Herz in Flammen

Поезд несся по рельсам, уже подъезжая к границе Великой Пустыни. Над ним простиралось иссиня черное, звёздное небо, а порывистый, холодный ветер неистово бился о железные бока механического чуда техники мира шиноби.
А потом должна была быть длительная, двадцатиминутная остановка около довольно большого поселения, всего в часе езды до Сунагакуре.

Боруто проснулся в час ночи.
Едва открыв глаза, и обратив мутный взор на место, где должен был спать его друг, его ждало нехилое такое удивления.
Потому что Шикадая не было.
И ещё непроснувшийся Боруто быстро соединил два плюс два — открытые двери вагона и отсутствие Нары и его вещей.

И ещё не отошедший ото сна мозг Узумаки выдал показавшуюся ему тогда довольно логичной теорию — они уже доехали до Суны, а он просто все проспал. А Шикадай, по-тихому прихватив свои вещички свалил, бросив его.
— Ещё друг называется. — злобно пробурчал Боруто, взваливая сумку с вещами себе на плечо и отправляясь к выходу. — Голову откручу за такие поступки. Предатель фигов.
И Узумаки спрыгнул на платформу, которая сразу же показалась ему какой-то слишком пустой.
Но не выспавшийся, с раскалывающейся от алкоголя головой Боруто просто плюнул на песок и отправился к домам, находящимся тут же поблизости.

А тем временем Шикадай вернулся из уборной, и к своему превеликому удивлению заметил, что Боруто на месте нет. Он, не зная как себя вести сел на место, уставившись на пустующее место друга. И куда он мог подеваться?
Шикадай спустил с плеча сумку, положив ее на прежнее место у себя в ногах. Тащить вещи с собой пришлось в мерах предосторожности, ведь наметанный на всякие мелочи глаз наследника клана Нара тут же углядел, что карманников тут очень много. Даже тот воровато оглядывающийся десятилетий мальчишка не так прост, как кажется.
И не желая терять ни одну из своих вещей, Шикадай потащился в туалет прямо с сумкой.

Но теперь его занимала другая проблема. Куда делся друг?
Голова у него ныла, но думать это не мешало. Он же не как Боруто на этот саке неясного происхождения налегал. Сделал там несколько глотков, больше не захотел. И бутылку в итоге допивал Узумаки в гордом одиночестве.
Шикадай посмотрел на закрывающуюся дверь. Догадки в голове начали приобретать уже более четкие очертания.

Может, Боруто ушёл? Шикадай тут же отмел эту версию, решив, что другу это делать просто незачем. Тем более он в Суне бывал, догадывается наверное, как платформа должна выглядеть.
Или проснулся и решил подшутить над ним, перейдя в другой вагон? Да, точно, это абсолютно в стиле Узумаки.
Тогда он сам вернётся через какое-то время, как только поймет, что Шикадай его не ищет. Без ответной реакции играть сложно, вот и Боруто это скоро наскучит. И пусть не думает, что Нара будет по приезду носиться, искать его ночью. Шикадай вообще-то тоже поспать спокойно хочет.

И, придя к этому решению, парень снова лег спать, положив под голову свою плотно набитую сумку, теперь служившую ему подушкой.

***

Тем временем в Суне.
Был уже час ночи, а Химавари все лежала, глядя в потолок в своей новой комнаты. Как же ей было непривычно!
И то, что постельное белье пахнет не привычным ей мылом, а чем-то другим. Вроде какими-то травами по типу мяты, которые Казекаге сам некогда выращивал. А подарил сие растение Гааре никто иной как Наруто, вечно тащивший в дом Пятого все безделушки, которые казались ему интересными под видом подарков. Но в тот раз он с презентом не прогадал, и за полгода мята в доме Казекаге так разрослась, что занимала уже три горшка.
Сейчас Химавари этого растения в доме не увидела, да и не особо искала. Но аромат такой в доме продолжал царить, и девушка думала, что мята все же выжила, и стоит ее завтра поискать. Зачем — неизвестно. Просто хотелось ей поглядеть, сколько горшков в данное время занимает это растение, не заняло ли оно ещё весь второй этаж дома Казекаге.

