Плохой день.
Я опять бежала в школу, понимая, что вновь опаздываю. Но теперь-то я знаю, что вставать в половину восьмого недостаточно рано, чтобы накормить и собрать пятилетнего ребёнка в детский сад, а потом ещё и в школу вовремя прийти, не опоздав на алгебру. Но кто меня об этом, собственно, предупреждал? Ах да, Диана говорила, что нужно встать пораньше, когда уезжала на вокзал в половину седьмого, но я убедила себя, что справлюсь быстро, поэтому просто ушла досыпать до звонка будильника.
Когда я уже стояла перед дверью в двадцать восьмой кабинет, судорожно пытаясь отдышаться, а заодно и вспомнить долбанное отчество этого Глеба, дверь прямо перед его носом открылась и из класса вытолкнули Вову.
— И чтобы родителей привёл ко мне, — раздался строгий голос Викторова. Он уже собирался закрыть дверь в класс, как вдруг заметил охуевшую от происходящего меня.
— О, Астер А, — похоже, не только-только не могу запомнить отчества, Глеб вообще имени запомнить не смог, — проходи, чё как не родная-то? — с усмешкой в голосе сказал кареглазый, после чего по классу разнеслась волна смеха.
— Или с товарищем прогуляешься, да заодно завтра в школу с родителями придешь?
Неожиданно в классе повисла тишина. Все знали о том, что родители мои погибли два года назад, не справившись с управлением на скользкой дороге и съехав с моста в ледяную реку. В тот день я отмечала с друзьями День Рождения одноклассника и отпросилась у родителей в гости до двух часов ночи.
Когда в три часа я не вернулась от друзей, мать начала волноваться. К половине четвёртого она начала постоянно звонить мне на телефон, обзванивать друзей и родителей этих самых друзей.
К четырём часам утра, когда я наконец-то вышла на связь, отец настоял на том, что они приедут за мной и заберут от гостей.
Но за мной так никто и не приехал. А на следующее утро Астер-старшая сообщила мне не лучшую новость.
Когда я поняла, что молчание затянулось, я сглотнула образовавшийся в горле комок, тихо отвечая: — Боюсь, вы опоздали года на два, — я провела рукой по волосам, отводя взгляд на свою парту, где на меня с сожалением смотрела подруга. — Я сяду на место, если вы не против, — я, не дожидаясь разрешения, обошла директора и, пройдя к парте, бросила на пол рюкзак.
— Я не знал, прости, — тихо проговорил кареглазый, подходя к учительскому столу. Шёпот в резко замолкшем классе ударился о стены, возвращаясь обратно к владельцу.
— Зато теперь знаете, Глеб-не-запомнила-вашего-отчества, — зло бросила я, достав с рюкзака тетрадь и ручку.
В классе, кажется, все перестали издавать даже еле различимые звуки, забыв, как дышать, потому что тихое «ща будет мясо», доносившееся откуда-то с последних парт, звучало громче, чем предполагалось изначально. Но только этого самого «мяса» не было, Глеб Остапович, не сказав ни слова на, казалось, мое нахальное поведение, начал крутить красную ниточку на запястье, которая еле виднелась из-под рукавов бомбера. Мужчина думал о чём-то своём, смотря в какую-то неопределённую точку перед собой.
— Остапович, — спустя минуты три молчания сказал Викторов, опуская взгляд в раскрытый журнал одиннадцатого класса.
В голосе мужчины не было какого-либо недовольства, говорил он совершенно беззлобно, как бы не сделал ни один учитель из всех работающих в этой школе. Ну, кроме Григория Ивановича, естественно.
— Мировая, поди к доске, — улыбаясь уголками губ и пытаясь разрядить повисшую напряжённую атмосферу в кабинете, произнёс кареглазый.
Все погрузились в работу, не смея произнести ни единого слова не по теме. Луна довольно быстро решала все задания, которые получала от Глеба Остаповича, а тот в свою очередь молча покручивал красную нить на запястье, иногда прикрывая глаза на несколько секунд. Было даже дураку понятно, что маленькая перепалка с первых минут урока напомнила директору о чём-то личном, сокровенном. Не будь у всех ребят своих проблем, они бы, возможно, посочувствовали бы мужчине, но сейчас, мягко говоря, всем было глубоко плевать на проблемы человека, которого они видят третий раз в жизни. А вот я как раз-таки чувствовала на себе мимолётные взгляды каждого одноклассника.
