Герой. Дитя воды и пламени

В тот день на Бэлликусе впервые за несколько месяцев вышло солнце. Холодные лучи настойчиво проскальзывали сквозь щель между занавесками, длинной полосой простираясь по холодному полу, через стоявшие у кровати дорожные сумки, ковёр из овчины, плавно заползала на высокую дубовую кровать и, перескакивая через складки на одеяле, задерживались на лице Стефани и крались вверх по стене. Поморщившись, водница распахнула глаза и, сладко зевнув, потёрла веки.

Вскочив с постели, она наспех застелила её покрывалом, таким же мягким и напоминающим молочное облако, как и ковёр на полу, и засеменила в ванную. На пороге взгляд случайно зацепился за пышный букет белых лилий, стоявший в неизвестно откуда взявшейся вазе, — Стефани подозревала, что Арнольд купил её в антикварной лавке Дархадаса, где подобного добра было валом. Водница позволила губам расплыться в улыбке, а сама обняла себя и, очутившись у низкого кофейного столика, опустилась перед ним на колени. Пальцы заскользили по нежным лепесткам, острым зелёным листьям и крепким стебелькам.

Скрипнула дверь. Стефани обернулась и, криво поджав губы, сияющими глазами посмотрела на вошедшего Арнольда.

— Ты запомнил, что я люблю именно эти цветы, — пролепетала она, едва сдерживаясь от того, чтобы не заплакать. Водница отвернулась, пряча проступивший на щеках румянец смятения. — Ты правда запомнил! Это лучший подарок в моей жизни... Мне ещё никогда не дарили цветы, кроме как на соревнованиях.

— Погоди, это ещё не всё, — он сел рядом и протянул коробку с белой атласной лентой, завязанной в бант на крышке. — Это в дополнение к моему основному подарку. Надеюсь, я не выбрал какую-то... Ерунду. Хотя Аманда помогла определиться.

Бережно потянув за кончики ленты, она распутала бантик и приподняла крышку. Стефани сжала белую ткань и подняла руки, нежная юбка заструилась, выравниваясь и складками спадая с краёв коробки, как снег с горных склонов.

— Аманда говорит, что ничто её не радует, как новое платье. На Бэлликусе обычно такое не носят — слишком холодно, но для такого случая... В общем, я подумал, что для особенного дня рождения особенного человека и наряд нужен... Особенный, — Арнольд хмыкнул и повернулся к воднице, чтобы проследить за её реакцией.

Стефани не сдержалась и, всхлипнув, закрыла лицо руками. Платье упало на колени, а рукава шерстяной кофты быстро намокли, плечи задрожали.

— Эй, ты чего?.. — гипнозник растерялся.

— Мне никогда ничего не дарили, — провыла Стефани. — И праздников у меня никогда не было. Ни разу за всю жизнь. А тут...

Она не смогла договорить и снова зашлась в приступе плача. Сильные руки заключили её в объятия, и водница вся из себя сжалась, как озябшая маленькая птичка, наконец добравшись к долгожданному теплу.

— Зато сколько дней рождения ты ещё отметишь, милая Стефани, — тихо произнёс Арнольд. — Я не умею говорить красивые речи, ты уж прости. Знаешь, я никем ещё так не дорожил, кроме сестёр и племянников, как тобой. Ты для меня — как родная дочь. И я искренне желаю, чтобы ты была счастлива. Счастливее всех на свете.

— Спасибо большое. Не только за лилии и платье. Благодаря тебе и твоей семье я поняла, как это — когда о тебе заботятся, — она утёрла слёзы и, плавно отстранившись от гипнозника, посмотрела ему прямо в лицо. — Какой у нас план на сегодня? На поезд до Дархадаса?

Стефани кивнула на два кожаных чемодана, стоявших у кровати ещё со вчерашнего вечера.

— А вот и не угадала, — он ухмыльнулся. — Арес ведь тебе рассказывал про озеро Забвения?

На несколько мгновений водница замолчала, будто проглотила язык.

— Да ладно, — выдохнула она, широко распахнув глаза.

Вместо ответа Арнольд наклонил голову вбок и отвёл взгляд, тем самым показывая наигранное смущение.

— Эй! Хватит меня кривлять! — рассмеялась Стефани, стукнув гипнозника по плечу. — Я уже давно так не делаю!

— Не смог удержаться, — он тихо прыснул, после чего взлянул на наручные часы и вскинул брови. — У нас через пять часов поезд, поэтому быстренько собирайся. До Аргенти три часа пешком через лес, позавтракаем уже там. Подсядем в вагон, в котором уже будут ехать Аманда с детьми.

— Ты шутишь?! Да на это же... На это нужно целое состояние! — она шокировано уставилась на гипнозника.

— Меньше слов, больше дела, Стефани. Иначе весь твой праздничный пирог съест Алисия вместе с девчонками, а Аресу будет не с кем болтать о своих книгах ночь напролёт, — с этими словами Арнольд встал и направился к металлической лестнице, ведущей в его спальню. — Даю двадцать минут на сборы, солдат Дэвис.

— Так точно, полковник Флорес! — она шутливо отдала честь в характерной для Бэлликуса манере, едва ли не запутавшись в движениях, и, схватив с полки одежду и полотенце, поспешила в ванную.

Едва ли Стефани успела выйти из душа, накинуть на себя утеплённые штаны, водолазку и свитер и приняться сушить вымытые волосы методичными поглаживаниями, которые вытягивали влагу, в комнату постучали. Она крикнула Арнольду, чтобы тот открыл дверь, а сама встала у выхода из ванной и приникла, прислушиваясь.

— Полковник Флорес, вас и мисс Дэвис немедленно хочет видеть маршал Ранк! — оттарабанил один из стражников, обычно дежуривших у подножья башни, в которой жили Стефани и Арнольд. За более чем полгода жизни в коллегии водница уже успела запомнить его голос.

— Передайте ей, что мы немедленно будем, — спокойно ответил Флорес, однако, стоило двери захлопнуться, он чувственно выругался и пробормотал: — Вот карга... Не к добру всё это. Знала ведь, что мы должны уехать.

— Что-то случилось? — робко спросила Стефани, выглянув из ванной с пижамой в руках.

— Твоя дорогая тётушка очень жаждет тебя видеть, — сказал Арнольд, сердито запихивая подаренное платье в чемодан. Водница протянула ему ночную одежду, и он недовольно положил её рядом с остальными вещами. — Только я сомневаюсь, что она хочет просто тебя поздравить.

— Но почему? Что-то не так?

— Тебе переживать не о чем, я со всем разберусь, — он натянуто улыбнулся. — Ладно, хватаем чемоданы и летим к Мартинните. Надеюсь, мы быстро управимся, и нам не придётся бежать по лесу.

Маршал Ранк встретила Арнольда и Стефани во вполне хорошем расположении духа. Она уверенно восседала в директорском кресле так, будто оно изначально было создано для неё, и безотрывно смотрела на стихийников, словно коршун, следящий за жертвой.

