19
Утро начинается с удара по голове от матери. Это, наверное, входит в один из многочисленных пунктов, которые пытался избегать Антон, живя у друга. А, нет, его просто тогда выгнали... не оставляя иного выбора. Женщина резко дёргает за шторы, они расходятся по обе стороны от окна, пропуская солнечные лучи в тёмную комнату. Она открывает форточку и ставит её на микропроветривание, так как в комнате было слишком душно, и пахло перегаром. Антон морщится и падает ничком в подушку, чувствуя, как голову от малейшего движения прорезает дикая боль. Он пытается натянуть на себя одеяло, но его легонько бьют по филейной части, от чего он вскрикивает и скулит от безысходности. — Антон! — злой материнский голос пробуждает желание снова поссориться и уйти из дома. Парень не реагирует, а только сильнее прижимает к себе подушку. Ему в макушку дышит Серёжа и так сильно сопит, что это даже начинало нервировать. — Ты где вчера шлялся? Я столько раз тебе звонила! Антон, ну кто так делает, я же переживала. Господи, я жетвоямамапомилуймоинервы... (и ещё куча нравоучений, которые сплошным текстом разливались по комнате, мешаясь с одной фразой, которая набатом звучала в голове: «Слишком громко, господи, слишком громко!») Антон в ответ только молчит и облизывает пересохшие губы. Пить хотелось неимоверно, но спать хотелось сильнее. Хотя нет... всё же сильнее хотелось пить. — Шастун! — Женщина не выдерживает и резко дёргает одеяло на себя, откидывая его на стул. — Сейчас же подымайся с кровати! — Она переводит взгляд на спящего дружка своего сына, замечает два фингала и хмурится. — Ма, ну пожалуйста! — Антон чуть ли не хнычет, когда женщина начинает греметь всевозможными вещами, разбирая разбросанный хлам, который они вчера раскидали перед сном. — Я не виновата, что ты у меня алкоголик! — Она выуживает из-под груды одежды пустую бутылку водки и вертит ей в воздухе. — Антон, еще раз говорю: Ты пойдешь сегодня в школу, и это не обсуждается! Просыпается Серёжа, который смотрит сначала на источник шума и хмурится, затем переводит взгляд на спящего Шаста и снова падает на подушку, будто это нормальная ситуация. — Господи! — Женщина выбегает из комнаты и сильно хлопает дверью, чем вызывает тихий мат со стороны обоих парней. Она заходит через пару минут, слишком бесшумно, будто боится разбудить. От такого Антон приоткрывает один глаз, не доверяя своей коварной матери, и всё происходит за долю секунды: быстрый взгляд на красное ведро, злобный оскал мамы и ледяная вода, окатывающая ничего не подозревающих юношей. — Блять! — выругивается Серёжа, вскакивая с влажной кровати. Его взгляд падает на маму Антона, и тот ещё минуту смотрит на неё, как на самого злейшего врага. — Я вам тут ещё поматерюсь! — она пинает Матвиенко под задницу, выталкивая из комнаты. За ним так же быстро вылетает и Антон, попутно натягивая на себя штаны.
***
Они не разговаривают всё утро. Пока чистят зубы, и Антон попутно оглядывает синяки виноватым взглядом. Пока завтракают, и Серёжа отказывается от еды, предпочитая яичнице аспирин. Пока собираются в школу, и Антон поправляет все браслеты на запястьях, всё еще искоса смотря на друга. И они действительно не знают, почему. Каждый боялся начать разговор, так как оба помнили какие-то отрывки, и теперь было не то чтобы стыдно, скорее... настолько стыдно, что хочется вообще поскорее расстаться и побыть одному. Антон отчетливо помнил, как сидел в машине, и как ему было страшно от одного взгляда на Арсения, который был так зол, что, казалось, не хватало воздуха от концентрации в нём агрессии. В его память чётко врезались воспоминания того, как Серёжа ноет от боли и скручивается, прислоняя руки к лицу, которое горело огнём. Он помнит, как идёт на встречу Арс и быстро пихает ему в руки рюкзак, одаривая мальчика взглядом, полным разочарования. По крайней мере, Антону именно так показалось. Шастун точно знает, что тот его не простит или изобьёт до полусмерти, наслаждаясь стонами ученика. По-другому и быть не могло. Это же Арсений, и таким, каким он был вчера, Антон его ещё не видел. Самое страшное — это то, что Антон был готов перенести вечные муки, только бы добиться прощения от этого человека. Зависимость это или... определённо зависимость, самая что ни на есть больная зависимость. От таких мыслей ноет всё тело, добавляя лишнюю боль к похмелью, заставляя мальчика упасть на кухонный стол, утыкаясь носом в скатерть. В школу они попали слишком быстро, даже не удосужившись ещё поныть по поводу того, как болит голова, и «она словно свинцом набита, боже», и «я лучше сдохну, чем вообще выйду из дома сегодня», ну и напоследок «мать, принесёшь сыну опохмелиться?» На что Антон получает злобный взгляд, и через минуту его с треском выкидывают на лестничную площадку, пихая в руки учебники.
