Глава XIX
Потеря головы
Адель Кидд
1693 год
Южная часть Атлантического океана
Адель нравилась возможность надрать кому-нибудь задницу. Конечно, столкновения на воде всегда несли за собой неприятные потери, но сама возможность ударить кого-то вызывала почти что детский восторг.
Кидд, подготовив свое оружие, среди которого и был смертоносный веер, почти в первых рядах кинулась в бой. Она думала, что наёмники пришли по душу Солнышка. Но тех интересовала карта. Как, черт возьми, они умудрились узнать о ней? Кто из команды проболтался и подставил их? У них даже длительных остановок не было, чтобы успеть как следует нажраться и в неведении выдать информацию об имеющемся реальном мифе другим командам. Значит ли это, что на судне был предатель? Она не знала. Но хотела выяснить это. Старпом всегда была готова стоять за свою команду грудью. Но, если кто-то из этих ублюдков проболтался, она избавится от предателя быстрее, чем тот успеет засунуть извинения в свою задницу.
В такие моменты, поражая противников своими лезвиями, Кидд искренне благодарила покойного капитана Фреда Обри за то, что обучил ее сражаться. Конечно, поначалу она использовала эти умения не по назначению – била Чайку (тот, к слову, отвечал в ответ), намеренно нарываясь с ним на драку. Так она вымещала свою злость за разлуку с подругами. К слову, это помогало. Ненадолго, но помогало.
И, помимо моральной помощи, это помогало старпому оттачивать свои навыки и не бояться того, что на нее может кто-то поднять руку. Если кому-то хватило глупости сделать это, она вырывала ту из сустава. Она больше не боялась. Не после случая, сблизившего их с Чайкой.
– Сев... Север-ный бер-ег рас-по-ло-жен, – сидя за отцовским столом, Чайка пытался читать какую-то толстую книгу. Адель, устроившись у эркера, лишь насмешливо фыркала. Сама она читала в разы лучше этого придурка, спасибо монашкам.
– Боже, у меня сейчас уши начнут кровоточить, – недовольно проворчала она, не собираясь признаваться в том, что голос капитанского сына ее успокаивал. Они остались одни на корабле, пока вся команда отправилась развлекаться в таверну. Адель было не очень уютно сидеть на темном корабле, а потому она искренне радовалась тому, что Обри-младший решил почитать вслух. Но в этом она признаваться, разумеется, не собиралась.
– Мне нужна практика, иначе я так и буду читать, – пожаловался Чайка, оторвавшись от книги и тягостно вздохнув. Шторм, пес неясной породы, принадлежащий ему и любимый Аделью, лениво поднял голову, услышав не запинающийся голос своего маленького хозяина.
– Для этого совсем не обязательно насиловать мои уши, – продолжала Кидд. Чайка в ответ лишь фыркнул, а после быстро взглянул на закрытую дверь. Шторм тоже навострил уши, вскочив на лапы.
Адель обратила внимание на дверь лишь тогда, когда та распахнулась, а внутрь каюты ввалился вдрызг пьяный Джо. Они с Кидд имели не самые теплые отношения. По правде говоря, пираты вообще не слишком любили ее и всегда спешили продемонстрировать это, но Адель научилась хлестко им отвечать и подкалывать, защищаясь. Меньше всего ей хотелось давать себя в обиду или делать так, чтобы за нее вступались. Еще чего, она сама в состоянии сделать это. Она больше никому не позволит обидеть себя.
– Чайка, – пьяный пират глумливо поклонился сыну капитана и бесцеремонно прошел дальше в каюту, однако, дверь оставил открытой. – Выйди, пожалуйста. Мне надо переговорить с нашей маленькой мисс Язвой.
Обри-младший не сдвинулся с места. Его взгляд стал холодным. Шторм предупреждающе зарычал. Адель внутренне сжалась, стараясь отогнать от себя картины прошлого. Отогнать боль и унижение. И страх того, что все может повторится вновь. И она снова будет беспомощна. Чайка, учитывая, как Адель относилась к нему, вряд ли встал бы на ее защиту, несмотря на их медленно укрепнувшую дружбу, что было бы справедливо.
