Порочные помышления

Уже через минуту Ауди мчалась по полупустому шоссе, обгоняя машины одну за другой, что ни могло не вызвать восторг на лице Доминики. Ей безумно нравилась езда на большой скорости, тем более Хитклиффу она доверяла всецело, зная, что с таким прекрасным водителем всегда будет в безопасности. Они ехали молча, так как парень был сосредоточен на дороге, а девушке хотелось подумать о чем-то своем, глядя в окно. Ему удалось понять, о чем были ее мысли, поэтому парень решил с ней поговорить об этом:

— Ты вспомнила о нем? — этот вопрос сумел разрезать ее умиротворенную тишину на мелкие кусочки, заставив сердце биться в разы быстрее. — Не знаю, как ты, а я до сих пор мечтаю поломать ему ноги, а за одно и то, что болтается между ними, — он сильнее сжал рулю, но ослабил руки, когда услышал ее приглушенный смех. А затем снова настало молчание.

— Почему нельзя однажды вычеркнуть человека и чтоб навсегда?..

— Наверное, потому что тогда бы мы все стали черствыми и абсолютно бездушными, — и в его словах была очень важная мысль, суть которой верно дошла до Доминики, ведь она грустно улыбнулась, вспомнив маленький фрагмент из своего прошлого. Ей не хотелось вспоминать о многих вещах. Хотелось заменить чувство боли на злость, а лучше на безразличие. Но Хитклифф напомнил ей о последствиях, и она выдохнула, попытавшись вновь найти за окном что-то, что поможет ей окончательно выключить голову.

Парень ехал на пляж, с которого можно было наблюдать самый красивый закат во всем штате. Он никогда не был романтиком, но ради Доминики он не пожалел времени и нашел именно этот берег. Девушка сразу же поняла, куда они едут, когда увидела синюю узкую полоску океана над горизонтом, но надеялась, что ему не приспичит искупаться.

— Сначала мороженое, — он обхватил ее ладонь после того, как заблокировал двери машины, и повел в сторону вагончика, в котором продавали мороженое самых разных вкусов. — Тебе какой?

— Я не буду.

— Понятно. Значит, как всегда. Три клубничных шарика и рожок с мятным, — обратился Хитклифф к женщине пожилого возраста, и та быстрыми движениями наложила сначала в картонную коробочку три розовых шарика с кусочками клубники, а затем достала вафельный рожок и положила в него очень большой зеленый шарик. Доминика не могла оторвать взгляда от процесса.

Как и десять лет назад, они стояли у вагончика и покупали мороженое. Три клубничный шарика и один мятный в вафельном рожке. Каждый раз они ругались из-за того, у кого оно было вкуснее, и по итогу спор оканчивался липким мороженым в волосах или на майке. Со временем Хитклифф стал все чаще соглашаться, что ее клубничное вкуснее, лишь бы поскорее закончить глупый спор, а потом и вовсе молча покупать, начиная с этого их каждую прогулку.

В такие моменты Доминика понимала, почему он был ее лучшим другом. Он понимал ее м полуслова. Конечно, она хотела мороженое, и утаить от парня это ей не удалось. Он в очередной раз доказывал девушке, что слишком хорошо знал ее.

— Возьмите. Девять долларов, — парень достал из бумажника купюру и протянул ее женщине, попросив не выдавать ему сдачу.

— Знаю, что ты не удержалась бы все равно и съела еще и мою порцию, — он протянул ей клубничное мороженое, поймав недовольный взгляд девушки, не оценившей шутку.

— Когда-нибудь, Вуд, ты ответишь за все свои подколы, — заявила грозно Доминика, отправляя первую ложку мороженого себе в рот. Она вновь была недовольна, и это вновь ему нравилось. 

Хитклифф Вуд был мечтой любой первокурсницы, потому многие вокруг него и крутились. Но Доминика знала его с детства, благодаря их отцам, которые имели общий бизнес еще до их рождения. Но время прошло, и бизнеса не стало, а вот дружба между парнем и девушкой осталась навсегда. Доминика слишком хорошо знала этого красивого Дон Жуана, чтобы научиться не замечать наружней оболочки, за которой, на самом деле, скрывался совсем иной человек. Она часто задавала себе вопрос: "Почему он со мной не такой, как с остальными?" Ведь поначалу он улыбается каждому. А потом просыпается темная сторона его души. Девушек  публично мог оскорбить, если они начинали вести себя неподходящим образом к нему при том, что он не давал на это права. Парней, не способных за себя постоять, мог запугать до такой степени, что они начинали обходить его на расстоянии нескольких метров. Так он самоутверждался в школе, так же продолжил делать и в институте. Но ни парней, ни девушек все равно ничего не останавливало. Девушки продолжали видеть его в своих снах, а парни уважительно здороваться, когда он только перешагивал порог главного входа в вуз. Но стоило парню подойти к Доминике, как вдруг злое существо превращалось в маленького беззащитного мальчика, зависимого от нее. В того самого мальчика, который спорил с ней о том, у кого мороженое вкуснее, а потом соглашался, видя, как девочка расстраивалась.