***
— Класс! — Светлана Владимировна оглядывала всех ребят придирчивым взглядом, секундой задерживаясь на избитом лице Матвиенко, который сидел за партой, тщетно пытаясь прикрыть синяки рукавом свитера. Выходило хреново. — Я надеюсь, вы помните про научную работу по химии, которую вы обязаны предоставить нам завтра. Приезжают представители ВУЗов, и я, как классный руководитель, уже заверила их, что у нас есть несколько прекрасных работ особо одаренных учеников. Антон зевнул, уставившись на Иру, которая, закинув ноги на соседний пустующий стул, мирно спала, совсем не слушая женщину. «Видимо, мы не входим в этот список „одаренных учеников"». Да и похуй. — Так как вчера я выяснила, что у некоторых ещё даже «конь не валялся», я решила взять всё под свой контроль. — Она натянула на вздёрнутый нос очки и, вытянув из стопки листок, распрямила его в руках. — Пары, которые я назову сейчас, останутся после уроков, делать научную работу. Она помотала несчастным листком в воздухе, сама не зная с какой целью, и принялась называть фамилии. Антон чуть ли не засыпал, смотря на то, как рядом уже во всю дрыхнет его партнёрша. Он скосил глаза на Матвиенко, который черкал в тетрадке какие-то символы, стыдясь поднять взгляд на класс. Чувство вины перекрывало все остальные, и Антон, тяжело вздохнув, снова положил голову на парту, уныло вслушиваясь в фамилии. Вдруг, по классу раздалось быстрое цоканье каблуков о пол, и в проходе между рядами показалась тёмная фигура Арсения Сергеевича, который нёс в руках папки, аккуратно маневрируя между партами. Он зашел за кафедру, даже не удосужившись ни разу поднять взгляд на класс, и сел на место, сортируя документы. — Арсений Сергеевич останется контролировать сиё действие, чтобы каждый выполнил хоть какую-то работу! Учительница снова облокотилась о стену и начала вызывать пары, которые выстраивались вдоль доски, смотря на одноклассников, как каторжники. Антон не мог рассмотреть лица Арсения, как бы он не пытался, так как мужчину закрывала классная руководительница, своими телесами перекрывая доступ к прекрасному. Чуть не свалившись с места, Шастун устремляет свой взгляд на Серёжу, который совсем заполз под парту, видимо припоминая нихеровый «хук справа» вчера. — Шастун и Маркачева! — раздаётся по всему классу, и Антон тут же вскакивает с места, всё стараясь уловить на себе хоть толику внимания. Тщетно. Мужчина, словно назло, смотрел лишь в свои бумажки, ни разу так и не подняв взгляд на парня. Ира нехотя поднимается вслед за своим партнёром и, оперевшись о кафедру, встаёт рядом с ним. Дальше идут фамилии вниз по списку, и Антон, не теряя надежды, забирается на выступ возле доски, изо всех сил привлекая к себе внимание. — Шастун! — резко одёргивает его классная, отстраняя от себя листок. — Встань на место и не ёрничай! Антон жалостливо спускается вниз под пристальным взглядом Матвиенко, который один единственный понимает его сейчас. Монотонный голос снова погружает всех в некий транс, и Ира чуть ближе подходит к парню, почти шепча ему на ухо: — У тебя вообще какие-то планы есть по поводу этой работы? — она задерживает свой взгляд на почти незаметных красных отметинах на шее парня и морщится. — С того раза?! Антон не сразу понимает, о чём речь, и уже хочет отрицательно помотать головой, но, когда до него доходит вся ситуация, он только кивает и сдавленно улыбается. — Долго проходит... — он стоит прямо перед кафедрой, спиной к Арсу, и буквально чувствует, как затылок горит огнём от того, сколько проклятий сыпется на него сейчас, но, к своему удивлению, когда он немного поворачивает голову, как бы невзначай цепляясь взглядом за сидящего мужчину, Антон осознает, что тот даже не смотрит, а лишь так же скрупулёзно переписывает никому нахрен ненужные бумажки! — Антон... — снова шепчет Ира, медленно проводя рукой по плечу юноши, для того, чтобы тот наклонился. — У меня есть идея для проекта, но для этого мне нужна твоя