Глава V
Опрометчивая затея
Адель Кидд
1693 год
Южная часть Атлантического океана
Сказать, что Адель испытывала не самые добрые эмоции по отношению к Чайке и тому, что тот тайком приволок эту аристократку к ним на корабль было не сказать вообще ничего. И лишь присутствие этой робкой и тихой, даже можно сказать невозмутимой, девушки хоть как-то сдерживало ее пыл и желание придушить обоих собственными руками. Ну и, разумеется, ее славное умение читать сраную абракадабру, накаляканную на карте, тоже имело свою весомую роль в здравомыслии. Как ни крути, а ей хотелось бы доплыть до острова, не отмеченного ни на одной карте и получить свою славную долю от сокровищ. Может тогда она могла бы сменить свой образ жизни...
По правде говоря, Кидд и сама не понимала, отчего так сильно злилась. Может, из-за лжи. Или из-за того, что даже спустя годы, капитан сам принимал решения, почти не советуясь с ней, а просто ставя перед фактом. Так было, когда она девочкой попала на корабль его отца. Так было, когда ему пришлось встать на кровавый путь. Так было сейчас. Она осознавала, что имеет определенный выбор. Банально она могла бы не поддерживать его в самом начале, когда он зарабатывал себе имя. Она могла взбунтоваться и сейчас. С какой стати им держать у себя эту аристократку задаром? До того, пока они доплывут до Пиратских Убежищ, пройдет уйма времени. Вряд ли Солнышко будет работать наравне со всеми. Но отчего-то Адель не хотела и боялась бросить того, кого не сразу начала называть «близким другом».
Приговор был озвучен. Одно рабство благополучно сменилось другим по прихоти единственного ребенка капитана Фреда Обри. Адель была готова кусаться и драться. Всегда. Когда монашки, будучи на грани бедности, продали ее работорговцам, решив заработать таким образом. Когда большие бугаи отпускали мерзкие шутки и распускали руки, заталкивая ее в трюм огромного корабля. Когда команда неизвестных ублюдков убила работорговцев во время абордажа. Сейчас, стоя перед высоким мужчиной, чье лицо было полно сожаления.
– Я требую, чтобы ты доставил меня в порт с остальными девочками, – Адель едва доставала капитану до пупка, но была уверена, что ее глаза пылают от ненависти и несправедливости.
– Я не могу, Адель. Пожалуйста, – капитан тяжело вздохнул. Его подбородок, покрытый жесткой щетиной, дернулся. Он присел перед Кидд на корточки, ласково глядя на нее. – Это отвратительный поступок. Но ты нужна не только мне...
И тогда Адель Кидд плюнула в лицо Фреду Обри, ощутив, как сильно разгорелось в ее груди пламя ненависти к семье пиратов-ублюдков.
Ей казалось, что с годами это пламя поутихло. Но, возможно, оно всегда пылало в ней, ожидая удобного момента для того, чтобы сжечь здесь все.
Сейчас, устроившись на большом и твердом мотке каната, Адель думала о том, как за десять лет дружбы они не поубивали друг друга с Чайкой. Одного их знакомства вполне хватило бы на этот поступок. Они вообще были странными и разными. Капитан был сдержан во многих вопросах и быстрее море пересохнет, чем он покажет кому-то свое снисхождение. Он был строг к команде, но также был готов порвать любого за своих людей. Он слишком дорожил командой, которую тщательно обучал премудростям морской жизни. Но, несмотря на его хороший самоконтроль, были вещи, над которыми он был не властен сдержать эмоций. Нужно только знать, куда бить. Адель знала. И иногда пользовалась этим без угрызений совести. У самой нее было плохо как со сдержанностью, так и с самоконтролем. Конечно, она тоже дорожила той кучкой придурков, именуемых «командой», но понимала, что стоит кому-то из них оступиться, и она без сожалений попрощается с ними. Что касалось вещей, которые делали ей больно...
