Глава XVII
Истории прошлого
Бернадетта де Кьяри
1693 год
Южная часть Атлантического океана
Бернадетта, ощущая вес меча, пыталась повторять движения за мистером Олдричем. Боцман, по приказу капитана, обучал ее искусству сражения, чтобы, в случае чего, она сумела защитить себя. Аристократка не чувствовала себя беззащитной. Но, решив не усугублять ситуацию, согласилась научиться обороне.
Прошло два дня. Они отплыли из города в тот день, когда она наказала Сантьяго и Пабло. Сухая кожа ее ладоней потрескалась от того, как сильно Бернадетта сжимала розги. Она ненавидела себя. Ненавидела капитана. Ненавидела даже пиратов, чьи спины благодаря ее стараниям превратились в кровавое месиво. Она слышала их тяжкие стоны и звуки ударов вплоть до следующего дня.
Де Кьяри не пожалела, что вступилась за пиратов. Это лишь укрепило ее отношения с командой. Те будто бы зауважали ее еще больше после того, как увидели, что она готова защищать их. Что она готова идти наперекор решениям капитана. Этот жест очень сильно не понравился Адель. Вероятно, та переживала, что Бернадетта своим обаянием и мягкосердечностью спихнет ее с должности, а после и вовсе устроит саботаж против Чайки. Смешно.
На самом деле, как бы сильно в тот миг она не ненавидела мистера Обри ей вовсе не хотелось ссорится с ним. Просто она не ожидала, что он будет придерживаться своих жестоких принципов до самого конца.
А потому тем утром, узнав о своем обучении, она поговорила с капитаном о произошедшем. И даже извинилась за то, что влезла наперекор его словам, аргументировав это тем, что ей было жаль парней. Что было правдой. Капитан явно был удивлен. Вся его спесь пропала, а сам он принял извинения, сказав, что ее поступок был благородным, но больше подобного он не допустит. И это было справедливо, учитывая, чьи это были люди.
Когда их отношения были вновь налажены, де Кьяри ушла на занятие с боцманом, предварительно пообещав Стиву помочь на камбузе после обеда (кок, естественно, выразил свою благодарность бранью).
Джон оказался очень терпеливым учителем. Он медленно и по нескольку раз показывал Бернадетте как правильно держать оружие в руках и как наносить им удары. Ей не очень нравилось то, чем она занималась, но общество спокойного боцмана удивительным образом сглаживало это неприятное ощущение.
– Зачем Вам серьга в ухе, мистер Олдрич? – чувствуя, что руки устали, Бернадетта опустила меч, осторожно положив его на палубу и начав разминать уставшие плечи.
– Денежное вложение в мои похороны в случае чего, – мужчина улыбнулся, отчего шрамы на его лице, образующие угол, чуть растянулись. – А вообще я получил право носить серьгу, когда впервые пересек экватор. Этакое достижение.
– И как давно вы получили это достижение?
– Лет этак двадцать назад.
Джон отложил свое оружие, почесав шрамы. Несмотря на то, что мужчина не выглядел слишком старо, она догадывалась, что он ей в отцы годился. Получался неплохой такой стаж моряка.
– А как попали в команду капитана? – задала она следующий вопрос, невольно скользнув глазами к юту. Сам Чайка сидел в каюте и наверняка занимался своими многочисленными картами и маршрутом.
– Когда он начал набирать добровольцев к себе во второй раз. После того, как убил часть своих людей и взял на борт девушек, – боцман задумчиво проследил за ее взглядом, задержавшись на двери каюты гораздо дольше, чем нужно было. – Мне было интересно узнать, что он за человек такой. Молодой, импульсивный и раздражающий все пиратское общество. Слишком беспощадный.
