Herz in Flammen

Слухи в Сунагакуре всегда распространялись мгновенно. Особенно скандальные. Или связанные с правящей семьёй, которую постоянно пытались уличить в чем-нибудь непозволительном.

Шинки к этому уже привык.

К тому, что нужно фильтровать каждое слово, пристально следить за внешним видом и манерами, за неукоснительным соблюдением всех норм. Но только на публике. В повседневной жизни, конечно, Шинки, вопреки ожиданиям многих, идеальным песчаным принцем не являлся. Да, был вежливым, уважительным и тихим. Но одновременно с этим своим, простым и в доску суновским, который и сматериться может, и над шуткой в компании посмеяться.

Но недавно Шинки позволил себе оплошность. Слабость.

А заключалась она в присутствии Химавари Узумаки в его жизни. Такой солнечной, мягкой и нежной как цветок наследницы клана Хьюга.

Действовала она на железного Шинки благотворно. Не сразу, правда. Сначала Химавари даже вызывала у него перебои в контроле сатецу, но сейчас…

С момента ее появления в Корпусе прошло три дня. И все эти три дня Шинки, по неизвестной для него самого причине чувствовал себя так, будто за спиной у него выросли крылья. Не из железного песка, тяжёлые и полные мощи магнетизма.

Другие. Невесомые и мягкие. Как у совы. Но при этом Шинки точно знал, что они есть.

С Химавари они общались мало, но чувство от этого и не думало пропадать.

Всё таки, осуществить такой переход от напряжения в их взаимоотношениях до долгожданной оттепели было сложно.

Но такие изменения уже намечались.

Ведь с того самого момента, как душа Шинки, сжимающего ладошку Химавари расцвела, они оба уже начали понимать, что же произошло. Это было сложно.

Особенно Шинки, которому даже сложно было поверить, что он — подумать только — испытывает что-то к Химавари!

«Что-то» потому что о конкретике повелителю сатецу думать было откровенно страшно.

У Химавари в этом плане было легче.

Она же не в вакууме жила, та же ЧоЧо — просто ходячий сборник советов по отношениям. И семейный психотерапевт в одном лице.

Сарада тоже, но та больше про «все мужики козлы». Даже про липнущего к ней Боруто так выражалась, особенно в моменты их ссор. Химавари всё удивлялась, зачем им обоим это надо. Ведь у Боруто неудержимое желание путешествовать, быть свободным, а у Сарады — строить экономику страны Огня и стать Хокаге. Но сердцу, как говорится, не прикажешь, и эти двое по велению судьбы были связаны неразрывной нитью уз.

Собственно, именно благодаря дружбе с ЧоЧо и Сарадой, для Химавари и не было шоком ее собственные чувства.

А для Шинки были.

Но ещё большим шоком для него послужило то, что об этом знают другие люди. Да не просто знают, нет, ещё и мнение своё по этому вопросу высказывают!

Шинки об этом узнал только вчера.

В тот злополучный вечер их с Араей каким-то образом занесло в сторону рынка. Названный брат Шинки очень уж хотел поглазеть на недавно привезенное дерево из Конохи, специально для Корпуса.

Повелитель сатецу особого интереса не проявлял, но ради Араи согласился походить и поглядеть, на всё, что имелось на рынке. И когда кукловод отправился общаться с каким-то продавцом на тему цен, до чуткого слуха Шинки донеслось:

— Странно, один он. Подозрительно. А где принцесса бьякугана, неужели, поссорились?

— Да нет, наверное, железный повелитель, как и полагается объяснил ей, что место девушки — у домашнего очага. Она ж, этак, жена его будущая, вот и пристроил. Сидит сейчас дома, небось, да готовит.

— Хотелось бы на это посмотреть. Принцессу — и готовить! Ну представление будет, ну спектакль!..

Шинки оторопело воззрился на двух кукловодов (судя по свёрткам за спиной) довольно громко разглагольствующих об их с Химавари отношениях. Мысли у него отчаянно заметались, перепрыгивая с «Как они смеют, песок им в рот!» на «Неужели уже многие знают?».