А потому ее серые глаза лихорадочно забегали по каюте, пытаясь отыскать что-нибудь тяжелое в пределах досягаемости. Но рядом с Кидд не было ни одного предмета, который она могла бы использовать для своей защиты.
– Ну, не хочешь выходить, значит, я тебе покажу, чем любят заниматься взрослые мужчины, – он омерзительно заржал, быстро сократив расстояние между ними. – Сейчас я научу тебя использовать язык по назначению, маленькая сучка. Будешь знать, как дерзить мне.
Джо без особого труда оторвал ее от пола, больше не обращая внимание на капитанского сына. Кидд ощутила зловонное дыхание у себя на лице и без раздумий ударила пирата по морде. Тот никак не отреагировал на это, бросив рыжеволосую девочку на диванчик возле окна, склоняясь над ней. Адель была готова драться, хотя тело дрожало от страха, а руки словно бы онемели. Но понимала, что ей не выстоять против взрослого мужчины, пусть тот и был пьян. Где-то сзади слышалось рычание Шторма. Мокрые губы касались ее обнаженной шеи, а удары маленьких кулаков не приносили никакого результата.
Это то, чего она боялась. Повторение боли, стыда и бесполезных молитв Богу. И, несмотря на то, что теперь она не была одна, за нее все равно не заступятся. Может, неприятностей и правда было бы меньше, если бы она много не трепала языком?..
А потом в каюте на миг воцарилась тишина. Раздался хриплый стон и туша пьяного пирата повалилась на Адель. Та испуганно выглянула из-за пьяного тела, не имея возможности выбраться самостоятельно. Но имея возможность наблюдать шокирующее событие: Чайка, вооруженный отцовским кинжалом, наносил удары в шею и спину члена команды, глубоко вонзая лезвие в плоть. Сын капитана, которого Адель так сильно ненавидела и которому показывала все свое презрение, без раздумий пытался защитить ее, нанося раны взрослому мужчине. Человеку, который воспитывал его с малых лет.
Джо давно затих. Адель это знала. В отличие от перепуганного Чайки. Он нанес слишком много внушительных ран, чтобы пират остался жив. А потом Обри-младший, не без ужаса в карих глазах, помог выбраться ей, откинув нож куда-то в сторону гавкающего Шторма.
– Ты цела? – едва ли не проорал он, слишком сильно сжимая ее руки. Неужели так сильно испугался за нее? Смешной такой.
– Да... – с трудом вымолвила Адель, понимая, что, если бы не чужое вмешательство, то над ней бы без зазрений совести вновь надругались, и она ничего не смогла бы с этим поделать. – Спасибо... Спасибо, что спас меня.
Тогда Кидд впервые назвала капитанского сына по имени.
Утром, когда Фред обнаружил мертвое тело в своей каюте, он быстро протрезвел. Адель рассказала, что произошло, не упомянув при Чайке факт того, что тот убил одного из своих. Но его отец и без того понял это.
От тела быстро избавились. История быстро облетела весь корабль. И с того дня, когда Кидд стала называть своего друга по имени, ни один из команды «Дикого» не посмел распускать своих рук.
С того дня она пообещала себе всегда давать отпор и больше не бояться.
И потому сейчас Кидд уверенно и каждому давала отпор в схватке, используя катлас и свой смертельный веер. Конечно, ее тоже пару раз успели ранить, но уроны были несерьезными, а потому она вновь и вновь бросалась в гущу сражения.
Вот и сейчас, несмотря на то, что ее оттесняли к юту, она уверенно и молниеносно блокировала удары бугая, который был выше ее на две добрые головы. В какой-то момент благосклонное море накренило вражеский корабль, и ее противник весьма глупо запнулся о ступеньку, упав к ее ногам.
