Яхонтовый Якорь

На утро Карен бережно перенесли с каюты Мартина в каюту капитана. Этим занялись Клементе и Баптист, как самые мощные мужчины на корабле. Йонас и Сэм так же хотели помочь, но не отличались физическими данными, поэтому просто подсобили в чем-то. Порез уже перестал так кровоточить, но даже Мартин не знал шансы на жизнь.
— если Посейдон поможет нам и завидит Бранда как жертвоприношение, тогда возможно она будет жить. А если нет - значит нет.
В тот же вечер тело Бранда отправилось за борт - как и было договорено изначально. Валентайн, как старший по щёткам и чистоте палубы, отмывал всю кровь с того места, где плотника вспороли наживую. Благо, преступник не боялся и не противился крови. Иначе, его рвало бы, как и Йонаса. Он легко очищал палубу и через пару часов на месте дуэли не было ничего, напоминавшего о ней. Лишь Amistad запомнил вкус крови, жидкость, которая заползла глубоко под доски её корпуса. Ещё одна смерть.
— Сэм, - сзади к парню обратился голос девушки, - куда мы теперь держим путь?
Тильда выглядела тревожнее обычного. Длился второй день с момента проявления горячки у Карен. Женщина находилась в бреду, с постоянно высокой температурой. Иногда, в порывах особенной неосознанности, она пыталась встать, из-за чего рана продолжала кровоточить. Почти вся команда старалась держаться на плаву и при этом помогать капитану. Без второго было сложно исполнить первое. Девушка само лично вытирала пот с тела Карен и старалась кормить её. В часы, когда температура спадала, женщина сама проявляла инициативу есть и пить, даже общалась с её небольшим окружением - Тильдой, Клементе, Сэмом и Йонасом. Однажды Итан спросил сестру, почему она так печётся о капитан. Ведь есть дела поважнее, а судьба Карен, якобы, в руках самого черта. Он говорил, что у убийц себе подобных, не может быть управления богом - такое заявление ненашутку обидело Тильду, из-за чего она перестала общаться с ним, до поры до времени. Разговоры Карен, правда тоже было чем-то неясным. Будто отрывки из какого-то многочасового диалога. Сэму было труднее навещать капитана - лишь вечером. Так как компасы вышли из строя он не знал что делать, стараясь держаться ориентировочно карте. Как и теперь, он не знал что ответить Тильде.
— она сказала держать курс на Юго-Запад к Густаву. Она хотела о чем-то поговорить с ним.
Они странно переглянулись. Парень откашлялся и продолжил, — но теперь, с такими событиями я не уследил поворотов. Теперь черт знает куда мы движимся. Ориентиры лишь солнце и луна, их восходы и закаты, понимаешь? Это довольно сложно.
Она кивнула. Молчание становилось слишком неловким.
— тогда постарайся держать курс. Думаю, она скоро восстановится...
— ты правда в это веришь?
— я не знаю, но ей уже лучше. Температура спадает. Если не будет внешних раздражителей...
— хорошо, я постараюсь.
— слушай, Сэм, ты не задумывался за все это время, что мы поступили неправильно по отношению к ней?
Штурман заглянул в глаза Тильде, ища в них подвох. Сказать правду или смолчать?
— думал, и всегда думаю. Она заслуживает уважения и настоящей команды., - он говорил чистую правду., — я думаю отказаться от договора с Густавом и этим Вазиром.
— я тоже думала отказаться, пока не поняла, что уже поздно.
И она оставила его одного. И была совершенно права. О таких вещах нужно было задумываться сразу. Хотя, возможно, все изменится в решающий момент. Пока никто ничего не знал.

Оставалось меньше недели до того, чтобы найти золотой галеон и высадиться в Republic of Pirates. Эммануэль подсчитывал каждый день и показно отчаивался. На самом деле он в каком-то потаенном уголке своего сознания изначально понимал, что никакого галеона нет. А тот рассказ был предлогом выйти в открытое море, или хотя бы выйти из того кабака. Его экипаж ни разу его не подводил. Это были бравые и вольные пираты, которые с первого дня, подписавши кодекс, не нарушали его. А если и нарушали - знали что их ждет.