И первый вариант парню нравился куда больше.

— Я, конечно, извиняюсь, — голос Шинки раздался прямо над головами неудачливых болтунов. — но советую вам придержать языки, пока они у вас на месте. А то…

Сатецу, вертящееся рядом, заискрило.

Кукловоды, забормотав что-то про произвол удалились восвояси.

А Шинки остался.

На душе у него было противно. Ненавидел он подобные слухи. Особенно, когда сплетни касались семьи Казекаге. Его семьи.

Вот и теперь, похоже, кто-то их видел. Хотя, с другой стороны, чего этому удивляться, это же Корпус, общественное место. Но марионеточники обычно подобным не занимались. Они вообще только куклами и заняты, считай. А тут либо кто-то особо разговорчивый попался, либо вовсе не из Корпуса.

Шинки повернулся к Арае, проверяя, не услышал ли он. Но нет, и названный брат увлеченно выслушивал какого-то своего знакомого.

А потом Шинки задумался. А что, если эти слухи дойдут до ушей Химавари? А она вдруг решит, что распускает их именно он? Как другие парни хвастается, мол, смотрите, какую подцепил.

Или…

И тут Шинки буквально продрал мороз по коже. А если узнает Отец? Услышит причем не от самого Шинки, а от того же дяди? Это же будет позор!

С другими, скорее всего, договориться получится. Йодо и Арая — люди свои, докладывать никому не будут. Им же доверять можно. Дядя Канкуро подкалывать будет, но это так, мелочи. Главное, чтобы это не было доведено до ушей Отца.

Чем больше Шинки пытался рассуждать, что же ему делать дальше, как реагировать, тем больше нервничал.

В итоге решил, что сначала нужно будет поговорить с Химавари. А то совсем неудобно будет, если она узнает о том, что, оказывается, они с Шинки уже чуть ли не свадьбу играют. Повелитель сатецу рассудил, что нужно ей сначала все объяснить и поговорить таки начистоту.

Но как поступить с Отцом? На этой мысли сатецу позади Шинки напряжённо застучало о песок на земле. Парень отмахнулся от него, лишь отошёл от торговых палаток подальше, чтобы не разворотить их. Решить что-то нужно было однозначно. Шинки, так-то, предпочитал разрешать все назревающие конфликты и проблемы разговором. Если не прокатило — железным кулаком в лоб.

С Отцом другая ситуация. Но даже тут Шинки подумал, что нужно быть откровенным — рассказать всё, как есть. Да, придётся выслушать парочку нотаций, но что это по сравнению с тем, что узнай Отец об этих сплетнях от чужого человека, то мог бы разочароваться а нём? Тут Шинки откровенно перегнул палку в драматизме. Понимал же, что Пятый от него не откажется. Но тогда, когда паника то и дело просачивалась в разум, логика хромала.

Шинки одернул самого себя.

Не о том он думает, совершенно не о том. Нужно же сначала решить, что с Химавари.

— А что с Химавари? — мысленно спросил Шинки. — Всё с ней в порядке. Хотя, конечно, в этом было бы неплохо удостовериться. Она же принцесса, к такому климату не привыкла, то-се… Схватит ещё солнечный удар, перегреется… Нет, сейчас не об этом. Нужно поговорить. Чем быстрее, тем лучше.

Шинки вздохнул, обратив упрямый зелёный взгляд прямо перед собой. Нужно собраться и прояснить ситуацию.

Шинки посмотрел краем глаза на Араю, который уже направлялся к нему.

— Знаешь, — обратился к нему повелитель сатецу. — Я, пожалуй, домой пойду.

— Хорошо. — Арая кивнул, и, как подозревал Шинки, этому известию расстроился. Всё же, компания повелителя сатецу его успокаивала на каком-то глубоком подсознательном уровне. Но не стоило забывать — Арая стал увереннее. Может, изначально таким был, а воспитание Казекаге помогло раскрыться.

Арая облокотился о стену киоска, выглядывая в этой разноцветной толпе знакомых. Вскоре узнал одного паренька, помогающего в Резиденции, и направился прямо к нему.

