Дорожные Отметки

Проходя не одну деревню, пара наблюдала всякое: и бедноту, и горе, и радость, но никто из жителей не жаловался на такую жизнь — это удивляло Принца. И только благодаря Сань Лану он до сих пор не сорвался оказывать помощь каждому бедняку.

— Гэгэ, у них рядом лес и поля. Объединившись, они добывают себе пропитание, больше ни с чем помогать не нужно. Главное, что они живы и сыты, а остальное — их выбор. — Сказал как-то раз Хуа Чэн.

— Да, это так, но… Я просто такой с детства… — Вздохнул Принц, приобняв за руку мужа.

— Я помню. Тем не менее, беднота не всегда является признаком слабости. Да, так сложнее жить, но всегда есть выход. Вспомнить того же Му Цина или… Меня. — Последнее демон прошептал, неосознанно вспоминая отрочество.

— Прости, дорогой, я не хотел тебя расстраивать! Больше не буду лишний раз переживать за других! — Взволнованно ответил Се Лянь, обхватив лицо мужа руками и поцеловав в лоб.

— Всё в порядке, я не расстроен, — улыбнулся градоначальник, погладив по рукам Принца.

— Правда?

— Правда. На самом деле, детство для меня стало приятным воспоминанием, а не ужасным бременем, как могло раньше казаться, — хмыкнул Искатель Цветов.

— Да? Расскажешь, что хорошего произошло? — Полюбопытничал небожитель.

— Как же ж, Ваше Высочество спасло меня, когда я был несмышлëным юнцом, — хихикнул Хуа. — То падение со стены, богоугодный фестиваль, — прошептал он на ушко Бога.

И Се Ляня мгновенно осенило. Точно! Тот роковой прыжок!

— Ох, Сань Лан… — Всхлипнул небожитель, припоминая события.

— Ну, гэгэ, не расстраивайся ты так, всё ведь хорошо закончилось! — Попытался приободрить мужа Хуа, крепко обняв и погладив рукой по спине.

— Всё хорошо, просто… Каждый раз бросает в слезу… — Мужчина утëр рукой глаза.

— Это правда для меня самое лучшее воспоминание. С того дня я жил только благодаря тебе и ради тебя. — Поцеловал запятье супруга демон.

— И часто ты думал о нëм? — Прошептал Се Лянь.

— Часто. Очень часто, — хихикнул Хуа. — Каждый раз вспоминая нашу первую встречу, я чувствую покой и умиротворение. Это помогало мне двигаться дальше.

— Ох, Сань Лан, ты такой милый… — Улыбнулся Сяньлэ.

— Я бы и сейчас с радостью посмотрел на это… — Перебирал длинные волосы Бога градоначальник.

— А разве так можно? У нас нет магических артефактов. — Удивился Принц.

— Можно. Мои бабочки помнят всё очень ярко, — улыбнулся демон, — ты правда не против? — Уточнил Князь демонов.

— Да, я… Хочу тоже посмотреть на маленького Хунхун-эра, — обхватив за щëки мужа, Лянь потискал его.

— Раз так, то вперёд в прошлое, — рассмеялся Непревзойдённый, щëлкнув пальцами.

В следующий миг из ниоткуда появился рой бабочек, который окружил пару. Их быстрое хлопанье крыльев отдавало тихим звоном серебра, отчего уже складывалось впечатление, что происходит какая-то магия. Впрочем, отчасти так и было — их «переместило» в прошлое.

— Ох, дорогой, где мы?.. — Пытался оглядеться Принц, когда бабочки разлетелись и исчезли.

— Прямо на богоугодном фестивале. Смотри, сейчас ты будешь выступать с Му Цином, — хмыкнул Хуа Чэн, приобнимая мужа.

— Ой! Как всё реалистично! — Оценил преображение Лянь, — подойдëм ближе? — Спросил он.

— Давай. — Кивнул демон, и пара отправилась к рядам у движущейся платформы.