— я не хочу отправлять вас за борт, потому что море - большее кладбище, чем земля. Здесь в два, а то и в три раза больше людских и звериных остатков. Не хватало, чтобы среди них оказались и ваши., - так он приветствовал свой экипаж в первый день их путешествия. Всё сразу же усвоили его слова, как пустой желудок усваивает добротный завтрак.
— капитан! Слева по курсу обнаружен корабль, - выговорил его штурман и отдал смотрительную трубу Огненному.
— что тут у нас, - бормотал он, заглядывая вперёд., — да это ведь корабль Густава Старого! Давайте к ним,- пролепетал Эммануэль и набекренил штурвал влево. Сегодня, у него, было явное расположение духа.
Через пол часа они добрались до корабля, который, по непонятной причине, стоял. По пьяным матросам, что встречали экпиаж Эммануэля, все стало понятно. Густав вновь устроил пирушку.
— давайте к нам, Огненный ты мой! Как я давно тебя не видел!, - во все 12 передних золотых зуба улыбался Густав, плеская ром из кружек, звал их на борт.
— взойти - взойдем, да вот пить - не будем.
— опять ты за своё! Да ведь море - наша земля, давай выпьем за твоё здоровье!, - пока они перекрикивали пиратов, спускающих балки, шум волн и ветер, все уже было готово.
Через час уже все бурно разговаривали в трюме, пили и веселились. Все кроме Эммануэля и его команды. Густав постоянно подливал ему рома, много выпивая свой. Мужчина подливал Густаву из своей кружки, а тот всегда удивлялся - "я что, и вправду так мало пью? Нужно исправить. А вот ты Эммануэль, прямо налигаешь, чёрт ты рыжий!"
Густав был пьян, но теперь он дошёл до такого состояния, в котором плачут и не замечают, блюют и спят, смеются и не понимают. Эммануэль хотел было дать команду экипажу, чтобы те готовились к выходу. Им здесь ловить нечего. Поговорили - разошлись, но Густав от чего то начал разговор о Карен. Эммануэлю пришлось присесть и махнуть команде, чтобы те смогли выпить. Это был первый раз, когда капитан в сознании разрешал приложиться к алкоголю в море.
— представляешь, чёрт ты рыжий, мне пришлось предать Карен! Вот ты её любишь, скажи мне?, - спрашивал он, плюясь слюной, но не дождался ответа, — да знаю я что любишь, вы столько прошли вместе. Я тоже люблю! Как вижу её, так сердце болит. Такая красота и не моя! Так о чем это я... А, да, пришлось мне её предать!
Эммануэль не понимал о чем речь. Да и особо не хотел прислушиваться к пьяной болтовне пирата, но упоминание Карен того стоило.
— каким образом?, - спросил мужчина, глотнув рома. Теперь он не отличался от команды. Но один глоток не повредит.
— выхожу как-то я на берег, а меня и команду тут же перехватывают эти дряные служащие! И передо мною скользкий такой, мерзкий тип представляешь. Говорит, граф он! И что я, гроза морей! Должен выполнять его приказ. Конечно, за плату. Тысяча золотых дублонов. Ну я и согласился, черт с ним!
Эммануэль подавился. Густав хлопал его по спине тяжёлой рукой, пока тот не перестал. Теперь каждое слово этого выпивохи стало навес золота.
— и задание он мне дал - подсунуть Карен команду, которая в самый тяжёлый момент предаст её. Перестанет выполнять команды и отдаст её в его руки. Чертов змей! И я согласился представляешь. А сейчас сижу и плачу, ведь кто знает, что он с ней там сделает!