Я бездумно записывала каждую черточку, букву или любой другой знак, выводимый на зелёной доске мелом. Было немного непривычно, что на первом же уроке в учебном году ученик сразу же решает номер у доски. По идее, учитель должен объяснять новую тему или хотя бы повторно рассмотреть темы предыдущего года. Благо Мировая знала данную тему лучше, чем какую-либо другую из всех ранее изученных, поэтому спокойно справлялась без помощи и напоминаний кареглазого.
— Еся, заебала уже, — шёпотом сказала Маша, в хуллиардный раз толкая меня локтём в бок. Я от неожиданности не успела ни за что схватиться, падая на пол. Я негромко фыркнула, забавно поморщившись, и поднялась обратно на своё место. — Бесишь депрессировать, ты мне ежом-затворником нахер не сдалась, — я еле заметно улыбнулась уголками губ, а все проблемы и мысли, забивавшие мою светлую голову секундой ранее, плавно переместились на второй план.
— Ладно, всё, не ебу твои мозги, — наконец-то в полной мере улыбнулась я, отвлекаясь от списывания с доски. Бросив взгляд на наручные часы, которые красовались на запястье подруги, я спросила: — У нас до скольки вообще уроки сегодня?
— А не знаю даже, — как-то слишком громко сказала Машка, и весь класс, бросив взгляд в сторону нас, начал тихо перешёптываться между собой, создавая привычный шум и буквально через пятнадцать секунд все уже забыли о бывалой тишине.
— А что, Олег уже приехал? — с энтузиазмом спросила подруга, поворачиваясь полубоком.
— Да, вернулся. Леша купил ему кучу игрушек, теперь мне есть чем заняться скучными вечерами, — будничным тоном сказала я, улыбаясь при воспоминании счастливого личика мальчика, когда он объяснял мне и Диане, как правильно забивать гвоздики. Малыш был действительно рад, что те, кого он любит больше всех, сидели рядом с ним и увлеченно игрались.
— Диана уехала на несколько дней, поэтому сегодня я забираю Ола.
В класс проникла трель звонка, оповещающая, что урок, в общем-то, закончен. Мировая, получив заслуженную пятёрку, прошла к месту и скинула в свою сумку все вещи, как поступили и все остальные ученики класса. Глеб Остапович, бросив что-то типа «не смею вас тут более задерживать», поднялся с места и принялся дожидаться, пока все покинут кабинет математики, чтобы благополучно закрыть его и отнести ключи в учительскую.
Я выходила последней, и, как всегда, споткнувшись о порог, которого почти и не было-то, с грацией раненой пташки полетела в коридор.
— Астер, мать моя, слава Богу не мужик, а женщина, ты меня в могилу сведешь, — появившись из-за угла слишком вовремя и подхватив меня чуть ли не у самого пола, спасая меня от поцелуя с твёрдой поверхностью, возмутился Смирницкий.
— Вымахала, блин, а ты страдай, Григорий Иванович, да? — помогая мне подняться, продолжил свой монолог учитель.
Маша сдавленно хихикнула в кулак, маскируя смех под кашель, а Глеб Остапович следил за произошедшим, стоя в дверном проёме и скрестив руки на груди. Что-то подсказывало, что он не в последний раз становится свидетелем неуклюжести синеволосой, да и привыкнуть к тому, что на всем свете существует настолько неуклюжий человек, директор сможет не так уж скоро.
— Иди на русский, Есения, — сказал Смирницкий, разворачиваясь в противоположную от учеников сторону. — И ради Бога, Астер, не упади с лестницы, — напоследок крикнул преподаватель, скрываясь за дверями кабинета английского, в котором он чёрт знает что забыл.
— Аккуратнее, Астер, — послышался отдаленный голос Викторова, который направлялся в сторону учительской.
Я, очередной раз запутавшись в собственных ногах, негромко выругалась. Русева позволила себе засмеяться в голос, отчего остальные ученики, идущие по своим кабинетам, инстинктивно оглядывались на источник шума.