— С днём рождения, дорогая Стефани, — её улыбка скорее напоминала воднице оскал, из-за чего по спине пробежал холодок. Торопливо пробормотав дежурную благодарность, Стефани села возле Мартинниты, а Арнольд, напротив — у выхода, словно занял позицию наблюдателя. — Тебе исполнилось целых восемнадцать лет. В Большом мире почти во всех странах именно с этого возраста человек считается взрослым. Я же считаю, что ты и до этого уже была достаточно зрелой, чтобы принимать важные решения, которые повлияют на твою судьбу.

Водница повернулась к гипнознику в поиске поддержки и, увидев в его взгляде спокойствие, выдохнула и вернула всё своё внимание к Мартинните. Она сжала ткань на штанах и прикусила щеку, застыв в тревожном ожидании — догадывалась, о чём могла пойти речь дальше.

— Недалек тот час, когда наши войска ступят на территорию Корнеума, а потому пора решать, в какое подразделение ты пойдёшь, — продолжала маршал. — В морскую пехоту тебя не возьмут, в обычную я бы идти не советовала... А вот привязать тебя к диверсионной группе можно. Тем более, что у тебя лучше всего получалось бы обманывать стихийников.

— Я не хочу воевать со стихийниками, — Стефани покачала головой. — Я в принципе не хочу убивать никого — ни бэлликусовецев, ни магов из Корнеума.

— В таком случае, я уже подготовила список людей, которые помогли бы тебе избежать службы, — Мартиннита пожала плечами. — Мои друзья из военной верхушки сочли бы за честь помочь тебе освободиться от этого бремени.

— Простите? — водница нахмурилась. Краем глаза она заметила, как Арнольд напрягся: он наклонился вперёд и сжал кулаки, пристально наблюдая за Мартиннитой.

— Я уже поговорила со своими людьми на случай, если ты откажешься от службы, и пятеро из них согласились стать отцом твоего ребёнка.

Внутри что-то оборвалось, запульсировало. Стефани замерла в смятении, таращась на женщину, как на боевика, который чуть не убил её на первой тренировке.

— И кого ты, прости, выбрала для неё? — с иронией произнёс Арнольд. — Старых мужиков, которые только спят и видят, чтобы поразвлечься с молодой девочкой, пока жёны не видят? Тебе самой не противно предлагать такое?

— Они уважаемые люди, Арнольд. И, по-моему, когда такая же судьба настигла твоих сестёр, ты не сильно-то и возмущался, — в голосе Мартинниты зазвучали нотки злости. Маршал сделала глубокий вдох, выдох и заговорила вкрадчиво: — Но раз ты так переживаешь, чтобы Стефани никто не обидел, то можешь сам взять на себя эту ношу.

"Что, блин?! — пронеслось в мыслях. — Неужели она и правда предлагает ему?.."

Гипнозник подавился воздухом и закашлялся. Дыхание стало поверхностным, брови нахмурились, образуя на переносице треугольник складок.

— Ты в своём уме, Мартиннита? — прошипел он, после чего рявкнул так, что Стефани едва ли не подскочила: — Она мне как дочь! Да я бы... Я бы никогда и пальцем её не тронул! И я не позволю старым извращенцам творить с ней всякие мерзкие вещи!

Водница вновь повернулась к гипнознику и замерла, настороженно наблюдая то за ним, то за Мартиннитой.

— В таком случае, убеди нашу дорогую Стефани стать воином, — женщина ядовито улыбнулась и протянула воднице увесистый мешочек, наполненный монетами. — Ещё раз с днём рождения. Больше не смею вас задерживать — поезда обычно не ждут, пока все опоздавшие в него запрыгнут.

Помедлив, Стефани метнула осторожный взгляд в Мартинниту и, поджав губы, схватила мешочек и сунула его в карман.

— Я как-нибудь решу этот вопрос, — процедила водница, и монеты в фиолетовой дублёнке зазвенели, стоило ей встать с места и направиться на выход.

Вибрирующее в воздухе напряжённое молчание натянуто висело между Арнольдом и Стефани, аж пока они не очутились в километре от Боевой коллегии, шагая через узкую тропинку, протоптанную стражниками или немногочисленными студентами, которых отпустили на выходные в город за особые заслуги. Втоптанный снег приятно скрипел под ногами, на елях, которым, казалось, не было конца-края, сидели вороны, выискивая в сугробах затерявшиеся орешки или ямки, в которых белки прятали припасы. Водница оттянула верх варежки и подула на покрасневшие кончики пальцев, после чего спрятала их. Не успела она сунуть руку в карман, как гипнозник, шедший впереди, схватил её и опустил веки. Стихийников окутала оболочка фиолетовой полупрозрачной магии и тут же исчезла, став невидимой.

— Сомневаюсь, что здесь найдётся хоть один агент службы безопасности, которому удасться нас подслушать, но лучше перестрахуюсь, — объяснил Арнольд прежде, чем водница успела открыть рот. — Заглушка действует только на замкнутое — либо на закрытое помещение, либо когда два человека касаются друг друга.

— Поняла, — Стефани приспустила шарф, тем самым открывая лицо до подбородка.

— В семнадцать лет я не смог помочь своим сёстрам избежать той судьбы, которой для тебя хочет Мартиннита, как минимум за неимением какой-либо власти на Бэлликусе. К тому же, им никто не навязывал партнёров. Раньше я считал, что равенство в обществе — это правильно, даже если существуют такие жесткие правила, однако после жизни на Санктусе, где подобные порядки считаются дикостью и теперь, когда этот закон коснулся тебя, не могу не злиться из-за того, что есть риск его не обойти, — лицо гипнозника было мрачнее тучи, взгляд устремлялся в одну точку перед ногами, а тон, в котором он говорил — слишком серьёзным. — Ты не должна идти в армию, если не захочешь служить Бэлликусу. Не должна ложиться в койку в человеку, которого ты видишь впервые в жизни, чтобы этого избежать, и уж тем более — рожать от него ребёнка. Я не смог спасти от этой участи Аманду и Анжелику, когда им было пятнадцать, но хочу спасти тебя, Стефани. Ни один родитель в здравом уме не пожелал бы такого своему ребёнку.

— Мартинниту моральная сторона этого закона вообще не смущает, судя по всему, — пробормотала она.

— Она лицо нашего режима, а потому должна придерживаться тех же правил, что и остальные бэлликусовцы. В идеале власть должна служить народу, а не наоборот, — он оторвался от разглядывания следов на заснеженной тропинке и обернулся через плечо, глядя прямо в глаза водницы — видящий и слепой, прикрытый повязкой. — Однако это не меняет моего мнения и не означает, что я поддерживаю этот закон. Или ты?..

— Я не думала о том, чтобы дать какому-то дружку своей тётушки меня трахнуть, причём не один раз, если первый секс, скажем, не увенчается успехом. Если ты, конечно, спросил меня об этом, — бросила Стефани. — Я бы действительно предпочла рожать детей каждые пять лет, а не служить в армии и убивать других магов, но только от человека, которого по-настоящему люблю. Не представляю только, как ты хочешь помочь мне избежать этого?