Шинки, чьи мысли сейчас витали где-то в облаках, все никак не мог сконцентрироваться на происходящем и то и дело утопал ногами в песке. Это ещё сильнее мешало мыслительному процессу, Шинки бесился, отвлекался, и круг этих не самых приятных чувств замыкался.

Но, даже в таком состоянии, повелитель сатецу не утратил уверенности в правильности своих действий. А ощущение собственной правоты, вера в нее, как говорил Шинки ещё Отец — первый шаг на пути к цели.

***

Мори, как в очередной раз убедился Гаара, была человеком слова. Распинаться понапрасну не стала, и, как обещала, притащила знакомиться того самого Иошинори на следующий день после их разговора.

Парень у Гаары, изначально, особого доверия не вызывал. Да и восторженные рассказы Мори о нём радости не добавляли, вызывая у Пятого даже ему самому непонятное раздражение.

Но Иошинори, который оказался, вопреки воспоминаниям Мори из семьи Китамура, превзошёл все ожидания Гаары.

Спокойный, умеет рассуждать, имеет свою четкую позицию в жизни и мнение. Всё это импонировало Пятому Казекаге. Разве что, смущало семейное положение парня — Нори в свои двадцать восемь уже имел жену и маленького сына, что, собственно, прививало определённые обязанности, и был человеком очень занятым. Но на встречу с самим Казекаге время, разумеется, выкроил.

Да ещё и работа у Иошинори нервная — палатка своя на рынке, как Мори и рассказывала. Продаёт в основном разные изделия из глины и дерева, всегда ручной работы. А значит, умелец он ещё тот.

Гаара, в целом, таким знакомством был доволен. Человек толковый, пригодится. Пусть и без связей.

Но волновал Пятого один вопрос — что же такого Иошинори о магнетизме знает, что могло бы ему помочь?

Гаара свой интерес озвучил практически сразу же. Иошинори на эту его реплику зло зыркнул на Мори, стоящую тут же, неподалёку. Подумал немного, а потом ответил:

— Приходилось с этим сталкиваться, господин. И знаю я достаточно, будете уверены. Могу доказать.

— И чем же докажешь? — Гаара улыбнулся. Он был уверен, что эта реплика парня — не более, чем желание перед ним покрасоваться. Может, надеется на благосклонность правителя и особое отношение.

— Я уже слышал, что произошло с железным повелителем. Я вполне мог бы определить причину срыва. Как мне известно, этого вы ещё не сделали.

Улыбка мгновенно сползла с лица Гаары. Похоже, он недооценил этого парня.

Хотя… Пятый оценивающе оглядел Иошинори. Нет, он всё ещё упорно не видео в парне ничего необычного. Даже выдающихся физических качеств нет — худой, высокий. Внешность обыкновенная — короткий высокий хвост жёстких каштановых волос. Таких людей Гаара видел предостаточно.

Но судя по тому, как к Иошинори относилась Мори, он чем-нибудь, да отличался.

— Ты считаешь, что сможешь помочь, значит? — Пятый сложил руки в замок, напряжённо вглядевшись в лицо нового знакомого, будто пытаясь просканировать его, узнать, что за человек перед ним.

— Гарантий ее даю, извините. — Иошинори пожал плечами. — Конечно, скорее всего да, но уверенным на сто процентов никогда нельзя быть.

— Что ж… — Гаара ещё раз взглянул на парня. Даже если шанс невелик, стоит попытаться. Хуже от этого точно не будет. А так — маленькая, но надежда. Пятый в подобное не верил, так-то. Старался придерживаться рациональных взглядов, точной науки. А тут…

— Я был бы согласен. Но хочу уточнить: каким образом ты хочешь помочь?

— Ничего необычного, господин Казекаге. Определю, хотя бы, в чем дело. Это может быть нарушение чакры, психологический фактор, ещё есть определенные моменты в самой стихии магнетизма… По крайней мере, дальнейший план действий я смогу наметить.