Но не спала девушка вовсе не поэтому. Химавари откровенно мучало то, что случилось между ней и Шинки. А случилось между ними тотальное непонимание.
Узумаки даже сама не могла понять, почему ей так важно помириться с этим парнем. Ей вообще было важно никого не обижать и не оскорблять, а тут нечто похуже. Для Химавари так-то нет, но для человека, которому также как Шинки важны все эти «порядочность» и «благочестие» такой инцидент казался просто непоправимым.

Да ещё и стыд, разливающийся огнем в груди каждый раз, когда она вспоминала об этой ситуации радости не добавлял. В итоге, не выдержав собственных самокопаний, Химавари просто зажмурила глаза, накрыла голову подушкой, и натянула тонкое одеяло до самой шеи, таким образом стараясь хоть как-то отгородиться от этих мучительных нападок совести.

А Шинки тоже не спал. Только немного по другой причине.
Сатецу так и не смогло успокоиться, и теперь парень тратил все свои силы на то, чтобы оно не начало разносить комнату. Он сидел на полу, скрестив ноги и закрыв глаза, старательно повторяя про себя те слова, которым научил его отец ещё в детстве:
— Я тебя контролирую. Ты абсолютно полностью в моей власти. Ты не можешь…
А сатецу могло. И таким словам не подчинялось, продолжая долбиться в стену.

Шинки примерно понимал, отчего оно не слушается. Дело в том, что он и сам слишком эмоционален в этот момент, а для контроля железного песка нужен холодный рассудок. А ещё вера в то, что говоришь.
А сейчас он не верил. Мысли повелителя сатецу были заняты лишь тем, как же жить рядом с коноховцами. С Химавари, в частности. А ещё с Шикадаем, который тоже неожиданно присоединился к этой веселой компании из Листа.

Кузен должен был приехать уже скоро, ночью. Практически не спящий Отец сказал, что племянника встретит сам, ему не сложно, несмотря на все уговоры Шинки сделать это самому.
Повелитель сатецу его дожидаться не планировал. Утром уж поздоровается, не горит же. Только интересно было, зачем вообще Шикадай сюда приехал. Отец упомянул о какой-то миссии Темари и Шикамару, а в подробности упорно не вдавался. Это было более чем странно, что заметил даже Шинки, который себя следователем не считал и на подобные мелочи внимания не обращал.
Но сейчас ему определенно хотелось переговорить с кузеном, выяснить обстоятельства. Хотя не факт, что брата самого в это посвятили.

В общем, мысли у Шинки были довольно напряжённые. С такими и выспаться-то нормально не получится, сатецу не даст. Оно, тем временем, обвивалось вокруг люстры, создавая некое подобие колышащейся и клубящейся бахромы.
И, решив, что пока железный песок не придет в себя, он не ляжет, Шинки снова выпрямил спину, положил руки на колени и закрыл глаза, стараясь привести мысли в порядок.
Пол приятно холодил его оголённые ступни, а не сильный ветер из открытого окна касался волос. Шинки вдохнул, выдохнул, и почувствовал, что разнесение комнаты сатецу медленно прекращается. Значит он на правильном пути и стоит продолжать.
Парень просидел так долго, пока полностью не привел взбудораженные мысли и чувства в порядок.

А потом приехал брат. Шинки слышал приглушённые голоса его и Отца. А ещё то, как Шикадай располагается в одной из комнат, как слишком громко роняет сумку на пол, а потом ложится в постель.
Но что удивительно — голоса Узумаки он так и не услышал. И Химавари не выскочила встречать брата. Может, Боруто все же отказался приехать?

Шинки даже хотел встать и посмотреть, что же там творится. Но не стал. Сам лег спать, решив выяснить все завтра. Тем более, будь нечто серьёзное — его самого бы первым разбудили и отправили искать Узумаки. А так все нормально, похоже. И Шинки со спокойной душой уснул.