– И Вас не напрягло, что он так поступил со своими людьми и буквально пошел наперекор правилам, взяв на судно девушек? – поинтересовалась де Кьяри, смотря на Джона и гадая, как такой опытный и терпеливый человек решился пойти в команду к мистеру Обри. Учитывая его поступки и манеру поведения было вовсе неудивительно то, что он раздражал пиратское сообщество. Наверняка не только раздражал, но и периодически вызывал сильное желание ударить по лицу. – Он ведь может обойтись так с каждым из вас. Сантьяго и Пабло...
– Сантьяго и Пабло знали, на что шли. Они знают пункты Кодекса, мисс де Кьяри. Похвально, очень похвально, что Вы встали на их защиту. Но капитан может быстро растерять свое влияние и репутацию, если будет под каждого прогибаться и проявлять милосердие, – мистер Олдрич покачал головой, поднимая свой меч. – Давайте продолжим.
Бернадетта кивнула, больше не решившись говорить на эту тему, быстро вооружаясь мечом и вновь ощущая его вес в своих руках. Она встала в защитную стойку и стала медленно парировать удары боцмана. Тот с легкостью подстраивался под ее темп, но при этом сила его ударов была отнюдь не маленькой. Было нелегко привыкнуть к ней, но де Кьяри старалась изо всех сил.
Спустя какое-то время они поменялись местами, и теперь аристократка пыталась пробить чужую оборону, хотя меньше всего на свете ей хотелось ранить этого терпеливого мужчину. Пирата, что знал, чем рискует, ступая на борт «Свободы». Человека, который был слишком добр к ней, спокойно отзываясь о чужой жестокости.
Пульсирующая боль в ногах не всегда позволяла двигаться плавно и быстро, но аристократка старалась не обращать на это внимания, полностью погруженная в тренировку. Ноги устали, и потому появились неприятные ощущения, но она не позволит увидеть свои слабости. Она доведет сегодняшнее занятие до конца, поможет Стиву на камбузе и лишь после позволит себе отдохнуть. И ни минутой раньше.
Раз капитан Чайка держал на своем судне сильных людей, то хотелось ей того или нет, а придется хотя бы постараться стать одной из них. Не то, чтобы это было ее самым сокровенным желанием на данный момент, но меньше всего Бернадетте хотелось получать к себе снисхождение.
Поблагодарив Джона за занятие и вернув ему оружие, Бернадетта поспешила на камбуз. Ей хотелось попить, а еще лучше помыться. По правде говоря, она надеялась найти в Луанде общественную купальню и посетить ее, чтобы хоть как-то привести себя в порядок, но все пошло не совсем по плану. Хорошо, что она хотя бы успела купить себе сменное, пусть и лишенное изысков, платье.
Придется выкручиваться с мытьем как-то иначе. И только сейчас де Кьяри поняла, как может выйти из этой неприятно-непростой ситуации.
Камбуз пустовал, не считая его извечно-ворчливого хозяина. В это время дежурные уже покидали свой пост. Делать в это время здесь было и правда нечего, но аристократке нравилось просто помогать Стиву, убираться и доводить до готовности ужин. К слову, пиратская еда все еще отдавала пеплом на языке, но, чтобы не расстраивать мистера Дэйвиса, она всегда говорила, что все приготовлено очень вкусно. А тот всегда отвечал ей в своей резковатой манере. Но несмотря на это, она видела, что ему все равно приятно лишний раз услышать похвалу и слова благодарности.
– Я думал, Джон упашет тебя так, что ты не явишься.
– Я тоже очень рада видеть Вас, мистер Дэйвис.
Бернадетта улыбнулась, натыкаясь на насмешливый взгляд кока. Он стоял над большим котлом, что-то заинтересованно помешивая там. Пахло не так плохо, хотя, конечно, выглядел ужин странно. Впрочем, так было всегда. У мистера Дэйвиса была удивительная способность готовить вещи отвратительные на вид, но неплохие на вкус. Если верить словам команды, разумеется.