— С недавних пор я всерьёз настроен отвезти вас куда-нибудь далеко за пределы Бэлликуса. Желательно в англоязычную страну, чтобы вам было легче адаптироваться, но главное — туда, где вас и не вздумают никогда искать.

— Но ведь за это казнят, Арнольд. Если кто-то об этом узнает, то всех нас убьют! — воскликнула она.

— Вас не ждёт здесь ничего хорошего, милая Стефани. Никто не гарантирует, что после того, как я воскрешу Азерру, от меня не захотят избавиться, а после этого — и от вас, чтобы наверняка обезопасить правительницу. Ведь уничтожить ту, кого корнеумцы называют Мглой, можно только с помощью того, кто её и воскресил, — Арнольд тяжело вздохнул и вымучил слабую улыбку. — Но всё будет хорошо, не переживай об этом. Поверь: пока я жив, вам ничто не угрожает.

— Я тебе верю, — Стефани ободряюще погладила пальцы гипнозника. — Но ты не думал о том, чтобы не воскрешать Азерру?

— У меня нет опции "отступить". Если ритуал сорвётся по моей вине, то нас всех точно прикончат, но в противном случае шанс, что мою преданность оценят, всё же есть.

— Ясно, — произнесла водница, однако вместо того, чтобы мысленно согласиться и продолжить говорить, подумала: "По твоей вине... Что если ритуалу помешает какой-нибудь сторонний фактор? Скажем, если я прерву его или помогу стражам сбежать, и их магией никто не воспользуется? Меня с большой вероятностью просто убьют, но ты останешься жив. И Арес с Амандой и младшими... И войны не будет. Всё сложится как нельзя лучше, только вот..."

— Ты же не думаешь всякие глупости, милая Стефани? — прервал поток мыслей Арнольд.

— Если план оторвать кое-что одному из дружков Мартинниты считается глупостью, то да — я определённо именно этим и занимаюсь.

Водница хмыкнула и прикусила язык.

***

Аргенти был одним из промышленных городов на востоке Бэлликуса, который располагался ближе остальных к Боевой коллегии. В основном его население занималось добычей и переплавом серебра, ковкой монет и созданием прочих изделий из этого металла. Само поселение по размерам едва ли дотягивало до третьей части величественного Дархадаса, а его вокзал представлял собой невысокое здание с одной комнатой, в которой одновременно находились и зал ожидания, и кассы, и место для обыска багажа, и даже небольшая лавка с выпечкой. Арнольд не рисковал кормить Стефани едой оттуда, а потому они быстро позавтракали в одном из самых приличных здешних кафе и поспешили на поезд.

Город чем-то напоминал воднице посёлок, в котором она прожила шестнадцать лет до попадания в Коллегию стихий: невысокие длинные серые дома из необработанного камня, замыкающие кольцо Аргенти, как стены, окружающие внутреннюю часть Бэлликуса, узкие пыльные улочки, на которых не было ни души — взрослое население давным-давно вступило на утреннюю смену, а дети уже сидели за партами. Только на центральной площади, где находился крохотный сквер, гуляли мамы и бабушки с колясками, читали газеты пожилые мужчины, которым по виду было глубоко за восемьдесят. Все они скапливались у высокого гранитного памятника Азерре, ведь именно возле него площадь была самой ухоженной.

Затаив дыхание Стефани смотрела на её величественную фигуру, длинные волосы, развевающееся на ветру платье, на концах которого клубилось облако мглы, яростный уверенный взгляд будто устремлялся прямо в душу. Сильная вытянутая вперёд рука сжимала остроконечный жезл, чьи очертания были столь же грубыми и угловатыми, как и у блестящий короны на голове. На памятнике практически не было снега — наверняка кто-то из жителей любезно его убрал.

"Такое чувство, что Азерра по-прежнему остаётся хозяйкой этого острова несмотря на то, что её уже почти шестнадцать лет нет в живых, — подумала Стефани. — Женщина действительно внушает опасность. Не хотела бы я с ней пересекаться".

Мрачные мысли улетучились, стоило Стефани очутиться рядом с Аресом. На душе стало светло, как в погожий солнечный день на Санктусе, тепло, словно она очутилась рядом с камином, закутанная в мягкий плед с чашкой кипятка в руках. Сердце застучало быстрее, губы невольно расплылись в улыбке, и водница, не стесняясь присутствия Арнольда и Аманды, бросилась к нему в объятия. Брат с сестрой переглянулись, едва сдерживаясь, чтобы не издать неосторожный смешок, после чего скрылись в соседнем купе, где ехали остальные дети, решив, что правильнее было бы оставить магов наедине.

— С днём рождения, Стефани, — прошептал Арес. — Мой подарок лежит в сумке, поэтому лучше было бы отдать его уже по прибытию.

— Это всё не важно! Я так соскучилась по тебе! — выпалила она, опустив веки.

— Эти два месяца были для меня особенно тоскливыми, — тихо выдохнул Арес. — Так рад тебя видеть. Переписки, конечно, скрашивают одиночество, но они никак не сравнятся с радостью реальной встречи. Как твои дела?

— Полный отстой. Честно говоря, не хочу это обсуждать и портить настроение себе и окружающим в такой хороший день. Я как-нибудь позже расскажу тебе, ладно?

— Как скажешь. Надеюсь, ничего серьёзного не произошло? — он остранился, обеспокоенно глядя ей прямо в лицо и поглаживая широкие плечи.

— Всё в порядке. Мы с Арнольдом как-нибудь с этим разберёмся. Лучше расскажи, что у тебя нового? Как дела в гимназии?

— Вот примерно так же, как ты и выразилась по поводу своих дел, — Арес горько хмыкнул и отвёл взгляд. — Вчера руководство просило меня давать больше патриотческих тем для рисунков. Они хотят устроить какую-то выставку и пригласить на неё высших военных чинов из близкого окружения маршала. Наверное, для того, чтобы задобрить руководство и получить больше финансирования. Я хочу сосредоточиться на пейзажах и культуре Бэлликуса, традиционных нарядах и тому подобному. Исторических работ у нас и так полным-полно.

— Военные чины... — Стефани скривилась. — Сволочи. Мало того, что все перед ними приплясывают, так ещё и...

Она не успела договорить: Арес зажал её рот ладонью и с опаской оглянулся, прислушиваясь к происходящему за дверью.

— Тихо ты. Здесь даже у стен уши есть, — прошипел он ей прямо в ухо. — Лучше выбирай слова, если не хочешь, чтобы нас сейчас сняли с поезда и повезли прямиком на каторгу в какой-нибудь Тейлум-Игнис.

— Прости, — выдохнула Стефани. — Там же никого не было?

— Очень на это надеюсь, — с этими словами он поднял трость и проковылял к выходу. С силой надавив на холодную металлическую ручку, Арес выглянул в коридор и махнул рукой в знак того, что всё было в порядке. — Пронесло. Но больше так не делай. Уяснила?

