Первый день и траблы.
На следующее утро, как я и предполагала, я бежала по парку, расталкивая ни в чём не повинных прохожих и крича, что опаздываю, и мне, собственно, нет дела до моей вежливости. Я, блять, опаздываю, вот до чего мне действительно есть дело. В столь позднем выходе из дома виноват не будильник, который зазвенел на двадцать минут позже, и даже не сестра, устроившая с утра скандал из-за того, что я не полила цветы или не помыла вечером посуду. Нет, будильник сработал вовремя, сестра не устраивала утренних скандалов, просто некто под ником Ред, блять, Мун решил попереписываться с утра, а потом я благополучно пролила на рубашку и джинсы свой горячий утренний кофе.
Опоздать на первый урок к новому учителю, согласитесь, не лучший вариант. Опоздать на первый урок к новому директору, так это вообще пиздец. Мало ли чё директор сделает, может, Диану в школу вызовет, тогда уж я сразу могу заказывать себе гроб. Какой я хотела: чёрный, с серебряными звёздочками на крышке.
Я уже вижу здание школы через дорогу и, под сигналы автомобилей, перебегаю дорогу, влетая в здание и поднимаясь на третий этаж по лестнице. Спустя секунду как я ступила на последнюю ступеньку, ведущую на третий этаж, по школе разносится трель звонка. Перед первым уроком все ученики уже разошлись по своим классам, поэтому я даже не удивлена, когда вижу, что все его одноклассники уже сидят за своими партами в двадцать восьмом кабинете.
Запутавшись в своих собственных ногах, я, с грацией сломанной швабры, падаю на пол, приземляясь прямо к ногам Маши.
— Так и знала, что ты опоздаешь! — воскликнула сероглазая, протягивая руку помощи. — Тебе повезло, что этот новенький директоришка ещё не приперся.
Я ничего не ответила, пытаясь отдышаться. Я и Русева прошли к седьмой парте, скидывая на пол свои рюкзаки. Как только тощая пятая точка коснулась твёрдой поверхности стула, дверь в класс открылась и в помещение зашёл тот самый молодой человек, который, вроде бы, являлся новым директором школы, а по совместительству и новым преподавателем математики у десятого и одиннадцатого классов.
Все неохотно поднялись со своих мест, но темноволосый жестом разрешил нам обратно сесть. По кабинету разнеслись тихие перешёптывания девчонок, то и дело обсуждающих и бросающих на директора оценивающий взгляд. Мужчина, кажется, был чёртовым перфекционистом, ведь выглядел он ну слишком идеально. Белые кеды, чёрные рваные джинсы и чёрная майка, сверху которой был натянут чёрный бомбер, подчёркивающий картину в целом. Слегка отросшие кудряшки, а взгляд, кажется, карих глаз прожигал дыру.
— Глеб Остапович Викторов, — с лёгкой хрипотцой в голосе представился мужчина, записывая своё имя на доске. — Не собираюсь разрешать вам называть меня просто Глебом, как это могли позволить себе любые другие молодые учителя, мы должны иметь чёткую грань «учитель-ученик». Во внеурочное время, если, конечно, станем с кем-то из вас друзьями, — всегда пожалуйста.
Глеб Остапович ещё много что говорил, иногда позволяя себе пошутить над какими-то мелочами и занимая время от урока, но никто из класса, пожалуй, против и не был, а тем более я, которая вообще забила на речь директора, залипая в своём телефоне.
Тот Самый 8:56
Скууууучно ((
Red Moon 8:58
У меня урок, прости, занят.
Тот Самый 8:59
Ладно, не отвлекаю
Я чувствую, как подруга толкает меня в бок. Краем сознания я отмечаю, что такими темпами там проявится куча синяков, а Маша хватает мою руку и тянет вверх.
— А вот и Астер — говорит Викторов, отмечая что-то в журнале, пока весь класс тянет дружное «Есения».
Прошло уже около тридцати минут от начала урока, а за геометрию так никто и не принялся. Девочки класса то и дело спрашивали Глеба Остаповича о его жизни, каждый раз получая от него вежливый отказ на разглашение личной информации. Но это же одинокие (ну или почти одинокие) барышни одиннадцатого, которые не собираются сдаваться сразу же после первого провала.
Я обвела взглядом кабинет, буквально на несколько секунд задерживаясь на карих глазах преподавателя и его белоснежной улыбке, от которой хочется либо улыбаться самой, либо блевать от идеальности, Я ещё не поняла. Русева тихо разговаривала по телефону с родителями, делая вид, что завязывает шнурки под партой. Ага, конечно, сами были учениками, знаем все эти фишки.