– Люблю, когда мужчины валяются у моих ног.
Ухмыльнувшись и не позволив врагу встать на ноги, она воткнула пару клинков веера в его трахею. Те пронзили плоть с удивительной легкостью. Хрипы и бульканье потонули в звуках моря и боя. Перешагнув через умирающее тело, Кидд с легкостью нашла свою следующую жертву. Ее ножи вновь с легкостью стали пронзать чужую плоть.
Не имея понятия о том, сколько времени прошло, старпом продолжала кружиться в танце смерти. Пока знакомый голос не заставил ее замереть с поднятым в руке оружием. Она почти обрушила его на раненного наёмника, намереваясь прикончить того. Кажется, матрос был рад отложенной кончине. А потому она просто оттолкнула его, обращая свое внимание на Обри.
– Ваш капитан мертв! – Чайка стоял на лестнице кватердека, сжимая в руках голову безымянного капитана. Лицо забрызгано кровью, а взгляд полыхает от еще не потухшего пламени битвы.
Бой сразу же прекратился. Команда «Свободы» не без победных ухмылок смотрели то на Обри, то на наёмников. Последние же с шоком и отвращением смотрели на кровавую голову своего капитана. Как оказалось, на ней не было ни единого волоса, а потому Обри пришлось держать ее двумя руками, закрыв уши мертвецу.
– Ваш капитан мертв! – повторил он, небрежно кинув голову, позволив той с грохотом скатиться вниз по лестнице прямо к ногам пиратов. – Я бы оставил Вас в живых, но это будет слишком щедро для таких ублюдков, как вы. Весть о том, какой я подонок, и без того разносится среди пиратского общества с поразительной быстротой. Нет смысла повторять, какое я чудовище.
Обри встретился глазами с Адель. Его рубашка была порвана в парочке мест, всюду была кровь, а лицо украшала пара синяков. Серьезных ран он не получил. Взгляд капитана был тверд и полон решительности. Он кивнул в сторону моря. Старпом без слов поняла его приказ.
Спускаясь с лестницы, Чайка слегка прихрамывал, но на это вряд ли кто-то обратил внимание. Адель, найдя в гуще людей Аквили, Винса и Олдрича, отдала им приказ Чайки: убить команду. Обычно они грабили вражеский корабль и покидали его, оставляя в живых людей. Но на этот раз, видимо, была серьезная причина для убийства. Обри больше не нужно было просто так убивать людей, чтобы заслужить репутацию ублюдка. Так зачем же они убьют этих людей сейчас?
Может из-за того, что те знали про карту? Вероятнее всего.
Опешивших наёмников было просто сковать по рукам и ногам. Некоторые, правда, все же пытались оказать сопротивление, но это было бесполезно. Пока одна часть команды «Свободы» сковывала нападавших, другая часть грабила корабль, забирая провизию, провиант и боеприпасы, доставляя их на свой корабль. Все же, это добро никогда не будет лишним.
Наёмников оставили сидеть на палубе под теплыми лучами солнца. Команда медленно перебиралась на свое судно, помогая раненным товарищам. Чайка задержался на чужой посудине вместе с Адель, чтобы кинуть горячий огарок свечи на палубу. Наёмников ждала медленная и неизбежная смерть. Они либо сгорят в беспощадном огне заживо, либо утонут, если корабль сможет раньше пойти ко дну.
– Он знал. Знал, кто я такой, – негромко проговорил Обри, даже не взглянув на Кидд. Та поняла, что он имел в виду.
Но откуда кто-то мог знать это? Это было невозможно. Он не мог допустить ошибки. Всегда осторожничал и скрытно вел себя. Разве что...
И тут раздался пронзительный крик, стоило им обоим оказаться на родной и целой палубе корабля.
Все расступились, и Адель увидела Солнышко, которая выскочила на палубу, торопливо поправляя свое платье, сползшее с плеч и растрепанную прическу. Ее лицо было искажено от страха, она вся дрожала и, кажется, не могла взять себя в руки. Что с ней творилось? Кидд ни разу еще не видела ее в таком слишком эмоциональном состоянии, совершенно не свойственном сдержанной аристократке.