Старпом даже усмехнулась. Их больше не осталось. Покинув один корабль с ублюдками и попав на такой же другой, она поняла, что больше нет вещей, которые сделают ей больно. Куда еще больнее, когда сначала тебя продают в рабство, а затем, разлучив с подругами, оставляют на пиратском судне лишь потому, что сыну капитана не хватает друзей-сверстников?
Кидд не хотела думать о том, как сложилась бы ее жизнь, если бы корабль отца Чайки не взял тогда на абордаж судно работорговцев. Наверное, она была бы шлюхой в одном из борделей. И сдохла бы к шестнадцати годам.
Пробило одну склянку. Радостные пираты, состоящие в первой группе, поняли, что пришло время обеда. В эту группу входили те люди, которые занимали высокие должности на корабле, а еще старшие офицеры. Адель и Чайка также попадали в эту группу. А потому Кидд спустилась с мотка каната, намереваясь зайти за капитаном. Он наверняка не услышал склянок, зачитавшись маршрутом, который построил Йон и, может быть, внося в него свои правки и корректировки.
Но не успела Кидд пройти и десяти шагов, намереваясь подняться с палубы на кватердек, а оттуда – на ют, как среди тех, кто направлялся в носовую часть корабля, чтобы спуститься на мидельдек, она заметила неразлучную парочку друзей. Понять, что этот дуэт получил звание «обезьяньей мамочки» Адель помогла мартышка на плече Сантьяго. Пожалуй, капитану не стоило делать столь опрометчивый поступок и выбирать первых попавшихся придурков для выполнения важных обязанностей. А самой Адель, пожалуй, не стоило спихивать на капитана эту задачу. Если он увидит этих идиотов и капуцина в придачу, то кто знает, какой будет его реакция? Лично Кидд не хотелось портить себе настроение перед обедом.
Поэтому она весьма быстро поспешила в сторону Сантьяго и Пабло. Рядом с ними она была низкой и маленькой, но все на «Свободе» знали, что характер у старшей помощницы был как у разъяренной медведицы. И лишь потому, заметив приближение выше упомянутой медведицы, парочка, еще до этого возившаяся с мартышкой и подкармливая ее чем-то, развернулась, намереваясь уйти, а белобрысый Сантьяго поспешил снять с плеча ценный груз, постаравшись спрятать его.
– Стоять! – от ее голоса остановились не только неразлучные друзья, но и еще некоторые пираты. Правда, поняв, что это было сказано не им, они продолжили свой путь.
– Что такое, Адель? – Пабло первым развернулся к ней, показывая всю свою дружелюбность, на которую она не купилась. Чертов дипломат.
– Кто из вас двоих идиот? – поинтересовалась она, сверля спину Сантьяго, который все же соизволил через секунду повернуться к ней лицом, пряча мартышку за лацканом кожаного жилета.
– Давай не будем ругаться, – попросил Пабло, покосившись на друга. Из них двоих он был самым умным и дипломатично мог решить почти любой вопрос. Кроме этого.
– Сантьяго дель Торо Эрнандез Паскаль, – Адель проигнорировала просьбу не ругаться и скрестила руки на груди, выдавив из себя улыбку, больше похожую на оскал. Полная форма имени белобрысого пирата ясно давала ему понять, что он оказался в неприятной ситуации.
– Ну, Адель! Он такой милый, только взгляни! – чуть ли не умоляюще протянул Паскаль, вытащив мохнатое существо наружу и едва ли не ткнув его в лицо Адель – благо, она смогла вовремя отойти на шаг назад, глядя на капуцина, сжимающего в своих лапках орех и смотря на нее своими круглыми глазёнками.
– По уровню развития вы оба не так далеко от него ушли, вы в курсе? – она взглянула на мартышку, совершенно не понимая, что в ней такого нашел Сантьяго.