Сейчас русский, который обязан был пройти отлично, ведь Инна Владиславовна, доброй, кстати, души человек, любила всех и вся, никогда не позволяя себе повысить голос на учеников. Также эта женщина вела у половины старших классов литературу. Плюсы были в том, что ты никогда не получишь у этой учительницы двойку. Не сдал стих или упражнение из домашнего задания? Не беда, у тебя есть вся четверть! Не сдал до конца четверти? Ничего страшного, просто не получишь дневник, пока не сдашь! Можешь хоть до конца учебного года тянуть, но выполненное задание обязательно должно появиться у тебя оценкой в журнале.
Набрав в лёгкие воздуха и стараясь не лохануться, как это было уже два раза за эту перемену, я ухватила Машу за руку и поплелась на русский язык.
***
— Сдаём работы и свободны, — мягко проговорила женщина, похлопывая ладонью по краю учительского стола.
Русский был безнадёжно испорчен, ведь Инна Владиславовна, приговаривая, что нужно всегда быть готовым к ударам жизни, устроила одиннадцатому классу диагностическую работу по русскому, забирая у физрука его урок. Все ребята были выжаты, словно лимон, хотя закончился только третий урок. А сегодня их, в общей сложности, семь, если физичка, давно мечтающая уйти на пенсию, не оставит класс на дополнительный урок, ссылаясь на их якобы хуёвое поведение.
— До свидания, Инна Владиславовна, — натянуто улыбаясь, попрощалась я. — Сто лет бы Вас не видела, блять, — уже шепотом добавила я, закидывая лямку рюкзака на плечо.
Вдруг в кармане зажужжал телефон, оповещая о новом сообщении во «Вконтакте». Уведомления у меня включены всего на двух людей, один из которых в школе, поэтому, методом исключения, не так уж и сложно догадаться, кто вспомнил обл мне.
Red Moon 11:13
Самая, ты тут?
Та Самая 11:14
явился, вау, а я думала в розыск тебя объявлять
Red Moon 11:15
Школа отбирает силы ((И время ((
Та Самая 11:16
понимаю я сейчас просто хочу уйти спать ещё и утром с директором поругались
Red Moon 11:17
Я надеюсь, что ты ему ответила хорошенько))
Та Самая 11:17
По-другому никак))
Пока я шла, залипая в телефоне, я и не заметила, как чуть не врезалась в колонну. Меня спас лишь звонок, прозвучавший так громко, что, кажется, у всей школы заложило уши.
Я, убрав телефон, поспешила подняться на четвёртый этаж, где у меня должна была быть информатика, переступая через две, а то и три, ступеньки.
***
Red Moon 19:27
Я, конечно, понимаю, что гулять с младшими братьями/сёстрами это мучение, но, чувак...
Та Самая 19:28
А у тебя есть кто-нить?
Red Moon 19:28
Уверена, что хочешь знать?))
Та Самая 19:29
Эм ну
— Еся-я! Смотри, куда я залез! — раздался крик на всю детскую площадку, на которой, на удивление, было полно детишек всех возрастов. Я подняла взгляд, разыскивая своего племянника, отчаянно требующего моего внимания. — На горку смотри!
Я бросила взгляд на детскую горку, всё ещё выискивая взглядом маленького Олега. Когда я посмотрела на крышу, возвышающуюся над самим спуском, я открыла рот в немом крике, включающем в себя многочисленные ругательства. Мальчик в чёрном костюмчике сидел на самой вершине красной крыши, размахивая ногами и широко улыбаясь. Внизу крутились мальчишки, пытающиеся допрыгнуть и схватить его за ногу, но тот всё время поднимал ноги вверх, не позволяя коснуться себя.
Я поднялась с насиженного места на скамеечке и пошла к горке. Поднявшись по маленьким ступенькам, рассчитанным явно не на семнадцатилетнюю шпалу с сороковым размером обуви. Я, нагибаясь, прошла к мальчику, и, выпрямившись во весь рост, легко дотянулась до него. Олег протянул свои ручки, поддаваясь вперед и обвивая мою шею. Все родители, находившиеся на площадке, бросили на меня неопределённый взгляд, значение которого я понять не смогла, поэтому просто молча спустилась вместе с мальчиком на землю.
— Ол, пожалуйста, просто побегай, ладно? — вздыхая, попросила я и присела на корточки, поправляя футболку малыша.
— Хорошо, — улыбнулся мальчик и в его глазах загорелись огоньки озорства, после чего он побежал к компании детей примерно его возраста.