В ответ водница только угукнула что-то невнятное и, пристыженно замявшись в углу, уставилась в окно.

Дорога от промышленного Аргенти до сердца внутреннего туризма Лакуса заняла около трёх часов. В нервном напряжении время тянулось долго и муторно, как не разогретая резина, а стук колёс по заледеневшим рельсам звенел в голове, отдавая тупой болью во лбу. Практически весь путь Стефани проспала на коленях Ареса, согревая промёрзшие до костей пальцы тёплым дыханием. Она пыталась не отдаваться в пучину мрачных мыслей, по крайней мере в этот прекрасный день, и не думать о том, в каком затруднительном положении она оказалась.

Теперь разборки с Адель казались ей вполне преодолимой мелочью в сравнение с нагрянувшими проблемами — стоило только объяснить гипнознице, что её интересовал не Арнольд, а его племянник.

С одной стороны, нужно было решить: идти в армию либо отдаться какому-нибудь боевику, надеясь забеременеть с первого раза? С другой, Стефани не давала покоя идея прервать ритуал самостоятельно, поставив собственную жизнь под угрозу. Если бы её план сработал, то Арнольда не посчитали бы виновным в случившемся, и у его семьи не было бы проблем, Азерру не воскресили бы, а у самой водницы был бы крошечный шанс остаться в живых и сбежать вместе со стихийниками.

Мысль о том, чтобы навсегда расстаться с семьёй Флоресов болезненно уколола Стефани и заставила поёжиться, обняв себя за плечи и свернувшись калачиком. С каждой минутой, проведённой с Аресом, каждой строчкой, написанной в очередном письме, она влюблялась в него всё сильнее. Что если Арнольду удалось бы вывезти их в Большой мир и спрятать там? Даже если нет — она могла бы забеременеть от юноши, который ей не безразличен, и просто жить спокойно в его семейном поместье, позабыв о грядущей войне.

Арнольд говорил, что сможет со всем разобраться сам, и Стефани искренне хотелось верить в это. Верить в то, что ни он, ни его семья не пострадают.

Только был ли кроме неё хоть один человек, способный помешать ритуалу и тем самым, возможно, не допустить войну? И смогла ли бы Стефани смириться с тем, что не попыталась прервать череду трагедий и предпочла её допустить, выбрав собственное благополучие?

В конце концов, как водница и сказала Арнольду ранее, у неё не было желания умирать. Смерть страшила самим фактом своего существования, как естественного состояния, когда жизнь заканчивалась, и даже возможное попадание в Облачное царство, о котором так часто упоминала Майя, не добавляло спокойствия. Стефани никогда не считала себя героем, готовым поставить всё самое дорогое на алтарь спасения мира — она жила самую обыкновенную жизнь, училась бороться с издёвками и упорно тренировалась, чтобы уметь себя защитить. В этом, пожалуй, и был смысл просыпаться по утрам и делать всё, лишь бы на следующий день вновь открыть глаза.

Невесёлые мысли будто унесло прочь проворным морозным ветром, стоило Стефани сойти с поезда. Это был не тот Бэлликус, который она знала до этого — здесь многовековые сугробы не напоминали зловещие места массовых захоронений — скорее сказочные блестящие холмы мягкой сахарной пудры, а стужа не была жестокой и уничтожающей, напротив — ласковой, бодрящей. Снежинки не царапали лицо, а плавно падали, точно искристая магическая пыль просачивалась сквозь умелые пальцы целителей.

Гостевой дом, в котором должна была остановиться семья Флоресов, располагался на самом краю городка рядом с береговой линией деревянных отелей, непривычных для острова, полного безликих серых зданий. Окна комнат выходили прямо на Озеро Забвения, простиравшегося кристально чистым зеркалом прямо под ногами, по чьей глади скользили на коньках дети вместе с родителями. Впереди, далеко за его пределами, виднелся белый берег и стена из чёрных остроконечных сосен, а за ней — будто растворившиеся в синеве далёка горы.

После того, как Стефани и семья Флоресов заселились в дом, Арнольд и Аманда отправились учить детей стоять на коньках и ездить на льду, а водница, в солидарность с Аресом, обречённым одиноко наблюдать за родственниками с берега, осталась сидеть рядом на распиленном напополам бревне, переделанном под лавочку.

Спустя некоторое время Стефани взяла Ареса за руку, и тот уверенно повёл её по широким заснеженным дорожкам, увлечённо рассказывая обо всём, что попадалось им на глаза. Они обещали через пару часов вернуться к праздничному ужину и поспешили исследовать городок.

По оживлённым улочкам гуляли толпы людей, и в основном это были семейные пары с детьми или пожилые мужчины, гордо носящие погоны полковников и более высоких званий на тёмно-зелёных шинелях. Большинство торговцев было женщинами разных возрастов. По словам Ареса, Лакус стал процветать именно благодаря ним: после потери мужей на Второй магической войне, вдовы объединились в сообщество и сумели добиться у властей Бэлликуса финансирования для реализации идеи по созданию собственного курорта. Во многом причиной согласия была именно возможность привлечь внимание местного населения к внутреннему туризму, лишь бы у тех не возникало желания путешествовать по другим частям Корнеума.

Между двухэтажными деревянными отелями и магазинчиками с острыми крышами, посыпанными снегом, как пряничные домики — глазурью, и обвешанными гиряндами из еловых веток по бокам, были натянуты верёвки с разноцветными светящимися камнями, которые на Бэлликусе использовали вместо магических искр. В воздухе витали запахи хвои, горячего красного вина, жареного на костре сочного мяса, пряностей и свежего сыра из овечьего молока. Из кафе доносились гитарные рифы и низкий женский голос, поющий что-то о любви, встрече после долгой разлуки из-за того, что героев отправили воевать в разные полки.

Ближе к вечеру распогодилось, и в сумрачном полумраке загорелся полумесяц, как гирлянда, освещающая торговые ряды и расчищенные снежные дорожки. Стефани и Арес нашли тихий дворик, в середине которого стояла ледяная скульптура в виде замёрзшего фонтана, и решили посидеть там, вдали от шума толпы. Маг устало вытянул ноги, отставив трость в сторону, опустил веки и выдохнул горячий воздух, витиеватый, как кудри вьюги. Водница припала губами к бутылке горячего вина и жадно проглотила практически половину. Приятная нега теплом расплылась по всему телу, и стихийница мягко зевнула.

— Эй, ты только не напивайся. Я тебя на своей одной здоровой и второй деревянной не донесу, — Арес издал тихий смешок.

— Холодно просто, — Стефани потёрла ладони. — А никак по-другому не согреешься.

— Я предлагал тебе зайти в кафе, но ты решила, что обойти весь Лакус куда важнее, — напомнил маг и поморщился, наклонившись к хромой ноге. — Да уж, давно я так не гулял... Придётся завтра полдня проваляться в постели.