решимость. Она улыбается, и в глазах её бегают задорные смешинки, которые не могут оставить никого равнодушным. Разве только Антона, который плевать хотел на всякие там проекты и химию. Ему необходимо поговорить с Арсом, и это просто не может больше ждать. — Так, я вроде всё сказала... — наконец выдыхает учительница, сминая бумажку в своих морщинистых руках. — Все, кого я назвала, остаются, пока хоть как-то не продвинутся в своей работе. Остальных же прошу идти домой. Она делает шаг в сторону двери, но тут её задерживает приятный мужской голос, и Антон поклясться мог, что его передёрнуло от одного лишь звучания. — Светлана Владимировна, есть какие-то особые пожелания насчёт ваших учеников? — Шастун тут же оборачивается на источник шума и поджимает губы, когда наконец замечает на себе такой же заинтересованный взгляд. «Господи, спасибо!» — Пожёстче с ними, Арсений Сергеевич, пожёстче! — она улыбается, думая, что пустила отличную шутку, а у Антона ноги сводит от страха, и голова идёт кругом. — Как скажете... — только мурлычет он в ответ, выходя из-за кафедры. Как только в классе остаются те, кому необходимо доделать работу и профильник, повисает давящая тишина. Серёжа выбежал из школы прежде, чем Антон вообще смог это заметить, потому теперь ему вдвойне страшно и хочется плакать. — Что ж, предлагаю всем занять свои места и приступить к работе, — он поправляет пиджак и медленно, словно пантера, которая вот-вот выследит и накинется на свою жертву, передвигается по классу. Антон с Ирой стоят в лаборантской, выбирая необходимые реактивы и приборы. — Тебе не кажется, что этот мужик странновато себя ведёт? — невзначай спрашивает Ира, хватая с полки хлорид натрия. — Нет, а что? — парень ползает на коленях, всё стараясь найти длинную колбочку, которую они всегда использовали на уроке, пока ставили опыты. Как же её там... ах, да, пробирка! — Ну он, знаешь, — девушка внезапно останавливается посередине и рассматривает то, что она уже набрала. — Смотрит так... плотоядно, что кожа покрывается мурашками и хочется убежать. Антон чуть ухмыляется. «Да-да, очень смешно. А что, правда? Никогда не замечал...» — Ты себя накручиваешь... Они собирают все необходимые реактивы и выходят из лаборантской. Арсений сидит за кафедрой, и, как только ребята ступают на порог класса, тот быстро кидает на них оценивающий взгляд и возвращает его обратно с такой же скоростью. Шастун ёжится от осознания того, что ему придётся контактировать с Ирой на глазах у Попова, который к тому же дико зол на него. — Тош, — девушка говорит это очень громко, чем заставляет Антона дёрнуться от неожиданности, — возьми там возле кафедры спички для спиртовки, а то у химички не было в лаборантской. Парень кидает быстрый взгляд на Арса, который только хмурит брови, рассматривая что-то на столе, и приподнимается на месте, нерешительно бредя к цели. Ножки подкашиваются, когда Попов откидывается на спинку стула, сверху-вниз смотря на мальчика. — Можно... — Антон чуть привстаёт на цыпочки, высматривая нужный ему предмет, — там спички взять... Арсений облизывает нижнюю губу и слегка прикусывая её, отъезжает на стуле и что-то хватает из тумбочки. Тонкие пальцы крутят в руках коробок и трясут им в воздухе, который отзывается характерным шуршанием спичек. — Держи, Шастун, — он протягивает коробочку парню, прожигая взглядом зияющую дыру в подростке, и характерно улыбается. — Спасибо. Антон хватает спички, стараясь не задевать пальцами кожу. Вообще не дотрагиваться до него. Ему кажется, что, если он коснётся учителя, то тот тут же вывернет ему руку до хруста в косточках. — Поджигай, — командует девушка, когда Шастун падает на стул рядом с ней, трясущейся рукой протягивая коробок. Антон смотрит то на неё, то на горелку, и сердце его пропускает пару ударов. — Тош? Ира щёлкает перед ним двумя пальцами и открывает тетрадку. — Да-да, ща будет! — выкрикивает Антон, сам при этом закусывая щеку с внутренней