Се Лянь и Хуа Чэн стояли на краю площади, словно призраки, невидимые и неслышимые для окружающих. Вокруг них бурлила жизнь: где-то торговцы умудрялись внедрить свой символичный к празднику товар, иногда пробегала шумная ребятня, а в воздухе витал запах разных благовоний и пряностей.

Они были здесь, в прошлом, в месте, где всë началось. Они могли видеть, как всë тогда произошло в точности до всех деталей.

Супруги увидели маленького, хрупкого мальчика, одетого в лохмотья, с перебинтованным лицом, который стоял слишком близко к краю стены. Его тëмный глаз был полон отчаяния, а ветер трепал грязные волосы. Это был Хунхун-эр — маленький Хуа Чэн, каким он был задолго до того, как стал могущественным Князем демонов.

Се Лянь и Хуа Чэн, стоя в стороне, наблюдали за этой сценой с лëгкой грустью. Они помнили тот день, когда их пути пересеклись, когда Се Лянь, полон решимости и смелости, спас маленького Хунхун-эра от неминуемой беды. Это была первая встреча, которая навсегда изменила их судьбы. Воспоминания о том моменте, когда Се Лянь, сжимая в руках ребëнка, чувствовал, как его сердце наполняется теплом и заботой, возвращали их в те далëкие времена.

— Как быстро летит время, — тихо произнëс Хуа Чэн, его голос звучал как шëпот ветра, — мы были молоды и наивны, но уже тогда чувствовали, что это событие станет началом чего-то великого.

Сердце Се Ляня болезненно сжалось. Он помнил этот день, как сейчас. Помнил отчаяние в глазах ребëнка, его хрупкость и беззащитность. И помнил, как волновался в последующие дни за судьбу мальчика.

И вот, пока шло выступление Принца и Му Цина на платформе, внезапно раздался детский крик — это Хунхун-эр слишком сильно наклонился и потерял равновесие, полетев вниз со старой, полуразрушенной стены. Се Лянь инстинктивно рванулся вперëд, но Хуа Чэн крепко удержал его за руку.

— Не вмешивайся, гэгэ, это лишь картинки из прошлого, — прошептал он, его голос был полон странной, щемящей нежности, — это уже случилось. Мы не можем ничего изменить.

Се Лянь замер, наблюдая, как его молодая версия, ещë не познавшая ни падений, ни взлетов, ни боли, ни любви, молниеносно бросилась вперëд и поймала падающего ребенка. Стоя сейчас здесь и наблюдая со стороны, он с уверенностью отметил — если бы не годы тренировок, то обычному человеку было бы невозможно выполнить такой прыжок.

Сяньлэ помнил это ощущение — лëгкость, с которой он подхватил Хунхун-эра, и благодарный, испуганный взгляд, устремлëнный на него. Тогда он не знал, что держит в руках своë будущее, свою судьбу, свою вечную любовь.

Хуа Чэн стоял рядом, неподвижный, как статуя. Его единственное алое око горело неземным огнëм, отражая в себе всю боль и любовь, которые он испытывал к Се Ляню. Он видел, как гэгэ смотрит на свою юную версию и понимал, что тот чувствует. Ностальгию. Тоску по тому времени, когда их пути только начали переплетаться.

Когда Се Лянь отпустил Хунун-эра на землю, тот, словно зачарованный, продолжал смотреть на него. В его глазах читалось не только облегчение, но и что-то ещë — зарождающееся восхищение, искра надежды. Ровно в тот же момент он впервые увидел лицо спасителя, ведь маска благополучно слетела и упала на землю.

— Спасибо, — прошептал маленький Хунхун-эр, и Се Лянь, который стоял неподалёку, почувствовал, как по его щеке скатилась слеза.

Он не мог коснуться его, не мог обнять, не мог сказать, что всë будет хорошо. Он мог только смотреть, молчаливо благословляя этот момент, их первую встречу, которая определила их судьбы.