Когда-то он попытался повести себя грубо и эгоистично по отношению к ней, но затем увидел столько горя в ее глазах, сколько никогда не видел до этого. Дороже этой дружбы у него никогда ничего не было. Наверное, поэтому девушке так сложно просто взять и оттолкнуть его, ведь ни у нее, ни у него ни с кем не будет такой дружбы. Слишком много было уже пережито.

— Ну же. Подойди ближе, — сказал он, оборачиваясь к Доминике, которой было жалко мочить одежду, даже если она коснется только подошвы ее кроссовок.

— Ни за что, — он наивно полагал, что холодное мороженое растопит ее сердце. Но было очевидно, что та на него не злилась, а просто-напросто строила из себя обиженную.

— Ника, не вынуждай меня, — он понизил голос и стал медленно подходить к ней.

— Хит, ты этого не сделаешь, — сказала она спокойным тоном, надеясь, что это его остановит. Но девушка догадалась по его хитрому взгляду, что он не собирался пошутить — он собирался действовать.

Девушка завизжала, испугавшись друга, и побежала вдоль берега, не подумав о том, что правильнее было бы направиться подальше от пляжа. Он обхватил ее руки и стал тянуть ближе к воде, отчего она завопила еще громче, заставляя его громко хохотать в ответ.

— Нет-нет-нет! — она уже чувствовала, что вода подступала,  и осталось совсем немного дорого, когда она нее коснется. Парень обвил руки вокруг ее живота и поднял над землей, устав с ней бороться.

— Хит! Ты за это ответишь! Живо поставь меня на место! — запищала она, цепляясь крепче за его футболку, понимая, что волны вот-вот коснуться ее одежды. Парень действительно продолжал заходить в воду и остановился лишь тогда, когда океан стал ему по пояс.

— Живо? Ладно, — он усмехнулся, когда девушка стала заползать ему на плечо, лишь бы не оказаться мокрой.

— Хит, пожалуйста, верни меня на сушу, — вежливо попросила она.

— Так ты определись сначала, — он начал крутиться в разные стороны, и длинные ногти Доминики впились в его спину. — Отпустить или вернуть?

— Хит, — ей не было сейчас до веселья, ведь она не планировала сегодня долгие ванные процедуры для избавления от морской соли на коже, — я заставлю тебя пожалеть об этом, — продолжала она по-детски угрожать.

— Ага, но сначала остынь,—- он отпустил руки, и Доминика упала в воду с головой. Несколько секунд она барарахталась, не зная, как встать на ноги. Когда девушка вынырнула и убрала волосы, прилипшие к лицу, парень уже давно вышел из воды и встал в выжидающей позе на берегу, усмехаясь над ней. — Ну что, Доминика Ясперс? Вы все еще хотите надрать мне зад? — он понимал, что скоро на него сойдет лавина такой силы т бежать будет бесполезно, но ему нравилось участвовать в такой игре с Доминикой. Ее ноги пошатывались, и вес одежды блокировал каждый рывок сделать шаг побольше. Она перестала смотреть на парня, занявшись своими волосами, которые следовало хорошенько выжать. — Кто-то обиделся? Не может быть, — продолжал издеваться Хитклифф, наклонившись к девушке, продолжающей игнорировать его.

— Вот тебе, — она стала вытирать рукава кофты о его футболку, чем сбила парня с толку. Затем она приложила их к его щекам, злясь в основном на то, что его пепельно-черные волосы совсем не пострадали. Но Хитклифф схватил ее за руки до того, как она успела к ним притронуться. Тогда их губы чуть ли не соприкоснулись.

Он наклонился к воде и провел по ней ладонью, отчего капли взмыли в воздух, вновь забрызгивая девушку с головы до ног. Он повторял эти движения снова и снова, пока девушка не начала ответную атаку, направляя воду, как можно выше, чтобы та забрызгала его волосы.

— За волосы, дорогуша, мне придется тебя наказать, — Доминика засмеялась, зная, что его угрозы были пусты, поэтому стала ещё больше набирать воды, чтобы наконец-таки победить его.

Когда и это ей надоело, она решила сделать ход хитрее и толкнуть его в воду. Но он, будто прочитав ее мысли, взял ее за руки и завел их ей за спину.

Он победно улыбался, ведь добился того, чего хотел. Парень стоял к ней так близко, как только мог, сдерживая себя, чтобы не коснуться ее губ своими. Ему было необходимо, чтобы именно она это сделала первой и проиграла в своей же войне с ним.

Он взял ее руки в одну ладонь, а другой потянулся к пряди, которая прилипла к ее губам. Девушка стояла и не двигалась, ощущая дрожь по телу от его легкого прикосновения.

— Ты совсем не думаешь головой, — но она это сказала спокойным голосом, совершенно позабыв о гневе. — А если я заболею? — он улыбнулся тому, как девушка умело смогла испортить всю откровенность их разговора, уничтожив его попытки сгладить между ними некоторые недосказанности.

— Вернемся в машину, — не отпуская ее рук, он повел девушку к автомобилю. Увидев лицо продавщицы в вагончике, она опустила застенчиво голову, зная, как глупо выглядело то, что ей пришлось лицезреть. Доминика шла, и Хитклифф вел ее, как маленькую девочку к машине, держа обе ее руки в крепкой хватке, больше похожей на кандалы. И ко всему этому они оба мыли промокшие до нитки.

Кожаное сидение машины тут же стало покрываться крохотными капельками воды, которые оставляла одежда Доминики.