стороны, боясь даже близко поднести спичку к сухому спирту. Боязнь уколов, огня, порезов, крови, Господи... Чего ты ещё боишься? «Перелома шеи из-за рук профильника». Шастун проводит спичкой по ребру коробка, и та загорается ярким пламенем. Красный огонёк быстро «съедает» деревянную палочку, превращая её в угли. — Антон, давай быстрей... Мальчик подносит спичку трясущейся рукой к кусочку спирта и сильно жмурит глаза, боясь смотреть на этот ужас. В одно мгновение горелка вспыхивает, озаряя небольшое пространство ярким пламенем, но, так как Антон идиот, он не мог сделать ничего другого, как резко дёрнуть рукой вперёд от неожиданности и получить крохотный ожог указательного пальца. — Блять! — вопит парень, прислоняя палец к губам. — Шастун, ну вечно с тобой проблемы какие-то! — девушка выдёргивает у него из рук коробок и уже привстаёт с места, дабы пойти за аптечкой, как звенит звонок. — Вышли все из класса! — раздаётся со стороны кафедры, и Антон видит, как спускается Арс, раскрывая окна. — Нужно проветрить помещение. Да и вообще идите покушайте и передохните. Хотя бы те, кто был чем-то занят... — он кидает взгляд на двух девушек за первой партой, которые монотонно писали работу, то и дело вливая одну странную хрень в другую. Ира накрывает огонь крышкой, перекрывая доступ кислорода и кивает Антону в сторону двери. — Останься, Тош, — Арсений говорит это так тихо и мучительно - тягуче, что парень сводит под партой ноги, чувствуя, как тело наполняется сладкой истомой. — Иди, Ир, — просит Антон, всё ещё прижимая палец к чуть приоткрытым губам. — Всё нормально. Девушка понимающе кивает, видимо надеясь, что её партнера вылечат за перемену, и ей он достанется здоровый. «Надейся... надейся». Все, кроме Антона и Арсения, выходят из класса. Царит тишина, прерываемая только причмокивающим звуком губ Шастуна, которыми он пытается скрасить пытку. — За мной! — Попов быстро проходит между рядами, хватает Антона за рукав рубашки и тянет за собой. Он толкает несопротивляющегося мальчишку в лаборантскую, щёлкая замок на двери. Тоша испуганно смотрит на учителя, прижимаясь к стеллажу с реактивами, всё ещё держа во рту свой палец. — Вы что делае... — Арсений одной рукой дёргает парня к столу, хватает того за талию, на секунду прижимая к себе, и усаживает на гладкую поверхность, — те. Он ставит руки по обеим сторонам от мальчика, вклиниваясь между его ног. — Отлично, — Попов скалит зубы и снова закусывает нижнюю губу. — Теперь никуда не сбежишь, мой хороший. Антон сглатывает, стараясь унять так быстро бьющееся сердце, которое норовит выскочить прямо сейчас. Он елозит задом по парте, стараясь усесться удобнее, но под пристальным взглядом голубых глаз выходит хреново. — Арсений Сергеевич... — он виновато опускает голову, складывает руки между коленок и смотрит на мысочки кед. — Простите меня. — Дай-ка сюда, — мужчина берёт руку парня, мягко касается обожжённого пальца, и прислоняет его к своим губам, целуя. — Какой же ты у меня балбес! — Арсений смотрит на красный кусочек кожи и проводит по нему кончиком языка, успокаивая жжение. А у Антона выходит земля из-под ног, и он благодарен судьбе, что сидит, а не стоит. Попов ещё пару раз оставляет мелкие поцелуи на пальчике и внезапно резко дёргает на себя юношу, подхватывая того за бёдра, заставляя его буквально вклиниться пахом в живот учителя. Арсений водит тыльной стороной ладони по щеке парня, пытаясь уловить такой беспомощный взгляд зелёных глаз. — Скажи мне, котёнок, — уголки губ расходятся в приятной улыбке. — Ты зачем это сделал? Антон дышит буквально в шею учителя. Аромат приторного парфюма мешается с мужским гелем для душа, и это настолько сносит голову, что тот сглатывает, пытаясь не подавиться собственной выделившейся слюной. «Хочется коснуться этой шеи, Господи, как же хочется...». — Сделал... — он выдёргивает себя из полуобморочного состояния, как его резко подхватывают под коленки, тем