— Хорошо. Как скоро сможешь… — Гаара замялся, подбирая нужное слово. — Приступить?

— Уже послезавтра, если не возражаете. — Иошинори снова поглядел на Мори, усевшуюся прямо на пол теперь буравя взглядом книжные шкафы, стоящие напротив неё.

Гаара не возражал. А потому, уже сегодня Иошинори, с притащившейся вместе с ним Мори явился в дом Казекаге.

Немного поговорив, и, выяснив, что парень готов пообщаться с Шинки, и определить таки причину бунта сатецу, послал сидящую дома Йодо на поиски повелителя железного песка. Девушка немного побурчала, мол, да как я его найду, не буду же по всей Суне бегать, но согласилась.

Собственно, сопротивлялась Йодо немного по другой причине.

И дело было далеко не в том, что ей было лень искать брата. Нет.

А в том, что Шикадай, довольно удивлённый таким их развитием отношений только сейчас созрел до того, чтобы позвать её куда-то. Два дня ведь сидел, глазами хлопал, не звал. А вот теперь собрался.

Йодо собиралась подготовиться по максимуму. Конечно, к Шикадаю особой любви нет, но это же так круто со стороны выглядит — на неё обратил внимание сын самой принцессы Сунагакуре Темари! Именно поэтому Йодо и не могла просто отказаться. Пусть посмотрят, тем более, завистниц у воспитанницы Казекаге всегда было предостаточно. И дело даже не в ее характере, статус сыграл огромную роль.

В общем, Йодо собиралась произвести сногсшибательное впечатление. Чтобы Шикадай думать не то, что про какой-то сбор информации не мог, а собственное имя вспомнить бы не сумел.

Только главная проблема Йодо заключалась в надзоре над ней. Не только Шинки и господина Пятого, ведь пристальное внимание жителей Суны было приковано именно к ней.

Названным братьям спускалось многое. Парни же. А Йодо и настоящей леди нужно быть, и сильной куноичи, и мудрой, и красивой…

Вот и теперь, как бы ей не хотелось накраситься так ярко, насколько это вообще возможно, и разодеться незабываемо для любого, бросившего на нее взгляд человека — нельзя.

Ведь стоит ей выйти в таком виде куда угодно, а слухи, как поганые змеи уже поползут. И как бы дальше не заглаживать свою вину — такое не забудут, и припомнят не один раз. Да вообще при любом удобном случае Йодо будут тыкать в ее косяк, даже будь он единственным!

Такое уж отношения к семье Казекаге. Всегда возвышают, как бы Пятый с подобным не боролся. Но при этом у Йодо складывалось ощущение, что все только и ждут, чтобы спустить их на землю. Сбить эту величественность.

Пока это, благодаря стараниям Шинки и Гаары на случилось. И Йодо, как бы сильно желание выпендриться не было, пустить по ветру всю их работу по созданию образа семьи Казекаге не могла. Пришлось смириться, что на встречу с Шикадаем она пойдет в своей обычной одежде. Йодо утешала себя мыслью, что парни любят естественность. Хотя кто знает, особого опыта в общении с противоположным полом у неё не было.

Как бы то ни было, отправиться по просьбе господина Пятого на поиски Шинки ей пришлось. Спустя минут тридцать, Йодо очутилась на рынке, где обычно и ошивались кукловоды в свободное время. Даже без денег шли сюда, просто поглазеть или поговорить с торговцами. Может и поторговаться, если небольшая сумма в кармане у марионеточника всё-таки водилась.

А простые горожане тоже тут часто бывали, ради обсуждений, в основном. Йодо сама такие не редко слушала, и даже становилась объектом этих самых разговоров, что было не очень-то и приятно.

Обнаружился названный брат быстро. Только почему-то Арая, а вовсе не Шинки. Но Йодо и такой встрече была рада, хоть кто-то родной среди этих незнакомых лиц.

Сидел на крыльце одной из самых больших палаток, слушая возмущённую тираду какого-то торговца на тему вздернутых до небес цен на самые обычные материалы.

