21 Часть
Я смутно помню, как шел вдоль побережья, но, судя по всему, пришел куда нужно: к Фелисити. По крайней мере, об этом свидетельствует количество пьяных тел на одном клочке песка.
- Истон Вулфард!
Я слышу, как меня зовут по имени. Наверное, Фелисити пригласила не только учеников «Астора», потому что я узнаю лица тех, кто уже учится в колледже.
- Эй, Фелисити уже обыскалась тебя, - говорит кто-то. - Она злая как черт. Тебе бы лучше спрятаться.
- Стю привел с собой девчонок из колледжа. Они классные, - сообщает мне другой парень. - Жду не дождусь, когда окончу школу.
- Где выпивка? - бурчу я.
- В домике у бассейна. Но... мужик, ты, похоже, уже нормально залился. Уверен, что тебе нужно еще?
- Если бы я хотел знать твое мнение, обязательно бы спросил.
Я протискиваюсь мимо чувака, даже не обратив внимания, кто это. Поднявшись по небольшому склону, вижу бассейн, домик возле него и небольшой танцпол, устроенный неподалеку. Там Элла и Вэл. Да, они любят потрясти булками.
Забрав стакан какой-то бурды у незнакомого парня, направляюсь к ним. Позади меня слышатся шарканье и возгласы протеста, но я игнорирую всех и вся, показывая средний палец. Этот парень легко найдет выпивку. Я прокладываю дорогу к девчонкам, по дороге пролив половину из стакана.
- Боже, кто этот пьяный?.. - Линдси, которая тоже посещает класс по государственному управлению, умолкает на полуслове. - А, это ты.
- Какие-то проблемы? - растягивая слова, спрашиваю я.
- Никаких, - отвечает она, но ее взгляд говорит обратное.
Холодно улыбнувшись ей, я отступаю в сторону.
- Правильный ответ.
- Козел, - бормочет она себе под нос.
- Овца.
На мое плечо опускается увесистая рука.
- Я все слышал, Вулфард. Ты первый начинаешь обливать всех дерьмом.
Мой мутный взгляд пытается удержать в фокусе новое лицо. А, это Зик, парень Линдси, с бычьей шеей.
- Я понимаю, что тебе недостаточно уделяют внимания дома, Зик, но ты лаешь не на то дерево, - сообщаю я ему. - Либо убери свои руки с моего «Тома Форда», либо приготовь штуку баксов.
Раскрасневшийся Зик размахивается, чтобы нанести удар. Мне было бы чертовски больно, но он двигается медленнее улитки. Я подныриваю под его руку, хватаю за запястье и выворачиваю ее за спину. Он падает на колени.
Линдси начинает орать. Чей-то голос зовет меня по имени.
- Истон! Истон!
Меня толкают две маленьких ручки. Это Элла. И она выглядит встревоженной.
- Что случилось, сестренка?
- Что ты делаешь?
Я взмахиваю свободной рукой, и оставшееся содержимое стакана выплескивается на танцпол.
- Веселюсь на вечеринке.
- Ты пьян. - Она вцепляется в мою руку, ту, что прижимает к земле Зика.
- Две золотых звездочки за сообразительность! Я бы похлопал тебе, но у меня руки заняты. - Я поднимаю стакан повыше. Если опустить его под правильным углом, можно вырубить Зика. Может, это даже будет весело.
Вопли Линдси превращаются в тихие всхлипы. Я начинаю напевать, чтобы не слышать ее.
- Где Хартли?
- Кого это волнует? - Но внутри все тут же сжимается от этой лжи. Меня волнует. Очень сильно, черт побери.
- Истон, пожалуйста.
- Ты так же умоляешь Финна в постели? - Я подмигиваю ей. По крайней мере, пытаюсь. - Должно быть, поэтому ты носишь его яйца в своей сумочке.
Выражение лица Эллы вмиг меняется.
- Ты пьян, - повторяет Элла. - Иди домой.
Я чувствую на себе еще одну пару рук. Эти, в отличие от Эллиных, большие и сильные, и им почти удается высвободить Зика из моего захвата.
Перед моим лицом возникает Брэн.