— Советую снять кофту, чтобы не сидеть в сырой и не мерзнуть, — она округлила глаза в его сторону, и поначалу парень даже не понял, почему девушка так отреагировала. Но затем громко засмеялся, получив за это тут же удар в плечо. — На самом деле, я серьезно. Могу даже отвернуться, — она и так бы это сделала, вот только была обижена и потому строила из себя ту еще недотрогу.

— А за дорогой кто будет следить?! — начала она срываться.

— Ты так кричишь на меня, будто я никогда не видел твою грудь, — она снова смерила его недовольным взглядом. — Не снимешь сама — сниму я, — пригрозил он, и девушка, поверив этим словам, тут же прижалась к двери автомобиля. Она осторожно зацепилась пальчиками за край кофты, что был скрыт комбинезоном, и потянула его наверх, и Хитклифф специально наблюдал за этим очень внимательно. Девушка прекратила действия, скрестив руки на груди.

— Поеду так, — пробубнила она себе под нос.

— Давай я тоже сниму?

— Что? — Доминика заулыбалась, хотя до этого пыталась быть серьезной.

— На счет три! — он закинул руку через голову, чтобы потащить свою футболку сзади. — Раз!

— Ты же не серьезно?! — она начала смеяться.

— Уже два, Доминика, — азарт был частью его игры, на которую девушка, хотела — не хотела, соглашалась. — Три! — девушка раньше его потащила кофту наверх, через мгновенье уже оказавшись без нее. Парень кинул свою футболку на заднее сидение и, когда захотел взять ее кофту, поймал взгляд девушки на своем теле. — А слабо снять низ?

— Хит, хватит, — она знала, что теперь он просто шутил, так как после своего вопроса он тут же засмеялся. — Игра окончена. Отвези меня домой.

Солнце близилось к горизонту, и Доминике уже очень сильно хотелось вернуться в свою комнату, но перед этим принять горячий душ.

Хитклифф завел машину, но оставил руку на ключе зажигания, снова посмотрев в ее сторону.

— Сначала пристегнись, — но она его на этот раз проигнорировала.

Тогда парень решил ее пристегнуть сам и медленно потянулся рукой к ремню. Хитклифф придвинулся к девушке, и это заставило ее даже испугаться, ведь он приблизился к ней максимально. Ее дыхание опалило его шею, и это довело парня до безумия мгновенно, но ему нужно было держаться.

Теперь нельзя было сказать, чья это война и кто выйдет из нее победителем. Они оба проигрывали.

Хитклифф специально вел пряжку, еле касаясь ее кожи тыльной стороной ладони, но Доминика не обращала на его выходку внимания. Он не отстранился даже после того, как замок щелкнул, растягивая свое удовольствие и ее мучения.

Тогда ей все-таки удалось поднять на него глаза. Без слов она пыталась ему объяснить, что совсем не хотела бы, чтобы он ее касался, но парень знал наперед все ее желания, читая лишь то, что было очевидно в ее взгляде. Это была мольба.

Она нуждалась в прикосновениях к его телу, потому что голод был зверский. Девушка представила, как вела бы рукой по его животу, покрытому крохотными капельками воды, чувствуя каждой клеточкой подушечек пальцев то, как он бы напрягал его. Он дышал через нос и выдыхал ртом, создавая между ними еще большее напряжение.

Его глаза опустились на ее губы, помада на которых смазалась от контакта с водой. Ничего сексуальнее он и представить себе не мог. Иногда Хитклифф не понимал самого себя, ведь он и раньше видел ее голое тело. Но страсть разгоралась снова и снова, и он не знал, как насытиться этим чувством.

Если еще недавно девушке было холодно, то теперь все ее тело горело, и для этого было достаточно лишь того, как он близко от нее находился. Она смотрела на него и вовсе не понимала, почему находилась рядом с ним. Его слова, сказанные в институте, были чистой правдой. Любая девушка по щелчку пальцев могла быть его, но он все равно приходил к ней. Каждая бы разделась перед ним, стоило бы ему только попросить, а он смотрел на нее. У любого парня рано или поздно теряется интерес к девушке, и Доминика не понимала, почему выступала у него исключением из этого правила.

Хотя все было просто. Была бы Доминика так доступна, как ему хотелось, они бы переспали еще вчера, и он бы успокоился. Но девушка пресекала все его желания, давая ему вольность лишь тогда, когда сама того хотела. И потому это никогда не будет отношениями. Она для него всегда была недостижимой целью, к которой нужно было каждый раз искать подход, несмотря на то, что знал он ее достаточно хорошо.

Не выдержав, Хитклифф поцеловал ее первый в нижнюю губу, а затем прикусил ее. Он проиграл.

Ладонями Доминике удалось оттолкнуть его от себя. Это было сделано ею на рефлексе, хотя ей наоборот хотелось сделать с его губами тоже самое. Прямо сейчас она боролось со своими желаниями, зная, что снова сделает неправильный ход.  Отстегнув от себя ремень, она обвила его шею руками, целуя так крепко, как она только могла. Парень обхватил ее за талию и, приподняв, посадил перед собой. Ее спина уперлась в руль, и он вжал ее в него еще сильнее, отчего послышался сигнал, который даже не заставил их прервать поцелуй. Они были слишком увлечены друг другом, чтобы что-то замечать вокруг. Парень начал покрывать влажными поцелуями ее шею, а затем спустился ниже, снимая лямки не только комбинезона, но и ее бюстгальтера. Его пожирающий взгляд заводил ее сильнее, и она, отдавшись эмоциям, пододвинула свои бедра ближе к нему. Их совершенно не смущало то, что на них была сырая одежда. Его зубы еле прикусили участок ее оголенной кожи, и от того, как она дернулась, снова раздался сигнал.