— Извини, — она заметно погрустнела. — Ты не говорил, что тебе больно ходить.

— Нет-нет, не волнуйся! Дело в том, что я быстро устаю, — торопливо пробормотал он. — С тобой я и весь Бэлликус пешком прошёл бы. Только при условии, что мы делали бы привалы каждые пару километров.

— С горячим чаем, ухой и трёхэтажным домом на колёсиках, — хихикнула Стефани.

— В котором обязательно есть камин и тёплая ванна! На другие вылазки даже не думай меня звать, — подхватил Арес и они вместе рассмеялись, покашливая из-за когтей морозного воздуха, румянящих нежные щёки и царапающих горло. В какой-то момент он успокоился и принялся с улыбкой наблюдать за заливающейся водницей, чьи глаза блестели жёлтой искрой в свете яркого камня. Маг протянул ладонь и провёл ею по побагровевшему лицу.

Стефани прекратила смеяться и смущённо уставилась на него, криво поджав губы. Она хотела было по привычке потянуться к слепому глазу и спрятать его за ладошкой, однако на полпути вспомнила, что с самого утра его скрывала повязка. Неловко сжав холодные пальцы, водница прислушалась к участившемуся сердцебиению и затаила дыхание в страхе издать хоть какой-нибудь звук или пошевелиться.

Ну конечно! Как она только могла подумать о том, чтобы добровольно расстаться с Аресом и ступить на тропу верной погибели во имя... Во имя чего? Спасения мира, частью которого она никогда не была? Острова, на котором над ней глумились, как и в прошлой жизни, и никто, кроме Арнольда не был способен её защитить? А как Стефани вообще могло прийти в голову предать человека, сделавшего её по-настоящему счастливой? Да, именно предать — вмешательство в ритуал навряд ли спасло бы его.

Да и был ли повод вообще его спасать?

— Ты очень красивая, Стефани, — слова Ареса вырвали её из пучины размышлений. — С повязкой или без... Ты прекрасна в любом виде.

Впервые за всю жизнь воднице не захотелось поспорить и убедить человека в том, что он ошибся, и что на самом деле она была уродливой, попросить забрать свои слова обратно.

Она по-детски искренне поверила ему.

— Я хотела задать тебе один вопрос. Можно?

Арес молча кивнул, опустив ладонь с лица водницы, и взял Стефани за руку. Та выдержала небольшую паузу, тщательно обдумывая слова. В округе можно было услышать только завывание ветра и голоса людей, высыпавших вечером на главную площадь к праздничной ярмарке и на рыночные улочки, неспешно прогуливаясь по ним и подолгу разглядывая безделушки на прилавках. Где-то неподалёку скрипели дрова — видимо, кто-то из торговцев жарил мясо прямо на улице.

— Мы всё-таки друзья или?.. — она замялась, пристыженно опустив брови.

— Да какой ты мне друг, Стефани?

Стефани сначала хотела промолчать, но не поддалась порыву и выпалила:

— Я тебе нравлюсь?

— Это уже второй вопрос, — Арес ухмыльнулся уголком рта. — Шучу. Да, ты мне нравишься. Смею предположить, что и я тебе тоже.

Сердце водницы ощутимо ёкнуло, будто потяжелело в несколько раз, и в груди ему стало невыносимо тесно.

— Ну, я ведь не умею лгать, а потому скажу как есть: ты прав. Нравишься. Ещё как нравишься, Арес.

Несмело потянувшись друг к другу, маги быстро соприкоснулись губами и тут же отстранились, отчаянно краснея. Они безотрывно смотрели друг на друга, и глаза их сияли ярче, чем светящиеся камни у них над головами.

***

К тому моменту, как державшиеся за руки Стефани и Арес ввалились в крайний домик слева, в гостиной уже вовсю кипела работа. Пока Аманда грела и рассыпала по тарелкам купленные в кафе неподалёку блюда, младшие девочки относили столовые приборы к праздничному столу, Авид таскал подносы, ломящиеся от количества еды на них, а Арнольд топил камин, отгоняя от огня любопытных Алисию и Авентину. Арес тут же принялся возиться со стаканами, которые нужно было перемыть. Водница уже успела натянуть на себя фартук и заходилась помогать с приготовлениями, однако её тут же вытолкали из кухни и запретили даже ступать на её порог.

— Ты должна наслаждаться сегодняшним днём. Лучше поднимись в свою спальню, которая находится в самом конце коридора на втором этаже, прими ванну и отдохни с дороги, — мягко улыбнулась Аманда и, крепко сжимая ложку над миской салата, наклонилась к уху Стефани. — А ещё мне не терпится посмотреть на тебя в новом платье.

Спальня, которая досталась Стефани, не шла ни в какое сравнение с теми местами, где ей приходилось жить раньше. Ни покои Арнольда, ни двухместная комната в Коллегии Стихий, не были такими же просторными и светлыми. Оббитые деревом стены, широкая кровать, на чьих простынях могли уместиться сразу три, а то и четыре водницы, а в огромном мягком одеяле, казалось, можно было утонуть. У порога уже стоял её чемодан, а на туалетном столике — коробка, завязанная широкой лентой.

В ней лежали подарки от каждого из членов семьи Флоресов: яркие детские рисунки с поздравлениями, написанными ломаными печатными буквами, самодельные деревянные бусы, металлическая брошь, наверняка доставшаяся от Авида, серебряная подвеска с ярко-синим аметистом и флакон парфюма, пахнущего морем — точно купленный Аресом. На дне обнаружились написанный на холсте портрет улыбающейся водницы и письмо, в котором значилось: "Поздравляем нашу дорогую Стефани с днём рождения. Мы безумно рады, что ты стала частью нашей семьи".

Не сдержавшись, водница уронила голову на стол и заплакала, проведя пальцами по волосам и стянув повязку. Громко всхлипнув, Стефани зажмурилась, и слёзы потекли по щекам, капая на рукава водолазки и жёлтую бумагу, ногти впились в красные ладони. Плечи вздрагивали в такт заливистому рыданию, с губ срывались короткие выдохи.

Стефани никогда не подозревала, что ей настолько не хватало семьи — ведь получив её и оказавшись на пике счастья она начала плакать от боли, а не радоваться.

И тогда ей пришла в голову мысль: а зачем, собственно, взваливать на себя неподъёмную ношу ответственности за то, о чём должны заботиться стражи и другие люди из Корнеума? Какой смысл так поступать, если есть возможность поставить на личное счастье? Она ведь даже смогла бы избежать мобилизации, стоило бы всего лишь...

Идея забеременеть от Ареса появилась не сразу, но она тут же показалась Стефани гениальным решением: юноша определённо нравился ей, да и она была ему небезразлична. В том случае, если бы всё прошло удачно, получилось бы не ложиться в койку к друзьям Мартинниты и отсрочить службу в армии на шесть лет, в противном же водница ничего не теряла — всегда был шанс положиться на Арнольда или выкрутиться как-нибудь ещё.