— как ты говоришь, его звали?, - Поинтересовался Эммануэль, ошеломленной новостью. Карен грозит опасность. Она сейчас в ловушке, как и тогда. Но из той ловушки он не мог её вытащить, а теперь это дело времени. Ловушка мертвецов и ловушка живых - абсолютно разные вещи.
— Вазир... Висте как-то там. В общем, граф он, влиятельный. Сказал, нужно её убить пока совсем не примкнула к берберам. А я то знаю, что она ни-ни. Но все равно взял дублоны. И вот теперь не знаю где она, а ведь он был здесь! О любовь моя...
Густав почти засыпал, в собственных слюнях и слезах. Эммануэль поднялся, как по зову поднялась и его команда. Всё выпили немного, поэтому опьянение было не значительным.
— мы уходим. Спасибо, что пригласил, Густав., - Огненный Эммануэль надел свою треуголку и отправился к лестнице на палубу. В трюме стало слишком душно. Смердящий запах пота, выпивки, рвоты и гнилых зубов сводил сума.
— спаси её, - бубнил Густав, прежде чем окончательно уснуть.
Эммануэль заставил команду натянуть максимальное количество парусов. Он понимал - сейчас от его действий зависит будущее его женщины. Пусть они уже давно не оставались наедине, но, ещё с молодости, их страсть, их безумие и чувства не угасли. Но он признал - команде нужно было отдохнуть, поэтому после натяжения он сразу отправил их на небольшой отдых. А сам не сомкнул глаз.
Прошёл ещё день. Солнце уже садилось за горизонт, когда экипаж прекратил работу. Всё спускались в камбуз чтобы отужинать и лечь спать, постепенно лампы тушили и Amistad погружался в мрак. Как только закат перестал рдеть и на небе появились сумерки, волны начали шуметь сильнее. Посейдон бушевал - раскачивал корабли в округе, предупреждая о чем-то опасном.
Тогда то в поле зрения Сэма оказался корабль. Маленькая точка на воде медленно приближалась к ним. Парень в это время тянул худые длиннын руки к лампам, чтобы их обесточить. Штурман сразу отложил это дело и взялся за трубу. Руки задрожали - неизбежное приблизилось быстрее, чем они планировали. Впереди всех шёл галеон, с каждой секундой преобразовываясь из чёрной маленькой кляксы в огромное пятно. И вот уже виднеются ещё два галеона, что шли следом. Он тут же пустился в трюм, искать Тильду. Сейчас он доверял ей как никому другому - сам не знал от чего это.
Она тем временем ужинала рядом с Итаном. Брат и сестра все же разговорились, их улыбки и глаза были одинаково веселы, отторгали неизбежность. По бегающему взгляду Сэма Тильда тут же напряглась и встала со стола.
— что такое?, - беспечно спросил Итан
— ничего, ужинай без меня.
Они отошли к каюте Карен, в которой сидел Клементе. Но они этого и знать не могли. Этим вечером Карен стало лучше - она уже не говорила несуразности. Они тихо переговаривались с Янтарным сердцем.
— чую неладное. Море беснуется - совсем скоро нас настигнет что-то, - качал головой мужчина. Сейчас, когда он собрал полу кудрявые, такие же смольные волосы в короткий хвост, перевязав банданой, она могла заметить пару седых локонов. Такие же были и у неё. Правда, на затылке, там где никто их не видел. Возраст - дело не постоянное.
— с детства помню, если тебя что-то тревожило - непременно происходило дело из ряда вон выходящее.
— то было дело прошлое. Сейчас, насколько чувствую, нас настигнет эта тварь и...
И тут они услышали гулкий рокот. Тильда и Сэм громко переговаривались.
— они на горизонте, ты слышишь меня! Всё, сейчас приедет, наматает кишки Карен и половины экипажа на брашпиль - с ним некому тягаться, кроме Карен никто и не осилит!
— поздно уже убегать! Галеоны хоть и массивные, но намного быстрее нас. Пора принять правду - мы облажались со своими чувствами.