— Выгнись так, чтобы практически не касаться руля, — прошептал он, поднимая на нее глаза и снова продолжая пытку поцелуями. Девушка выгнула спину, максимально прижимаясь к нему, и парень зашипел, тяжело выдыхая на ее ключицы горячий воздух. — Может, лучше продолжим не здесь? — она засмеялась, слезая с него и поправляя взъерошенные волосы.

Уже было наплевать на то, что она проиграла. Разум выключить намного проще, чем чувства, и наоборот. Пытаясь не поддаваться эмоциям, приходится на постоянной основе напоминать себе о том, что делать многое нужно осторожнее. День за днем перестраиваешь себя, чтобы по итогу из-за одной маленькой искры вспыхнуть вновь.

— Одно условие, — не скрывая улыбки, сказала она. — Пока будем ехать, тебе запрещено на меня смотреть. Совсем, — она закусила губу, ловя его взгляд именно на ней. Она тоже хотела участвовать в его игре и придумывать правила, а Хитклифф был этому только рад. 

— Договорились, — прошептал он, прежде чем поехать по направлению к себе домой.

_ _ _

Хотя пара окончилась уже тридцать минут назад, Софи осталась в тренажерном зале еще на какое-то время, ведь совсем не хотела идти домой. Ей там делать было нечего. На часах было около шести, и это значило, что ее отец должен был уже вернуться с дежурства. Сегодня она планировала избежать разговора с ним и даже встречи. Но страх того, что отец специально не ляжет спать, пока она не придет, вбился ей в голову, и потому она оставалась в зале до тех пор, пока преподаватель не объявился и не сказал ей о том, что закрывает все двери, чтобы уйти.

Омега точно уже ушла, и потому домой она собралась в одиночестве, выбрав для этого пешую прогулку.

Софи знала о пропущенных от Доминики и Рене, но не перезвонила ни одному. Все дело было в правде, которую рассказывать девушка им не хотела. Пересилив себя, она поделилась с Доминикой историей о прочитанном дневнике, но потом, когда совет подруги не помог, предположила, какой следующий она от нее услышит. Доминика посоветовала бы ей поговорить с Рене, чего Софи делать категорически не собиралась.

И как бы она сказала? "Рене, папа после восьми запретил мне приглашать кого-то домой. Так что мы с тобой будем видеться раза в четыре реже. А если сказать точнее, то почти никогда".

Вчера он должен был также прийти к ней, ведь отец уходил в ночную смену, но она проигнорировала его звонки и смс-сообщения. Если бы она взяла трубку, ей бы пришлось объясняться. Как бы парень отнесся к тому, что ее отец против него?

Рене Руссо был парнем-мечтой, с которым Софи посчастливилось познакомиться, когда он только перешел в ее класс, имигрировав из Италии. Уже тогда парень отличался высоким ростом, широкими плечами и низким тембром голоса, которые в сумме давали секс-идеал для девчонок. Но из-за своего плохого знания английского языка и жуткого итальянского акцента говорить ему было сложно, а иногда даже стыдно. Он точно не забыл, как одноклассницы иногда посмеивались над ним, когда тот отвечал на занятиях. Но Софи, общалась с ним, специально не обращая на это внимания, тем самым, понравившись ему. Для всей школы это была сенсация. Тихоня Софи, не переставшая укладывать в кровать своих плюшевых друзей, начала встречаться с недавно прибывшим в Австралию красавцем. Кто-то подшучивал про него, что сбежать из Италии парня заставила толпа фанаток, затопивших его дом слезами. Но настоящими потопами стали заполняться стены школы, когда Рене записался на австралийский футбол, в скором времени заняв место в сборной. Удивительным также был тот факт, что Софи даже и не думала ревновать его к кому-либо. И дело было не в том, что она не видела тех девушек, что кричали одно лишь его имя, прыгая на трибунах и мешая смотреть игру другим. Просто девушка не умела ревновать и даже не видела в этом смысла, ведь была уверена в чувствах Рене к ней на двести процентов.

Но вот пришло время пойти в институты, каждому по своему пути. Их радовало хотя бы то, что их университеты находились в одном городе. Софи продолжила быть тихоней со своими детскими замашками, обижаясь на каждого, кто хоть слово говорил ей об этом. Рене продолжил играть в футбол, имея сотни болельщиц, мечтавших оказаться на ее месте.

Но именно футбол был камнем преткновения в их отношениях. Тренировки за тренировками, и так почти каждый день. А за тренировками следовали игры и очередные соревнования. И именно в таком расписании Софи должна была найти место и для себя. Единственное, что мог сделать Рене для сохранения их отношений — приходить после игр к ней домой, чтобы провести время с ней наедине. Большего же Софи и не надо было. Не требовал напоминания тот факт, что это теперь было под запретом, благодаря ее отцу.

