Герой. Дитя воды и пламени

В привычно людной и суетливой мэрии стояли шум и гам. Секретарши и администраторы сновали туда-сюда со стопками документов, в холле бесилась детвора, а уставшие родители, поначалу одёргивавшие их, делали вид, что не замечали бегающую вокруг толстых мраморных колонн ребятню. Здесь решались самые разнообразные вопросы — от бытовых юридических до военно-тактических. В огромном помпезном здании на центральной площади, казалось, сумели уместить невозможное. Рядом с правым крылом, именуемым Центром законов и суда, располагалась приёмная городского главы и левое крыло, где заседали руководители оборонительного подразделения вооружённых сил.

Весь этот безумный рой, полный бумажной волокиты и кричащих детей, являлся всего лишь одним большим исполнительным органом, и даже законы принимались только после одобрения Совета сильнейших магов, верховными чиновниками которого были директора коллегий. Именно за ними всегда оставалось последнее слово, даже если остальные члены — стражи стихий, маги-создатели, кадеты сложнейшей магии, главнокомандующий вооружёнными силами и мэр могли прийти к единогласному решению. И только Совет мог влиять на сохраняющие определённую автономию армию, суд и только-только созданные департаменты. Городской голова считался, по сути, всего лишь представительским лицом.

Майе уже доводилось бывать в подобном месте когда-то давным-давно. Она помнила, как в узких коридорах теснились посетители, как уставшая работница, которая по несчастливому стечению обстоятельств оказалась единственной не ушедшей в отпуск, кричала на особо громких людей и взывала к уважению. Казалось, воднице никогда не удалось бы забыть томительное ожидание, длившееся часами, и страх издать хотя бы звук: иначе бабушка устроила бы ей выговор, и на неделю можно было забыть о сладком. Семилетней девочке хотелось бегать на площадке с остальными детьми, кататься на качелях и играть в прятки, а вовсе не стоять в очереди несколько часов, умирая со скуки.

Однако в этот раз ожидание было тревожным. Казалось невозможным спокойно выстоять у входа в мэрию, не топчась на месте и не теребя лямку сумки. Ведь вдруг тот, из-за которого они с Александрой провели около двадцати минут в полном бедламе, решил бы не появиться?

Раздался истошный вопль. Майя резко обернулась и тяжело вздохнула: один из "бегунов" перецепился через ковровую дорожку прямо возле неё и, кажется, счесал коленку. Александра мягко опустилась и протянула ладонь к ребёнку.

— Тише, не плачь, — она старалась звучать как можно ласковее. — Сейчас тётенька залечит твою ранку, и больше болеть не будет.

Малыш всхлипнул и посмотрел на неё исподлобья с явным недоверием, как будто та собиралась оторвать ему ногу.

— Не бойся, оно просто немножко пощиплет и всё, — с этими словами она закрыла глаза и прошептала короткое заклинание. Ранка затянулась всего за несколько мгновений, и мальчик удивлённо уставился на коленку.

— С-спас-сибо, — порывисто пролепетал он и, схватившись на ноги, побежал как ни в чём не бывало.

Александра поднялась и, бросив взгляд на бесстыдно рассматривавших её посетителей, обернулась к Майе и улыбнулась.

— Ты в этом году тоже будешь учить основы целительской магии, так что тоже сможешь лечить своим деткам ранки, — сказала она.

— Почему они так смотрят на нас?.. — пробормотала водница, нервно поглядывая на толпу магов.

— Я довольно... Известная личность. Сложно такой не быть, когда ты не просто маг четырёх стихий, но ещё и вдова, отдавшего ребёнка после смерти мужа. Эту историю знают практически все во всём Корнеуме. Не удивительно, что на нас так пялятся.

— Неприятно, конечно, — вздохнула Майя и стиснула челюсти, мотая головой из стороны в сторону, словно ища кого-то. — Да где же он... Может, не придёт? Передумал жить со мной и не знает, как отказаться? Не хочет обидеть?..