самым буквально сажая на свою талию. — Господи... Арс... ну пожалуйста, хватит. — Отвечай! — Арсений ведёт носом по щеке мальчика, заставляя того вздрогнуть всем телом и чуть приоткрыть рот. — Я не хотел... — Антон чувствует, как нарастает сладкое чувство внизу живота, распирая его изнутри, — это было не специально. — Не специально? — Арсений кривит губы, рукой проводя по позвонкам мальчика, пересчитывая их. — Ты полез в рот другу не специально? — Это было нужно, чтобы узнать... — он почти что задыхается, когда горячее дыхание опаляет его шею, вызывая табун мурашек, — узнать, нравится ли ему... — Нравится целовать моего мальчика? — Арсений резко толкается вперёд, вызывая короткий стон со стороны подростка. — Пожалуйста, не надо... — Антон чувствует, как все эмоции и чувства концентрируются только на возбуждении, которое заставляет член болезненно тереться о ткань чёрных джинсов. — Котенок мой, я же совсем перепугался. Всю ночь не спал и думал о том, как в клочья издеру твою прекрасную попку, — губы слишком близко, они буквально касаются Тошиных, но держат короткую дистанцию, так же, как на фреске «Сотворения Адама», только там были руки. — А сейчас ты такой податливый, обвиваешь меня своими ножками, придвигая всё ближе и ближе, хотя я даже не двигаюсь. Какой же ты... сладкий. Антон готов заплакать. Нет, серьезно. Он изо всех сил двигается вперёд, стараясь наконец коснуться этих губ, но каждый раз, буквально на последней секунде, его резко отстраняют, злобно ухмыляясь. «Ты ведёшь нечестную игру. Попов — сын Сатаны, я уверен!» Арсений прекрасно знает, как действует на возбуждённого подростка, который может кончить лишь от небольшого трения о его промежность. — То есть это было не специально, и ты этого не хотел? — два слезливых зелёных глаза смотрят на учителя жалобным взглядом, еле сдерживая влагу. — Да я вообще вас представлял... — Антон закусывает губу, и его уши краснеют. — Ой, всё, хватит, можно я уже пойду... Но Арсений только сильнее прижимает его к себе, не давая тому возможности даже пошевелиться. — Хочешь, поцелую? — срывается с губ учителя, и Антон поклясться мог, что он простонал уже в голос, чуть не подавившись воздухом. Зелёные глаза смотрят прямо на чуть приоткрытые губы мужчины, которые расплываются в жадной ухмылке. — Хочу. «Да-да-да! Я хочу, ты не представляешь, как сильно я хочу! Пожалуйста...» Раздаётся звонок. «Блядство. Блядство.» Арсений резко отстраняется от ученика и поправляет рубашку, которую помял Антон, пытаясь тереться об торс учителя. — Досада какая... — только и срывается с губ учителя, когда он резко падает на одно колено, хватая из-под стола аптечку. — Давай палец. — Арсений... — только и стонет мальчик, подгибая под себя ноги, стараясь скрыть весомый такой стояк. — Расслабь ножки, я всё прекрасно знаю, — он выливает достаточно жидкости на ватку и хватает запястье мальчика, который готов завыть от боли в паху. — Я больше так не буду, прости меня... Он снова припадает губами к обожжённой коже, успокаивая её мокрым поцелуем. — Да, блять... — снова срывается Антон, не желая смотреть на это зрелище. Арсений покрывает ожог мазью, обматывает его пластырем и снова берёт юношу за талию, ставя его на пол. — Отлично. Спасибо, вы поиздевались надо мной. Отомстили за то, что я натворил, могу я идти? — Антон изгибает бровь, как бы намекая, что это риторический вопрос, и он прямо сейчас выйдет из лаборантской. Потому что он не желает даже видеть сейчас учителя, который так ужасно обошёлся с ним, испоганил его детскую психику... и, ну, вы понимаете. «Возбудим и не дадим! Или как там говорится...» Арсений плотно закрывает аптечку и пихает её обратно в стол. Затем резко разворачивается на одних пятках и припечатывает Антона прямо к стене, ставя руки по обеим сторонам от дрожащего тела. Он кидает быстрый взгляд на чуть дрожащие губы, которые блестели от слюны, и припадает к ним требовательным поцелуем. Антон чувствует, как