Йодо, дождавшись, пока он замолчит довольно невежливо выдернула Араю на разговор.

Названный брат ее присутствию довольно удивился. О Шинки лишь сказал, что тот отправился домой по ведомым ему одному причинам, Арая его держать не стал.

— Да и вообще, — тут он погрозил перед Йодо пальцем, неожиданно переведя тему. — У него это спрашивать нужно. Иди-ка домой, вы с Шинки разминулись, вероятнее всего. Он наверное уже там.

И Арая подтолкнул ее в сторону конца торговых рядов.

— Давай-давай, пока, мне поговорить нужно. — Йодо, фыркнув, отвернулась от него и сама пошла обратно. Арая, тем временем, видимо все-таки чувствуя, что спроваживать человека таким образом не очень вежливо, продолжал:

— Вечером поговорим, вечером. А сейчас всего хорошего, Шинки найдешь — набери!

Йодо на это ничего не ответила. Просто про себя решила, что за такое отношение пусть Арая сам стирает и пыль в своей комнате протирает. Нечего, вот так похозяйничает лишний раз, может, и вежливее станет.

Так-то, Йодо на брата не обиделась. Они давно выросли, и требовать какого-то особого отношения, потому что она «младшая сестра» и «девочка» было бы странно.

И Йодо, вздохнув, направилась в сторону дома Казекаге, поверив Арае на слово. Не будет же ее названный брат врать, в конце концов!

***

Шинки, уже подходивший к дому Казекаге, практически собрался с силами. Делать, так-то, ему было больше банально нечего — ситуацию нужно разъяснить раньше, чем она усугубится тем или иным способом. А если Химавари услышит сплетни о них, которые уже наверняка выползли за пределы Корпуса, то вообще пиши пропало…

Резким движением открыв дверь, Шинки, уже готовый взлететь по лестнице на второй этаж, где находилась комната Химавари, и обычно сидела сама гостья из Конохи, как…

— Шинки, — голос Отца раздался совсем рядом, так, что повелитель сатецу от неожиданности чуть было не сформировал защитные иглы из железного песка. — у нас гость.

Шинки, который только-только успокоил дыхание, а вместе с ним и сатецу, удивлённо воззрился на парня, стоящего рядом с Отцом.

А лучше бы не смотрел.

Шинки смутно помнил этого человека.

Внешность эта впечаталась в память, засела в ней, как бы повелитель сатецу не желал обратного.

Складывалось ощущение, что он уже видел этого парня в ту самую злополучную ночь, когда взбесилось сатецу. А может и не его, но очень похожего. Такой же высокий и худой, волосы тоже темные. Глаза, Шинки, к сожалению, на запомнил. Не до того было.

Шинки внимательнее вгляделся в незнакомца. Очень похож, очень.

А если совпадение? Шиноби внутри Шинки, всегда готовый встать на защиту деревни и свою собственную этот вариант упорно отрицал. Случайности не случайны, как любил говаривать наблюдательный Арая.

А если не совпадение? Шинки задумался. Ведь правда, если это и есть тот самый Джун, то что дальше делать? Напасть такой человек может в любой момент, отсюда и вытекает первый пункт его импровизированного плана — быть начеку. А с дальнейшими действиями было туго. Шинки отчаянно не хватало времени чтобы переварить такую неожиданность, определить, как же поступить…

— Сын, что-то случилось? — голос Отца вырвал Шинки из размышлений.

— Нет, вовсе нет… — Шинки помотал головой, а потом вежливо обратился к незнакомому парню. — Приветствую. Я — Шинки Песка. Рад знакомству.

— Иошинори. — и парень протянул Шинки руку.

Повелитель сатецу, мысленно скривившись, пожал её. Конечно, опасения опасениями, но правила приличия никто не отменял.

А потом, к превеликому удивлению Шинки, Отец предложил им с Иошинори поговорить один на один. При том на прямой вопрос сына зачем это нужно, ответил, что это — лишь для блага самого Шинки и ничего более. Позже объяснит детальнее. Повелитель сатецу не сказать, что бездумно доверился, но решил не отказываться.

