с большей силой ударяют по всему клубу, заставляя всех, словно в припадке, биться в танце, он выскальзывает в туалет. Длинный коридор, на стенах которого по обеим сторонам проходят неоновые лампы, оказался заполнен целующимися парочками, девушками, которые оттирают потекшую тушь или простыми людьми, которые вышли «отдышаться» от бесконечных танцев. Антон заходит в тёмный туалет, в котором он, похоже, был один, и уставился на своё отражение в зеркале. Он действительно выглядит убого. И тут не играет роль смятая рубашка или взлохмаченные волосы. Нет, он просто выглядит потрёпанным. От такой жизни, от постоянного чувства самобичевания, от жалости к самому себе. Шастун резко включает воду, дабы ополоснуть горевшее лицо. Холодные капли скатываются по коже, скапливаясь на подбородке, а затем падают в белую раковину.— Слабак. Собственный голос заставляет Антона вздрогнуть от неожиданности и тяжело выдохнуть. Вдруг дверь резко распахивается, и на пороге появляется темноволосый мужчина, который сначала с интересом смотрит на Шастуна, но, рассмотрев его полностью, только усмехается и подходит к зеркалу, пристально рассматривая себя. Его лицо бледное, глаза словно прозрачные, стеклянные, а волосы растрепаны, будто он вертелся там, вместе с этой толпой. Костюм же на нем слишком выглаженный, ни намека на жаркие танцы. Незнакомец расставляет руки по бокам раковины и принимается умывать лицо; затем, сделав глубокий вдох, он начинает смеяться в голос. Он ведет себя, мягко говоря, странно: просто смотрит в одну точку, пугающе скалясь. Периодически мужчина отдёргивает рубашку или потирает кончик носа, все продолжая улыбаться. Антон уже подаётся вперёд, пытаясь выйти из помещения, при этом чувствуя себя некомфортно, как парень начинает говорить.— Как зовут, м? — голос с хрипотцой, но приятный. Шастун не отвечает, делая вид, что говорят вовсе не с ним. Мужчину такое поведение лишь больше забавляет, так что он стряхивает с рук оставшуюся влагу, готовясь к разговору.— Ты чего это? — парень разворачивается к Антону и улыбается, останавливая взгляд где-то на пояснице мальчика. — Зачем приходить в подобные места и сидеть в туалете?— Я уже уходил, извините, — он и сам не знает, за что извинился, но тут же дернулся с места, пытаясь добраться до двери.— Постой, постой! — тяжёлая рука преграждает путь, обхватывая Антона за талию. — Уверен? Шастун резко скидывает с себя запястье, что так неприятно сжимало его кожу через ткань, и отстраняется. Сердце бьётся быстрее, звуча набатом где-то в висках. Парень склоняет голову вправо, рассматривая такого робкого мальчика. Перед ним стоит совсем смутившийся худощавый подросток, который стискивает тонкими пальцами края рубашки и жмётся к холодной стене. Мужчина казался явно крупнее Антона, потому тот боялся даже шагу сделать.— Ну-ка, — рука незнакомца резко ныряет в карман пиджака и выуживает оттуда маленький пакетик с белыми гранулами; он трясёт им в воздухе и приторно улыбается. — Хочешь повеселиться?— Н-нет! Не хочу! — Антон протестующе скрещивает руки, отстраняясь всё дальше.— Хочешь же, — скулы играют на лице мужчины, придавая пугающей улыбке хищный оскал. — Уйти от реальности... уйти от проблем. Он подходит почти вплотную, проводя тыльной стороной ладони по щеке мальчика, который забыл, как дышать. Выражение «сердце ушло в пятки» слишком четко представлялось в данный момент.— Как тебя зовут, ещё раз спрашиваю! — почти черные глаза сверкнули от злости, от чего по телу пробежал рой мурашек.— Антон, — наконец, отвечает парень, сглатывая.— Антоша, не сопротивляйся, — мужчина облизывает палец и засовывает его в маленький пакет. Гранулы тут же прилипают к слюне. — Открой ротик. Было видно, что незнакомец под сильным кайфом и вряд ли вообще соображает, что творит. Его штормило не хуже и, видимо, от собственного одиночества он решил обзавестись другом. Антон смотрел на белые крупинки на указательном пальце, а сердце стучало все сильнее. Загнанный в угол, без малейшего варианта выхода из положения, он подается вперед и чуть открывает рот. За долю секунды в голове проносятся все волнующие в данный момент мысли. Антон прикрывает глаза, вспоминая сегодняшнее утро, которое началось с мягкого поцелуя от Арсения. Они лежали в обнимку, пока мужчина читал книгу, а Антон целовал его шею. Это был лишь момент. Момент счастья. Как многое люди могут разрушить одними своими мыслями, предположениями, догадками. Не желая слушать альтернативные варианты, они стопорятся на одном своем убеждении, отказываясь мыслить иначе.