А не искали Боруто по простой и понятной причине. Шикадай, ясное дело, по приезду в Суну запаниковал, поняв, что друга в поезде нет. Хотел сначала опросить очевидцев, может, даже двинуть к машинисту, хотя это особого смысла и не имело.
И обычно спокойный и собранный Нара не знал, что делать. Он один ночью в чужой деревне, а друга неизвестно где и как искать.

И только потом заметил пропущенное голосовое сообщение на каминарифоне. От Узумаки.
И абсолютно в стиле прибухнувшего Боруто, с использованием всех известных (и неизвестных тоже) парню матов. И если убрать большинство нецензурной лексики из сего крика души Узумаки, то получалось примерно следующее:

«Шикадай, псина ты сутулая, ты там не охренел ли? Ты куда съ**ал ночью? Почему я пешкодралом по пустыне тащиться должен? Приду, дам в табло. Скотина. "

Нара чуть в голос не рассмеялся от такого поворота. Ещё пару раз прослушал сообщение, не стесняясь людей, неодобрительно на него косившихся. А что, он же тихо.
Неужели алкоголь в крови занёс Боруто прямиком в Великую Пустыню? Неудивительно, меньше на саке налегать нужно было.

А потом Шикадай даже забеспокоился, как там друг. Но ночь была на удивление светлая и безветренная, да и Боруто все же шиноби, не потеряется.
На всякий случай Нара все же отправил другу сообщение с вопросом, в порядке ли он, но Узумаки, похоже, демонстративно его игнорировал.
Как бы не заблокировал, — побоялся Шикадай. — потом же до него никак не достучишься, пропадет с радаров и все.

Но теперь, более менее уверенный в том, что Боруто жив и здоров, наследник клана Нара отправился домой к дяде. На перроне его встречать не было смысла, он все равно знал, как добраться до дома Казекаге. Не первый же раз в Суне.

Дома Гаара лично дождался Шикадая, показал его новую комнату, а потом пожелав спокойной ночи удалился к сете в комнату.

И такое отношение, пусть Нара своих чувств и не проявлял, душу грело. Шикадай вообще дорожил их таким редким общением с дядей, и каждый раз старался проводить с ним по максимуму времени. Гаара знал очень много. О далёких огненных звёздах, о легендах и местном пустынном фольклоре, об истории всех пяти деревень… И охотно делился этими знаниями с племянником.
А мать их общения особо хотела, да. Она все боялась, что сына переманят хитрые старейшины и тот укатит в Песок, как некогда она сама в Коноху.
Но Шикадай так бы не поступил. Суна была слишком жестока для его коноховского воспитания. Ему бы здесь валяться не позволили, а быстро пристроили помогать в корпус или архив. И прощай спокойная жизнь.

Так что нет, при всем уважении к своим песчаным дядям, Шикадай переезжать бы не стал. А вот погостить было классно, тем более здесь ему уши никто не драл и особо много забот не навешивал. Но парень и сам старался особо не лениться, не желая испортить и так специфичное отношения дяди Канкуро к клану Нара. Снова ведь начнёт бухтеть о том, что жаль, что сестра переехала в Коноху. А затем в этот монолог вклинивался Гаара, упорно повторяющий, что на это была воля Темари. И в итоге братья сходились на ничьей, и отправлялись каждый по своим делам, которых обычно было хоть отбавляй.

Боруто Шикадаю так и не ответил. И Нара боялся, что тот со злости просто напросто хлопнул каминарифон последней модели о землю, и все, конец. В общем, кратенько пересказав дяде всю историю их конфликта с Боруто, Шикадай отправился спать.
Завтра предстояло многое сделать и выяснить.

***

Над Пустыней сияла огромная серебряная Луна. Поистине ночной холод пробирал до костей каждого, кто осмеливался покинуть свое жилище.