– Мисс Бернадетта, что произошло? – Чайка вышел вперед, мягко прикасаясь рукой к чужому плечу. Солнышко вздрогнула, поднимая глаза на капитана и наконец фокусируя взгляд.
– Там... Там он и... – бессвязную речь сложно было воспринимать. А потому Адель, не дожидаясь приказа, подозвала к себе Сантьяго, ошивающегося одного без своего товарища, и еще одного пирата, и вместе с ними спустилась в трюм.
После абордажного боя ей меньше всего хотелось разбираться с новой неприятностью. Хотелось умыться и отдохнуть. Кровь перестала бурлить от схватки и теперь тело наполнилось усталостью и болью. Но все же, что же так сильно могло напугать вечно спокойную аристократку?
Ответ оказался внизу. И он только-только приходил в себя. Пабло Дорадо потирал ушибленную и кровоточащую голову. Испанец по состоянию души и названный брат Сантьяго Паскаля. Мрачный матрос, готовый грудью лечь ради своих товарищей. Что он тут забыл...
– Что произошло? – поинтересовалась Кидд, скрывая свое удивление, пока Сантьяго с другим пиратом поднимали Пабло на ноги. Парни и сами были ранены, но не слишком серьезно, насколько успела рассмотреть Кидд.
– Эта сука... эта сука ударила меня, – проговорил Дорадо, попытавшись твердо встать на ноги без опоры и все еще потирая свою голову. Видимо, Солнышко сильно приложила его, но с какой целью?
– Что ты тут забыл, амиго? Ты же все время был рядом... – пробормотал Сантьяго, в чьей голове закрутились шестеренки также быстро, как и в голове Кидд.
Ведь до нее только сейчас дошло, что она не видела Пабло на поле сражения. Нигде не мелькала его мрачная физиономия, да и сам он не выглядел потрепанным, в отличие от всей остальной команды.
– Ты все это время просидел здесь? – деланно спокойно спросила старпом, не сводя глаз с пирата. Сантьяго с другим матросом благополучно отошли за ее спину, ожидая дальнейших указаний.
– Да, но ты не понимаешь, Адель. Она сказала, что я должен спуститься к ней. Что мы можем...
– Ты просидел в чертовом трюме все время, пока твои братья и сестры плечом к плечу отражали абордаж?!
Адель и слушать не хотела, что ему там наговорила Солнышко. Господи, неужели этим идиотам так нравится нарушать Пиратский Кодекс Чести? Идиот, просто идиот!
А ведь это было так непохоже на Пабло. Нет, разумеется, он, как и прочие, умел чудить и чудил, но трусливо спрятаться в трюме вместо того, чтобы сражаться вместе со всеми? Бросить Сантьяго одного во время битвы? Это было не похоже на него. Что же такого ему сказала Солнышко, что он решил нарушить Кодекс и бросить своего лучшего друга? К черту, пусть с этим разбирается Чайка. А еще лучше Леон. Как-никак, а в его обязанности квартирмейстера входило исполнение роли судьи на борту, так что...
– Ведите его наверх, – бросила старпом, разворачиваясь и начиная подъем обратно на палубу.
– Она хотела, чтобы я переспал с ней! – крикнул Дорадо под издаваемые им же звуки сопротивления. Сантьяго вздрогнул, как от пощечины, неверяще глядя на друга.
Это заставило Кидд остановиться и медленно развернуться. Ее глаза сощурились, а сама она скрестила руки на груди, глядя на напуганного и дергающегося матроса. Лгал или говорил правду? С одной стороны, сказанное не походило на поведение аристократки. А с другой, она была чужачкой среди ее команды, которую сама Адель знала вдоль и поперек.
– Не льсти себе. С тобой не захочет даже свинья трахаться.