– Давай ты никому не расскажешь о том, что Сантьяго достал из клетки мартышку, а мы встанем на ночную вахту? – Пабло опасливо покосился в сторону юта, и Кидд поняла, что ситуация начала принимать скверный оборот.
– Вообще-то это ты достал Мигеля из клетки! – возмутился Сантьяго, пихая друга в бок.
– Мигеля? Вы че, дали ему имя? – брови Адель поползли вверх, стоило ей услышать обращение к мартышке.
– Вообще-то, это Сантьяго придумал ему его, – пожал плечами Пабло.
– Помнишь, у нас был марсовый, которого звали Мигель? – Паскаль встретился с ней взглядами и Адель закатила глаза, уже догадываясь, какую «трогательную» историю услышит сейчас. – Его же во время шторма смыло с гальюна, кто вообще ходит отлить в такое время... И я подумал, что тем самым мы могли бы почтить его память.
– Назвав мартышку в честь матроса, которого смыло волной, пока он ссал? Как трогательно, – она фыркнула, но не стала говорить о том, что это скорее издевательство над бывшим членом команды, а не его почитание. – Еще раз увижу вас обоих в компании себе подобных и одной вахтой не отделаетесь. Будете неделю принимать комплименты от Стива, – Кидд покачала головой, кивая в сторону спуска на нижнюю палубу. Те поняли намек и поспешили скрыться с места преступления. До старпома даже донеслась их слабая словесная перепалка, полная возмущения Сантьяго, дипломатичных ответов Пабло и странных звуков, издаваемых мартышкой.
Неразлучная парочка скрылась как раз вовремя, потому что стоило Адель повернуться, и она увидела Чайку, который как раз спустился с юта, взглянув на удаляющихся Сантьяго и Пабло. Его лицо было непроницаемым, а треуголка чуть съехала набок, добавив его виду еще больше небрежности.
– Нужно позвать Бернадетту на обед. Сомневаюсь, что сама она осмелится пойти есть. Уверен, она успела проголодаться и ей нужны силы, – проговорил он, обведя глазами палубу, будто надеясь увидеть аристократку среди кучи пиратов.
– Для того, чтобы выблевать стряпню Стива за борт? Поверь, для этого нужны не силы, а желание, – с усмешкой отозвалась она, направляясь вместе с капитаном туда, где Солнышко сидела в последний раз – на бак. Чайка недовольно скривил губы в ответ. – Она пытается наладить отношения с девушками. Думаю, компания язвы и неосмотрительного придурка придется ей не по душе.
– А почему я неосмотрительный придурок? – капитан даже на миг замер. Можно подумать, что за столько лет он не привык к ее любвеобильным оскорблениям.
– Ну это же не я притащила на борт беглую девицу из высшего общества, поставив под удар команду, – невозмутимо отозвалась старпом, продолжая путь.
– А что там, говоришь, у нее с девушками? – спокойно спросил Чайка, хотя Адель показалось, что тот закатил глаза от ее ответа.
– Постояла с Самантой за штурвалом. Раздобыла сливок у Стива, пытается задобрить девушек, – фыркнула Адель. Ее, конечно, впечатлил этот поступок и умение аристократки использовать язык по назначению, но не до такой степени, чтобы растечься у ее ног лужей благодарности.
– Подружиться, – исправил ее капитан.
– Да пустое дело.
– Только не говори, что ревнуешь.
Адель рассмеялась, повернувшись к Чайке и покрутив пальцем у его виска. Вот ведь долбня. С чего бы ей ревновать? С того, что полоумная девица подкупает всех сливками? Да это даже звучит смешно, Господи. Если уж на то пошло, то Кидд и сама была в состоянии явиться на камбуз к Стиву и взять у него эти сраные сливки. Проблема была в том, что они ей были не нужны. Как и дружба Солнышка.