Вот и Боруто, неспешно идущий по направлению к Сунагакуре знатно замёрз. Но ему было как-то все равно на то, что пальцы, сжимающие плетеную ручку дорожной сумки побелели.

Боруто в тот момент ненавидел все. И неизвестно куда пропавшего Шикадая, и этот холодный песок под ногами, и слабый, но пронизывающий ветер, который безжалостно резал по незащищённой тканью коже.
Конечно, Нара наверное решил над ним посмеяться, подставить его решил. Снова. Опять. Хочется видите ли этому оленю показать, какой он хитровыделанный!

И Боруто с размаху пнул песок увесистым ботинком. И то голосовое, записанное им Шикадаю в состоянии пламенного гнева как никогда отражало намерения Узумаки. И уверенность, что Наре за такое стоит «начистить личико» крепла в Боруто с каждым шагом.

Да, с «опять» и «снова» он немного перегнул палку. Шикадай его особо не подставлял, разве что случайно, когда взрослые сами решали, что виноват в той или иной проделке именно безбашенный Узумаки, а не весь такой из себя рассудительный и правильный Нара.
И злого умысла Шикадая ни в одной из этих ситуаций не было. Он и сам таким событиям был не рад, но поделать ничего с тем, что Боруто пользуется славой разгильдяя не мог.
Но Узумаки этого не знал. А потому бесился и все входящие сообщения от Нары (и не только) игнорировал. Пусть потерпят, не горит уж.

Но уже через два часа, Боруто, к своей превеликой радости увидел очертания Сунагакуре. Это придало парню сил, и добрался до деревни он довольно быстро.

Но возникла одна непредвиденная проблема. Патрули его пропускать не хотели, требуя подождать до утра и выяснения отношений. Вернее, требовал только один, особо расторопный паренёк лет двадцати. На это Боруто отвел его в сторонку, и ловким движением рук извлек вторую, купленную Каваки бутылку того же самого саке неизвестного происхождения и состава.
Парень оказался на удивление честным и отказался. Но сзади, его уже все увидевшие коллеги подняли гомон, о том, что бери пока дают и пропусти уже этого странника в деревню. И парню пришлось сдаться, хмуро позволил Боруто прошествовать в деревню.

Узумаки этих трудяг понять мог. Им же тут ещё сидеть до самого рассвета на холоде. Вот и стараются не упустить возможность приобрести что-нибудь для «разогрева».
Боруто даже жалко было немного о том, что последнюю бутылку отдал. Но дома ее все равно конфисковал бы либо Пятый, либо же не менее категоричный в плане выпивки Шинки.

Дом Казекаге пришлось поискать. Дядя Гаара не пожелал строить для себя огромный особняк в центре деревни, а был вполне доволен небольшим двухэтажным домом, находящимся практически на краю Суны. Но в довольно хорошем спальном районе. Так что определил Боруто дом Казекаге и его семьи с трудом, и то лишь вчитавшись в табличку перед дверью, гласившую о живущих тут людях.

Но тут у Узумаки появилась ещё одна проблема — как войти? Нет, он конечно понимал, что стоит просто постучать и его впустят, но…

Но Пятый явно будет не рад тому факту, что от Боруто несёт алкоголем за несколько метров. И явно доложит о таком непредвиденном обстоятельстве отцу и матери в Коноху. Или того хуже, и Гаара сам возьмётся его отчитывать и учить, как себя вести.
Хотя даже это было бы для Боруто предпочтительнее, чем нудные нотации матери или ругательства отца. Но парень все равно довольно логично опасался реакции Казекаге.

Да ещё и ночью вторгаться в чужой дом показалось Боруто идеей довольно невежливой. Он сам тихонечко зайдет, чтобы никого не разбудить, сам спать ляжет, утром уж они поговорят обо всем (запах саке тогда уже окончательно выветрится).