— И да, — раздался необычайно громкий голос Викторова, — попрошу на мои уроки не опаздывать, — строго сказал он, поднимаясь с места и облокачиваясь об учительский стол. — Астер особенно, — добавил кареглазый, а по классу разнёсся смешок.
— Ну, спасибо, Алина Витальевна да Григорий, блять, Иванович. Всё рассказали, или, может быть, что-нибудь ещё интересное обо мне вспомнили, не? — вслух запричитала я, ударяясь головой о парту и тихо скуля от боли.
Кто-то из класса проорал, что через минуту звонок, и ребята не спеша начали убирать в рюкзаки учебники и тетради, так ни разу и не использованные на уроке. Следующим по расписанию была биология, которую я не особо-то жаловала, поэтому собиралась провести время за телефоном, листая бесконечные записи групп. Ну или с интернетовскими попереписываться можно было, учитель всё равно спрашивает лишь тех, кто собирается сдавать его предмет. Особых причин волноваться насчёт двойки в журнале у меня не было.
В кабинете биологии было как нельзя просторно, поэтому помещалось три ряда парт. Решив отсидеться на последних партах и остаться незамеченной, я заняла шестую парту среднего ряда, устраиваясь прямо за Серафимом. Этот парень был невъебических масштабов в рост, поэтому, сидя за его спиной, можно было хоть бесшумно ламбаду танцевать, никто и не заметит.
Я устроилась поудобнее, опустив голову на сложенные на парте руки и засовывая в уши наушники. Включив какую-то рок песню, я попыталась не вслушиваться в слова песни, стараясь выпасть из реальности, чтобы урок не длился бесконечно долго. И, уже через пару минут, когда домашнее задание было проверено, Я мирно посапывала под монотонный голос учительницы, которая диктовала ребятам вопросы из теста по определению их темперамента.
Маша тем временем, воспользовавшись тем, что я заснула, нашла переписку двухлетней давности и начала листать её к началу, когда её первая влюблённость вспыхнула ярким пламенем. Какими бы близкими мы не были, она не хотела постоянно нагружать меня своими проблемами, которые, кажется, в последнее время решили поубавиться. А я ... я каким-то образом с каждым днём находила себе всё больше и больше этих самых проблем. От самых маленьких, таких, как камешек в кроссовке во время сдачи нормативов по физкультуре, до самых больших проблем, что бывают в этом возрасте, таких как самоопределение и долбанное самобичевание.
Спустя десять минут, как показалось, Русева начала толкать меня в бок.
— Красавица ты моя спящая, вставай, — ласково прошептала она, перенимая из рук телефон. — Щас урок у Гриши, опоздаем — нам хана, так что поднимай свою тощую задницу и пошли.
— Может, сказать, что мне хуево? — спросила я, нехотя поднимаясь с места и плетясь вслед за стремительно отдаляющейся подругой.
— Видок у тебя, конечно, не очень, но я историю без тебя не выживу, — ответила сероглазая, роясь в собственном рюкзаке в поисках бутылки с минералкой.
— Инесса Дмитриевна меня просто по понятиям загоняет до смерти.
Я лишь коротко кивнула, направляясь к лестнице, чтобы спуститься на первый этаж и взять из кармана куртки пачку сигарет. Предложив подруге выйти покурить, я получила взгляд а-ля «Ты ебанутая?» и спустилась на перекур в гордом одиночестве. Спросив у недоброжелательной вахтёрши, сколько минут осталось до звонка, я вышла на задний двор, и, свернув за угол, закурила первую сигарету.
Голова слегка закружилась, ведь это была первая сигарета за последние два дня, поэтому я облокотилась о холодную кирпичную стену, делая ещё несколько глубоких затяжек. Когда сигарета была докурена почти до фильтра, послышался хлопок двери, а затем ко мне подошла чуть ли не половина класса, вставая в круг и доставая свои сигареты. Одноклассники что-то увлеченно обсуждали, изредка спрашивая меня согласна ли я с ними, на что я лишь коротко кивала.
Когда разговоры друзей мне порядком надоели, я достала с кармана телефон и бросила взгляд на время. Перемена была большая, так как начальная школа сейчас завтракает, поэтому до звонка было ещё добрых тринадцать минут. Я зашла в «Вконтакте», проверяя полученные сообщения.
Red Moon 9:57
Я свободен
Red Moon 10:04
Эй, теперь ты занята?