Телефон стал подавать сигналы, и Софи, не подумав и секунды, ответила на звонок.

— Софи. Аллилуйя. Я себе места не находил. Почему ты не отвечала мне? Что случилось? Что-то в институте? — вопросы на девушку полились рекой, но она думала в тот момент о том, что ответила на вызов, хотя вовсе не хотела этого делать изначально. — Софи.

— Да, Рене, я тут.

— Что-то случилось? — в его голосе она услышала беспокойство, и это дало ей немного уверенности в том, что она говорила сейчас с ним не зря.

— Я поругалась с папой, — Рене был ее парнем больше года, но девушка до сих пор не могла быть во всем честна с ним. Она бы хотела говорить только правду, вот только последствия, возникавшие видениями в голове, пугали ее.

— Это серьезно, — предположил парень, дыша в трубку очень отчетливо. Наверное, он позвонил ей, как только ушел с поля на двадцатиминутный перерыв. — Что же ты планируешь делать? — Софи почувствовала облегчение от того, что Рене не спросил о причине ссоры с папой. 

— Планирую появляться дома, как можно реже, — на том конце провода было тихо. — А еще планирую чаще видеться с любимым Рене, — тогда она услышала его приглушенный смех и почувствовала, что сильно скучала по нему. 

Это было ее планом — не видеться с отцом, но видеться с Рене. Так ей не придется рассказывать о запрете отца парню. По крайней мере, пока.

— Я бы могла сейчас приехать на твою тренировку. Или что у тебя сейчас?

— Ты же не любишь австралийский футбол, — он смягчил причину ее отсутствия на своих играх.

— Это значит, что я не могу к тебе приехать?

— Если ты поторопишься, то успеешь к последнему тайму, — хриплым голосом сказал он, не дав ей договорить.

— Чтобы посмотреть на то, как твоя команда продует? — пришло время смеяться ей.

— Осторожнее с такими шуточками, сеньора. Если бы тебя услышали парни, то по очереди надрали бы тебе зад, устроив небольшую пробежечку вокруг поля. Я бы посмотрел на это, — он говорил это, прислонившись ближе к динамику губами, не желая, чтобы кто-то подслушал глупые шутки, которыми перекидывались они.

— В течение пятнадцати минут буду.

— Я жду тебя, милая.

— До встречи, — она сбросила звонок и поспешила на остановку, зная хорошо дорогу от своего института до стадиона, на котором сейчас находился Рене. Ей лишь однажды пригодились эти знания — игра в самом начале учебного года. О ней она вспоминать не любила.

Трамвай привез ее прямиком ко входу в вуз Рене, и по доносившимся воплям не сложно было догадаться, в какую сторону ей надо было идти. Здание института было очень современным, и не смотреть на него с открытым ртом было невозможно. Необычной формы лестница вела к дверям вуза, но Софи прошла мимо и оказалась позади этого красивого строения.

Вдоль аллеи, ведущей к стадиону, включились фонари, указывая девушке правильный путь, и потому она без труда отыскала нужный вход.

— Ваш билет, мисс, — обратился к ней мужчина в главном зале, хотя она только что вошла. На нем был темно-синего цвета костюм, выглядевшего излишне официально для обычной студенческой игры. Еще несколько таких же мужчин стояли чуть в стороне и общались. На спине одного из них она прочитала слово "Полиция". Их нахождение здесь удивило очень Софи, и она расстерялась, не зная, что отвечать

— Все нормально. Она со мной по ВИП-билету, — ко входу выбежал загорелый шатен с растрепанными волосами, упавшими ему на лицо. На парне была красивая белая спортивная форма, открывая для нее всю красоту мужского тела. Это был ее Рене. Он протянул полицейскому билет, и тот недоверчиво взглянул на Софи. Такой шумихи она никогда здесь не видела.

"Насколько масштабной была сегодняшняя игра, что пришлось запрячь для общей безопасности еще и полицию?" — задала себе она вопрос .

На февральской игре, на которой она присутствовала, ее спокойно впустили на стадион и без билета, ведь сопровождалась Софи на нее всей командой Рене.

Один из полицейских провел металлоискателем снизу вверх около девушки и только после кивнул, разрешив ей пройти через турникет.

— Что все это значит, Рене? — прошептала Софи, когда они ушли от полицейских подальше.

— Сам такого не ожидал. Потому пришлось самому покупать тебе билет. Где это видано, чтобы игрок сборной — Рене Руссо — покупал билет на свой матч? — шатен вручил своей девушке билет, подмигнув ей. Он закинул голову назад, чтобы убрать свои волосы со лба, закрепив их в хвост. — У тебя будет самый лучший вид на поле, ну и еще на меня, — она ткнула в него локтем. — Ну а после у тебя есть разрешение на то, чтобы посетить нашу раздевалку, - он наклонился к ней, ожидая хотя бы приветствия в виде поцелуя от своей девушки.

— Такая возможность есть у каждого обладателя ВИП-билета? — удивилась она, и Рене застыл.

— Упс, — засмеялся он, и Софи не сразу поняла, что залюбовалась им. Парню очень шла спортивная форма, и оторвать свой взгляд даже после того, как была поймана за этим делом, было практически невозможно. - Знаешь что? С этими двумя хвостами ты могла бы притвориться черлидиршей и выбежать к нам на поле после матча.