- Эй, мужик, мы хотим поиграть во фрисби, и нам не хватает еще одного человека.
- Слишком темно, - ворчу я.
- Да нормально, Брэн прикрепил к диску лампочки, - говорит Паш по другую сторону от меня. - Пойдем.
Я неохотно отпускаю Зика. Линдси падает ему на спину. Я начинаю что-то говорить, но Брэн и Паш оттаскивают меня. Последнее, что я вижу, - мрачное лицо Эллы.
Видимо, я снова обидел ее. Надо будет не забыть извиниться утром. Она такая чувствительная.
Кто-то бросает подсвеченный диск в воздух.
- Есть что? - спрашиваю я.
- Давай просто поиграем, - со вздохом говорит Брэн. - Курить дурь совершенно не обязательно.
Я набрасываюсь на Брэна:
- А ты теперь следишь за тем, как я решаю проводить свое свободное время?
- Я лишь пытаюсь сделать так, чтобы капитан нашей защиты оставался здоровым и не заработал дисквалификацию.
Диск приближается к нам. Брэн подпрыгивает и успевает подхватить его, прежде чем тот попадет мне в лоб.
- Похоже, поиграть во фрисби было нелучшей идеей, - с иронией замечает он.
Паш кивает.
- Может, лучше потусим у меня? Посмотрим какое-нибудь кино.
- Кино? Меньше всего на свете я хочу смотреть кино. - Я бью кулаком в ладонь. - А как насчет драки?
- Никаких драк на моей вечеринке! - раздается пронзительный голос Фелисити.
Я разворачиваюсь и вижу, что она стоит всего в нескольких шагах от нас. Ее глаза горят яростным огнем. С чего она так взбеленилась? И тут я вспоминаю. Она хотела «расстаться» со мной здесь, на глазах у всех.
Ну что ж, я с радостью выполню ее желание.
- Фелисити, вот ты где! - Я подхожу к ней и забрасываю руку на ее плечо. - Моя липовая девушка. Привет всем! Мы хотим кое-что вам рассказать. Фелисити сейчас объявит. Она хочет разорвать наши бутафорские отношения.
Вокруг повисает тишина, нарушаемая лишь приглушенным девчачьим хихиканьем.
Я отступаю назад и раскидываю руки в разные стороны.
- Я здесь. Начинай. Говори, что ты там хотела сказать. Пусть все выглядит убедительно.
- Истон, пойдем домой. - Элла протискивается ко мне сквозь собравшуюся толпу.
- Не могу, сестренка. Я обещал своей типа девушке, что она сможет унизить меня перед всеми нашими друзьями. - Я снова машу Фелисити. - Сцена в твоем распоряжении.
Филисити недовольно кривит губы.
- Ты злобный, жестокий ублюдок, Истон Вулфард, - шипит она.
- И это все? Все от самой стервозной девчонки в академии «Астор-Парк»? Да ну! Не расстраивай меня. - Я обеими руками призываю ее начать шоу, но решающий, в буквальном смысле, удар наносит не она.
- Прости, конечно, но завтра утром ты меня поблагодаришь. - Брэн размахивается, и последнее, что я вижу, - это летящий в мое лицо кулак.
Наутро я просыпаюсь от слепящего света и оркестра, марширующего в моей голове. Издав мучительный стон, я ощущаю, что оркестр начинает играть еще громче. Барабанный бой отдается в висках и пульсацией расходится по телу, а накатывающие позывы к рвоте заставляют меня выбраться из кровати и побежать в ванную комнату.
Меня рвет до тех пор, пока желудок полностью не опустошен, но я еще несколько минут пытаюсь что-то выжать из себя, стоя на коленях. Спустя какое-то время я нахожу в себе силы подняться на ноги, чищу зубы, залпом выпиваю два стакана воды, принимаю душ, бреюсь. Вернувшись в комнату и натянув на себя спортивные штаны, уже начинаю чувствовать себя наполовину человеком.
Похмелье - это зло. Обычно у меня не все так плохо, как сегодня. Даже не могу вспомнить, когда в последний раз просыпался в таком дерьмовом состоянии после ночи пьянства. Но вчера я действительно выпил очень много. Достаточно, чтобы вести себя как последний подонок, взбесить Фелисити и получить в лицо от Брэна Мэтиса.