В первую очередь потому, что все его мысли — это лишь предложения. Может, этот парень просто так похож на Джуна, и вовсе не является им под прикрытием… И если бы Шинки принялся рассуждать об этом сейчас, то явно бы запутался и потерялся надолго.

Так вот, Отец, пресекая любые вопросы сына строгим «потом поговорим» отправил его поговорить с Иошинори в гостевую комнату, где обычно останавливались друзья семьи Казекаге в свои редкие визиты. Та же семья Узумаки всегда жила здесь. От них тут остались старые картины Химавари, которые она с трепетной заботой вручала Пятому. Шинки когда их обнаружил, то ещё долго посмеивался, глядя на дочку Узумаки. Так уж всё там были сахарно и хорошо, что повелитель сатецу, уже зарядившийся скептизмом в подростковом возрасте просто не мог сдерживать самоуверенную улыбку. Избалованное поколение Конохи, что с них взять. Потом да, понял, что Химавари глубже, чем он думал изначально.

Шинки снова завис, глядя в пространство. Он и не заметил, что уже сидит на бежевом, плотно обтянутом кожей диване, а рядом с ним Иошинори, совершенно по хозяйски оглядыаающий комнату.

— Думаю, знакомство повторять не стоит. Сразу перейду к делу. — Иошинори сцепил пальцы в замок и посмотрел на Шинки. — Как я понял, мне нужно посмотреть именно на возможные причины срыва. Можешь рассказать про его обстоятельства, для начала?

Шинки честно рассказал. Только умолчал про Джуна, выдав свою заготовленную для Отца и других взрослых версию — лег спать, почувствовал непонятное волнение, дальнейшие события помню смутно. Да, был стресс перед этим. Да, нервное напряжение могло послужить толчком для срыва.

И разговор пошёл дальше. Иошинори кивал, что-то черкал в вынутом из кармана небольшом блокноте.

И Шинки позволил себе расслабиться. Парень оказался в общении довольно приятным, на контакт пошёл быстро, и в душу не лез, к тому же.

Потом беседа плавно перетекла на обычную жизнь, и тут-то Шинки, сам того не ожидая, совсем разговорился.

Иошинори умел слушать. Кивал, уточнял, переспрашивал, если не было понятно. А Шинки, к своему собственному удивлению, разошелся. Сам не понял, почему. Иошинори будто вытягивал из него информацию, специально, по ненавязчиво. И по факту, к концу их разговора вполне мог собирать всю необходимую информацию про сына Казекаге.

— И такое было. — улыбнулся Иошинори. — У вас в Корпусе народ интересный, не отрицаю. Однажды вот предложили обменять фрукты на суставы для кукол. Не, я конечно спрашиваю, зачем мне эти ваши детали вообще сдались, а эти только плечами пожимают. Мол, честная сделка, взаимовыгодная. А когда я и задаром отказался им фиников отсыпать, так потом ещё долго костерили.

Шинки сдержанно улыбнулся. Теперь-то ему стало значительно спокойнее.

И как он мог принять этого приветливого паренька за подозрительного незнакомца из Дымки? Конечно же это он зря начал параноить, абсолютно бессмысленно!

Да и вообще Нори (как он попросил себя называть) человек неплохой, а он, Шинки чуть было задаром не обвинил его…

— Хочешь, могу рассказать, как у меня палатка без моего же ведома переехала?

Шинки, уже ожидавший нечто абсурдное, кивнул.

А потом Иошинори вдруг обратил внимание на часы, и сразу как-то засуетился. Поглядел неловко на Шинки, и спросил:

— Не будешь против, если я пойду? Бежать нужно. В следующий раз все и расскажу, напомни главное.

Повелитель сатецу держать гостя не стал. Коротко попрощался, хотя и было немного жаль, многого он спросить не успел

Иошинори вышел, негромко хлопнув дверью. Шинки отправился на кухню. Мори, к тому времени уже ушла куда-то вместе с Гаарой, и теперь в доме он был один.

И вдруг, к своему удивлению обнаружил забытую Иошинори на кухне сумку.