"Интересно, какими мы были бы родителями? — подумала Стефани, мечтательно проведя кончиками пальцев по флакону духов. — У нас бы был мальчик или девочка? Я бы хотела, наверное, мальчика... А как Арес отнёсся бы к новости о моей беременности? Аманда родила его в пятнадцать лет, у него много братьев и сестёр, да и местные порядки располагают к тому, чтобы он отреагировал позитивно. Хотя не исключено, что он отрёкся бы от меня. В любом случае, я не буду противиться близости с ним, если такая возможность выпадет. А там... Будь что будет".

Принарядившись в новое платье, кулон с аметистом и бусы, сделанные младшими девочками, водница заторопилась спуститься в столовую под многоголосое пение всех Флоресов строчки "с днём рождения, Стефани" и, вся из себя раскрасневшаяся, села между Аресом и пятилетней Алисией. Арнольд лучезарно улыбался и, казалось, был крайне расслаблен, сидя рядом с Амандой и тихо переговариваясь с ней о чём-то. Пока столовые приборы стучали по тарелкам, а дети громко болтали, что-то выкрикивали и заливисто смеялись, Стефани только и могла думать о том, что хотела бы запечатлить этот момент в своей памяти в мельчайших подробностях, вплоть до запахов еды и вкуса вина, рыжего пламени свечей и румянца на щеках её возлюбленного.

"Наверное, это самые счастливые минуты моей жизни", — пронеслось в голове.

Арес сжал её ладонь под столом, и в груди растёкся жар. Теперь всё на своих местах. Так, как и должно было быть изначально — мирно, светло и беззаботно. Теплом отзывались мысли о том, что в таком кругу, спустя несколько лет, она смогла бы отмечать дни рождения и своего ребёнка. Он точно не знал бы горести одиночества и грусти — мама ни за что бы этого не позволила.

Внезапно посреди ужина Арнольд помрачнел. Нахмурившись, гипнозник коснулся кольца на большом пальце и, едва ли сдерживаясь от того, чтобы не выругаться, шумно втянул ртом воздух и ударил кулаком по столу. Радость тут же испарилась, звуки затихли — и всё внимание было обращено к воднику.

— Что-то случилось? — испуганно пролепетала Стефани.

— Это она, милый? — Аманда накрыла ладонь брата своей и заглянула ему в лицо, наклонившись над столом.

— Я скоро вернусь, — пробурчал Арнольд и, встав из-за стола, направился к пальто, из которого вытащил банку с зельем пространственного коридора. — Извините.

Не прошло и минуты после его слов, как гипнозник скрылся в пространственной бездне, и только искристые следы портала и оставленный ужин напоминали о его присутствии. В столовой воцарилось молчание. Дети вопрошающе уставились на Аманду, ожидая каких-либо объяснений, Стефани же недоумевающе смотрела на Ареса.

— Всё в порядке, ребята. Он ведь обещал скоро вернуться — значит, ничего серьёзного не произошло, — Аманда натянула улыбку, но по глазам водница видела, что внезапное исчезновение брата нешуточно озадачило её. — А злился он потому, что не хотел ни на что сегодня отвлекаться. Идите поиграйте, а к чаю ваш дядя точно вернётся.

Пожав плечами, дети посползали со стульев и засеменили в просторную гостиную, по которой они уже успели разбросать свои игрушки. Авид же продолжил невозмутимо жевать и параллельно завёл с Амандой беседу о чём-то своём.

— У нас не принято задавать лишние вопросы, поэтому все так спокойно относятся к подобным ситуациям. Если Арнольд что-то пообещал, то так всегда и получается в итоге. Судя по тому, что он дёргал кольцо, наверняка с ним связывалась Адель, — прошептал на ухо Арес. — Может быть, у неё что-то стряслось или она узнала что-то важное. Но не переживай. Он со всем разберётся.

— Ладно, — вздохнула Стефани. — Поднимешься со мной наверх?

— С тобой хоть на край света, — хмыкнул он, очевидно пытаясь разрядить обстановку. Тогда водница встала и, протянув руку, повела его за собой.

Очутившись в спальне, Стефани и Арес упали на просторную кровать, сложа руки на груди, и уставились в потолок. Острые полосы белого лунного света разрезали синюю темноту, проникая сквозь едва-едва колыхающиеся полупрозрачные шторы. В комнате висела благоговейная сумеречная тишина, наполнявшая душу спокойствием, рассудок — дымкой расслабленности, а тело — приятной усталостью.

В окне можно было разглядеть, как над голубой гладью замёрзшего озера Забвения постиралось безоблачное небо, по которому, будто мука через сито, рассыпались мириады звёзд. Снег на берегах искрился, как под солнцем, а ветер тихо сопел в трубах. Полная луна возвышалась над кольцом гор, скрывающих остров от остального мира.

— Сегодня невероятно прекрасная ночь, не так ли? — произнёс Арес.

— Действительно. Непривычно тихая для Бэлликуса, — Стефани подняла руку и, вытянув указательный палец, очертила в воздухе тонкую линию. На её месте зависла тонкая струйка, переливавшаяся под лунным светом всеми оттенками синего — от небесно-голубого, до морского бирюзового и глубокого ультрамаринового.

— А как там, на Санктусе?

— Зимой холодно, почти не отличить от Бэлликуса — метели, снег, у многих студентов начинается непроходящая простуда. Осенью пасмурно и ветрено, промозгло. Красивые оранжевые листья падают. В начале первого триместра ещё тепло, и можно прогуляться в лесу. Весной просто прекрасно: трава зеленеет, распускаются цветы, майские ливни очень тёплые, а грозы, пускай и громкие, но не страшные, — мечтательно протянула она, играясь с водой. — Лето я особо не застала, но подозреваю, что оно очень жаркое. Я бы его проводила в бассейне — там всегда свежо.

— Здорово, наверное, когда есть такие разнообразные времена года. Мы с Авидом шутим, что родились и умрем в сугробах, так и не увидев ничего, кроме вечных морозов, — Арес хмыкнул. — Скучаешь по стихийникам?

— В коллегии было неплохо, но я по ней не грущу. Во многом мои и без того печальные будни скрашивал Арнольд, — задумчиво пробормотала Стефани. — Если я и скучаю по кому-то, так это по Майе, по Азалии. Жаль, что мы теперь по разные стороны баррикад. Они правда хорошие девочки.

Некоторое время Арес помолчал, тщательно обдумывая слова Стефани. Водница превратила струю в несколько маленьких шариков и принялась гонять их по кругу, мягко шевеля пальцами.

— Если бы ты могла вернуться в прошлое, изменила бы своё решение? Ушла бы или осталась с Арнольдом?

Стефани хмыкнула, сжала и разжала кулак, расщепляя сферки на сотни крохотных капелек. Моросящим дождиком они осыпались на их лица. Арес рефлекторно поморщился и улыбнулся.

— Я думала об этом несколько дней назад. Ты знаешь, наверное, нет. Здесь я познакомилась с вашей семьёй... В конце концов, именно здесь я встретила тебя.