- Как много ты вчера выпил? - В открытом дверном проеме спальни появляется хмурый отец. - Ты никогда больше не сядешь в кабину пилота, если не начнешь вести трезвый образ жизни.
- А кто сказал, что я вчера пил? - с вызовом спрашиваю я.
- Сейчас восемь утра, а последние десять минут тебя рвало так, что слышали все соседи. Так что я повторяю: сколько ты вчера выпил?
Он говорит тем начальственным тоном, услышав который его коллеги по работе писаются со страха. Но я не один из них - я его сын, а значит, мне достоверно известно, что вне офиса Эрик Вулфард совершенно безобиден. Мы годами росли на свободе, без его надзора, даже еще до маминой смерти.
- А может, у меня желудочный грипп - ты об этом не подумал? - Я дерзко смотрю на него. - Мне так нравится, что ты сразу думаешь обо мне самое худшее.
Продолжая бормотать себе под нос, подхожу к огромному встроенному шкафу и рывком открываю двойные двери.
Папа в недоумении смотрит на меня.
- Прости, сынок. Ты заболел?
- Нет. - Я поворачиваюсь к нему. - Похмелье.
- Истон. - Он устало проводит рукой по волосам. Они такого же темно-русого оттенка, как у меня и старших братьев кроме Финна. А у близнецов же шевелюра немного светлее. - Ты единственный из всех моих детей, от которого я скоро поседею.
- Еще бы. Гид тот еще блюститель нравов. Да и Финн тоже. - Я задумчиво склоняю голову. - Хотя близнецы, может статься, еще похуже меня. Ты знаешь, что они встречаются с одной и той же девушкой?..
- Я тебя не слышу! - ворчит папа, закрывая уши и быстро пятясь из моей комнаты.
Я усмехаюсь сам себе, потому что после того, как Элла переехала к нам, папа стал классным, черт побери! До этого он никогда не находил времени, чтобы зайти к нам или прочитать лекцию о нашем диком поведении.
Стоит мне вспомнить про Эллу, как меньше чем через минуту после папиного ухода она появляется в моей комнате. Ее светлые волосы завязаны в высокий хвост, на ней легинсы и свитер с эмблемой команды университета штата по американскому футболу и номером Финна на груди.
Вот черт! Я забыл, что сегодня мы летим на матч. Команда Финна играет против команды штата Луизиана.
- Что, черт побери, с тобой происходит? - Элла наступает на меня, и ее хвост качается в такт.
- Какой-то туманный вопрос, сестренка. Со мной происходит куча разного дерьма.
- Вчера вечером ты вел себя как настоящий подонок, - предъявляет она мне.
- То есть вел себя как всегда?
В ее голубых глазах появляется отчаяние.
- Нет, ты не всегда так себя ведешь, по крайней мере, по отношению ко мне.
Я пытаюсь вспомнить, что вчера такого сделал или сказал Элле. Когда я пришел к Фелисити, Элла и Вэл танцевали. Потом я устроил потасовку с придурком Зиком, и Элла вмешалась. Тогда... о, точно, я отпустил какую-то идиотскую шутку по поводу того, что Финн у нее под каблуком, и насмехался над тем, как она умоляет моего брата в постели.
Я глубоко вздыхаю. Проклятье! Я действительно тот еще подонок.
- Зачем ты так поступаешь? - спрашивает Элла.
О черт, ее нижняя губа дрожит. Клянусь богом, если она начнет плакать...
Но Элла быстро берет себя в руки. Поджимает губы и выпячивает подбородок. Эта девчонка словно сделана из стали. Ничто ее не сломает. Никогда. Неудивительно, что мой брат влюбился в нее в ту самую секунду, как она переступила порог нашего дома.
- Истон, у тебя проблемы с зависимостями.
- Да ну, правда?
Ее глаза вспыхивают.
- Здесь не над чем шутить.
Не над чем, действительно. Последний член нашей семьи, у которого были проблемы с зависимостями, убил себя к чертовой матери. Но я не такой, как мама. Я слишком люблю жизнь, чтобы наложить на себя руки.