А потом она продолжила идти наверх, слыша, как притихшие пираты тащат следом своего друга, который нарвался на неприятности, нарушив сразу два пункта Кодекса. Его ждали большие неприятности.
На палубе уже не было столпотворения. Те, кто были в состоянии управлять кораблем, поднимали якорь, ставили паруса и готовились продолжить путь. Иные же занимались своими ранами. Кому-то помогал Стив, кто-то справлялся сам. Главное, что все были живы.
Обри оказался в своей каюте. Он стоял, прислонившись спиной к стене, засунув большие пальцы рук за ремень, на котором висел катлас. За его столом сидел Леон Винс с лицом мрачнее тучи. Солнышко же расположилась у эркера. Она поправила свое платье, хотя прическа все еще была растрепанной. Судя по всему, она рассказывала свою версию произошедшего.
Стоило им вчетвером зайти в каюту, как Чайка тут же обратил свой злой взор на виновника торжества. Капитан в целом ненавидел, когда кто-то обижал женщин, а тут обидели девушку, которой он симпатизировал. Адель не сочувствовала Пабло и тому, какая участь его ждала.
– Капитан, мисс де Кьяри может идти. Выслушаем теперь мистера Дорадо, – проговорил Леон, возвращая внимание Чайки на свою персону. Тот кивнул.
– Сантьяго, побудь с мисс Бернадеттой. Я подойду к вам, как только освобожусь.
Паскаль кивнул, наконец отпустив руку Пабло, хотя и очень неохотно. В его глазах была такая пустота, что Кидд стало тошно.
Аристократка, гордо подняв голову и придав лицу невозмутимый вид, покинула каюту вместе с Сантьяго, даже не взглянув на его виновного товарища. А вот Адель осталась. То, что сказал один из ее названных братьев было ясно. Что же сказала Солнышко?
– Капитан! Она сама попросила меня переспать с ней! Клянусь, я не виновен! Она попросила пойти с ней, и я...
Договорить Пабло не дали. Чайка подошел к нему и с размаху ударил по лицу. Он был зол. Адель отошла в сторону. Ей было не привыкать видеть своего друга в скверном расположении духа.
– Заткнись, щенок. Закрой свою поганую пасть, – прошипел он, держа пирата за грудки, готовый вновь ударить того. Из носа бедолаги хлынула кровь, но он даже не пытался оказывать сопротивление.
– Капитан, мне нужно выслушать версию мистера Дорадо, – вновь вклинился квартирмейстер. Чайка нехотя отпустил Пабло, отходя в сторону и скрещивая руки на груди.
Пабло Дорадо начал свой рассказ. Адель слушала его, но все еще терзалась сомнениями. Пират сказал, что был готов к абордажу, что взял свое оружие и уже почти что поднялся на палубу к Сантьяго, как на полпути его встретила Солнышко. По его словам, она сказала, что ей некомфортно находиться одной в темноте трюма и попросила его составить ей компанию. Пабло пытался сказать о том, что обязан быть на палубе, но она была так убедительна, что он пошел с ней обратно вниз. Оказавшись внизу, аристократка попросила пирата переспать с ней, подкрепив свое намерение поцелуем. Пабло ничего не мог с собой поделать, он будто бы голову потерял от всего происходящего и потому согласился, позабыв обо всем (о чем сильно сожалел сейчас). А потом, по словам матроса, он забыл, что было дальше. Лишь помнил сильную головную боль, появившуюся, видимо, от удара чем-то тяжелым. И, как ему кажется, он не переспал с аристократкой. Виновным себя пират не считал.
Чайка был мрачнее тучи. Судя по всему, рассказ матроса не стыковался с рассказом Солнышка. И кому же верить?
Сама Адель все больше и больше начинала сомневаться в его рассказе. Вот только ей не давала покоя одна вещь: зачем сначала просить переспать, а потом ударять потенциального любовника по голове? Вряд ли аристократка изнасиловала бедолагу. Тогда что же произошло?