— я так не могу... Не могу я её предать, понимаешь?
— ты никогда особо не показывал преданности, так что случилось сейчас?!, - девушка была на грани истерики., — думаешь мне легко? Нет, мы с ней трахались! Сразу после того, как этот огромный мужлан, точь в точь похожий на неё, говорил что я влюбилась! Что мне делать после такого?
Сэм качал головой. С каждой секундой галеоны настигали их. На палубе их заметил Оливер и стал истошно орать во все горло, опять же ошибочно думая, что Карен все ещё в бреду или спит - так её будет легче убить или сдать в руки графа. Йонас ничего не слышал. Он сидел в своей каморке, уже придя в себя после увиденного, и дорабатывал повесть. Приписал туда добротных шестьдесят страниц и ждал, когда же Карен сможет это прочесть. Из творческого воодушевления его вывел топот сверху. Что там происходит в такой поздний час?
— помоги мне встать, пора встречать нашего брата, - тихо рассмеялась Карен, когда Клементе поднимал её с гамака. Она придерживалась его локтя, держась за бок, но вполне могла идти.
Когда дверь открылась, их встретили удивлённые лица канонира и штурмана. Оба были шокированны стойкости женщины.
— добрый вечер ребята, к нам гости, так?, - Карен чуть склонила голову, всем видом показывая - "я вернулась, детки". Тогда Тильда стала бесшумно плакать. Вернее, она не плакала - слезы сами предательски лились из глаз.
Через десять минут корабль стал абордажным судном. На него сбегались сразу с трех галеонов. Битвы не было, но такое количество людей было не случайным - вдруг экипаж все же захочет сражаться, не смотря на огромное превосходство имперских войск.
— мы требуем чтобы Карен Золотая Мумия, как капитан данного судна поднялась на палубу корабля и приветствовала графа Висте-Карбоне, а позже предстала перед судом, - официально заявил Швальц (шестёрка Вазира).
Граф же стоял к боку от него. Высокого роста мог бы равняться с ростом Эммануэля или Клементе, но ему все же недоставало пару сантиметров, из-за чего на него смотрели сверху вниз. Он выглядел благородно - белая рубашка с широкими рукавами, чёрный жилет, золотые бляшки, длинная сабля на портупее. Руки худые и тонкие выглядели как руки художника или писателя - руки, которые должны были принадлежать Йонасу, а не Вазиру. Его волосы были светлыми, то ли от седины, то ли от солнца, и доходили по длинне до глаз. Сами глаза были темно-серыми. Лицо впалое, худое. Борода и усы того же цвета, что волосы. Он был красив, но вокруг него витала неясная аура, аура человека мерзкого. Из-за неё каждому, находясь рядом, становилось неприятно.
— боюсь, Карен сейчас не в состоянии приветствовать вас, граф, вам придётся спуститься в трюм, в её каюту, чтобы увидеть её., - трепетно говорил Рафаэль, склонившись чтобы поцеловать руку Вазира,но тот отдернул её. Даже ему был противен данный жест.
— вот уж до чего до чего, а не думала что моя команда докатиться до такого - целовать руку насильника, вора и убийцы. Истинного преступника., - по лестнице раздавались тяжёлые, медленные шаги. Она поднялась сама, придерживая бок. Клементе шёл сзади, в любой момент готовый к ловле., — как видите я в состоянии встретиться лицом к лицу со своим гостем.
Она медленно подошла и встала в двух метрах перед Вазиром. Стража тут же зарядила пистоли и направила их на Карен. Мужчина изящной своей рукой махнул в их сторону - "пустое". Глаза его преобрели блеск.
— вот мы и встретились, моя безумная звезда, - пролепетал Вазир, протянув ей руку.
— моё падение было долгим, и вот теперь - ты поймал её. Безумную звезду, - она протянула руку в ответ. Граф сам наклонился, чтобы её поцеловать. От этого жеста теперь стало противно Карен.