- Мне нравится напиваться, - отвечаю я и начинаю рыться в шкафу в поисках футбольного свитера. - Подумаешь! Я же больше не глотаю таблетки. Когда вылетаем? - бросаю Элле через плечо.
- Через час. - Краем глаза вижу, как она скрещивает руки на груди. - Только без тебя.
Я разворачиваюсь.
- Да ну на хрен! У Финна игра!
- Я не хочу, чтобы ты летел с нами, - с сердитым видом отвечает Элла.
Невозможно удержаться от смеха.
- Эй, сестренка, ну ладно, раз ты не хочешь, чтобы я летел, то так и быть, останусь дома. - Я стягиваю свитер с вешалки. - Не дождешься.
- Я серьезно, - самодовольным тоном заявляет она, и это выводит меня из себя. - Вчера ты вел себя как козел, и не только по отношению ко мне, но и к Вэл, Брэну и - поверить не могу, что говорю это, - Фелисити. Ты не заслуживаешь лететь с нами в Новый Орлеан, смотреть матч Финна, а потом наслаждаться вкуснейшими бенье и ужином на Бурбон-стрит. Это как пригласить енота, который только что раскидал весь твой мусор по лужайке, к себе домой и разрешить ему сделать то же самое на кухне.
- К счастью, не тебе решать, лечу я с вами или нет, - язвительно отвечаю я. Она только что сравнила меня с каким-то гребаным енотом?
- Ты в этом уверен? - Ухмыляясь, Элла вытаскивает из кармана телефон и что-то печатает.
Секунд через десять на тумбочке у кровати начинает жужжать мой телефон. С подозрением глядя на Эллу, я пячусь назад к кровати и хватаю телефон. Читаю входящее сообщение. От Финна.
«Сегодня оставайся дома. Не хочу, чтобы ты прилетал».
Обжигающая ярость электрическим током пробегает по всему телу. Они, черт возьми, издеваются надо мной?
- Значит, так, да? - злобно бормочу я.
И вы только посмотрите: она еще разозлилась на меня, когда я сказал, что мой брат у нее под каблуком! Элла только что доказала мою правоту!
- До тех пор пока ты не возьмешься за ум - да.
Она разворачивается и быстро выходит из комнаты, золотистый торнадо самодовольства.
Элла и Финн не шутили. Мне по-настоящему запретили лететь в Луизиану с папой и сводной сестрой-предательницей, и я вынужден смотреть, как они, даже не оглянувшись, выходят из дома. Как дети малые, если вы меня спросите.
Да и ладно. Значит, я просто проведу день дома и поваляюсь у бассейна. Уж полдня в одиночестве я переживу. Ничего не делать - это здорово, вру я сам себе.
Я растягиваюсь на шезлонге, рядом на маленьком столике стоят бутылка воды и бутылка пива. Я пью из обеих по очереди, чтобы не обезвоживать организм и одновременно чувствовать легкое опьянение. К счастью, дома нет никого, кто мог бы отчитать меня за распитие спиртного средь бела дня.
В перерывах между дремой я думаю о Хартли. Она не отвечает на мои телефонные звонки. У нее сегодня выходной, это точно, а значит, она просто игнорирует меня.
В чем ее проблема? Я никак не могу понять, почему она ничего мне не рассказывает. Я ведь рассказал про маму, верно? А ей сложно довериться мне и что-нибудь поведать в ответ? И та цепочка... Это же был подарок! Кто вообще возвращает подарки? Почему с ней всегда так сложно? Лучше бы Хартли осталась в той школе-пансионе. Тогда ее здесь не было бы, и она не смогла бы сводить меня с ума.
И почему она вернулась? Разве кто-то не захотел бы остаться в пансионе? Только подумайте обо всей этой свободе! В смысле... конечно, я бы скучал по своей семье, но был бы совершенно не против, если бы меня отправили подальше от дома.
Что-то беспокоило Хартли. Беспокоило настолько сильно, что она вернулась в Бэйвью вопреки воле родителей. А что бы я чувствовал, если бы не мог видеться со своими братьями?