– Ну и как прошла твоя тренировка? – ворчливый мужчина подошел к столу, вернувшись к нарезке свежих овощей, которые пираты купили в Луанде. – Давай, рассказывай и мой посуду, нечего тут за зря торчать.
– Я расскажу, но мне нужна будет Ваша помощь, мистер Дэйвис, – начала де Кьяри, замечая гору грязной посуды, оставленной специально для нее. Дежурным не нравилось ее мыть и потому они нашли замечательный выход из этой ситуации в лице аристократки. Впрочем, Бернадетта не была против. По крайней мере, от воды ее кожа успокаивалась и переставала раздражаться.
– Какая же? – спросил кок, недоверчиво прищурившись и даже на миг оторвавшись от своего занятия.
– Мне нужна горячая вода. Я хочу помыться, – проговорила аристократка, мило улыбнувшись ворчливому мужчине и принявшись за ожидающую ее посуду.
– А еще что тебе нужно? Может, личная служанка и невероятно дорогая побрякушка на шею? – фыркнул кок.
– Да нет, я обойдусь водой и даже сама ее себе подогрею и натаскаю, – протянула де Кьяри, изредка поглядывая на Стива, не уверенная, что тот позволит ей такую роскошь. Учитывая, что пираты вообще в целом не мылись на корабле, максимум, что ее ждало – тряпка и таз холодной воды. Но таким методом она уже устала мыться, по правде говоря.
– Естественно, служанки-то личной у тебя нет, – хмыкнул тот, задумчиво почесав пальцами свою рыжую бороду. – Ты такая же противная, как она.
– Прошу прощения, как кто? – она чуть нахмурилась, так и застыв с недомытой тарелкой в руке. Стив никогда не сравнивал ее ни с кем. И никогда про себя ничего не рассказывал.
Ворчливый мужчина вместе с миской подошел к котлу, ссыпая туда ее содержимое и отмахиваясь от вопроса. Его лицо посерьезнело, а сам он стал слишком сосредоточенно мешать ужин, храня молчание. Очень непохоже на него. Лезть к нему сейчас не стоило, иначе можно было нарваться на настоящие неприятности. Бернадетта вернулась к мытью посуды, гадая, кого же она напомнила коку, что тот замолчал и помрачнел. Его давнюю любовь? Она никогда не задумывалась о том, была ли у мистера Дэйвиса семья. По правде говоря, ей никогда в целом не приходилось думать о том, есть ли близкие люди у всех собравшихся на этом корабле. Это казалось такой абсурдной мыслью. Но, возможно, это касалось не всех.
Наконец Стив нарушил молчание, поднимая на аристократку свой тяжелый взгляд:
– Как Роза. Как моя дочь, которая тоже вечно мне дерзила, язвила и делала все наперекор моим словам.
Бернадетта встретилась взглядами с коком, видя в его голубых глазах такую бездонную и тяжелую печаль, что у нее перехватило дыхание. А пазл в голове наконец сложился в единую картинку. Ворчливый мистер Дэйвис кидался на всех, кроме нее потому, что она напоминала ему дочь по характеру. Потому он подпускал ее ближе к себе, позволял помогать и шутить. Это все напоминало ему о покинутой семье.
– И... что же случилось с вашей дочерью? – осторожно поинтересовалась Бернадетта, боясь услышать страшный ответ.
– Она не умерла, не переживай, – он хмыкнул, хотя аристократка и успела рассмотреть в его глазах быстрый страх. Он не мог знать наверняка, жива ли его дочь до сих пор. Но чужая вера немного успокаивала. – Просто в один день сказала, что не желает меня видеть. Я сделал недостаточно много для того, чтобы спасти ее мать.
Мужчина поспешно отвернулся, сутуля плечи, и Бернадетта догадывалась, что он успел пожелать о своем откровенном, но кратком рассказе. Любопытство де Кьяри разгорелось сильнее, но она боялась спугнуть Стива. Боялась, что еще один любопытный вопрос и кок прогонит ее, никогда больше ничего не рассказав.