Red Moon 10:09
Ладно, позже спишемся
Да уж, с началом нового учебного года, уже на второй его день, я испытываю проблемы в общении с человеком, с которым подружилась-то недели две назад. Общение с этим загадочным Редом, который видите ли не любил разглашать свою личную информацию спустя две, почти три, недели общения, мне прекращать не особо-то хотелось, поэтому я как можно быстрее принялась печатать ответ.
Та Самая 10:17
Я свобооооооднааа, но у нас мало времени, у меня щас урок у классрука
Red Moon 10:18
Насколько мало?
Та Самая 10:18
12 минут
Red Moon 10:19
Я на секунду на улицу выскочу и вернусь. Не пропади
Я отправила собеседнику смайлик-жест «всё нормально», как вдруг послышался хлопок двери. Все курящие мигом разбежались, увидев, кто вышел на задний двор, одна лишь я не успела сообразить, поэтому так и стояла, облокотившись о стену и окружённая кучей дымящихся недокуренных сигарет. Подняв взгляд вверх, я встретилась глазами с директором, застывшим на крыльце.
— Значит, вот где вы перемены просиживаете, курильщики, — с усмешкой сказал Глеб-вспомнить-бы-как-его-отчество, запуская пальцы в темные волосы.
— Скажешь, с кем курила, или мне вас по одному вычислять?
— Как бы мы не ссорились между собой — своих не сдаём, Глеб...э-э-э...
— Остапович, — подсказал кареглазый.
— ...Остапович, — повторила я, виновато улыбнувшись и делая несколько неуверенных шагов к крыльцу.
— Ещё раз застану за курением — вызову к себе и выпорю, — строго сказал Глеб Остапович, заходя обратно в школу и оставляя меня в гордом одиночестве.
Я лишь бездумно кивнула вслед, поправляя лямку рюкзака. Подойдя к крыльцу и садясь на холодную каменную ступень, я ради интереса подумала, а что со мной сделает Диана, если узнает, что сестра курит на территории школы? У них был уговор: максимум я могла скурить за месяц пачку, и то где-то за пределами дома и школы, чтобы у Астер-старшей потом не было проблем.
***
— Диан, я дома, — прокричала на всю квартиру я, скидывая рюкзак с плеча. На кухне послышались перешептывания, а затем по квартире разнесся топот маленьких ножек из-за чего я расплылась в лучезарной улыбке.
— Олежаааааа, солнце моё, — протянула я, подхватывая мальчика на руки и крепко сжимая в объятьях.
— Еся, а я уже вернулся от папы! — радостно сказал Олежа, обнимая меня за шею и улыбаясь мне в ответ. — Мы купили мне набор юного строителя!
— Ну наконец-то меня оставят в покое, спасибо твоему отцу, — искренне обрадовалась я, бросая быстрый взгляд на сестру, стоявшую в дверях кухни и молча наблюдая за милым разговором её двоих детей.
Через час, а может и два, точно никто сказать не мог, ведь семья слишком увлеклась тем самым набором строителя, зеленоглазая отозвала меня выйти поговорить, пока Олег занят делом. Я коротко кивнула и, молча встав с ковра, на котором мы с мальчиком игрались, поплелась вслед за сестрой на кухню.
— Есь, мне нужно будет уехать в Питер на три недели, — с порога заявила Диана, отходя к окну.
— Уже завтра я уеду, но только на два дня, чтобы уладить проблемы с документами.
— Эм... ладно? — скорее спросила, чем согласилась я, усаживаясь за кухонный стол.
— Тебе придётся стать для Олега и отцом, и матерью, — добавила она, по-прежнему стоя ко мне спиной.
— Ди, к чему это всё? Ты же не сбежать от нас собралась? — в шутливой манере спросила я, чувствуя, как атмосфера на кухне накаляется от неизвестности.
— Если я не вернусь, ты должна быть всегда рядом с ним, ладно? — спросила девушка и её голос дрогнул. Она развернулась лицом ко мне и, бросив на меня заплаканный взгляд, подошла к ближе. Я притянула сестру к себе и сжала в объятьях, шепотом спрашивая, что вообще случилось.
— Потом узнаешь, Есь, это мои проблемы. Может, всё обойдётся.
Я честно не знала, что происходит, и меня безумно пугала эта неизвестность. Если моей сестры по какой-то причине не станет, то и мне, и маленькому Олегу бесплатная путёвка в детский дом. Хотя, у Олега есть отец, к которому могут отдать мальчика, а вот мне ещё полгода до восемнадцати лет придётся жить в аду, где всем на тебя откровенно похуй.
Но ведь всё не может быть настолько плохо? Обязательно найдётся выход. я сделаю всё, что в моих силах. По-другому и быть не может.