Ты приказал мне жить у шторма

-Музыка тоже пахнет.

-Чем?

-Воспоминаниями...

Перед тем, как читать главу включите Always On My Mind- Michael Bublé

Он стоял сейчас с дочерью на том самом месте, где когда-то встретил её. На той самой пристани, рядом с "Каплей", на которой они приплыли. Моменты с ней одно за одним проскальзывали в его памяти. Каждая их встреча, разговоры. Её прекрасный аромат, влюбленный взгляд и восхитительная улыбка, та самая, которой она улыбалась, смотря на свой живот. И сердце его ныло, не находя отголосков её голоса, её вида. Все было потеряно. Он никогда больше не сможет увидеть её, почувствовать аромат её волос цвета охры, услышать смех, никогда он не сможет почувствовать прикосновения ее тонких пальчиков. Он взглянул на дочь, которая в этот момент с детской непосредственностью смотрела ещё на мир. Она посмотрела вдруг вверх, прямо ему в глаза. Да...она теперь жила в ней. Дочь, что она подарила ему станет навсегда теперь негласным напоминанием ему о том, как он поступил. Он с грустью улыбнулся, как улыбаются уставшие и измученные жизнью старики и опустился на корточки.

-Все хорошо, милая? - Спросил Эрик заботливо убирая волосы с лица дочери.

-Да, - утвердительно кивнула девочка и посмотрела отцу в глаза. Это был её взгляд. Взгляд Кэтрин. В них, в её глазах, казалось ему, бушует шторм. И он застрял в нем навеки.

"-Ты приказал мне жить у шторма"- Вдруг вспомнил он строчку из её последнего письма. И было подумал: " А ведь она так и не поняла, что хоть и негласно, но она имела надо мною безоговорочную власть. Нет не поняла. И я не понял. Не понял того, что и я имел над нею такую же. Все упущено, потрачено зря. Бесценные минуты. И так бесцельно утекли они. А, впрочем, сумел бы я изменить что-нибудь. Да, сумел бы. Да и все сумели бы. Да не каждый признает это. А я признал. Только поздно все это и глупо. Глупо..."

-Прости...- произнёс он, смотря в её большие бездонные глаза.

-Папа?

-И ты, милая, прости, прости, если когда-нибудь сможешь. - Дочь посмотрела на него, а затем в море. Она подумала, за что же он извиняется, ведь он самый лучший для неё. На то он и её папочка.

-Зачем мы здесь стоим? - Серьёзно спросила девочка и бровки её, еще до смешного маленькие были почти сведены. Эрик улыбнулся от этого её вида и обнял дочь.

-Я встретил тут твою маму. - слеза скатилась по его щеке, и он не посмел её стереть.

-Маму?

-Да. Она...

- Самая лучшая! - Воскликнула малышка, и Эрик улыбнулся.

-Верно. Самая лучшая. - Ему было не понятно, откуда малышка могла знать, какой была её мама. Но ему было приятно, что она осознает то, что мать её- самая лучшая женщина, что он только мог встретить в своей жизни.

-Я прощаю тебя. Позаботься о ней, о моем маленьком лучике. - Вдруг услышал он. И обернулся. Её голос. Это был её голос. Легкий, как дуновение ветра. Он, словно обезумевший осматривался, а затем посмотрел на дочь. Та стояла как громом пораженная, и вдруг слезки потекли из её глаз, и она обернулась к морю.

-Мама...- прошептала она и побежала к бушующим волнам. Они вдруг успокоились и расступились перед ней. - Мама! - уже отчетливей крикнула она. И Кэтрин возникла перед ней. Он стоял вдалеке и не мог пошевелиться. - Мама, - повторила она и крепко обняла девушку.

-Лили, солнце мое. Милая. Ну что же ты плачешь, доченька.

-Где ты была, мама? Ты ведь обещала мне тогда. Всегда быть рядом.

-Милая... Я всегда рядом с тобой в твоём сердце. Наблюдаю за тобой, но я не могу быть с вами. Не могу, Лили.

-Твой хвост, - девочка взглянула на искрящийся в воде хвост и с грустью посмотрела на мать. Она на секунду перевела взгляд на отца, и Кэтрин проследила за её взглядом. Он стоял вдалеке, таким, каким она его запомнила. Таким, каким был он ещё при первой встрече. Эрик вдруг сорвался с места и подбежал к ней взволнованный.

-Это ты. Господи это правда ты... Кэтрин.