– Что, спросила и теперь боишься узнать, что было дальше? – грубо спросил он, принявшись за уборку столов, намеренно делая это спиной к аристократке.
– Я... я хочу, чтобы вы сами поведали мне свою историю, мистер Дэйвис, – осторожно отозвалась Бернадетта, не зная, что можно было спросить у кока, а что нет. Вдруг ему хотелось оставить часть своей истории в тайне.
– Она обвинила меня в том, что я не смог вовремя найти нужные лекарства и врача. Сказала, что по моей вине ушел самый дорогой для нее человек и что теперь она тоже не желает меня видеть. – Стив наконец повернулся к Бернадетте, обратив на нее свой мрачный взгляд. – Только она не учла, что я любил Катрин также сильно, как и сама она. Что я тоже понес потери. Она была слишком поглощена своим горем. И потому это несносное и ходячее напоминание Катрин сказало мне, что не хочет видеть меня. И либо она уходит, либо это делаю я. Вот скажи, что мне еще оставалось делать? Я не мог лишить ее безопасного дома.
Лицо кока было сосредоточенным и мрачным. Будто он был готов кого-нибудь ударить или сказать что-нибудь резкое. Бернадетте пришлось отвести глаза. Она не знала, что сказать мужчине. Не знала, как сказать ему, что его дочь была просто безмерно одержима горечью потери. Была так сильно одержима этим, что не разглядела одной важной вещи: ее отец был одержим этим горем не меньше, а то и больше этой незнакомой девушки. И потому мистер Дэйвис без раздумий пожертвовал своей привычной жизнью, оставляя дочери безопасный дом.
Говорить было нечего. А потому она быстро вытерла руки о фартук, сократила расстояние между ними и заключила Стива в объятия. Она никогда бы так не поступила. Никогда не позволила бы себе без разрешения, а тем более взрослого мужчину, просто взять и обнять. Но мистеру Дэйвису было больно. Она ощущала это. И, боясь потонуть в чужой боли, сделала то, что первое пришло в голову. Утешать его было бессмысленно, уже все свершилось.
Стив заметно напрягся, замерев. Бернадетта чувствовала его пытливый взгляд на себе, но хранила молчание, забирая его боль. А потом он тоже обнял ее. Осторожно, будто бы боясь сломать, оставляя огрубевшие ладони на ее плечах. И в этих объятиях ей не было мерзко или противно. Здесь она чувствовала безопасность. И то, как глубокая боль медленно отступает, принимая поражение.
– Больше так не делай, – спустя пару долгих мгновений кок наконец отстранился от нее, вернув своему лицу недовольное выражение. Хотя аристократка могла бы поклясться, что от этих объятий ему стало легче.
– Как скажете, мистер Дэйвис, – она почти равнодушно пожала плечами и вернулась к недомытой посуде.
– Я дам тебе воды, но это ради исключения, – проговорил кок так, будто они и не прерывали их диалог про элементарные человеческие нужды. – Если никому не скажешь, что только что произошло, поняла?
– Можно подумать, я похожа на болтушку, – беззлобно фыркнула Бернадетта, сдержав смешок от такой нелепости. Разумеется, коку нельзя подмочить свою репутацию и явить на свет то, что он умеет обниматься.
– А черт знает, что творится в твоей аристократской голове.
Стив сказал, что даст ей воду вечером. Сейчас все равно, даже если она захочет, ей не дадут нормально помыться. А потому Бернадетта покинула камбуз.
Она уверенно шла по направлению к капитанской каюте, пока знакомый стук дерева о палубу, а затем и голос не заставил ее замереть и повернуться.
– Миледи.
Опираясь о бизань-мачту, Энн Аквили не сводила с нее внимательных глаз, скрестив руки на своей груди.
– Да, мисс Аквили?