Маги повернули головы, пристально смотря друг на друга. Соприкоснувшись взглядами на несколько долгих мгновений слушали размеренное дыхание, не произнося и слова, изучали изгибы складок век и трепет ресниц в синем мраке. Белый свет падал на волосы, скулы и нос, очерчивая тонкие блестящие линии. Слепой глаз Стефани мерцал, подобно луне на ночном небе.

В какой-то миг они оказались настолько близко друг к другу, что дыхания сталкивались на выдохе, а носы едва ли не тёрлись друг об друга. Стефани потянулась к Аресу — и мягко накрыла его губы своими, задержавшись на несколько мгновений.

Тогда Арес принялся целовать её. Сперва робко, будто спрашивая разрешения — затем смелее, напористее, вкушая сладость мягких розовых губ. Ладонь легла на плечо и плавно заскользила по спине, поглаживая кончиками пальцев изгибы лопаток. Стефани придвинулась, прижимаясь телом к юноше — он был тёплым. Гораздо теплее, чем свежая скользкая атласная простынь — редкость, недоступная роскошь для постелей обычных жителей Бэлликуса.

— Ты же не против?.. — спросил он.

— Против чего? — она вскинула брови.

— Того, что я трогаю тебя и не только.

— Не задавай дурацкие вопросы и просто продолжай, — смешок сорвался с губ, и водница вновь прильнула к нему.

Навалившись сверху, Арес навис над Стефани, не прекращая поцелуй. Пальцы медленно провели по розовым щекам, нежной коже шеи, острой ключице и скользнули по круглому изгибу груди. Не отстраняясь, водница обхватила спину руками, будто давала разрешение не останавливаться.

Вся любовь, все нежные чувства сплелись в тугой узел в самом потаенном месте на теле, якорем тянули мысли лишь к одному — стать ближе, чем когда-либо, прижаться сильнее, отчаяннее, слиться воедино и не расцепить кольцо объятий.

— Скажи, ты действительно относишься ко мне серьёзно? — вдруг выдохнула Стефани, отстранившись.

— Кто там говорил про дурацкие вопросы? — Арес ухмыльнулся уголком рта. — Шучу. Серьёзнее некуда, Стефани. Я уже придумал, в каком доме мы с тобой будем жить и какой костюм я надену на свадьбу.

— Мне нужна твоя помощь, — её тон стал настолько серьёзным, что Аресу показалось, будто ему только что прописали отрезвляющую оплеуху.

— Внимательно тебя слушаю, — он выпрямил руки, после чего, поморщившись, перекатился на спину и сел на кровати. — Что-то стряслось?

Нахмурившись, водница отвернулась к стене и задумчиво уставилась в неё, подбирая правильные слова. В конце концов, она мысленно махнула рукой и перевернулась обратно, строго глядя Аресу прямо в глаза.

— Мне нужно либо идти в армию, либо забеременеть. А ложиться под друзей моей дорогой тётушки из военной верхушки я не собираюсь, — на одном дыхании протараторила Стефани. — Сегодня последний раз, когда мы видимся до ритуала. Мартиннита настаивала, чтобы Арнольд не отвлекался от подготовки к нему. Поэтому стоило бы сделать всё этим вечером.

— Так вот почему ты была утром без настроения. И ты решила, что я наиболее подходящая кандидатура? Но почему?

— Я тебя люблю. Разве это не достаточно веская причина? — она почувствовала, как от произнесённого откровения её щёки и уши вспыхнули, а сердце забилось быстрее.

— Даже не знаю, что и сказать на этот счёт, — маг озадаченно почесал макушку.

— Пожалуйста, — в голосе послышались нотки отчаяния. — Конечно, я верю в способности Арнольда, но сомневаюсь, что он как-нибудь сможет помочь конкретно в этой ситуации. Ты можешь не появляться в жизни ребёнка, если у нас всё получится. Я просто хочу, чтобы он был от человека, который мне небезразличен, а не от старого извращенца в мундире.

— Ты дурочка? — выпалил Арес. — Я бы ни за что тебя не оставил! Уж поверь мне, я знаю, как тяжело растить ребёнка в одиночку, а ещё я уверен, что если стоит выбор между армией и материнством, то нужно выбирать второе. Моя мама тому пример.

— Так ты мне поможешь?

— Я люблю тебя, Стефани. И я не хочу, чтобы ты шла на фронт. Только вот... Главное, чтобы ты ещё и хотела этого, если ты понимаешь, о чём я. Никакого принуждения с чьей-либо стороны, иными словами, — он наклонился над ней и лёг, опираясь на локти. — Даже со стороны сложившейся ситуации.

— Я очень хочу, — прошептала она, глядя юноше прямо в глаза. — И сделала бы это даже если бы передо мной не стояло никакого выбора. Но всё равно немного переживаю. Дело в том, что...

— У тебя никого не было до меня? — удивился Арес.

Стефани смущённо кивнула, пригладив крупные чёрные кудри, нависшие над её лицом.

— Воу. Не ожидал, — признался он. — Просто ты такая... Красивая. И не только. Умная, весёлая, добрая, смелая... Привлекательная, в общем. Я думал, у тебя уже были парни.

Водница тихо хмыкнула.

— Нет. Никого не было. Я даже целовалась сегодня впервые. А ты? — она слегка наклонила голову и прикусила губу. — Наверняка за тобой бегали девчонки. Ты ведь такой... Харизматичный, знаешь кучу всего интересного. Романтик. Красивый, в конце концов.

— Сегодня был и мой первый поцелуй тоже, — теперь и он провёл кончиками пальцев по коротко остриженным каштановым волосам. — Остальное... Сама понимаешь. Так ты не против, если мы?..

Стефани приподняла бёдра и придвинулась к Аресу, чтобы оказаться близко — предельно близко, — к его телу. Юноша лёг сверху. Тепло расплылось по низу живота, и она мягко раздвинула ноги, подогнув колени.

— Конечно, — водница улыбнулась. — Тем более, что у нас с тобой на ближайшие месяцы всего одна ночь.

И тогда их губы вновь сплелись в трепетном поцелуе. Лаская друг друга нежными прикосновениями, упиваясь близостью, маги лишали себя одежды, обнажаясь под серебристой лунной дорожкой.

Проложив влажную дорожку плавных, осторожных поцелуев от мочки уха до подбородка, и от него — вниз, к ключице, Арес стянул бюстгальтер со Стефани и припал губами к вздымавшейся в такт участившемуся дыханию груди, несмело изъявляя любовь. Ладони лавировали по волнам рёбер, блуждали по изгибам талии, внешней и внутренней сторонах бёдер.

Когда их губы стали вновь и вновь касаться друг друга, Арес скользнул ещё дальше — и снял с себя и водницы нижнее бельё. Не разрывая поцелуй, Стефани приподнялась, помогая ему руками и ногами. Она обвила его спину, что в свете ночи была тёмно-голубой, крепко прижимаясь к торсу.