— Хорошо, — шёпотом повторила за мальчиком я , видя, что моя скамейка, на которой я сидела буквально две минуты назад, уже занята.
Я облокотилась о дерево, снимая экран телефона с блокировки. Сразу открылось окно диалога с Редом.
Red Moon 19:31
Тебе не понравится, потом узнаешь
Red Moon 19:32
Обиделась чоль?
Red Moon 19:33
А НУ ПШЛА СЮДА
Та Самая 19:35
Несусь и спотыкаюсь, госпоидн
Red Moon 19:36
Ишь ты, соизволила-таки вернуться)) Где пропадала?
Та Самая 19:36
Малой залез на крышу
Та Самая 19:36
ДЕТСКОЙ ГОРКИ
Та Самая 19:37
НЕ ПОДУМАЙ НИЧЕГО, Я СЛЕЖУ ЗА НИМ
Red Moon 19:39
Да как с тобой вообще можно ребенка оставлять?!
Мне хотелось ответить, что «ну пять лет же как-то оставляют» или «ну мне-то не пять, как бы», но телефон предательски завибрировал прямо в руках, а на экране высветилась знакомое лицо сестры. Диана словно чувствовала, когда нужно позвонить и узнать, чем я и её сыночка заняты, спасая меня от неприятных ситуаций или диалогов, за что я её мысленно благодарила.
— Есюша, — без приветствия проговорила девушка, шурша чем-то на заднем плане. — Вы где?
— И тебе привет, — вздохнула я, запуская пальцы в волосы и массируя подушечками пальцев голову.
Погода, кажется, ухудшалась, поэтому я подумала, что пора бы двигаться в сторону дома. Да и покушать нам с Олежей не помешало бы. — Гуляем мы, гуляем. Ол захотел с детьми побегать на детской площадке.
— Я надеюсь, что всё будет нормально, и ты не потеряешь мне ребёнка, Есь, — с усмешкой сказала Астер-старшая. — Я завтра вечером возвращаюсь, не разнесите мне квартиру, дети.
Я до жути ненавидела общаться по телефону, сама не зная почему. Общение выходит какое-то... неживое, что ли. Гораздо проще наблюдать за человеком, с которым ты ведёшь диалог. Смотреть, как меняются его эмоции, видеть его действия, но не так, нет. Не по телефону.
— Есь, ты слышишь вообще? — раздражённо уточнила Диана, перекрикивая шум ветра в трубке телефона. — Дай с Олегом поговорить.
Я положительно махнула головой, будто меня кто-то увидит, и взглядом стала искать мальчика. Несколько минут назад он игрался со своими ровесниками рядом с песочницой, но сейчас там были всего лишь детские лопатки для песка. На горке игрались трое мальчуганов, споря, кто из супергероев лучше, а на качелях сидела девушка лет тринадцати, слушая музыку в наушниках. Я не на шутку перепугалась, нервно сглатывая и отнимая телефон от уха.
— Я перезвоню, — сказала я в динамик, отключаясь.
Я на секунду зависла, обдумывая свои последующие действия. Где искать? В голову ничего не приходило, поэтому я бездумно направилась к горке, заглядывая за каждую перегородку, куда мог спрятаться племянник. На качелях по-прежнему качалась всё та же одинокая девочка, а песочница пустовала. Я подбежала к маленькому домику, просовываясь внутрь и встречаясь лбами с маленькой девочкой. Нет, не Олег.
— Ол, найдись, пожалуйста, — взмолилась я, проходя мимо карусели, ещё не остановившей своё движение после предыдущих детишек. — Пожалуйста, — ещё тише прошептала я, чувствуя, как к горлу подступает комок.
Потерять маленькое чудо, которое даёт силы жить — сущий ад. Я и представить не могла, да и не желала, какого мне будет, если я потеряю Олега. У меня уже зарождалось это чувство вины и самобичевание где-то в глубине души, с каждой секундой разрастаясь всё больше и больше.
Я подходила к кустам, высаженным вокруг детской площадки в качестве живого ограждения, заглядывая за них и молясь, чтобы мальчик спрятался за ними, тихо посмеиваясь и ожидая, когда её любимая Еся найдёт его.
Но его там не было. Его не было нигде на этой детской площадке.
Я остановилась посреди аллеи, идущей рядом с детским объектом, и схватилась за голову.
— Олег!