— Спроси через кольцо, — предложила она.

— Нет, не буду. Честно говоря, боюсь. Подождём ещё минут пятнадцать и уйдём?

— Хорошо, сделаем так, — кивнула Александра и опустила руку Майе на плечо, тем самым приобняв. Та лишь поджала губы и потупилась.

Свободное время для приёма внезапно обнаружилось именно на следующий день после того, как водница узнала о появлении новой сотрудницы Оскара. Александра всё-таки сдалась протестующей дочери и сама спустилась к огневику, чтобы сообщить ему время и место встречи. Тот лишь обещался отпроситься с работы, если бы у него это получилось, однако Майя боялась, что дело было вовсе не в возможности, а в банальном желании или его отсутствии.

— Не ожидал тебя здесь увидеть, Александра, — послышался грозный бас за спиной.

Майя обернулась и увидела высокого плечистого мужчину с густой светло-коричневой бородой, пышными усами и выбритыми висками. Воистину роскошные волосы были собраны в пучок, а смуглую кожу лица уродовали тонкие розовые шрамы, проходившие через широкую бровь, чудом уцелевший глаз и губу.

— Привет, Эшли, — Александра протянула бледную руку мужчине, которая казалась совсем крохотной рядом с его большой ладонью. Он пожал её и так по-доброму улыбнулся, что вся грозность мгновенно улетучилась.

— А это твоя дочка? — главнокомандующий войск обернулся к воднице, взял её руку и почтительно поцеловал её. — Майя, верно?

Водница только лишь порывисто кивнула, не в силах оторваться от разглядывания мужчины. В нём чувствовались безумная мощь, да такая, будто он запросто мог бы раздавить череп боевого мага, но, в тот же момент, в серых глазах читалось львиное спокойствие.

— А ты в маму пошла, причём не только внешне, — отметил Эшли. — Твой отец никогда не сунулся бы в Боевую коллегию и не поставил бы всё государство в предвоенное положение. Во всяком случае, он хорошенько подумал бы перед этим.

— Простите, наверное, я доставила вам уйму хлопот, — виновато пробормотала Майя.

— Я думаю, тебя уже отчитали, — Эшли издал тихий гортанный смешок. — Да, конечно, ты подняла на уши каждого, вплоть до самых молодых солдат.

— Ну всё, хватит стыдить её, — Александра мягко коснулась плеча покрасневшей до кончиков ушей Майи.

— Вижу, ты начала возвращаться к прошлому имиджу, — отметил он, окинув взглядом женщину, облачённую в кремовую юбку чуть ниже колен, белую блузку и чёрное пальто. — Может, в свой родной цвет покрасишься? Тебе было очень хорошо.

Александра тихо рассмеялась и покачала головой.

— Это мой новый имидж, — поправила она. — А в рыжий краситься я не буду. Меня и сейчас всё устраивает. Пускай это будет изюминкой Майи.

— Ты в любом случае выглядишь замечательно, — он обнажил ряд зубов и с важным видом поправил серебряные ордена на груди. — Может, зайдёте ко мне в кабинет? Нечего стоять в этом балагане.

— Мы ждём ещё одного человека, — ответила Александра. — Будем оформлять разрешение на переезд к нему для Майи.

— И кто же этот человек, которому ты готова доверить ребёнка?

— Ты навряд ли его знаешь, — она махнула рукой. — Он новый преподаватель в коллегии.

Эшли громко прокашлялся и, приложив кулак во рту, уставился на Александру.

— А сколько ему лет, боюсь спросить? — он поднял брови.

— Семнадцать, — спокойно кивнула она.

— Через два месяца восемнадцать будет, — робко чирикнула Майя. — Но мы познакомились, когда ему было шестнадцать.

— Интересно взглянуть на этого парня, — хмыкнул Эшли.

— Вот и он, кстати, — Александра помахала подошедшему Оскару.