– Ревную, а как же, – ухмыльнулась она. – Вдруг Солнышко и тебя подкупит... будешь с ней развлекаться. А про свою бедную, но верную старпом забудешь, – она театрально вздохнула, игриво погладив капитана по плечу и скользнув к груди.
Чайка, обычно никому не позволяющий касаться себя, проигнорировал этот жест и наградил ее взглядом, который означал: «ты моя подруга, но это не остановит меня от желания прибить тебя прямо здесь». Кидд лишь мило улыбнулась ему, первая проскользнув на лестницу.
Как и ожидалось, аристократка сидела там, где Адель видела ее еще утром, таращась на необъятные просторы моря, посреди которого они оказались и которое будет окружать их еще около недели. Она понимала тот восторг, который отражался в ее разных смешных глазах. Бесконечные и беспокойные воды. Они умиротворяли, являя собой древность и силу. Саму суть мироздания. Есть в этой материи нечто такое, что заставляет внутренне содрогаться и одновременно восхищаться ее мощью. Прекрасное и сокрушительное. Воинственное.
Аристократка обернулась, услышав звук их шагов и выпрямила спину, сложив свои аккуратные и нежные ручки на коленях, никогда не знавшие тяжелого труда и никогда не поднимавшие в своей жизни ничего тяжелее бокала вина.
– Капитан, мисс Кидд, – проговорила она, зачем-то поднимаясь на ноги, чуть пошатнувшись от качки корабля. Будто маленький дикий зверек, отчего-то опасающийся за свою жизнь, которой ничего не угрожает.
– Мисс де Кьяри, не откажете отобедать с нами? Конечно, если Вы скажете, что пожелаете сделать это в обществе пираток, то я не буду настаивать.
Адель прикусила язык, благоразумно рассудив, что сейчас не тот момент, когда Чайке и его высокопарным речам можно было съязвить. Он ведь старался быть вежливым для этой аристократки. Кто знает, вдруг собственные колкие слова оскорбят ее высокородное положение? Поэтому она сделала вид, что происходящее ее никоим образом не касается.
Как же это тяжело – молчать, когда можно так красиво вылить свою желчь на другого.
– Разумеется, капитан Чайка, – проговорила Солнышко. Кидд ясно услышала в ее голосе усмешку. Что ж, приятно было осознавать, что хотя бы прозвище капитана вызвало у нее хоть какие-то скудные эмоции.
– Можете также звать меня капитаном Конте, – надо отдать Чайке должное – тот скрыл свое удивление, лишь покосившись на Кидд, без труда поняв, откуда этой аристократке известно его прозвище, слетевшее с ее губ насмешкой.
– Боюсь, такими темпами я совсем скоро запутаюсь в Ваших многочисленных именах, капитан, – отозвалась аристократка, обогнув их обоих и начав свой молчаливый спуск по лестнице, вероятно, подтверждающий, что она согласна на совместную трапезу. – Надеюсь, во время трапезы Вы не выхватите у меня из рук еду, капитан Чайка.
Адель не сдержала громкого смешка. Что ж, эта высокородная особа умела колко подшучивать, не теряя лица. Пожалуй, за это ее стоило начать уважать. Не всякий на этой посудине мог подкалывать Чайку. Тот, впрочем, лишь покачал головой, проглотив возможный ответ на колкость, наградив старпома недовольным взглядом.
На мидельдеке было шумно. Пираты и пиратки расселись за столами, которыми служили массивные доски, подвешенные к потолку цепями. Лавки, стоящие у покачивающихся столов, были прикручены к полу. Ставить тарелку на шаткую поверхность мало кто отваживался, однако и такие умники находились. Перед тем, как спуститься сюда, они взяли себе по миске с едой. Бернадетта наградила Стива странным взглядом, когда забирала у него свою порцию. Кок ответил аристократке хмыканьем, а Адель не могла взять в толк, что это был за странный молчаливый разговор.