мягкие губы сминают его, и по телу проходит импульс. Он не понимает, как нужно себя вести, он, блять, в шоке. Просто смотрит ошарашенными глазами на учителя, веки которого плотно закрыты. Видимо, так и надо. Чёрт возьми, Шастун, ты с Матвиенко целовался, а теперь не можешь нормально поцеловать мужчину своей мечты! Арсений одним коленом упирается в пах парня, раздвигая его ноги, отчего Антон стонет прямо в губы мужчины, наконец отвечая на поцелуй. Его язык пробегается по сочным губам, как бы пробуя их на вкус. Тонкие пальцы погружаются в светлые, чуть отросшие волосы, оттягивая их назад, требуя углубиться. Арсений чувствует неумелый язык, который всеми силами старается вытворить что-то в его рту, и улыбается сквозь поцелуй. — Котёнок, расслабь рот, — он выдыхает это прямо в губы парня, и тот заливается краской, но всё же расслабляется. Антон обвивает руками шею учителя, придвигая его ближе, всеми силами стараясь сплестись телами настолько сильно, как это вообще возможно. Его рука хватается за галстук, наматывает его на кулак и дёргает на себя, вызывая короткий вздох в губы парня. Он сминает сначала верхнюю, затем нижнюю, проходит кончиком языка по ложбинке над верхней губой и снова вторгается в рот, переплетая их языки. Арсений резко отстраняется от парня, чувствуя, как собственное возбуждение натягивает ткань штанов. — Хватит, Тош... — он ухмыляется, проводит тыльной стороной ладони по блестящим губам и поправляет костюм. — Говорил же... мне сложно будет остановиться. — Зачем останавливаться? — Антон, тяжело дыша, стоит всё ещё прижатый к холодной стене, готовый плакать без жарких поцелуев уже через секунду. — Зайчик, нет... — Арсений вновь целует парня, оставляя тянуться между губ ниточку слюны, которая тут же обрывается, когда учитель отстраняется, руками проводя по раскрасневшемуся лицу. — А что мне со стояком делать? — хнычет парень, переминаясь на месте. — У меня такой же вопрос... Арсений присаживается на стул, тяжело выдыхает и наконец смотрит на парня, который бегает возбуждённым взглядом по всей комнатке. — Тош, мне уехать надо будет, — он сцепляет руки в замок, поднося их к лицу. — Меня назначили ответственным за поездку старшаков в Москву. — Поездка в Москву? — Антон удивлённо вскидывает бровь, стараясь расправить замявшуюся рубашку. — Вам не говорили? Я думал, ты отказался. — Не говорили, что? — парень непонимающе смотрит на учителя, стараясь припомнить все те моменты, когда им что-то говорила Светка. — Ваша классная вам говорила о том, что на следующей неделе желающие могут поехать в Москву, побывать на съёмках каких-то, экскурсиях, что-то такое... — он закидывает ногу на ногу, рассматривая мальчика. — Видимо, я пропустил это мимо ушей... — Ты вечно всё прослушиваешь, малыш. Ну так, что? — Арсений улыбается и закусывает губу. — Что что? — Поедешь? — Зачем? «Шастун, ты тупой. Прям дико тупой». — Господи, Антон... — Арсений усмехается. — Поедешь с ребятами в Москву? Нет, стоп, не так сформулировал... — он прочищает горло и продолжает. — Поедешь со мной в один город, в одну гостиницу, в ближайшие номера, на целую неделю? Шастун несколько раз моргает, переминается с ноги на ногу, как бы выстраивая логическую цепочку. — Поездка бесплатная, нужно просто набрать зал для съёмок, между делом по городу погуляем... — Попов потирает запястье, думая, что если сейчас его мальчик ничего не ответит, то ему прилетит шлепок по заднице. — Аааа! — Антон усмехается своей тупости. — Поеду, если мама отпустит. — Ух, ты мой послушный мальчик, ну спроси, спроси... — Арсений подходит вплотную к парню, оглаживая измятую рубашку. — Можешь сказать, что поедешь со своим папочкой, и он за тобой ух, как присмотрит. — Вы же понимаете, как это странно звучит, будучи адресовано к моей матери? — Антон усмехается, одаряя мужчину приятной детской улыбкой. — Понимаю, — Арсений целует его в щёку и прижимает к себе, — но от своих слов не отказываюсь.