Сердце Майи замерло всего на пару мгновений, а потом забилось с бешеной скоростью. Она уставилась на огневика с широко распахнутыми глазами и крепко вцепилась в лямку сумки настолько сильно, что костяшки побелели.

— Прошу прощения, меня отпустили только десять минут назад, — выпалил он, запыхавшись, после чего обернулся к Эшли и почтительно кивнул. — Здравствуйте.

— Добрый день, — мужчина оценочно оглядел его, совершенно того не смущаясь.

— Мы уже было хотели уходить, — Александра неловко просияла. — Майя боялась, что ты решил не приходить.

— Я бы ни в коем случае так не поступил, — пробормотал он, разбираясь с пуговицами на пальто. — Ещё хочу извиниться за то, что не предупредил о том, что задерживаюсь. Голова совершенно не тем была забита: пришлось поругаться с начальством.

— А как ты собирался это сделать? — Эшли недоверчиво покосился на него.

— Ребятки носят кольца, связующие души, — объяснила Александра.

— Ты мне, кстати, кого-то напоминаешь, — Эшли нахмурился, обратившись к Оскару. — Ты, случайно, не сын Теодоры и Ханса?

В ответ огневик только кивнул и невзначай провёл рукой по спине Майи, как бы призывая её наконец расслабиться и перестать стоять натянутой как струна. Водница только скукожилась сильнее и испуганно посмотрела на него.

— Приятно познакомиться, Эртон младший, — хмыкнул Эшли. Он уже было собрался что-то добавить, но Александра оборвала его на полуслове, мягко улыбнувшись:

— Нам пора. Была рада пообщаться.

Троица стихийников дружно направилась через зал прямиком в коридор с бесчисленным множеством кабинетов, из которого можно было попасть на лестницу, а оттуда — на такой же этаж, где собрались специалисты в вопросах самой разнообразной сложности.

— Зайдёшь ко мне после приёма? — окликнул мужчина.

— Боюсь, у меня сегодня ещё много дел, — громко бросила она и добавила так, что её смогли услышать только Майя и Оскар: — У меня сегодня дочь переезжает аж на два этажа ниже.

— Кажется, ты ему симпатична, — чирикнула водница, сгорбившись и прижав к телу пальто.

— Он просто вежлив, — поправила Александра. — Во всяком случае, я на это надеюсь. Не хотелось бы ввязываться в непонятное общение со старым знакомым.

— По-моему, он уже заведомо представил себя твоим мужчиной, — сказал Оскар, ухмыльнувшись. — Во всяком случае, судя по тому, как он оценочно на меня посмотрел, складывается впечатление, что он примерял на себя роль строгого отчима. Хотя Эшли должно быть, по сути, плевать на то, кто такая Майя, и кто такой её молодой человек.

— Мне тоже так, честно говоря, показалось, — подхватила Майя. Она ступила на первую ступеньку, и взгляд резко взмыл от красной ковровой дорожки к картинам на лестничном пролёте. Среди портретов незнакомых воднице военных висели также изображения Вересны, Эйры, Маркуса, её отца Вакса, Александры и Марты Буш, а также директора Магической коллегии.

На картине мать Майи выглядела донельзя печально. И дело было вовсе не в таланте художника или внешности стихийницы, вовсе нет; рыжие короткие волосы, заправленные за уши чёрным обручем, казались куда менее яркими, чем опухший красный нос и заплаканные глаза, в которых мерцал лихорадочный блеск. Водница остановилась, чтобы рассмотреть холст как следует.

— Никогда не любила эту картину, — сказала Александра. — Художник ещё бы на похоронах меня нарисовал или с телом Вакса на руках. Да что тут сказать, все поголовно так выглядят. Каждый что-то потерял на этой безумной войне.

— По крайней мере, это служит небольшим напоминаем о ценности мира, — произнёс огневик. Он прижал указательный палец к большому и украдкой покосился на водницу.