— Конечно. Мне же делать нечего, — она схватила руками свои два высоких хвоста, которые решила не распускать после занятия в тренажерном зале. Он не знала, что больше ее обидело: то, что он упомянул ее нестандартную прическу или то, что он сравнил ее с черлидершей. Это же практически сравнимо с теми плачущими фанатками с трибун. Для нее это было низко.

— Я должен срочно вернуться на поле, иначе Мистер Нельсон мне голову свернет, - он чмокнул ее в щеку, крикнув напоследок, куда ей надо идти, чтобы оказаться на трибунах, и убежал.

Место, которое приобрел для нее Рене, оказалось самым подходящим для того, чтобы наблюдать за парнем. Четвертый период только начался, а поле боя было уже накалено до предела. Более жестокой игры Софи видеть еще не приходилось вживую. Потому его игру она посетила лишь раз в школе и один последний в институте по огромнейшей просьбе Рене, хотя досидеть до конца игры ей так и не удалось. 

Фанаты обеих команд пытались перекричать друг друга, поднимая выше плакаты с названиями институтов и символикой сборной. Черлидерши заводили народ, чтобы действеннее поддержать парней на поле. Людей было раз в пять больше обычного, и от этого накал игры только увеличивался. Софи пыталась делать что угодно, лишь бы не смотреть на игроков, безрассудство которых сильно пугало девушку.

— Капитан команды Мельнбурнского института приносит шесть очков своим точным ударом ногой в ворота! — болельщики закричали громче, чем до этого. Софи удивилась, услышав название института, в котором училась Доминика Лукреция. Могло ли быть такое, что подруги были сейчас на трибунах? Счет был не в пользу команды Рене, и девушка занервничала.

Играя на поле, команда не должна показывать своих эмоций, способных как-то повлиять на результаты. Но никто так не переживал, как зрители. Что только не видели трибуны — смех, слезы, ненависть. И все это было направлено на тех, за кого они пришли болеть. Такие они — болельщики. Но Софи не была болельщицей. Она была девушкой парня, игравшего за сборную его университета. Ей казалось, что и на ней была ответственность того, как окончится противостояние.

— Последние две минуты матча! — объявил комментатор, и ее уши заложило. Она ничего не смыслила в этой игре, но не могла и представить перед собой огорченного и подавленного парня, которого она так хотела видеть почаще улыбающегося. Игра шла напряженно, но лишь в центре поля или ближе к стойкам команды Рене. Ему никак не удавалось приблизиться к стойкам противников, чтобы заполучить одно единственное очко, которое могло сравнять счет.

Прозвучал свисток, но девушка даже и не поняла, почему игра была прервана практически на последних секундах. Сбоная Мельнбурнского университета в буквальном смысле обезумела и стала подбегать к судье, требуя объяснения за то, что игра была остановлена, но их отказывались слушать. Один из игроков в белой форме прокрутил несколько раз мяч в руках, прежде чем ввести его в игру. Таймер был практически на исходе. Парень разбежался и пнул мяч ногой, попав им в крайние стойки. Им удалось сравнять счет. Тогда Софи облегченно выдохнула, закрыв глаза.

— Что же это происходит! — наигранно продолжал шоу комментатор. Софи посмотрела на поле, увидев, как началась самая настоящая драка. Сигнал об окончании игры уже никого не интересовал. Разборки продолжались еще долго, пока Софи пыталась глазами отыскать Рене. Она бы хотела подойти еще ближе, но дальше было только поле, окруженное охраной. — Футбол плавно перешел в бои без правил! 

Девушка кричала имя парня, надеясь на то, что тот отзовется и выйдет к ней целым и невредимым, но она увидела его лишь тогда, когда судьи и тренеры сборных смогли утихомиррить пыл парней и увести их с поля. Вспомнив о своих привилегиях, как ВИП-персоны, она поспешила в раздевалку. Попасть туда ей удалось только спустя полчаса, когда тренер — Мистер Нельсон — окончил свою тираду команде по поводу того, как была окончена их игра.

— Они чуть ли не сломали мне нос! — услышала Софи, когда только вошла туда в сопровождении Мистера Нельсона.

— К нам фанатка, — сказал один из ребят и расплылся в улыбке перед девушкой. — Привет, принцесса, — засмеялся он, сминая в руках свою футболку и оставаясь при этом с голым торсом. 

— Брайан, остынь. Она девушка Руссо, — тут же заткнул парня друг Рене, которого Софи знала довольно-таки хорошо. Его звали Макс. Кажется, Брайан был новеньким в их команде, ведь после февральской игры Софи знали все.

— Вот именно. Так что, прошу не обижать, — предупредил Мистер Нельсон, смерив взглядом именно Брайана и только после покинув раздевалку. Тут же из душевой вышел Рене, сначала не ожидав увидеть перед собой Софи.

Она сразу потянулась к нему, чтобы обнять, но парень ответил на это как-то холодно, поэтому девушка скорее отстранилась, оглядываясь на ребят, которые не сводили с них глаз. Она обратила внимание на его покрасневшие скулы, которые в скором времени станут фиолетовыми. Его разбитая губа заставила ее ахнуть.