Было бы отстойно. Я едва могу вынести день в одиночестве, и мне непременно нужно в чем-то утопить свое горе.
Тут я осекаюсь. Откуда, черт побери, столько жалкого пафоса? Я спокойно могу провести день один. Или даже неделю. Или год, если будет необходимо. Хартли - большой ребенок, если не смогла выдержать учебу в пансионе. Убежать обратно домой, где она никому не нужна, - зачем это? Начала бы новую жизнь сама по себе.
Я делаю большой глоток пива. Какое мне вообще дело? Мне не нужна Хартли, даже как друг. Я могу позвонить любой девчонке, и она бегом прибежит, чтобы потусоваться здесь со мной. Я могу заполучить любую, кого захочу. Девчонки не в силах устоять против меня, в том числе и та темноволосая девушка, которая вдруг появляется в патио, держа за руку моего брата.
Как только мы с Саванной Монтгомери встречаемся взглядами, в воздухе тут же повисает напряжение.
Я неловко ерзаю на шезлонге и делаю еще глоток пива.
- Привет, - бормочу я им.
Саванна одета в купальник, на Гидеоне плавки, на его мускулистой руке висят два полотенца. Теперь, когда они с Саванной снова вместе, он приезжает домой почти каждый уик-энд. Сэв учится в университете вместе с ним, она специально окончила школу на год раньше, но, догадываюсь, здесь, в Бэйвью, у них больше личного пространства, потому что в универе оба живут с соседями по комнатам.
- Привет. Не против, если мы поплаваем? - спрашивает Гид.
- Нет, плавайте сколько хотите. - Махнув рукой в сторону бассейна, я снова растягиваюсь на шезлонге. - А я пока вздремну. Эй, Сэв, как дела в колледже?
- Привет, - натянуто отвечает она. - Хорошо.
Я снова чувствую прилив раздражения, как с мисс Манн, когда она вела себя так, будто в нашей ситуации виноват только я.
В прошлом году я переспал с Саванной, но это было еще до того, как они с Гидеоном снова стали встречаться. Тогда она еще хотела причинить ему боль, ну а я... причинить боль себе, видимо.
Элла сбежала из города из-за Финна, и я был в бешенстве. К тому времени я уже больше не испытывал к ней влечения, но между нами была связь. По правде говоря, хоть у меня и полно друзей, на самом деле настоящих среди них не так уж много. Остальные - лишь приятели.
В воскресенье вечером Элла решает, что ей можно снова разговаривать со мной. Она входит в домашний кинотеатр, где я как раз смотрю фильм Тарантино (жестокий и кровавый), и сразу же воротит нос от экрана.
- Кто-то настроен кровожадно, - поморщившись, замечает она.
Я пожимаю плечами, продолжая смотреть кино.
- О, мы вдруг снова разговариваем?
- Да. - В ее ответе звучит раскаяние.
Я прячу улыбку. В этом вся Элла: она не такая крутая, какой хочет казаться. У нее самое доброе в мире сердце, и она всегда беспокоится о других. И если эта девчонка убеждена, что вы стоите ее времени и сил, то она перевернет весь мир, только бы вы чувствовали себя любимыми и важными.
- Я знаю, что в субботу повела себя очень подло, - признается Элла. - Но я сделала это умышленно.
- Да ну? - усмехаюсь я.
Она подходит ко мне и садится рядом.
- Я пыталась доказать тебе кое-что.
- Что у тебя отлично получается устраивать бойкоты?
- Нет. Что твои поступки отталкивают. - Она с досадой качает головой. - Ист, о тебе заботится так много людей! Твой отец, твои братья, я, Вэл, твои товарищи по команде - все мы любим тебя.
Я чувствую покалывание в спине, как будто в меня вонзаются сотни игл дикобраза, и машинально наклоняюсь взять стакан, не сразу вспоминая, что там обычная газировка. Черт, мне нужно что-то покрепче.
Я уже поднимаюсь, когда Элла хватает меня за руку.
- Нет, - словно читая мои мысли, мягко произносит она. - Тебе не нужен алкоголь.
- Очень даже нужен!
