19
Леди Джессика сидела у фрименского йали, защищенного от песчанных бурь и размышляла о всем насущном. Она думала о сыне, а также о том, какие ужасные легенды ходили вокруг его персоны. Гессеритка знала, что убийство Джамиса очень сильно изменило Пауля. С тех пор ему приходилось убивать, и не раз. Все чаще и чаще она замечала, еще до отъезда на юг, что Пауль становился более жестким. Она вдруг вспомнила слова личной Правдовидицы императора: "Если ты будешь слишком сильно оберегать его, у него не хватит сил выполнить свое предназначение, каким бы оно ни было."
Что значит "Каким бы оно ни было"? Эти слова отдавались у нее в голове грохотом, как тогда, два года назад. Джессика чувствовала, как приближается очередная волна событий, которая должна будет захлестнуть их всех с головой. Но больше всего Преподобную волновал другой вопрос - с каких пор Ордосы вдруг стали вступаться за Атрейдесов на Вселенском уровне? Какую личную выгоду хочет извлечь из свержения дома Атрейдес и изгнания их с Арракиса Софи? И значит ли что-то прибытие наследника дома Ордос?
Все эти вопросы буравили голову наложнице Лето. И никакая меланжа не могла помочь ей, чтобы узнать на них ответ. Она уже пыталась узнать о мотивах дома Ордос, но каждый раз, когда она принимала пряность, чтобы увидеть намеки на будущие события, на горизонте лишь туманно маячили две фигуры - юноша и девушка. Иногда появлялась третья, но Джессика не могла понять, кто это. И лишь один раз она увидела... себя. Лишь взглянув фигуре в глаза, ей пришло понимание, что она видит себя со стороны.
Она видит сама себя? Эта мысль преследовала её уже несколько недель. Леди Джессика понимала, что её место в будущих событиях не случайно. Но сколько раз она ни пыталась заглянуть глубже в будущее, всё оставалось туманным. Личности тех, кого она видела, оставались скрытыми.
Мысли снова вернулись к наследнику дома Ордос. Он уже несколько лет оставался в тени. Почему? Если его дом участвовал в этих событиях, то почему он не проявился? Какую игру ведёт этот наследник?
Джессика встала, ощущая тяжесть этих вопросов, как груз, который она не могла сбросить. Её взгляд устремился вдаль, на бескрайние просторы пустыни. Внутри неё вновь поднималась тревога — великая буря грядёт, и она захлестнёт их всех. Вопрос лишь в том, как они выстоят, когда она ударит.
Леди Джессика задумчиво прищурилась, вспомнив разговор с Правдовидицей о происхождении Фалькора. Этот юноша с легкомысленной улыбкой и обаянием, способным растопить даже самые холодные сердца, вызывал у неё противоречивые чувства. Он был сыном Ваурума Ордоса, и, по слухам, унаследовал часть его влияния и харизмы. Правдовидица осторожно намекнула, что Фалькор может стать лидером, который поведёт людей не страхом и силой, как его предки, а личным обаянием и мощным авторитетом.
Джессика вспомнила, как Фалькор впервые появился в сиетче — его уверенная походка, лёгкая улыбка и тот небрежный, почти насмешливый взгляд прищуренных глаз, которым он окидывал окружающих. Он был слишком беспечен, слишком самонадеян. Весёлый, открытый, он казался совсем не подходящим для тех, кто мог выжить в пустыне Арракиса. И всё же, он был здесь, рядом с сестрой, ради которой, как оказалось, прилетел через всю Вселенную.
Это беспокоило Джессику. Её чуткое сердце уловило в его поведении скрытые угрозы. С одной стороны, Фалькор был верен своей семье и готов ради неё на многое. Но с другой стороны, его самовлюблённость, вспыльчивость, непокорность и склонность к независимости могли поставить под угрозу баланс, который так трудно поддерживался вокруг Пауля. Джессика видела в Фалькоре силу, но эта сила была подобна урагану — непредсказуемому и разрушительному. И эта непредсказуемость могла стать серьёзной проблемой.
Она хорошо помнила Ваурума, отца Фалькора. Его умение манипулировать людьми, находить к ним подход, было легендарным. Именно поэтому Ваурум всегда оставался в тени, устраивая свой коварный дом так, чтобы оставаться на вершине. Но сын? Фалькор казался противоположностью, но одновременно в нём явно проявлялись черты, которые могли бы сделать его опасным противником.
"Слишком похож на своего отца," — подумала Джессика. В этом было и хорошее, и плохое. Если Фалькор решит действовать по-своему, не считаясь с Паулем, это может привести к катастрофе. Иронично, но именно эта черта Фалькора, его непокорность и стремление идти своим путём, казалась Джессике особенно тревожной. Весь сиетч был настроен на одну волну с Паулем, готов поддерживать его как лидера и будущего мессию. Но если Фалькор решит, что ему уготована своя роль — а такое было вполне возможно — это может спровоцировать конфликт, который будет трудно остановить.
