Глава 10
Белый свет поглотил всё. Феликс больше не чувствовал своего тела — только бесконечное падение сквозь пустоту, где время и пространство потеряли смысл. Где-то в этой пустоте был Хёнджин, их сознания сплетались воедино, как две нити одного клубка.
Вспышки воспоминаний, не принадлежавших ему, проносились перед внутренним взором:
*Маленькая рука в его — нет, в Хёнджиновой — руке. "Не отпускай меня", — шепчет детский голос. "Никогда", — отвечает он своим — нет, их — голосом.*
Боль. Разрыв. Чьи-то крики. Белый халат Чана, склонившийся над ними с иглой. "Разделить, чтобы усилить", — бормочет он.
Феликс (но был ли это только он?) закричал. Голос раздвоился, стал неестественно объёмным.
Свет начал рассеиваться.
Он — они — стояли посреди разрушенной лаборатории. Стены были покрыты странными символами, которые теперь обрели смысл. Их руки (четыре? две?) были сплетены в неестественном единстве.
Чан лежал в нескольких шагах, прижимая окровавленную руку к груди. Его глаза расширились от ужаса.
"Вы... не должны были вспомнить..."
Голос, исходящий из их общих уст, звучал как хор из десятков отголосков:
"Ты украл у нас детство. Разорвал душу пополам. Заставил забыть."
Они сделали шаг вперёд. Пол под ногами треснул, излучая голубоватое свечение.
Чан отполз к стене. "Я создал вас! Вы — моё творение!"
"Нет." Они подняли руку — ладонь светилась тем же узором, что и стены. "Мы — исправление твоей ошибки."
Воздух затрепетал. Чан вскрикнул, когда его тело начало рассыпаться на частицы света.
"Это... невозможно..."
"Возможно." Их голос звучал уже мягче. "Прощай, создатель."
Последняя вспышка — и от Чана не осталось ничего, кроме лёгкого пепла на ветру.
Тишина.
Потом — боль.
Страшная, разрывающая боль разделения.
Феликс очнулся на полу, обхватив голову руками. Рядом корчился Хёнджин, его чёрные прожилки светились голубым, затем постепенно тускнели.
Они смотрели друг на друга, и в глазах каждого читалось одно:
*Что мы наделали?*
*Кто мы теперь?*
Где-то вдалеке завыла сирена. Хёнджин первым пришёл в себя, с трудом поднявшись на ноги.
"Нам нужно уходить." Его голос снова звучал нормально, но в глубине глаз оставался тот же странный свет. "Они идут."
Феликс кивнул. Когда их руки соприкоснулись, по спине пробежали мурашки — связь никуда не исчезла. Она стала глубже.
Они бежали через разрушенный комплекс, и Феликс понимал — что-то внутри него безвозвратно изменилось.
Он больше не был просто "разорванным".
Он был частью чего-то большего.
И Хёнджин...
Хёнджин был его отражением.
Его второй половиной.
Его проклятием и спасением.