AD
Какого чёрта такие моменты счастья рушатся в короткие сроки лишь из-за одного сообщения и тысячи мыслей? А вдруг это все правда? Всё-всё, что надумал себе Антон, пока плёлся сзади друзей. Все предположения, умозаключения, убеждение в собственной ненужности и есть реальность?— Обсоси его, детка, и мы испаримся из этого чёртова мира, — мужчина с жадностью смотрит на то, как пухлые губы раскрываются чуть шире, подаваясь вперёд. К чёрту реальность. Тёплые губы обрамляют указательный палец, а кончик языка слизывает все до остатка. Антон причмокивает губами, чувствуя, как безвкусная масса растворяется внутри.— Умница. Мужчина отстраняется, разглядывая парня, который все еще удивленно облизывает губы, стараясь понять, что же изменилось.— Нужно чуть подождать... Антон выходит из туалета, снова идёт по тёмному коридору. На площадке все так же прыгают пьяные подростки, и их танцы скорее похожи на болезненные конвульсии. Он возвращается на своё место — у бара, — но тут же тянут в сторону, заставляя вокруг все кружиться.— Не нужно на людях тут сидеть, — знакомый хриплый голос доносится отовсюду, и ему кажется, что вместо музыки звучат именно эти слова. — Не привлекай внимание. Мужчина усаживает Антона на кожаный диван, а сам скрывается в толпе, оставляя того совсем одного. Парень смотрит пустым взглядом на скачущих людей, а из-за угла начинает проникать дымовая завеса, которая только больше подстегивает всех тусовщиков. Он вдыхает полной грудью и подмечает, что весь клуб пахнет старыми жжеными газетами и смесью отвратительного блевотного парфюма. Антон ложится на диван почти пластом и смотрит в потолок, крутя металлические кольца на фалангах пальцев. Музыка либо стихла, либо у него действительно начался приход. Как бы Шастун ни пытался снова начать думать, ну или хотя бы вспоминать отдельные моменты, ничего не выходило. В голове была лишь пустота. Руки были слишком тяжелые, по его мнению, поэтому они благополучно обвисли с дивана, подметая тонкими пальцами пол.— Соберись, Антоша! — снова тот самый голос, и парень привстает, оглядывая мужчину. Он выглядел довольно неплохо, даже слишком хорошо для подобных мест: приталенная рубашка, черный пиджак и чёрные джинсы, волосы правда были все еще взлохмачены, но это придавало образу какой-то небрежности, а в ухе блестела сережка.— Как Вас зовут? — собственный голос звучит слишком расплывчато.— Алексей, — в этот момент к ним подходит официант и ставит на стол парочку шотов. — Отлично, вот и выпивка! Мужчина протягивает одну рюмку Антону, которую тот с трудом принимает, так как стекляшка попросту выскальзывала из тонких пальцев, и сам хватает одну.— За космос, Антон! — он поднимает руку высоко в воздух. Антон повторяет то же самое. Как только две рюмки со звоном сталкиваются друг с другом, мужчина резко опрокидывает в себя напиток и морщится. Шастун долго гипнотизирует зеленоватую жижу, но всё-таки выпивает её, при этом долго щурясь от приторности напитка.— Никогда не пей алкоголь, цвет которого не встречается в природе, — Лёша улыбается, поймав на себе испуганный взгляд, — если не хочешь улететь к хренам.