- Каждый раз, когда ситуация становится эмоционально сложной или когда в разговоре начинают затрагивать серьезные темы, ты пытаешься отстраниться от этого, притупить свои чувства...
- Я не собираюсь выслушивать очередную лекцию.
- Это не лекция. - В ее взгляде застыло отчаяние. - Просто не хочу видеть, как ты снова напьешься и будешь разговаривать со своими друзьями так, словно они какой-то мусор...
Внезапно Эллу перебивает голос Сойера, раздающийся по внутренней связи.
- Йоу, Ист, здесь Хартли.
Я испытываю удивление и радость одновременно. Она здесь? В самом деле?
Не мешкая ни секунды, я встаю и бросаюсь к двери.
Уже на пороге до меня доносятся слова Эллы.
- Я люблю тебя, Истон, и очень волнуюсь.
Искренняя тревога в ее голосе заставляет меня задержаться. Мне не нравится расстраивать Эллу. Она из числа самых дорогих мне людей.
Я медленно поворачиваюсь к ней.
- Прости, что наговорил тебе всяких гадостей на той вечеринке, - бормочу. - Я не хотел тебя обидеть.
- Знаю. - Она ненадолго замолкает. - Просто я хочу, чтобы ты оставался рядом со мной как можно дольше, так что... береги себя.
Я беззаботно салютую ей одним пальцем.
- Заметано!
Выйдя в холл, сразу вижу Хартли, которая заглядывает в гостиную, где над камином висит мамин портрет.
- Это мама, - говорю я ей.
- Она красивая.
- Хочешь зайти?
- Конечно.
Я толкаю дверь. Эта гостиная была одним из любимых маминых мест в доме - огромная комната с двумя окнами от пола до потолка с одной стороны и камином - с другой. Когда я был здесь в последний раз, папа объявлял о своей помолвке с Брук.
- Вы с ней очень похожи, - замечает Хартли, по-прежнему не сводя с портрета взгляда своих серебристых глаз.
Я смотрю на мамино изображение.
- Мы все унаследовали цвет ее волос и глаз.
Хартли качает головой.
- Нет, еще у тебя ее овал лица и брови. У твоей мамы идеальные брови, и у тебя - тоже.
- Наверное. - Я никогда об этом не задумывался. - А ты на кого больше похожа: на папу или на маму?
И я тут же хочу забрать свои слова обратно. Она же не любит говорить о своих родителях!
- Забудь, что я спросил.
- Нет, все нормально. - Хартли пожимает плечами. - Я больше похожа на папу. Паркер, моя сестра, похожа на маму: нежная, милая.
Я фыркаю.
- Тогда, в кафе, она что-то не показалась мне нежной и милой.
И мне снова хочется прикусить себе язык. Ну зачем я продолжаю болтать что попало?
Но Хартли удивляет меня. Она облокачивается о каминную полку, поглаживая кончиками пальцев нижнюю часть рамы из красного дерева.
- Вся эта нежность - ее оружие. Ты просто побоишься разозлить ее именно потому, что она такой ангел, и будешь стремиться получить ее одобрение, любовь и внимание.
Ух ты, она как будто говорит о моей маме. Настал мой черед удивлять Хартли.
- Но ты никогда этого не добьешься, потому что она занята только собой и своими проблемами.
- Знаешь кого-то похожего?
Я указываю на портрет.
Хартли кривит красивые губы.
- Отстой.
Она поворачивается ко мне, ее руки сложены на груди, словно она что-то держит, но непонятно, что именно.
- Прости меня за тот вечер. Я просто была не в настроении и разозлилась на тебя безо всяких на то причин.
Я выдыхаю так, будто внутри меня только что лопнул гигантский воздушный шарик.
- Нет, это ты меня прости. Я давил на тебя.
Хартли поднимает руку, чтобы я замолчал.
- Давай сначала я извинюсь, а потом ты скажешь?
- Хорошо. - Я жестом показываю, что застегиваю рот на молнию.
Она усмехается.
- Мне очень стыдно, что тем вечером я повела себя как избалованный ребенок. Прости, что накричала на тебя, порвала цепочку. Это было ужасно. - Она берет меня за руку и кладет что-то на мою ладонь.