Но вот в какой части плана, нацеленного на создание спокойного сна Пятого Боруто прокололся — так это в том, как тихо зайти в дом.
Ведь в голове Узумаки, и так раскалывающейся, появилась на его взгляд прекрасная идея — открыть дверь той самой отмычкой, которую ему на день рождения подарил Мицуки. И с тех самых пор парень с презентом не расставался, таская его в кармане всегда и везде. Мицуки его ещё и пользоваться этой штуковиной научил, а на вопросы по «где ты сам такому научился?» многозначительно улыбался и молчал.

Вот и теперь Боруто достал отмычку из кармана, подержал ее какое-то время в руках, все ещё немного сомневаясь. И внутри Узумаки происходил напряжённый диалог:
А вдруг увидят?
Хотя кто его заметит, все спят давно. Да все тихо будет, дверь с другой стороны заново закрою и никто ничего и не поймёт.
А как объяснить, как я в доме оказался?
Дверь забыли закрыть, и все. Сам зашёл.

И окончательно убедившись, что идея у него на грани гениальности, Боруто вставил отмычку в замок, медленно ее прокручивая. Каждое движение он делал осторожно, боясь что-нибудь поломать. Вот тогда бы точно влетело.
Но замок никак не поддавался. Боруто налег ещё сильнее. И на том самом моменте, как раздался долгожданный щелчок, случилось вот что.

Боруто схватили. Бесцеремонными, крепкими, и… деревянными руками?
Парень замер от неожиданности, даже забыв начать вырываться. Он тупо уставился на руки, явно марионеточные, выскочившие прямо из двух, оказавшихся липовыми горшков с кактусами, стоящих по бокам от двери и теперь держащие его. Боруто было дёрнулся, но железные пальцы впились ему в кожу так, что он лишь судорожно вздохнул, оставив попытки бегства.

Конечно, как же он мог об этом не подумать! Та самая, неубиваемая и практически совершенная система охраны дома Казекаге, спроектированная собственноручно Мастером Канкуро!
Боруто от своей же собственной невнимательности захотелось завыть. Почему он совершенно не подумал, что дом Пятого взломать будет не так-то просто? Решил, что обычная отмычка поможет.
Если б было на самом деле так, то любой дурак ходил бы в дом Казекаге без ведома самого Казекаге.

А ещё, к своему дикому ужасу, Боруто услышал, что в доме раздается шум. И не слабый такой, можно заметить.
А потом распахнулась дверь, и навстречу ему вылетело сатецу, а потом и обычный песок, принадлежащий явно Пятому Казекаге. А ещё совсем рядом раздавался такой родной, но удивленный голос Химы…

Шинки в ту ночь проснулся от подозрительного звука, за которым последовала и пронзительная трель спроектированной дядей Канкуро сигнализации. И толком не проснувшийся повелитель сатецу не медлил ни секунды, бросился к дверям, параллельно группируя железный песок.
На полпути увидел, как из своей комнаты выходит Йодо, как Арая, пусть и в одной пижаме, но со свитком и катаной на перевес подходит к ней. Парень поискал глазами Химавари, но ее не увидел.
Да уж, этот звук окончательно взбаламутил весь дом Казекаге. Обычно такого не случалось. Поэтому теперь, и так едва успокоившейся Шинки разнервничался окончательно. И сатецу вместе с ним тоже.

А потому, как только парень подошёл к двери достаточно близко, железный песок, без его прямого на то приказа рванул на улицу, к счастью не выбив дверь. Шинки успел только тихо воскликнуть «куда?».
А подошедший отец, тем временем, тоже выпустил свои силы наружу. И как Шинки подозревал, уже оглядывал подозреваемого опасного преступника с помощью песчаного ока. А потом вдруг развернулся и махнул сыну рукой, призывая вернуть сатецу на место.

Шинки подчинился, совершенно не понимая, в чем дело. Может, произошла какая-то ошибка? Хотя кто вообще мог по ошибке попытаться взломать дверь дома Казекаге?
В общем, чтобы прояснить ситуацию, парень осторожно, вслед за отцом вышел за дверь, перед этим подозвав поближе к себе Йодо и Араю, напряжённо ждущих новостей. На всякий случай, пусть тыл прикрывают.