— Тогда всё правильно... — Антон откидывается на спинку дивана, чувствуя, как внутри все медленно обжигается ядовито-зеленой жидкостью.— Всё так плохо? — мужчина двигается к парню, сверля того своими чёрными глазами, которые вызывают у Шастуна больший страх, чем синие антрациты.— Да. Песня снова меняется, и теперь по всему помещению бегают белые лучи прожектора, освещая отдельные части тела.— Ненавижу каждого из этой толпы, — вдруг раздается над ухом, и Антон переводит взгляд на собеседника. — Стадо баранов. Они вовсе не умеют правильно веселиться, Тоша.— Не нужно, — отнекивается парень, смакуя слова Лёши.— Не нужно — что? — мужчина непонимающе косится на подростка.— Не называйте меня так, хорошо? — Антон облизывает губы, снова переводя взгляд на зеленый алкоголь. Он тянется ко второй рюмке и, заметив то, как на него с интересом смотрят два черных глаза, будто беря на слабо, опрокидывает в себя стопку, даже не жмурясь от приторности.— Хороший мальчик! Спустя час начинает уносить так, что Антон еле сидит на месте. Он смотрит на пустые рюмки и щурится, пытаясь припомнить то, какого цвета был тот алкоголь. На ум приходят почему-то ночные звезды и самолёты. Как же хочется полетать на самолете сейчас... Рядом сидящий мужчина в десятый раз машет официанту, который весь вечер бегает туда-сюда по первому приказу Алексея. Позже, Шастун узнаёт, что он и есть владелец клуба, так как обычному посетителю такое бы не позволили, а именно: бесплатный алкоголь, снюхивание белого порошка с собственной коленки и посылание проходящих мимо людей на три весёлых буквы. Весь этот час он позволял себе слишком многое, и ко всему вышеперечисленному присоединялись еще и лапанья Антона, лёгкие поглаживания, покусывание за ушком, которые тот, в силу своего состояния, контролировать не мог. Антон клонится в сторону, чувствуя, как душа отходит от собственного тела. Это такое странное состояние... граничащее с осознанным сном и смертью. Ты изо всех сил стараешься понять, что происходит, взять ситуацию под контроль, а потом все рушится. Проблемы уходят так далеко, что ты не понимаешь, даже не можешь вспомнить, какие именно проблемы-то и были.— Чёрт, — Алексей резко дергается с места, вскакивая с дивана. — Меня чертовски бесит эта песня! Тёмная фигура скрывается в толпе, оставляя мальчишку одного. Хотя, по правде говоря, он этого даже не замечает. Смотрит стеклянными глазами на собственные пальцы, которых внезапно стало вдвое больше.— Антон! — до боли знакомый голос, который даже заставляет парня поднять голову на источник звука. — Господи! Мы тебя искали по всему клубу! Вип-комнаты на то и Вип, чтобы никто не беспокоил тебя, а ты мог за всеми спокойно наблюдать, при этом оставаясь незамеченными. Серёжа подходит ближе, уже протягивая руку, чтобы помочь другу встать, но его взгляд цепляется за поднос, на котором стоят пару десятков пустых рюмок, на них следы белого порошка, и он резко отпрягает назад, кидая взволнованный взгляд на парня.