Устроившись за свободным столом, Кидд подогнула под себя одну ногу, ловко держа в руке миску с овощной похлебкой, к которой прилагалась солонина и кусок свежего хлеба. Чайка сел рядом с ней и снял свою треуголку, устроив ее на столе и принявшись за еду. Бернадетта устроилась напротив и украдкой рассматривала тех, кто окружал ее. Миску с похлебкой она оставила на столе, однако, придерживала ее рукой, сообразив, что та может покатиться по столу. Второй рукой она сжимала ложку, готовясь приступить к трапезе.
– Капитан, я бы хотела, чтобы Вы назначили меня работать на камбузе, – нарушила их молчаливый обед аристократка. Адель едва не поперхнулась похлебкой. Учитывая нрав и характер Стива, просьба Солнышка была, мягко говоря, тупой. Они же не уживутся в одном пространстве!
– Могу ли я узнать причину этого необдуманного поступка? – осторожно поинтересовался Чайка, неспешно пережевывая свой обед. Адель заметила, как в их сторону устремились пораженные и ошарашенные взгляды. Даже разговоры стали чуть тише – всем было интересно услышать ответ Солнышка. Благо, что Стива пока здесь не было, не то одному Дьяволу был бы известен исход ее бравых слов.
– Я поняла, что умру со скуки во время плаванья.
– Это не мой ром.
– Прошу прощения?
Из-за стола, где сидела одноногая Энн и ее помощники, раздались смешки. Капитан часто отвечал подобной фразой на дела, которые его абсолютно не касались. И все к этому привыкли. Кроме Бернадетты, чьи светлые брови чуть дернулись, будто она хотела нахмуриться, но в последний момент передумала. Адель скривила губы в улыбке, даже не пытаясь скрыть своего веселья, вызванного чужим непониманием.
– Это не моя проблема, – повторил капитан, расшифровав свою фразу.
– Ваша, – как ни в чем ни бывало ответила аристократка. – Вы ведь согласились взять меня на корабль.
– Смею напомнить, что Вы угрожали мне, – лаконично проговорил Чайка. Адель даже повернула к нему голову, вскинув брови вверх. Отчего-то ей слабо верилось, что мисс Солнышко могла угрожать капитану, которого боялись все сознательные люди.
– Как и Вы мне, капитан Чайка, – отозвалась аристократка, неспешно приступая к своему обеду. Вот теперь картина немного прояснилась для старпома и стала больше похожей на правду, хоть и сомнительную. Тот, кто смел угрожать Чайке имел неосторожность потерять парочку зубов. Возможно, он сделал поблажку из-за того, что Солнышко – девушка? Как-то это не очень по-джентельменски – выбивать леди зубы.
– Хорошо, можете работать вместе со Стивом, но потом не прибегайте ко мне плакаться, мисс де Кьяри, – покачал головой капитан. Он уже почти принялся за еду, но Солнышко не сводила с него пристального взгляда цветных глаз. – Что-то еще?
– Мне нужны бумага, перо и чернила. Я хочу вести дневник, если только Вы не против.
– Хорошо.
И дальнейшая трапеза прошла в тишине. Сказать, что аристократка предстала перед Адель в совершенно ином свете не сказать ничего. Оказывается, она и на публике со спокойным лицом могла метать остроумные фразы, как истинная леди из высшего общества. А Чайка даже не пытался парировать их, просто соглашаясь. Кидд была уверена – через час этот разговор сплетней облетит корабль и желающих дежурить на камбузе станет в разы больше, им ведь нужно будет своими глазами видеть, как их ворчливый кок орет и проклинает аристократку, не умеющую ни черта. Что ж, зрелище должно будет выйти забавным. Она даже была уверена в том, что все станут делать ставки на то, сколько эта аристократка продержится под напором Стива. Адель даже стало жалко ее. Но это не значит, что она не будет участвовать в ставках. Отнюдь.