Хуа Чэн обнял Се Ляня за плечи, притягивая к себе. Он чувствовал его боль, его радость, его ностальгию. Князь демонов знал, что этот момент и для супруга значил намного больше, чем что-либо другое.

— Пойдëм, гэгэ, — прошептал Хуа Чэн, — нам пора.

Они развернулись и медленно пошли прочь, оставляя позади себя прошлое, а рой бабочек вновь окружил их. Се Лянь обернулся в последний раз, а на него смотрел маленький Хунхун-эр, словно провожая взглядом. В этом взгляде уже проглядывала та самая преданность, та самая безграничная любовь, которую он будет испытывать к нему вечно. Сяньлэ улыбнулся сквозь слëзы, улыбнулся своему прошлому, своему будущему, своей судьбе и тогда иллюзия растворилась.

Хуа Чэн крепче сжал его плечо. Он знал, что Се Лянь сейчас переживает. Он сам чувствовал отголоски этих эмоций. Видеть своего любимого таким юным, полным желанием помочь всем бескорыстно, полным надежд на светлое будущее, было одновременно и радостно, и мучительно.

Но в их сердцах навсегда остался отпечаток этого дня, напоминание о том, как всë началось, о том, как случайная встреча изменила их жизни навсегда. И о том, что даже в самых тëмных временах всегда есть надежда на свет и будущее.

— Сан Лан, — тихо произнëс Се Лянь, нарушая молчание, — ты помнишь, что почувствовал, когда впервые увидел меня?

Хуа Чэн повернулся к нему лицом. Его алое око горело ярче, чем когда-либо.

— Да, гэгэ, — ответил он, а его голос был полон нежности и обожания, — я помню всë. Помню, как ты спас меня, помню твою улыбку, твой голос, твой запах. Я помню, как в тот момент я понял, что ты — мой свет, моя надежда и единственная причина жить. — Честно рассказал демон.

Се Лянь покраснел и опустил взгляд. Он никогда не привыкнет к такой откровенной и красноречивой любви Хуа Чэна.

— Я… Я не знал, что ты чувствовал ко мне что-то особенное ещё тогда… — Пробормотал он.

Хуа Чэн нежно коснулся его щеки.

— Гэгэ, моя любовь к тебе была очевидна с самого начала. Просто я всем казался несмышлëным ребёнком, а ты был занят спасением мира, чтобы заметить это, — усмехнулся он.

Се Лянь грустно улыбнулся в ответ. Он знал, что Хуа Чэн прав. Он всегда был слишком сосредоточен на других, чтобы замечать, что происходит у него под носом.

Пока Принц пребывал в своих размышлениях, Хуа Чэн внезапно остановился перед старым, полуразрушенным храмом.

— Гэгэ, помнишь это место? — Спросил он.

Се Лянь посмотрел на храм и нахмурился. Он не узнавал его.

— Нет, не помню, — ответил он, на что Хуа Чэн улыбнулся.

— Это храм, в котором ты жил, когда был изгнан из Небесного Царства. Я часто приходил сюда, чтобы просто посмотреть на тебя. Ты всегда был таким одиноким и грустным, — сказал он.

Се Лянь почувствовал, как его сердце сжалось от боли. Он забыл об этом месте. Он старался забыть о тех временах, когда он был один и никому не нужен.

Хуа Чэн прекрасно всё понял, он обнял супруга за плечи и поцеловал в висок.

— Гэгэ, ты больше не одинок. У тебя есть я. И я всегда буду рядом с тобой, — прошептал он.

— Да, я знаю, Сань Лан. Спасибо…

Се Лянь прижался к нему, чувствуя в этих крепких объятиях умиротворение и защищённость. Он знал, что Хуа Чэн говорит правду. И он действительно больше не одинок. У него есть его любовь, его защита, его вечный спутник.

Они стояли так, обнявшись, перед старым храмом, словно два призрака, застрявшие во времени. Но в их сердцах горел огонь любви, который был сильнее времени и пространства. Огонь, который никогда не погаснет.