— Антон? — он понимает, что реакция у Шастуна нулевая, что он подобен овощу и ответить ему не сможет. — Шаст, сука! Откуда у тебя всё это? Серёжа присаживается на корточки рядом с парнем и пытается уловить хоть каплю знакомого искреннего взгляда. Те зелёные глаза, ранее наполненные детским счастьем, теперь были пустые, абсолютно безжизненные. Матвиенко кладёт руку на коленку друга и треплет того, стараясь привести в чувства. В голове проносятся самые страшные картины. «А вдруг передозировка? Вдруг нужно вызывать скорую, а он сидит здесь и не понимает, что делать?» А самое главное: «Откуда у него наркота?» Именно в этот момент музыка резко меняется; в зале становится жутко шумно. Сзади к Серёже подходит Влада, ведя за собой и Иру, которая тычет по экрану телефона, улыбаясь, пока взгляд её не зацепился за Шастуна.— Блять! — она резко блокирует гаджет, суя его в задний карман джинсов, и подходит ближе, оглядывая место беглым взглядом. — Какого хера? Антон! Парень что-то бурчит про себя и шевелит тонкими окольцованными пальцами, любуясь на то, как сверкает металл в свете прожекторов.— Серёжа? — Влада непонимающе смотрит на своего парня, а тот все сидит на корточках, смотря на Антона, который никак не был похож на его друга. — Что с ним? Это он всё выпил? Сзади слышится шарканье, и в проходе появляется Алексей, который хмуро оглядывает своих гостей. Тёмная фигура много крупнее каждого. Есть такой тип людей, которым даже не нужно прилагать особых усилий. Они априори вызывают табун мурашек от страха, заставляя сердце биться чаще, а тело не слушаться. Все ребята теряют дар речи и тупо смотрят на него неморгающим взглядом. Мужчина выглядит пугающе настолько, что трясутся коленки и ноги прилипают к паркету. Он проходит мимо компании и садится рядом с Шастуном, который сползает вниз по дивану, вытягивая ноги.— Что-то нужно, молодые люди? — мужчина поглаживает по коленке мальчишку, сам при этом хищно скалясь. Чёрные глаза — действительно чёрные: радужку совсем не видно. Ира недоверчиво прижимается к стене, боясь и слова сказать под таким напором. Серёжа тормозит взгляд на торчащем телефоне Антона, который высовывается из кармана штанов, и тянет к нему руку. Необходимо забрать его.— Да, нужно! — выкрикивает Влада, выходя вперёд. — Чтобы Вы объяснили, что с нашим другом, и сейчас же отдали его нам! Мы уходим! Серёжа злобно зыркает на девушку, всем видом показывая, чтобы та лучше не высовывалась.— Он хотел расслабиться, вот я ему и помог, — настойчивые пальцы всё сильнее оглаживают коленку, поднимаясь все выше. — Теперь моя очередь расслабляться.— Прекратите это! — Серёжа резко выхватывает телефон друга и сует его в карман. — Оставьте его, он же в неадеквате полнейшем!— Будто мне есть до этого дело... — запястье с массивными часами поднимается к бедру, и до Антона слабо доходит, что происходит. Он изо всех сил старается отодвинуться, но тело не слушается, а потому лежит пластом. Ужасное состояние, которое пугает до чёртиков в голове, когда ты не можешь пошевелиться, а мозг кое-как уже соображает, трактуя ситуацию.— Антон! — жестче обращается Сережа, кидая взгляд на друга, который в полнейшей растерянности смотрит на него. — Пошли домой, пожалуйста.