– Не знаю, каким чудом тебе удалось купить эту мазь, но спасибо, – канонирка показала маленький пузырек, который не так давно де Кьяри купила в Луанде. Почти наобум, особо не надеясь, что обычная ароматическая мазь поможет одноногой женщине.
– Никакого чуда, мисс Аквили. Всего лишь пара пиастров, – она дружелюбно улыбнулась, кажется, испытав радость от того, что боль в ноге канонирки поутихла хотя бы на время. Как было бы хорошо, если бы от какого-то простого эфира ее ноги тоже перестали болеть.
– Это второе чудо после того, как меня лишили ноги, – Энн мрачно усмехнулась, кажется, готовая без укусов и ядовитых плевков поведать о своей истории. И Бернадетта с удовольствием выслушает ее.
– Как это произошло?
– Ранение. Очень неудачное для меня, – она пожала плечами, взглянув на свой протез. – Самое смешное, что Чайка искренне считал, что виновен в этом.
Энн замолчала, кривя губы в усмешке, наблюдая за тем, как Бернадетта сдерживает удивление на своем лице. Капитан винил во всем произошедшем себя? С чего бы это?
– Не волнуйся, миледи, его вины в этом не было. Не может же капитан уследить сразу за всеми, кого взял под свою ответственность, – она печально улыбнулась, качая головой. – Но он был единственным, кто успокаивал меня и говорил о том, что я по-прежнему буду нужна ему. И он не солгал... Знаешь, в то время... ну, пока я пыталась свыкнуться с тем, что часть моей ноги сожрут рыбы, он помогал мне восстанавливаться. Был рядом почти круглые сутки. Менял повязки, пытался отвлекать, тренировался со мной, чтобы я не потеряла форму... Он был взволнован произошедшим. И если ты считаешь, что у него нет сердца, просто вспомни о том, как капитан переживал о той, что потеряла ногу по собственной невнимательности.
– Как проходят твои занятия с Джоном? – примостившись на большом мотке каната, Орнелла плела косу из своих длинных белых волос. Йоланда устроилась рядышком, но, в отличие от подруги, она не сводила больших глаз с моря.
Понимая, что ей надо отвлечься от истории, которую поведала канонирка, девушка отправилась к подругам. И, надо признаться, мысли о капитане, способном на милосердие и самобичевание, смогли ненадолго покинуть ее голову.
– Неплохо. Хотя если бы пару лет назад мне кто-нибудь сказал, что я буду учиться фехтованию на пиратском судне, я бы назвала слова этого человека слишком пошлыми, – пожала плечами Бернадетта, быстро улыбнувшись. В тот день, когда она вернулась на судно из города под руку с Адель, она отдала пираткам купленные специально для них масла. Сказать, что девушки были ей безмерно благодарны – не сказать ничего. Мало того, что они не ожидали такого щедрого подарка, так еще после минут двадцать восхищались тем, как самоотверженно она была готова принять чужое наказание. Кажется, этот случай укрепил не только ее отношения с определенными членами команды, но и с девушками в том числе.
– Это и правда звучит дико, – рассмеялась пиратка, на миг оторвавшись от своих волос для того, чтобы весело взглянуть на аристократку. – Но с другой стороны это здорово. Ты будешь еще больше похожа на нас.
Бернадетта взглянула на далекий горизонт. Ей нравились пиратки. Она восхищалась ими. Но она никогда не хотела быть похожа на них. Даже сейчас. Стать пираткой никогда не было ее планом на будущее. Йоланда прикоснулась к ее руке, заметив, как изменилась в лице де Кьяри. Та взглянула на молчаливую пиратку, слабо сжав ее ладонь пальцами.
– Согласна, – только и смогла произнести она, не смея и не желая разочаровать подругу. Сможет ли она после, в конце пути, покинуть этих девушек, с которыми успела подружиться? Смогут ли они отпустить ее? Она не знала. – Я пойду проведаю капитана, хорошо? А то он каждый вечер спрашивает, как проходят мои уроки. Наверное, пытается оценить мои успехи, чтобы взять на слабо.