— Я в порядке, — сказал он тихо. — Знаю, что тебе многое хочется мне высказать. В этом Мистер Нельсон тебе помог, — он говорил это так мягко, как только мог. — Но подожди меня снаружи. Окей? — она вопросительно выгнула бровь. — Ты думаешь я хочу, чтобы ты смотрела на их голые задницы? — ребята громко захохотали, и щеки Софи залились краской, потому она поспешила на выход, обернувшись к нему, когда уже стояла у двери. О чем онтолько думал, говоря ей о том, что она может прийти в их раздевалку?

Это было самое страшное, чего она опасалась, идя сюда. Февральская игра была не менее ожесточенной. Она помнила, как первый же тайм закончился массовой потасовкой, причиной которой была грязная игра соперника. От сильных переживаний девушка покинула тогда стадион и чуть ли не упала в обморок. Мало что целиком осталось в памяти, но Максимилиан точно все это знал, ведь он первый обратил внимание на ее недомогание. Она помнила каждый синяк и ссадину, с которыми он вышел после игры. Ей пришлось все свести на голод и сильную усталость после первой недели в институте, лишь бы никто не подумал, что Рене насильно заставил прийти ее и посмотреть на тот ужас, что происходил на поле. Эти ужасные слухи ему были не нужны с самого начала его университетского пути. По закону подлости эта игра оказалась такой же жестокой.

— Я размажу в следующий раз их по всему полю! — кричал какой-то парень, вышедший первый из соседней раздевалки. Он был достаточно крупного телосложения, и рядом  с ним Софи почувствовала бы себя мышонком. Он был, мягко говоря, громилой. — Все было куплено! Я это знаю точно! — Софи повернулась в их сторону, интересуясь тем, что говорили соперники Рене. Она хотела понять по их разговору, что именно произошло в последние минуты матча.

— Рикки, твои угрозы пусты. Хочешь разобраться с ними, то вперед, — парень, сказавший эти слова, носил красную бандану в цвет формы своей Мельнбурнской команды, отчего его белые волосы торчали смешным образом в разные стороны. Софи еле сдержала улыбку от увиденной прически.

— А вот и преданная поддержка пернатых, — девушка даже не понимала, почему так к ней обратился один из неизвестных, а ведь символикой института, в котором учился Рене, был коршун.

— Не, не поддержка. Хавбек, — посмеялся один из них, и девушка приметила ссадину под его левым глазом. Из раздевалки вышло еще четверо, и все они были до ужаса красные после долгой игры. Улыбка с ее лица сразу ушла. — Самюэль, смотри. Перед нами полузащитник пернатых, — разнесся хохот, и тот, кому были сказаны эти слова, рассмеялся вместе с ними. Тот парень смотрел на нее как-то свысока, и ей стало еще больше неприятно здесь находиться. Она почувствовала настоящий страх, ведь игроки практически окружили ее. Они были настолько злы из-за результата игры, что были готовы напасть на девушку, даже не участвовавшую во всем.

— Походу их личная шлюшка, — предположил громила, и те снова засмеялись.

— Они, конечно, те еще придурки, но на педофилов не похожи, — сказал парень, которого звали Самюэлем, и тогда их громкий смех стал жутким. Парень имел ввиду то, что Софи выглядела по-детски, тем более с двумя хвостами. — Ей же от силы пятнадцать. — нельзя было придумать для Софи слов обиднее. Она сделала показательно шаг назад, но вдруг услышала скрип открывающейся двери в раздевалку команды Рене. Оттуда вышел Максимилиан .

— Хотите продолжить драку? Можно сделать это по-мужски, а не шепотом у нас за дверью, — его холодное лицо таило за собой что-то страшное, и Софи вжалась в стену.

— Кажется, тебе на поле не хватило, — сказал громила и сделал шаг в сторону Максимилиана.

— Тебе, кажется, тоже, — в похожей интонации сказал Рене, взявшийся из ниоткуда. Он встал перед Софи, закрыв ее собой, и тогда девушка поняла, что ее парень был выше того, кого она боялась. Она почувствовала себя намного лучше, когда могла не видеть за большой спиной Рене его соперников. — Мы все равно еще сочтемся, — и Софи напряглась, услышав эти слова. 

— В этом мы не сомневаемся, — по голосу она поняла, что это сказал тот парень, что посчитал ее ребенком и пошутил над этим. Она всегда злилась, когда кто-то позволял хотя бы мысль об этом, но сейчас ей было страшно. Послышались отдаляющиеся шаги, и Софи смогла спокойно выдохнуть.

— Ты в порядке? — обратился к Софи Максимилиан, оглядываясь в сторону, куда ушли их соперники.

— Они меня и пальцем не тронули, — успокоила их Софи.

— Только попробовали бы! — Рене пошел обратно в раздевалку, и тогда Софи увидела, что вся команда стояла около нее, что заставило улыбнуться девушку. С ними она точно была в безопасности. А еще несколько минут назад она была беспомощна перед целой толпой парней.

— Идем на улицу, — сказал тихо Максимилиан, боясь ее как-то напугать. Из раздевалки вышел Рене, но уже со своей сумкой. Он без слов взял девушку за руку и повел ее в сторону выхода. Она почувствовала что в месте, где Рене пережал ей руку, стало неприятно покалывать, поэтому девушка потянула ее на себя и уперлась ногами в пол.