— Д-да, — почти не слышно отвечает мальчик, скидывая с себя тяжёлую руку. Его резко прижимают к себе снова, пока Антон слабо вырывается, протяжно скуля. «Что за херню он принял? Это точно не то, что съел его вновь приобретённый „друг"»! Вещество в окупе с алкоголем действовало стадийно. Первой стадией был адреналин. Кровь в жилах стынет, и ты не знаешь, куда деть всю энергию. Примерно в этот момент Антон не мог сидеть на месте и все порывался на танцпол к остальным, но был чуть ли не насильно оставлен на месте. Затем следовало чувство ненасытности, перерастающее в полный похуизм и отрицание происходящего. Даже если бы в данный момент на глазах резали бы живого котенка, он бы и глазом не моргнул. Тело не слушалось его последние двадцать минут, и он мог только слабо шевелить пальцами. Видимо, именно этого и добивался мужчина, когда кормил его белыми гранулами. Матвиенко двинулся вперёд, стараясь уцепиться за руку друга, но та слабо упала на диван, а затем и вовсе была прижата к груди мужчины, что так плотоядно смотрел на Антона.— Пошли отсюда вон! — он злобно оскалился, оглядывая каждого звериным взглядом. — Иначе вас выведут силой!— Мы не уйдем, идите Вы на хуй! — Серёжа бросился к стоявшей пустой бутылке, слабо прикидывая в голове то, как он ее разобьет об стол и начнет угрожать противнику. В мыслях всё выглядело очень красиво, слишком просто, а в реальности прямо в этот момент позади оказались трое здоровых мужиков, которые были шире и выше парня в два раза, а потому бутылка выпала из ослабевших рук и покатилась по стеклянному полу. План провалился.— Антон! — уже в истерике кричит Серёжа, пока его за руки выводят из клуба. Шастун всеми силами отталкивается от мужчины, что прижимает его к дивану. Руки лезут под рубашку, и парня начинает штормить. Голова идет кругом, а сердце бешено колотится, будто прямо сейчас выскочит наружу. Вместе с парнем за шкирку, словно котят, вышвыривают девушек. Компания порывается снова зайти, но на расстоянии пяти метров от здания становится один из амбалов, который свысока смотрит на каждого подростка, пугая одним своим видом.— Нужно полицию вызвать! — предлагает Ира, оглаживая измятое платье.— Какая к чёрту полиция? — Серёжа порывается к шастуновскому телефону и быстро листает список контактов. — Он на то и владелец, чтобы творить в своем заведении, что хочет. Этот парень кинет в лицо свёрток денег и сможет хоть до утра лапать Антона, блять! Такие мысли убивают в Серёже последние мужские силы, и он хватается за голову, боясь, что не успеет. Руки трясутся, словно в припадке, и он, наконец, находит нужный номер и делает короткий дозвон. Антон хватает ртом воздух, когда на него, почти что ложится горячее тело, подминая под себя. Он слабо упирается тому в грудь, пока мужчина настойчиво облизывает шею и тянется к губам, на что получает сдавленный скулёж.
AD
Мальчик отворачивает голову, поджимает розовые губы и изо всех сил старается вырваться, но сил совсем мало. Он и в адеквате не смог бы дать отпор...— Пожалуйста, не трогайте... — зелёные глаза слезливо смотрят на мужчину, который лишь усмехается, снова припадая к молочной коже. Он остервенело вгрызается в шею, кусает выпирающие ключицы, и Антон плачет. В уголках глаз скапливаются слёзы, а затем скатываются по щеке, очерчивая мокрую дорожку. Гудки идут слишком медленно, Матвиенко не может стоять на месте, а потому ходит взад-вперед, смотря на злополучный клуб. В голове самые страшные картинки того, что может происходить в данный момент с его другом, и сердце пропускает пару ударов.— Чёртов Попов, где ты, когда так нужен? — он сбрасывает и снова набирает, остервенело кусая губы до крови. Антон смотрит на свои запястья, украшенные браслетами, и взгляд его цепляется за мамин, что блестит ярче остальных в свете софитов; он сглатывает, вспоминая дом и родителей, и слёзы сильнее прожигают глаза. Влада с Ирой стоят в обнимку, смотря на то, как Серёжа сбрасывает и снова звонит, сбрасывает и снова звонит, пока, наконец...— Тош? Что случилось? — испуганный голос на том конце провода выбивает землю из-под ног Матвиенко, и тот опирается на фонарь, переводя дыхание.— Арсений Сергеевич, — он выдыхает. — Это не Антон.