-Эрик, - Она произнесла тихо и заплакала. Он коснулся её лица ладонями и, посмотрев ей в глаза, поцеловал. Это был мимолетный поцелуй, но он был пропитан таким количеством любви, нежности и ласки, что девушка захлебывалась слезами, которые скатывались в холодное соленое море. Она отстранилась и посмотрела в его глаза. - Береги Лили. И себя.

-Я люблю тебя, - одними лишь губами произнёс он и поднял дочь на руки.

-Я тоже, - прошептала она и нырнула. Море подняло брызги, и они заискрились на заходящем солнце. Она теперь была там, где всю жизнь хотела. Рядом с морем. Холодным и соленым, совсем как её слезы."

Женщина закончила повествование и открыла свои глубокие синие глаза. Мирабель давно спала. Она никогда не могла дослушать историю до конца и скорее всего, даже и не знала, какой у нее конец. А женщина, начиная свой рассказ, уже не могла остановиться. Каждый раз начиная повествование, она с трепетом произносила каждое слово, пропуская его через себя. Она закрывала глаза, погружаясь в историю, пытаясь увидеть каждую малейшую подробность. Так, она вновь погружалась в свое детство. Так, она чувствовала себя ближе к матери. Лили тяжело вздохнула и стерев слезу со щеки, поправила одеяло девочки. Тихо встав с кровати, она прикрыла дверь в комнату и направилась в зал. Там она, как это по обыкновению бывало в те вечера, когда она вспоминала историю своих родителей, достала пыльный альбом. Он сам был уже совсем старый, потертый. И его прежне яркая обложка стала тусклой и серой. В нем лежали сотни ее писем Эрику. Она доставала каждое по очереди, за столько лет женщина запомнила каждое по простому восприятию пергамента кожей. Аккуратно раскрыв конверт, она приблизила письмо к лицу и вдохнула запах ее духов. Он, хоть и прошло столько лет, все еще был в этих письмах. Сердце ее затрепетало, когда она начала перечитывать их. Она знала каждое наизусть. Но читая их вот так, вечерами у камина, она словно слышала мамин голос в своей голове. Послышался шум входной двери и в зал въехал на коляске старик. Его было уже не узнать. Морщины покрыли его лицо, он стал ниже ростом. Прекрасные черные локоны его поседели. Одна только его черта не изменилась со временем. Лили взглянула на мужчину и голос в ее голове, голос матери, она запомнила его на всю жизнь, легко прошептал:

«Все такие же, словно черные дыры». Она мягко улыбнулась старику и привстав поцеловала его в лоб.

-Здравствуй, папа. – Он лишь кивнул ей, почти не заметно. Говорить, как и в прочем двигаться стало ему тяжело. Он доживал последний, он так думал, год. Эрик посмотрел на стопку писем и, хоть это было ему сложно и нестерпимо больно, глубоко вдохнул.

«Все так же пахнет морем» - подумал он и с тяжестью двинув рукой погладил поверхность одного из писем. Это было ее последнее письмо, то самое. "Ты приказал мне жить у шторма" – одними лишь губами произнес он, и по щеке его скатилась слеза. «Прошло так много лет с того времени, как ты оставила меня, а может, я оставлю тебя первым. Но знай, я от чего-то верю, что мои мысли давно уже связаны с твоими, я все еще продолжаю любить тебя. Каждая твоя частичка в моем сердце. Я как сегодня помню твою яркую улыбку. Твои прекрасные ласковые глаза. Твои чудесные волосы, поседели ли они как у меня? Я хотел бы знать. И твои нежные губы. Все это, та малейшая часть тебя, которую я сумел назвать, но я помню тебя всю. Я помню твои кристально чистые слезы, которые скатывались по твоим покрасневшим щекам, когда мы прощались с тобой в Дании. Я помню тебя. Я тебя люблю."

В граммофоне, который Лили также по обыкновению включала в вечера воспоминаний, тихо заиграла музыка, и женщина с Эриком мгновенно перевели на него взгляд. Он был стар, как альбом, как Эрик, как сами воспоминания о ней. О Кэтрин. Основа, сделанная из дерева, уже не выглядела такой прочной как раньше, а металлическая часть давно не блестела. Хотя звук, сама воспроизводимая мелодия лилась все также чисто как пятьдесят шесть лет назад, когда они купили его.

«Maybe I didn't treat you

Quite as good as I should have,

Maybe I didn't love you

Quite as often as I could have»

Пел тихий мужской голос, а за окном шелестели листья на ветру. Эрик прикрыл глаза и слегка запрокинул голову. Перед его глазами возникли фантомы прошлого: их первая с Кэтрин встреча, тот ее первый взгляд. И то, как он поступил с ней. Все это в одночасье возникло перед его закрытыми глазами.