Бернадетта поднялась на ноги, попытавшись разрядить атмосферу шуткой. Девушки кивнули, спокойно отпуская ее. Аристократка знала, что они не думают про нее и Чайку всякие непристойности, в отличие от других. Непонятно, откуда поползли подобные слухи, но ей было плевать. Кажется, команду веселила сама возможность лишний раз перемыть ей кости на пустом месте.
Капитан был в каюте. Как и всегда. Он вальяжно сидел за столом в окружении многочисленных карт и свитков. Треуголка лежала в углу стола, открывая вид на его собранные в неаккуратный хвост волосы. Чайка поднял на нее глаза, стоило двери в каюту закрыться.
– Уже позанимались? – поинтересовался он, лениво потягиваясь.
– Вы что же, не слышали склянок? Уже почти ужин, – усмехнулась аристократка, занимая свое любимое место у окна. Она так не постаралась понять, как работает отсчет времени на корабле, но успела запомнить, какие удары в рынду означают скорый прием пищи.
По правде говоря, даже несмотря на то, что они помирились с мистером Обри-Конте, она все равно не верила, что между ними все хорошо. Меньше всего юноша перед ней походил на человека, который способен сразу даровать прощение. Скорее на того, кто, улыбаясь в лицо, точит нож за спиной. Он был слишком непредсказуемым. Впрочем, учитывая историю Энн, кто его знает...
Слишком много лиц было у этого человека.
– Как-то упустил этот момент. Значит, Вы уже успели получить «благодарности» от Стива и даже немного отдохнуть, – Чайка вернул ей насмешку, отодвинувшись от стола, но лишь для того, чтобы поставить одну ногу на стул, обхватывая ее руками под коленом и переводя взгляд на де Кьяри.
– Верно, – кивнула Бернадетта, прежде чем позволила своим губам изогнуться в усмешке. – Думаю, я уже готова вызывать Вас на учебный поединок. Должны же Вы как-то оценить работу мистера Олдрича.
– Не льстите себе, мисс Бернадетта, – он засмеялся, легко поддаваясь на ее уловку. И это позволило самой Бернадетте чуть расслабиться. Значит, он больше не сердился на нее.
– Я вполне серьезна, капитан Чайка.
– Вы едва умеете держать саблю в руках, – мистер Обри покачал головой, продолжая улыбаться, но в его карих глазах застыл твердый отказ. Чем он был вызван: простым нежеланием сражаться с ней или же боязнью навредить?
– Или Вы сражаетесь со мной или рассказываете любой факт о своем прошлом, – Бернадетта встретилась с взглядом Чайки, откровенно забавляясь над ним со всей серьезностью. Несмотря на их шаткие и почти доверительные отношения он все еще не так просто делился подробностями своей жизни. А потому она была уверена в том, что поединок состоится.
– Две истории на выбор: щенок по имени Шторм или украденное судно, – проговорил капитан, скрещивая руки на груди и заставляя Бернадетту удивленно вскинуть брови вверх. Так просто?
– Я думала, Вы согласитесь на поединок, – неверяще проговорила она, замечая его насмешливо изогнутые губы.
– Это не мой ром, что Вы так думали, мисс Бернадетта. Неужели Вам так сильно хочется, чтобы я... – он замолчал, то ли подбирая цензурные слова, то ли скрывая свои истинные намерения. – Одолел Вас?
– Так что там с украденным судном? – проигнорировав его насмешку, Бернадетта вернула лицу спокойное выражение. – Кажется, при нашей первой встрече Вы говорили, что не крали корабль.
– Я не говорил, что не крал, – Чайка покачал головой. – Я лишь спросил, уж не думаете ли Вы о том, что я его украл.
– Вы лжец.
– Все мы не без греха.