А потом Шинки ждал шок. Уже второй за ночь. И снова связанный с непоседливыми Узумаки.
Только теперь уже Боруто стоял, скованный по рукам цепкими марионетками. Шинки даже рассмеяться захотелось, при взгляде на кислое выражение лица Узумаки. Но так поступать он при отце не стал, а потому снова натянул маску холодного безразличия и лёгкого удивления.

А потом, все с тем же глубоко пофигистичным видом освободил Боруто. И стал разбираться, что же все-таки здесь случилось, и по какой такой причине Узумаки пытается ворваться к ним в дом с помощью отмычки, которая была тут же изъята Араей.
Но Узумаки, как подозрительно заметила Йодо, был под чем-то. Шикадай на это многозначительно отмалчивался, а сам Боруто так и рвался врезать уже бывшему, по его словам другу, из-за чего Шинки приходилось пристально за ним следить, а чуть что — практиковать мягкий захват железным песком.

Химавари, что удивительно, тоже молчать и охать не собиралась. Особо не встревала, стараясь никого не перебивать, но было видно, что с братом ей пообщаться охота.

Выяснить удалось крайне мало. Но общение подкованного в психологии Пятого, старающегося вызнать, что же все-таки случилось, и набуханного Боруто было просто удивительно в своей абсурдности.
И допрос это напоминало мало, несмотря на настрой новой троицы Песка.

— Шинки, — вдруг обратился к сыну Пятый, перед этим поманив его к себе. — думаю, вам стоит идти спать. Утром разберемся. Как видишь, — и тут Гаара многозначительно кивнул на Боруто — ничего от такого выяснения мы не получим.
— Хорошо, Отец. — и Шинки увел за собой Йодо с Араей, и так уже без вопросов пошедших за ним. — Спокойной ночи.
— Спокойной… — отозвался Гаара, все ещё продолжая буравить взглядом оставшихся в помещении гостей из Конохи.

И у Боруто разом прочистился разум, лишь от одного вида Пятого. И ведь он никогда не обращал внимание, какие у того глаза… Не страшные. Странные. Светлые, а в темноте ночи и вовсе сливались с белком глаз.
Химавари и Шикадай, не сообразившие под шумок выйти вслед за троицей Песка тоже замерли. Но Узумаки Гаару не боялась. Она в последнее время вообще бояться перестала.
А вот Шикадай всерьез опасался. Все же, дядя Гаара не так прост. Сможет надавить, когда захочет. А рычаги влияния на племянника он точно знает.
А если этот инцидент будет доведён до ушей Хокаге и его советника — то пиши пропало. Вернее, это Шикадаю плохо будет, а вот будет ли так Боруто — большой вопрос. У Узумаки-то нет матери, которая тебя готова побить веером.

— Не хочу понапрасну болтать. А потому, — низкий голос Пятого заставил ушедшего в размышления Шикадая вздрогнуть. — запомните только одно. Это не Коноха, и правила тут другие. И если подобное ещё раз повториться, то я не буду смотреть на то, что вы из другой деревни.
— Так у нас же… Другие правила. — промямлил Боруто, о чем уже через минуту пожалел.
— Правила для всех одни. Нравственные. Правила этики и морали. И прошу я придерживаться вовсе не кодекса Сунагакуре, а именно их. Понимаете?

Тихое, несвязное «да» услышал Гаара. И отпустил этих троих отсыпаться.
И сам последовал их примеру, хоть и предпочитал обычно даже ночью спать не более четырех-пяти часов. Но теперь Пятый чувствовал такую усталость, какую не чувствовал даже при воспитании Шинки. Все же, с коноховскими были сложнее.

И Гаара, решив, что как минимум часа три на отдых у него есть, отправился к себе в спальню. Завтра ведь явно снова предстояло разгребать последствия приключений этой взбалмошной команды из Листа.