Она знала, что с ним. После серьезных игр он часто приходил к ней без настроения и часто бросал что-то в этом порыве в стену, хотя казалось, что злость давно должна была стихнуть. Такого Рене девушка боялась, и это было второй причиной, чтобы здесь не появляться.

— Рене, — предупреждающе сказал Максимилиан другу, подходя к ним. — Остынь, — тогда Рене отпустил девушку, но не посмотрел в ее сторону. — Подождите меня на выходе. Я должен зайти к Нельсону, — парень посмотрел виновато на Софи и пошел обратно к раздевалкам.

— Идем, — сказал холодно Рене, и девушка нахмурилась. — Софи, просто сделай, как я говорю. Не смей устраивать сцен при команде, — процедил он, и Софи, увидев, что многие стояли и смотрели в из сторону, развернулась и направилась к двери.

— Зачем ты с ними заговорила?! — спросил он ее, как только они оказались на улице. — Зачем ты вообще рядом с ними стояла?! — он рычал на Софи, как обезумевший зверь, делая шаги в ее сторону.

— Рене, ты меня пугаешь, — призналась она ему честно, вспоминая взгляды парней из другой команды.

— Видела бы ты, как враждебно ребята потом посмотрели на меня, увидев, чтобы ты стояла около тех, — Софи не слышала его, ведь не на шутку испугалась, и Рене ухудшал все больше это состояние. Она отвернулась от него, чувствуя слезы, которые скопились в уголках глаз. Тогда она еще раз пожалела, что приехала сюда, ведь сделала это только из-за запрета отца. Здесь ей было не место, и по выражению лица Рене она это поняла еще в мужской раздевалке.

Слезы на ее щеках образумили его, и он прекратил свой напор. Он выдохнул несколько раз, прежде чем дать ей больше свободного пространства.

— Не стоит плакать. Я же в порядке, — он обнял ее, отчего по всему телу девушки побежал разряд тока. — Знаю, что наговорил тебе слишком многое.

Она не успевала следить за переменой его настроения. В раздевалке и в том коридоре был совершенно противоположный Рене. В ее комнате Рене всегда был самым лучшим парнем на свете, даже когда злился из-за поражений. Но таким, как сегодня, ей видеть его не хотелось. Теперь он пугал девушку точно так же, как и те ребята из Мельнбурнского института.

— Мы так и не поговорили насчет твоего отца.

— Это не имеет значения, — безнадежно сказала Софи.

— Я вижу, что имеет. Ты опечалена этим, — Рене знал, что ее плохое настроение в данную минуту было связано вовсе не с Мистером Питерсоном, но в пользу себя решил сказать именно так. — Как насчет кино? — он опустил свой подбородок на ее голову, пряча ее мокрое от слез лицо в своей футболке.

Как становился злым, так же быстро он становился добрым. Это было его очень странной особенностью, и Софи не могла к ней привыкнуть. Рене всегда был лучезарным, и для нее он был светом, который мог просочиться сквозь ее затуманенные мысли, скрывающие за собой лишь что-то нехорошее. У него никогда не было советов по решению проблем. У него было лишь прекрасное настроение, которое он, как софиты, направлял на одну лишь Софи. А кроме хорошего настроения, он также имел чудесные идеи того, как можно было бы скрасить остаток дня, испорченного до этого вредным преподавателем или наглым студентом. Хотя сейчас он был зол и даже накричал на нее, в следующую секунду парень уже улыбался.

Рене заставил ее вспомнить о еще одной своей проблеме. Софи почти никогда не ругалась с отцом, ведь ссоры в их отношениях начались совсем недавно, и, к сожалению, Рене этого не заметил. Она не знала, хорошо ли это для нее — беспокоится парень о ее семейных проемах или нет. Но на данный момент ей захотелось закрыть на это глаза.

— Любая твоя идея прекрасна, — ответила девушка, и Рене поцеловал ее в макушку.

— Не помешал? — Рене отпустить Софи и встал около нее, будто ни о чем они сейчас и не говорили.

— Ты, как всегда, вовремя, Макс, — сказал с сарказмом Рене, кидая убийственный взгляд в сторону друга, что бесшумно подкрался к ним.

— Ты должен об этом знать первый, — сказал Максимилиан. Этот парень являлся капитаном их сборной, ведь был уже на третьем курсе, но после появления в команде Рене, начал неоднократно просить помощи и совета у него. Это сделало Рене очень важной фигурой в команде за короткий промежуток времени. Именно Макс сумел сохранить репутацию Рене после той драки в начале сезона. — Ты сказал, что мы обязательно с ними сочтемся? Кажется, Мистер Нельсон тебя услышал.

Рене вопросительно посмотрел на друга. Максимилиан, прежде чем ответить, сначала опустил взгляд на девушку, зная, что это новость расстроит ее не меньше, а потом поднял глаза на парня.

— С их тренером это было уже согласовано. Если мы откажемся, то будем дисквалифицированы из турнира.

— Скажи прямо, — настоял Рене, и Макс, тяжело вздохнув, ему ответил:

— Было объявлено о десяти товарищеских матчах до конца сезона, которые мы обязаны сыграть с Мельбурнским институтом в знак примирения.

Nataly Main