"Как ты себя чувствуешь?" — тут же послышалось в голове у Майи.

Она, в свою очередь, нажала на кольцо и ответила: "Лучше не бывает. А как твои дела? Вернее, не так: как дела у вас с Патрицией?"

"Послушай, мне действительно жаль, что всё так вышло, и что ты узнала об этом именно таким образом. Я всё тебе объясню, просто сейчас не время. Хорошо?"

"Как тебе угодно".

"Я правда уговаривал его взять тебя, а не Патрицию. Я битых полчаса с ним спорил, и дело чуть не дошло до увольнения. Я мог бы проявить принципиальность, но возможность обеспечить тебе комфортную жизнь куда важнее в этой ситуации".

"Ладно, прости. Я перегнула палку, — сдалась Майя. — Ты прав, поговорим об этом уже дома".

— Ребята, нас уже ждут, — окликнула Александра сверху. Парочка бегло переглянулась и, взявшись за руки, поторопилась догнать Старину.

***

В уже привычном Майе полумраке, который неизменно царил в квартире Оскара, теперь отчётливо чувствовался тонкий цветочно-фруктовый запах духов, которыми водница обычно немного брызгала свои вещи. Кофты, платья, юбки и брюки уже успели вытеснить немногочисленные рубашки и одинаково тёмные водолазки огневика, а в ванной появилось целое множество косметики, баночек с шампунями и гелями, а также крема и полотенца.

Пока Оскар мучался с тем, чтобы вместить все вещи в один-единственный платяной шкаф, водница вовсю хозяйничала на кухне. В духовке уже распахнулся румяный фруктовый пирог, на плите варились каша и мясо, а по дощечке стучал нож — Майя нарезала овощи для салата. За весь вечер они едва ли обмолвились парой фраз, да и то — только по делу.

Что-то мурлыкая себе под нос, Майя слегка пританцовывала на месте. Так или иначе, эти незамысловатые действия помогали ей отвлечься от переживаний и забыться на некоторое время. Всё же с этого дня она могла официально жить с Оскаром и больше не бояться никаких внезапных проверок, если бы какая-нибудь неравнодушная доброжелательница с именем Мария решила бы настучать на огневика, обвинив его в педофилии, а Александру в том, что она не справлялась с родительскими обязанностями.

— Я смотрю, ты повеселела, — он незаметно подкрался сзади и положил руки на острые худые плечи. От неожиданности Майя выронила нож на стол. — Весь вечер ходила сама не своя.

— Попробуй не нервничать, когда весь день рядом с твоим любимым врединой ошивается какая-то Патриция, — буркнула она, сердито высыпая овощи в миску. — И когда она сможет пять раз в неделю сидеть с ним в подсобке и невесть чем заниматься!

Оскар тихо прыснул и развернул её к себе, прищурившись оглядывая застывшее в недоумении лицо.

— Я понял в чём дело, — сквозь смех сказал он. — Ты ревнуешь меня, девчонка?

— Я... Я не... Вредина! — водница стукнула его кулачком по груди и резко опустила голову. — По-твоему, это смешно?!

— Да или нет? — настойчиво спросил огневик.

— Да, да, да! — выпалила она и закрыла лицо ладонями. — Я тут места себе не нахожу, а он хихикает надо мной!

— Прости, я просто не ожидал, — он прислонил ладонь ко рту, подавляя смешок. — Я на твоём месте тоже ревновал бы. В этом нет ничего страшного, это просто такое чувство. Но, уверяю, я скорее умру, чем пойду на измену. Ты можешь доверять мне. Расскажи, пожалуйста, что тебя беспокоит.

Майя замотала головой.

— Пожалуйста. Я же не буду тебя стыдить. Это поможет мне лучше понять тебя и твои переживания и, впоследствии, постараться уменьшить их количество.

— А если она тебе понравится больше? Она и красивее, и не лезет во всякие Боевые коллегии, не такая тревожная и вообще...