После обеда Чайка, как и пообещал, вручил Солнышку пустой судовой журнал, который теперь будет служить ей дневником. Перо и чернила ждали аристократку на столе в его каюте, где капитан любезно разрешил ее строчить свои мысли и занимать мозги. Сегодня идти работать со Стивом было глупо – на смену стоит заступать с утра, чтобы ощутить всю прелесть предстоящей работы. Она согласилась. А после Кидд и Чайка вышли из каюты, оставив за ее дверьми Солнышко.
Старпом не могла припомнить, когда капитан проявлял к кому-либо еще такую заботу и внимание. Когда они набирали в команду девушек, она знала, что Чайка сочувствует каждой из них – она читала это в его глазах. Но, несмотря на эти слабые чувства, он никогда не давал им спуску, всегда напоминая, что они должны стать сильными и смелыми. Но не ради него. Ради того, чтобы больше ни один мерзавец не смог причинить им боли и страданий.
Впрочем, один момент все же всплыл в памяти.
– Прикуси. Все будет хорошо, слышишь? – голос Чайки был убийственно спокойным, когда он дал Энн деревяшку, которую можно было прикусить зубами.
– Я останусь без ноги. Разве это хорошо? – Аквили истерично рассмеялась, прежде чем сжала палочку челюстями, жмурясь.
Адель навалилась на нее всем своим весом, прижимая к столу дрожащее тело пиратки. Капитан, как и еще пара человек, делали тоже самое, приготовившись сдерживать напор своей сестры. Абордажный бой закончился пару часов назад. Тогда-то и стало понятно, что ранение, которое получила канонирка, будет стоить ей либо ноги, либо жизни.
– Нет, но ты по-прежнему будешь ценным членом команды, – карие глаза Чайки встретились с голубыми глазами Стива. Тот поднял абордажный топор и с размаху опустил его на перевязанную чуть выше колена ногу. Кровь, брызнувшая во все стороны, заставила Адель зажмуриться. А крик заставил ее сильнее вдавить дергающуюся Энн в стол. Никогда еще ей не хотелось так сильно оглохнуть, как в тот раз. Чтобы не слышать этого крика, пробирающего ужасом и болью до самых костей.
Чайка тогда винил в произошедшем себя и, пока его канонирка восстанавливалась, старался всячески помогать ей, искупая свою вину, которой в этом не было. По крайней мере, так считали Адель и сама Энн. Но даже тогдашняя забота и внимание не могли сравниться с тем, что происходило сейчас. Капитан оберегал ее, будто нежный цветочек от ветра.
– Итак, тебе угрожала аристократка? Та самая, которая знает тарабарский и подхалимский языки, а сейчас пошла записывать свои претензии в дневничок? – полюбопытствовала Адель, вместе с Чайкой отходя к правому борту и облокачиваясь на него, даже не скрывая своей усмешки.
– Тебе смешно? – капитан остался стоять спиной к морю, облокотившись на борт локтями. Он снял с себя треуголку и теперь подставлял лицо солнцу и соленым брызгам, пока ветер ерошил его собранные волосы. Адель заметила бледные веснушки на его носу и то, как солнце блеснуло в его карих глазах, сделав их похожими на золотой ром хорошей выдержки.
– Я просто не очень хорошо представляю, как пугливая аристократка смогла угрозами заставить кровавого капитана взять ее на борт. Ты же не купился на ее услуги переводчицы? – хмыкнула старпом.
– Она какая угодно, но только не пугливая, – покачал головой капитан. – Думаю, безнадежный брак заставил ее подслушать мой разговор на балу, а после выжидать меня пару часов в порту, отбиваясь от непристойных мужланов. К тому же, ее услуги и правда необходимы нам... Она скорее бойкая и самонадеянная, нежели пугливая.
– Поразительно. Я все же надеюсь, что нам не выйдет боком твоя опрометчивая затея.
– Я тоже на это надеюсь, Адель.
1 Кормовая часть верхней палубы.