И мистер Обри грустно улыбнулся. Будто ему было жаль, что он лжец. Бернадетта знала о том, что от него не всегда можно было добиться правды. Хорошо знала. Знала, что он был бо́льшим лжецом, чем хотел показаться на самом деле. Проблема была в том, что сам капитан об этом не ведал. Но это уже его ром.
– Мы с Адель украли корабль команды, из-за которой погиб мой отец. Корабль, который все знают, как «Свобода» раньше назывался «Кальмар», – начал капитан свой рассказ, опустив ногу со стула на пол и в миг став серьезным. – После того, как я стал сиротой, команда отца хотела продать Адель в бордель, а меня... просто выгнать.
Губы Чайки изогнулись в быстрой улыбке, будто ему было смешно. Бернадетта же не видела ничего смешного в том, что произошло. Это не ввергало ее в ужас, но она представляла, что мог испытывать мистер Обри в той ситуации. На миг ей даже стало его жаль. На миг она даже забыла о том, что все это он заслужил.
– Почему они пытались Вас выгнать?
– Потому что никогда не любили меня и были самыми настоящими лицемерами, желающими угодить моему отцу.
Он солгал. Она знала это. Но притворилась, что поверила, отведя взгляд от его улыбающегося лица.
– Спустя неделю после происшествия мы с Адель напросились в команду «Кальмара». Не спрашивайте, как нас не узнали. Бывший капитан был слепым и тупым. А, возможно, на нашей стороне просто была госпожа Фортуна, – Чайка перестал улыбаться, продолжая свой рассказ. – Перед отплытием мы раздобыли яд и каждый раз, дежуря на камбузе, подсыпали отраву в еду. Представляете, с каким удовольствием я отправлял людей, лишивших меня безопасного дома, на тот свет?
Бернадетта кивнула, хотя и не понимала. Значит, жестокость капитана не была приобретенной. Она была врожденной. Вероятно, это было его наследие, передавшееся ему от отца. Как иронично.
– Нас заподозрили в отравлении тогда, когда судно сменило курс, решив возвратиться к Пиратским Убежищам. На тот момент от команды осталось пятнадцать человек, не считая капитана и нас. Управлять судном было проблематично... Того, кто едва не выдал нас, мы прикончили ночью. Иногда нож действует быстрее яда, – продолжал мистер Обри-Конте, запустив руку в свои волосы. От этого жеста его неаккуратный хвост стал еще более неряшливым. – После этого случая мы за ночь убили всю команду, а капитану я лично перерезал глотку. Он узнал меня. Высказал свое лестное мнение обо мне.
Чайка усмехнулся, распуская волосы. Бернадетта еще до этого ни разу не видела его в таком виде. Волосы капитана слабо вились и опускались чуть ниже ушей, делая лицо немного мягче. Впрочем, никто не позволил ей долго рассмотреть такого капитана – тот быстро пятерней зачесал их и вновь собрал в хвост. На этот раз более аккуратный.
– Мы с трудом причалили обратно к Пиратским Убежищам вдвоем. И сами переделали имя корабля. Конечно, будь у нас деньги, мы бы сразу купили свой собственный корабль, но пришлось немного попотеть.
– И убить других людей, – вставила свое слово де Кьяри, никак не показывая своего отношения к услышанной истории. Конечно, она ее поразила. И в очередной раз показала – человек, находящийся с ней с одной комнате не милый и не хороший. Он – зло во плоти. Несносный и ужасный человек.
Но могла ли она перестать с ним общаться? Могла ли перестать завоевывать его доверие? Могла ли прекратить это влечение? Ответ был слишком неправильным и очевидным.
– Мисс Бернадетта, не стоит утруждаться и каждый раз напоминать мне о том, какой я...
Ощущение приоткрывшейся завесы тайны быстро исчезло, стоило двери в каюту распахнуться и перебить мистера Обри.
– Капитан! Там судно на горизонте! Движутся в нашу сторону, порты открыты!