— Погоди-погоди, — он опустился на колени и взял её за руки. — Ты чего, лисёнок?

— Лисёнок?..

— Маленькая и рыженькая. Как лисичка, — объяснил он, глядя ей прямо в глаза. — Без очков и перепутать можно.

— Да ну тебя! — она махнула рукой. — Не может такого быть!

— Ты просто не представляешь, насколько ужасное у меня зрение, — улыбнулся Оскар, после чего серьёзно добавил: — Ты самая красивая, добрая, искренняя, самая привлекательная и самая любимая мною девушка. Кажется, мне стоит почаще об этом напоминать, а то ты забываешься. 

Вместо полноценного ответа Майя упала рядом на пол и изо всех сил обхватила спину огневика, уткнувшись носом в его плечо.

— К слову, прости меня за то, что я тогда сорвался на тебя. Дело в том, что я очень переживал за тебя, а ещё Азалию ударил Фрайн... — прошептал он прямо у неё над ухом.

— И ты прости меня за то, что обманула тебя, и вообще... Я боялась, что ты запрёшь меня в комнате, и тогда вся операция по спасению Стефани провалится!

— Да не запер бы я тебя. Пришлось бы пойти с тобой, если бы не удалось отговорить, — вздохнул Оскар. — В который раз ты сбегаешь с Фишером, ничего перед этим мне не сказав.

— Ну прости, прости меня, — водница принялась оставлять беглые поцелуи на его плечах, на что огневик только едва слышно хмыкнул. Когда Майя поднялась выше, к самой шее, он шумно втянул воздух.

— Майя, пирог, — строго сказал он на вдохе. — Сейчас сгорит.

— Ой, божечки-кошечки! — она быстро чмокнула его в губы и отвернулась к духовке.

Пока Майя заходилась расставлять приготовленные блюда по столу, Оскар достал посуду из шкафчика и принялся переносить её на стол, где уже стояла бутылка с цветами: вазой огневик к тому моменту всё ещё не обзавёлся. И когда водница уже насыпала еду и заканчивала перемешивать салат, он подошёл к ней со спины и обвил тонкую талию руками, тем самым смяв ткань мягкой кофты.

— Я смотрю, ты совсем не голодный, раз не торопишься есть, — хихикнула она. — Еда стынет, а пирог вообще невкусный будет!

— Только одна вещь может по-настоящему утолить мой голод, — Оскар с ухмылкой покосился на неё. — Развернись ко мне, пожалуйста.

Майя повиновалась и подняла взгляд на огневика. Он взял её под руки и так быстро усадил на стол, что она даже не успела положить ложку обратно в тарелку. Слегка сгорбившись над расплывшейся в улыбке водницей, Оскар скользнул рельефными ладонями к плечам, а оттуда — к шее и лицу, после чего припал к горячим губам.

Крохотные пальцы выпустили ложку, и она с грохотом упала на пол. Майя пылко отвечала на поцелуй, мягкими прикосновениями исследуя спину огневика. Руки забрались под водолазку, и водница принялась ощупывать каждый, даже самый маленький шрам на бледной коже. Будоражащие кровь чувства подобно вулканической лаве подступали к груди, обдавая жаром всё тело от ступней до горла. Разум в одночасье стал лёгким-лёгким, пустым, как воздушный шар.

— Целых три дня не целовал тебя, — на выдохе прошептал он прямо у её уха. Оскар зарылся носом в рыжие волосы и провёл кончиками пальцев по веснушчатым щекам.

— Самое время наверстать упущенное, — с этими словами она плавно накрыла тонкие губы своими всего на несколько мгновений и отстранилась, наблюдая за реакцией огневика.

И он вновь и вновь целовал её, целовал ласково и неспешно, целовал так, будто её уста были слаще мёда и нежнее лепестков диких роз, словно хотел растянуть сладостный миг как можно больше. Водница вытащила руки наружу и, медленно подняв их к обожжённым ладонями, переплела короткие и длинные пальцы.