С любопытством и немалым волнением я перевожу взгляд на подарок. Это тонкий кожаный браслет с серебряной пряжкой.
- Он не слишком...
- Он суперский, - перебиваю я Хартли и протягиваю ей украшение. - Надень его мне на руку.
Ее пальцы дрожат. Мне хочется притянуть ее к себе и обнять, но лучше я подожду, пока она справится с застежкой.
Красно-коричневая кожа отлично смотрится на загорелом запястье, и мне нравится вставка из серебра.
- Классно!
- Знаю, что ты не носишь ничего, кроме часов, но...
- Он потрясающий. И больше не говори ничего, потому что этот браслет мне очень нравится, и я не потерплю, чтобы кто-то хаял его, даже ты. - Я вытягиваю руку. - Обалденно.
Хартли улыбается.
- Обалденно или нет, но я рада, что он тебе понравился. О, у меня есть для тебя еще один подарок.
- Да? - осторожно спрашиваю я, боясь испугать ее своим пылом.
- Вот он: я кое-что сделала, мои родители очень разозлились и выгнали меня из дома. - Ее пальцы рассеянно поглаживают раму портрета. - У меня есть еще одна сестра. Я тебе говорила?
Я качаю головой.
- Нет, но я видел ее фотографию в той статье, которую нашел в Интернете.
- Ее зовут Дилан. Ей тринадцать. За три года я смогла поговорить с ней только восемь раз.
Хартли умолкает. Судя по ее виду, она вот-вот заплачет.
Я делаю шаг к ней, но она поднимает руку.
- Нет. Сейчас я не вынесу сочувствия. У меня начнется истерика, а я этого не хочу.
- Я разговариваю с Финном как минимум раз в неделю, - неожиданно для себя признаюсь я. - И, наверное, сильно переживал бы, если бы мог видеться или разговаривать со своими братьями не больше двух раз в год.
- Да... это очень тяжело. - Хартли отворачивается и опускает голову. Подозреваю, что она тайком вытирает слезы, но притворяюсь, будто ничего не замечаю.
- Нам надо похитить ее, - предлагаю я.
- Мою сестру?
- Ну да. Поедем в ее школу, выкрадем девчонку прямо средь бела дня, а потом отправимся на пирс. Что скажешь?
- Хотелось бы.
- Серьезно! Я великий махинатор. Устрою все без сучка без задоринки. Накупим себе фанел-кейков, которые ты, как я теперь знаю, очень любишь, ободки с ушами животных: вам с Дилан - с заячьими, а мне - с тигриными.
Хартли улыбается.
- А почему не наоборот? Ты мило бы смотрелся в розовом.
- Я был бы таким милым, что все аттракционы в парке остановились бы и Дилан не смогла бы на них покататься. - Я подмигиваю ей.
Улыбка Хартли становится еще шире, и тревога, беспокойство и раздражительность, которые снедали меня последних двадцать четыре часа, исчезают.
- Я хочу увидеться с ней! - крик доносится из холла.
Услышав знакомый мужской голос, я словно прирастаю к полу.
- Эллы нет дома, - доносится ледяной ответ моего отца.
- Чушь! Я знаю, она здесь, - рявкает Стив. - Отойди с дороги, Эрик. Она моя дочь, и я должен поговорить с ней.
Хартли постукивает пальцем по моему плечу.
- Наверное, мне пора.
Ей так же неприятно все это, как и мне, только по другой причине. Хартли думает, что мне неловко, но на самом деле я переживаю за Эллу.
- Нет, останься, - шепчу я.
- Ты должен держаться от нее подальше, вот что, - кричит в ответ папа. - Мы не стали запрашивать запрет на приближение только потому, что решили, тебе хватит ума не соваться сюда.
- Ты сам открыл мне ворота, - язвительно отвечает Стив.
Я чуть приоткрываю дверь, и голоса Стива и папы звучат еще громче. Мне непонятно, почему папа впустил Стива. Будем надеяться, что Элла далеко и не знает, что ее отец здесь.
Я достаю из кармана телефон и набираю сообщение Финну.
«Стив у нас дома».
«Знаю. Элла написала мне».
Черт.
«Ты где?» - спрашивает у меня Финн.