Юноша вновь лёг сверху, и их бёдра соприкоснулись. По телу пробежала трепетная волна, а мурашки — совсем как шипящая морская пена, — взбудоражили кровь, прогоняя любые мысли из головы прочь и дурманя рассудок. Тогда Стефани двинулась ему навстречу, и Арес качнулся.

Водница охнула и опустила веки, запрокидывая шею и выгибаясь в спине.

— Всё в порядке? — выдохнул он.

— Ага, — с губ сорвался стон. Стефани привстала на локтях и, потянув Ареса за собой, упала на спину. Отдавшись неловкому поцелую, водница сжала мышцы и выгнула грудь, прижимаясь к магу как можно сильнее.

Весь мир вокруг них словно перестал существовать: Вселенная сжалась до стен душной спальни, наполненной горячими выдохами и жадными вдохами, сдавленными стонами и торопливыми сглатываниями, сконцентрировавшись в двух телах, поддававшихся вспышкам крышесносной любви.

Вцепившись в спину Ареса, Стефани впилась ногтями в его кожу и начала пылко дышать в шею, покрывшуюся капельками пота. И если сперва движения бедер Флореса были осторожными и мягкими, то с очередными толчком становились все смелее и напористее, откровеннее.

Когда Ареса пронзил последний порыв короткой страсти, Стефани замерла, затаившись на полувдохе. Сладостная нега пульсировала, разливаясь по всему телу и согревая каждую его клеточку, как парное молоко с мёдом. Водница расплылась в неловкой улыбке, глядя на раскрасневшегося мага.

— А знаешь что, — с одышкой прошептала она. — Оставайся-ка ты у меня сегодня на ночь.

— Я гляжу, ты серьёзно настроена, — прыснул Арес. Он выпрямил руки, приподнявшись, и упал рядом с водницей. Та подползла к нему и положила голову на взмокшую грудь. — Тебе хоть понравилось?

— Если бы меня что-то не устроило, то ты стоял бы за дверью с голой задницей, — мягко протянула она, зевнув.

— Сочту за комплимент, — Арес обнял её, сомкнув замок пальцев у обнажённого плеча. — Хочешь повторения?

— Я не успела в полной мере ощутить весь потенциал твоих сексуальных возможностей. В общем, да, хочу. Но не сейчас. Немного позже. Нужно выдохнуть, — пробормотала водница.

— Ну простите. Те, кто рассказывают о своих подвигах в первые разы — наглые обманщики.

— Я ничего не имею против. Просто шучу над тобой, — Стефани приоткрыла глаза и ухмыльнулась уголком рта, копируя любимую повадку Ареса. — И у нас впереди ещё целая ночь...

— Целая ночь горячих поцелуев и страстного секса. Звучит как хороший план, — дополнил он и сам опустил веки, умерив сбившееся дыхание.

***

Кухня тонула в ночном полумраке, и лишь яркий свет, исходивший от свечей на канделябре, рассеивал темноту над столом. Возле раковины теснились горы посуды, покрытые капельками воды, влажное полотенце было небрежно брошено где-то у стены. Над глиняными чашками клубился горячий пар, в кипятке кружились сухие листья, будто снежинки в метели.

Авид ушёл укладывать младших сестёр двадцать минут назад и так и не вернулся. Переодетые в пижамы Стефани, Арес и Аманда сидели на кухне и медленно потягивали горячий чай, вслушиваясь в тишину позднего вечера.

— Тяжело, наверное, с ранних лет воспитывать детей. Причём не только своих, но и племянников, — внезапно нарушила молчание Стефани своим задумчивым бормотанием. — Ещё и в пятнадцать лет решиться взять ответственность за новую жизнь... Просто уму непостижимо.

— Я не делю их на своих детей и детей Анжелики. Они все мне как родные, — произнесла Аманда. — И всех люблю одинаково.

— Авид и Агнес вообще её всю жизнь мамой называют, — подхватил Арес. — Авид едва ли помнит Анжелику, Агнес — понятное дело. Они прекрасно относятся к моей маме, в отличие от той же Адели, которая любит при каждом удобном случае напомнить о том, что та ей всего лишь тётя. Мы много конфликтовали на этой почве.

— У неё трудный характер, — вздохнула женщина. — Мне едва ли удавалось с ней справляться. С тех пор, как она уехала, жить стало значительно спокойнее. Не представляю, что начнётся, когда она вернётся.

— А когда она должна вернуться? — спросила водница.

— После ритуала. То есть, предположительно в конце апреля, — ответила Аманда.

— Погодите, — в груди Стефани будто вспыхнуло жгучее пламя. — А чем она вообще занимается?

Арес и Аманда переглянулись. Спину водницы словно окатило холодом страшной догадки. Голова слегка закружилась — пазл наконец-то сложился.

— Во сне она угрожала меня поджечь... — пролепетала Стефани и тут же запнулась, шокировано уставившись на собеседников. Она выпалила: — Ну конечно! Вот это я дура! Как же я сразу не догадалась!

Однако закончить водница не успела: прямо посреди гостиной яркой вспышкой открылся портал и из него, шатаясь и крепко вжавшись в красное пятно на боку, вывалился Арнольд. Едва ли удержав равновесие, гипнозник упёрся бедром в стол и прошаркал на кухню. Аманда, Стефани и Арес как один вскочили с места. Пока юноша ковылял в сторону ванной, его мать уже оказалась рядом с братом.

— Что случилось? — голос Стефани дрогнул. Поколебавшись всего секунду, она рванула к столу и схватила первое попавшееся под руку полотенце, пока Аманда помогала ему снимать пальто.

— Подружку твою встретил, — скривившись, процедил Арнольд. Он зажал рану на боку рукой, оттопырив опухший большой палец.

— Какую подружку?.. — пролепетала водница в полном замешательстве, неловко протягивая полотенце Аманде, стягивавшей с брата тёмную водолазку. Женщина охнула, уставившись на рваную рану, простиравшуюся от внутренней до внешней стороны плеча, и глубокий кровоточащий порез с левой стороны живота.

Арес вернулся с пузырьком спирта и, прикусив пробку, вырвал её и вылил содержимое на кровоточащее плечо.

— А у тебя их так много, Стефани? — Арнольд шумно втянул ртом воздух и, отобрав у водницы полотенце, принялся промакивать рану.

— М-майя?.. Но как?.. — воднице катастрофически не хватало воздуха; казалось, она вот-вот начнёт задыхаться, настолько тесно стало лёгким в груди.

— Хорошенько она меня... Мелкая зря времени не теряла. Кто ж знал, что она умеет ледышками бросаться, как метательными ножами, — он перевёл взгляд с окровавленного полотенца на рану на боку и принялся с запинками шептать неизвестное воднице заклинание на древнемагическом. Порез мало-помалу затягивался, после чего вдруг снова начинал кровоточить. Арнольд громко выругался. — Ещё и магии чуть не лишила... Кто-нибудь, принесите Аманде иголку с ниткой, пожалуйста.