— Я люблю тебя, Майя, — тихо сказал он.

— И я тебя люблю, Оскар Эртон, больше всех на свете, — водница прошлась поцелуями по продолговатому шраму на щеке. — И я бы хотела быть с тобой всю жизнь, и чтобы у нас когда-то была самая настоящая семья. И свадьба, чтобы я была в таком красивом-красивом молочном платье с цветочками...

— Это всё ещё впереди, — он легонько ударил её пальцем по кончику носа. — Сейчас же предлагаю заняться более насущными вопросами, например, поделить обязанности по дому.

— Сегодня такой хороший день, — протянула Майя, откинув голову назад. — Давай не будем ни о чём серьёзном думать и просто отпразднуем. Так не хочется отсюда слазить, но холодная еда будет просто безвкусной...

— Еду подогреем потом, — Оскар заговорщически посмотрел на неё. — А сейчас, лисёнок...

Оборвав фразу на полуслове, огневик бережно взял её на руки и, коснувшись губами рыжей макушки, начал медленно кружиться по кухне. Водница обвила склонившуюся над ней шею и вцепилась в ткань горла водолазки. Оскару едва удавалось разминуться в довольно тесном проходе, не задевая посуды, а потому он понёс Майю в пустующую комнату, где кроме обоев и паркета больше не было ничего.

— Ты меня точно так же кружил в день Межвремья, помнишь? — чирикнула она.

— Конечно помню, — ответил он прямо у её уха. Казалось, Майя могла почувствовать его тёплое дыхание и даже то, как шевелились тонкие губы.

— Может, снова пригласишь меня на танец?

— А как тебе без музыки будет?

— А разве она нужна? Если хочешь, я могу напеть по памяти, — Майя посмотрела ему прямо в глаза. — У меня, конечно, нет платья, каблуков и длинных волос, но, надеюсь, тебя это не сильно расстроит.

— Ты в любом случае выглядишь замечательно. Особенно когда мило сопишь у меня на плече, а твоя растрёпанная львиная грива падает на красное лицо, — Оскар издал тихий смешок.

— Однажды я проснусь раньше, чтобы обязательно посмотреть на твою сонную моську! — она вытянула подбородок и чмокнула огневика в нос. — И вообще, я буду ругаться! Ты не спишь ночами, нарушаешь режим, а потом ходишь с мешками под глазами. Вот возьмусь я за тебя!..

— Неужели ты думаешь, что наше сожительство убережёт меня от бессонницы?

— В каком это... — задумчиво пробормотала Майя и тут же воскликнула: — А! Ну...

— Да за тобой и ночью глаз да глаз нужен, любительница искать неприятности на одно место, по которому следовало бы дать как следует после побега к боевикам, — сказал он и, слегка наклонившись набок, пристально посмотрел ей в лицо. — А ты о чём подумала, маленькая извращенка?

— Именно о том, что ты и озвучил, вреднюга! — выпалила до смерти покрасневшая водница. Она мгновенно отвернулась и спрятала глаза за волосами, уткнувшись носом в грудь огневика и пробормотала: — Взял моду смущать меня!

Оскар несколько сдавленно прыснул и, не удержавшись, громко расхохотался.

— И это не я, заметь, забывал одежду на ритуале, и не я звал тебя в душ, когда напился, —давясь смехом, произнёс он. — Так что кто из нас тут ещё кого смущает, девчонка?

— Ну ты и вредина! — Майя не нашлась, что ещё сказать, а потому только сильнее прижалась к огневику, словно пыталась спрятаться от смущающей её темы.

— Глупая девчонка, — Оскар покачал головой. — Еда стынет. Я уже слышу, как урчит твой живот.

— Отнесёшь меня на кухню? У меня за сегодня так ноги устали, — наигранно прохныкала водница.

— А куда я, по-твоему, денусь? — только и ответил он, направившись на кухню.