«В гостиной. А где Элла?»
«Сверху, на лестнице».
- Дерьмово, - бормочу я себе под нос.
Хартли встает рядом со мной.
- Что случилось?
- Биологический отец Эллы явился и устроил скандал.
Я показываю большим пальцем в сторону холла, где спор становится еще ожесточеннее.
- А у меня был выбор? - говорит папа. - Ты бы перебудил всех соседей, давя на клаксон как сумасшедший. Скажи спасибо, что я не стал вызывать полицию.
- А почему ты не стал? - насмешливо спрашивает Стив.
- Потому что Элла и так уже прошла через многое. Не хватало ей еще смотреть, как ее отца снова уводят в наручниках. Но я серьезно, Стив. Держись подальше от нашего дома. Ты больше не являешься ее законным опекуном, теперь это я. Суд...
- К черту суд!
Хартли вздрагивает. Я кладу руку на ее плечо, чтобы успокоить.
– Она моя дочь, Эрик. И я не знаю, что за лапшу вешают тебе на уши твои юристы, но Элла будет выступать свидетелем защиты, а не обвинения. Моя дочь не станет давать показания против меня.
Хартли ахает и тут же прикрывает рот ладонью.
Я наклоняюсь к ее уху.
– А ты думала, что скелеты в шкафу есть только у тебя? Поверь мне, нет секретов грязнее, чем секреты Вулфардов.
– Вы, Вулфарды, во всем должны быть самыми лучшими, – слабым голосом шутит она. Ее лицо побледнело, а в глазах испуг.
– Добро пожаловать в мой мир.
Я крепко сжимаю ее руку. В ответ она сжимает мою.
В холле продолжают спорить отцы, а в гостиной мы пытаемся успокоить друг друга.
– Ты больше не член нашей семьи, – холодно говорит папа. – Ты не отец Эллы. Ты не крестный отец мальчиков. Ты мне не друг, не мой партнер по бизнесу. И в следующий раз мы увидимся на суде, когда твоя дочь будет давать показания против тебя.
– Еще увидим, – парирует Стив.
Входная дверь хлопает. Я жду, пока папины шаги по мраморному полу не стихнут совсем, а потом выглядываю в холл. Там никого.
– Пойдем, – говорю я Хартли и тяну ее за собой.
– Куда мы идем?
– Искать Эллу.
Хартли качает головой.
– Иди один. Мне будет неловко говорить с ней на эту тему.
– Она будет не против…
– Это не мое дело, – решительно отвечает Хартли. – К тому же мне правда пора. Нужно доделать домашнее задание на завтра. Я приехала сюда сразу после работы.
Я хватаю ее за руку, когда она устремляется к выходу.
– Подожди. – Я морщу лоб. – Я хочу знать больше о твоей сестре и о том, что происходит в твоей семье. Расскажешь мне завтра еще что-нибудь? Может, во время ланча? – Хартли молчит, а я чувствую разочарование. – Хотя, если хочешь, продолжай хранить все в тайне.
Хартли краснеет.
– Прости. Ты прав. Я действительно все скрываю. Но это не специально. Я никогда особо не любила говорить о себе. Еще даже до учебы в пансионе была одиночкой. В смысле, у меня были парни…
– Имена и адреса, – приказываю я. – Мне нужно знать, кого бью.
В ответ звучит смешок.
– Ой, расслабься. Они остались в далеком прошлом. Но да, кроме них, я больше почти ни с кем ничем не делилась. Не думаю, что у меня это хорошо получается.
– Очевидно.
Хартли слабо улыбается.
– Я еще молодая: учусь, расту и все такое. – Она пожимает плечами. – Но постараюсь быть хорошим другом. Вообще-то, именно это я и пришла сказать.
Она протягивает ладонь для рукопожатия, но вместо этого неожиданно для самого себя я обнимаю ее и тут же понимаю, что мне следует ответить на ее дружеский жест, поэтому беру ее руку в свою и держу дольше, чем следовало бы, но я тоже еще молод: учусь, расту и все такое.
Кажется правильным делать это вместе с той, кто держит меня за руку, особенно если на моем запястье ее подарок.