"Пауль и без того стоит на тонкой грани," — размышляла Джессика. — "А теперь этот юный Ордос может нарушить всё, что мы строили."
Она вздохнула, глядя на песчаные дюны, освещённые мягким светом заходящего солнца. Арракис, как всегда, хранил свои тайны. Но Леди Джессика знала, что будущее становится всё менее предсказуемым.
Я тихо подошла к Джессике. Её силуэт едва двигался, хотя я знала — она чувствует моё приближение. Преподобная мать, вечно погружённая в свои мысли, сидела неподвижно, словно не замечала, как я сажусь рядом. Может быть, это и к лучшему — мне не хотелось привлекать её внимание сразу. Я ведь прекрасно знала, что Джессика умеет читать мысли в людях, как в открытых книгах, и это меня всегда нервировало.
Когда её взгляд наконец коснулся меня, я попыталась изобразить спокойствие и независимость — а то, как же иначе? Я же не просто её подруга по сиетчу, я Софи, наследница Ордосов, да и вообще, независимая личность! Да, она опытна, и много чего повидала, но я тоже кое-что умею. Хотя... не сказать, что её это сильно впечатлило. Сразу видно — увидела напряжение, как сквозь прозрачную ткань. Ну да, может, я и перегнула с показной надменностью. Ладно, расслабься, Софи, всё в порядке. Или... не всё?
Внезапно перед глазами всё начало расплываться, как будто мир вокруг меня растворился в тумане. О, нет. Только не сейчас. Видение. Я чувствовала, как тело будто застывает, а разум начинает погружаться в глубины чего-то чужого, но до ужаса знакомого. Снова чернота, захлестывающая тебя с ног до головы, а потом я проснулась на полу какого-то храма.
Я увидела Пауля. Он стоял перед чашей Воды Жизни. Лицо его было напряжённым, но решительным. «Ну да, классический Пауль, — подумала я, — кто бы сомневался».
- Выпьешь - умрешь! - отдались слова в моей голове. Он поднял чашу и выпил. Вроде бы всё нормально, я это уже видела — процесс как процесс. Но что-то было не так. Я не могла сразу понять, что именно, но ощущение, что что-то сломалось, появилось сразу.
В глазах появился страх. «Стоп, это не нормально! — мелькнуло у меня в голове. — Он не должен так реагировать». Я чувствовала, как мир вокруг начал вибрировать, будто пески Арракиса зашевелились под его ногами. И Пауль... он падал. Всё больше терял контроль, терял себя. Это было, как если бы ты сидел на краю пропасти, и вот уже теряешь равновесие.
Я стояла там, как дура, не в силах ни пошевелиться, ни кричать. Я только наблюдала. Видение будто заперло меня в себе, не оставив мне никакой возможности нарушить события, как будто это какая-то поворотная точка в истории, неизменное событие. Он падал в темноту, и... бам! Всё пропало. Женщина-фрименка с чашей Живой Воды в руках лишь посмотрела на него сверху. Ее лицо выражало сочувствие и, как показалось мне, какое-то облегчение...
Моё гневное дыхание сорвалось с губ, и я резко вернулась в реальность. В груди колотилось сердце так, будто я только что пробежала марафон в песках. В глазах — паника. «Вот только не это», — думала я, пытаясь взять себя в руки.
Джессика посмотрела на меня, и её спокойный, твёрдый голос заставил мои руки ещё сильнее дрожать.
— Что ты видела?
Моё горло пересохло, но я заставила себя ответить.
— Пауль... — я сглотнула, чувствуя, как слова буквально прорываются наружу. — Он принял меланжу... но что-то пошло не так. Что-то слишком мощное... Я видела, как он падает, как теряет себя...
Тишина. Только звуки ветра, бьющегося о стены йали, казались реальными в этот момент. Я посмотрела на Джессику — в её глазах был холодный расчет, но я знала, что внутри она обеспокоена не меньше моего.
— Мы должны действовать, — сказала она, поднимаясь. Её голос был твёрд, как камень.
«Ну конечно, — подумала я. — Ты же Преподобная мать, действовать — это твоё второе имя». Я тоже поднялась, чувствуя, как ноги предательски подкашиваются, но заставила себя выглядеть твёрже. Сейчас не время падать духом.
— Он не может пройти через это один, — добавила она, а я только молча кивнула.
«Ну что ж, — подумала я про себя. — Похоже, Паулю и правда не стоит пить меланжу в одиночку. Или ему опять захотелось адреналина? Услужливая память вдруг подсунула мне картинку, когда мы пили вино с меланжей, а потом он... Нет! Я прогнала воспоминание и поморщилась. А может, мне стоит взять контроль за его дозами? Как-никак, все-ж-таки, уже два года вместе по пескам лазим».