Повелитель сатецу, как и подобает честному шиноби, решил, что лучше уж будет сейчас догнать парня, и вернуть вещь. Наверное, он далеко уйти не успел.

Шинки, несмотря на позднее время, в которые он не особо любил выходить на улицу, прихватив сумку, отправился за Иошинори. Понял куда идти он довольно быстро, свежие следы на песке, ещё не заметенные ветром было сложно не заметить. А Шинки в вопросах слежки всегда был очень внимателен.

Вскоре повелитель сатецу уже увидел впереди спину его нового знакомого, и, хотел было его окликнуть, но…

Шелестящий, сливающийся с тихим свистом ветра шепот раздался рядом с ним. Шинки даже сначала подумал, что это к нему обращаются, но потом увидел, как Иошинори оборачивается, и к нему откуда-то идёт другой парень.

Шинки даже понять не мог, откуда тот появился. К счастью, знакомый Иошинори его не заметил. Повелитель сатецу сам не знал, почему не хочет контактировать с этим человеком. Просто не особо-то это вежливо, врываться в личную жизнь практически незнакомца.

Хотя, на самом деле, Шинки напряг ещё и этот шёпот. Неприятным показался, если не сказать пугающим.

Хотя кому как, он же все-таки шиноби, и на подобные мелочи не должен обращать внимание.

— А ты хитрее, чем я думал. — парень, подошедший к Иошинори, усмехнулся.

— А как же. Я же старший, в конце концов. — Иошинори, несмотря на дружеский тон беседы, не расслабился.

— Ты торопишься, не могу не заметить. — в голосе незнакомца явно сквозили нотки осуждения. — Это вызывает подозрения.

— Слушай сюда, — тон Иошинори мгновенно изменился. Он будто цедил каждое слово сквозь зубы. — У нас нет времени на то, чтобы устраивать здесь многоходовочки. И знаешь, не тебе, ой не тебе укорять меня за скорость! Сам-то, не лучше, залез в окно подобно третьесортному грабителю, тоже хорош!

Шинки продрал мороз по коже.

Он узнал, к своему крайнему ужасу узнал второй раз за этот день. Не мог не провести параллелей.

В голове сами по себе возникали воспоминания. Тёмная ночь. Оковы тумана. Человек, которого он прямо сейчас видит перед собой. Джун.

Шинки чувство дежавю уже не отпускало.

Ведь в этот самый момент разговаривали два парня, так похожие на его новоявленный страх. Теперь-то это точно был тот самый парень из Дымки, сомнений не возникало. Но почему они с Нори так похожи?.. Неужели клонирование?

В голове это отчаянно не укладывалось.

Шинки прислонился к каменной стене дома, так удачно оказавшейся рядом.

Сердце стучало где-то в висках.

Мыслей не было. Только крайнее напряжение, будто натянувшее всю его кожу до предела не позволяло двигаться.

И Шинки решил ждать.

— Нори, Нори, что ты разошелся. — Джун, как распознал его повелитель сатецу, пошел на попятную.

— А как иначе? Время поджимает, мы не знаем, в какой момент… — голос Иошинори, к предельному удивлению Шинки, надломился.

— Разговаривать в таком состоянии смысла нет. — оборвал его Джун. — Потом, Нори, потом поговорим.

— Хорошо.

И Иошинори двинулся дальше. Джун постоял немного на месте, глядя перед собой, а потом ушёл. И снова у повелителя сатецу сложилось ощущение, что он буквально испарился, так быстро и неожиданно пропал практически незнакомый ему парень из поля зрения.

Напряжение резко схлынуло. Что-то внутри Шинки оборвалось. Весь разговор держалось на ледяных нитях страха, а теперь ухнуло куда-то вниз.

Шинки зажал рот ладонью, чтобы невольно не издать ни одного звука. Окончательное осознание произошедшего прошило всё его существо электрическим током.

Сердце от облегчения заныло ещё сильнее.

И Шинки, наверное, впервые лет за пять было по-настоящему страшно и непонятно.