«Little things I should have said and done

I just never took the time,

But you were always on my mind

You were always on my mind»

Женщина возвратила свой взгляд к письмам. И погладила их нежными ладонями.

«Maybe I didn't hold you

All those lonely, lonely times

And I guess I never told you

I'm so happy that your mine

If I made you feel second best

Girl, I'm sorry I was blind

You were always on my mind,

You were always on my mind»

В глазах у обоих стояли слезы. Мужчина словно пел про Эрика с Кэтрин. И это было им обоим ясно. Совершенно ясно, то, что все прошедшее уже не вернуть и единственное, что им остается, жить, рисуя ее образ в своем воображении. Они любили ее, кажется, больше себя самих, и были готовы, как и тогда, на все, чтобы хоть на минуту побыть в ее объятиях.

«Tell me, tell me that your

Sweet love hasn't died,

Give me, give me one more chance

To keep you satisfied,

Satisfied»

Он раскрыл кулон, что висел у него на шее, и оттуда на него посмотрели прекрасные васильковые глаза. Это была ее последняя фотография, сделанная им. Ее руки, бережно обнимали свой живот, а глаза, наполненные огнем радости, смотрели прямо на него.

«Little things I should have said and done

I just never took the time,

You were always on my mind

You were always on my mind

You were always on my mind

You were always on my mind»

«Эрик! Я так люблю тебя! И нашу малышку. Так люблю, что боюсь, если все это сон и я вот-вот проснусь, не выдержу и погибну от горя.»

«-А вдруг, я буду плохой матерью?

-Милая, что за чушь. Ты будешь самой чудной мамой на свете!»

«Береги Лили. И себя»

Сердце больно сжалось от нахлынувших вдруг воспоминаний. Почему, отчего люди осознают свои ошибки так поздно. Эрик глухо простонал. Лили вскочила с дивана и старые письма упали на пастельно-голубой ковер. Он посмотрел на все вокруг себя.

«Тебя нет со мной. Верно, ведь я сам в этом виноват. Ты не рядом. Потому что я прогнал тебя. Разбил сердце. Ты проучила меня, милая. Прости. Ведь я обещал, клялся своей жизнью, когда одевал тебе кольцо на палец, что ты больше никогда не заплачешь. Прости, милая... Милая Кэти...Прости, Любимая...» - мысли его пролетали также быстро, как стучало его сердце. Письма, что она писала своей рукой, с ее забавными петельками лежали на полу. А в граммофоне все продолжала играть та самая песня. Песня про них. Лили хотела протянуть ему лекарство, которое в спешке высыпала на ладонь, но он помахал головой. Из ее глаз хлынули слезы. Он поднял руку и вытер ее слезы.

-Не плачь, доченька, - прошептал он и улыбнулся. Сердце его остановилось. Глаза остекленели. А рука, на которой были слезы дочери упала на его тело.

-Папа! Нет! Пожалуйста! Папа! – женщина кричала сидя у колен отца и головой прижимаясь к ним. – Папа...

Эрика похоронили рядом с океаном- это было его последним желанием. Лили долго стояла у его могилы, а затем взглянула на водную гладь. Бушевал шторм, но вода не смела приближаться к могильной плите. «Она защищает тебя, папа. Возможно после смерти. Вы вновь обретете счастье...» - подумала она, оставляя на могиле белоснежные ромашки. Такие же лежали рядом с ним. И письма, ее письма...

Конец.

Песня Always On My Mind- Michael Bublé

Может, я не обращался с тобой

Так хорошо, как должен был,

Может, я не любил тебя

Так часто, как мог.

Мелочи, которые я должен был сказать и сделать,

Я никогда не торопился,

Но ты всегда была в моих мыслях,

Ты всегда была в моих мыслях.

Может быть, я не обнимал тебя

Все те одинокие, одинокие времена,

И, думаю, я никогда не говорил тебе,

Что я так счастлив, что ты моя.

Если я заставил тебя почувствовать себя второй лучшей

Девушкой, прости, что я был слеп,

Ты всегда была в моих мыслях,

Ты всегда была в моих мыслях

Скажи мне, скажи мне, что твоя

Сладкая любовь не умерла,

Дай мне, дай мне еще один шанс,

Чтобы ты осталась довольна,

Довольна.

Мелочи, которые я должен был сказать и сделать,

Я никогда не торопился,

Ты всегда была в моих мыслях,

Ты всегда была в моих мыслях,

Ты всегда была в моих мыслях,

Ты всегда была в моих мыслях.