Принц и бродяга (Кавказ)

Мы купили с Шамилем то платье. Пришлось спорить с ним на кассе, кто заплатит за покупку. Сил спорить с ним не было, как и необходимой для покупки суммы денег, поэтому я, скребя  сердцем, позволила Гаджиеву заплатить. Я решила, что после приема сожгу это платье, чтобы оно не напоминало мне об этом дне и аристократе. После покупки, парень хотел потащить меня в кофейню, но я постаралась как можно тактичней отказаться.

— Ты сегодня какая-то встревоженная. Султан опять что-то сделал? — Шамиль наклонился ко мне, пытаясь прочитать что-то в моих глазах, но я тут же отвела взгляд.

— Нет. Просто, я очень хочу побыть одна. Я пешком до работы дойду. Хорошего тебе дня, Шом. — слегка улыбнувшись, я кивнула ему и, развернувшись, быстро зашагала прочь от торгового центра.

Гаджиев что-то сказал мне в след, но я не услышала. Да, и не хотела я его слушать. Хотелось бежать, так быстро, чтобы его запах меня не преследовал. А ещё хотелось стереть себе память, в особенности зеленые глаза. В горле возник ком, и мне хотелось остановиться и просто кричать. Но я просто шла на работу, и судорожно стирала слезы с глаз. Дурацкая ручка от пакета с платьем впилась в ладошку. Я мысленно сожгла и пакет, и платье, и Ахмедова вместе со всем этим.

Мой мозг прекрасно понимал, что весь день мне придется натянуто улыбаться клиентам. Единственный шанс выпустить все эмоции была дорога домой. Но, если бабушка заметит мое разбитое состояние, я не смогу устоять перед натиском её вопросов. Меня словно обухом ударили по голове, и я просто не знала, что делать, что чувствовать, как реагировать. Вроде бы ничего не произошло, просто мои мечты разбились. Просто, мое сердце взяло и сорвалось куда-то в пропасть, разбилось на тысячи осколков, при этом продолжая биться. Биться...головой о стену хотелось хорошенько приложиться, чтобы выбить всю розовую дурь из себя. Но, биться мне пришлось только с эмоциями внутри, потому что я уже стояла на пороге кафе «Весна». Хах, странная у меня весна, холодная какая-то и мерзкая.

Я шумно открыла дверь, привлекая к себе внимание посетителей, и Заура. Он накидывал на себя пиджак, и нервно разговаривал с кем-то по телефону. Как только взгляд Дадова встретился со мной, он судорожно попрощался с собеседником и подлетел ко мне.

— Ты в порядке? — обеспокоенный голос парня заставил меня усмехнуться.

— В полном. Прости, больше ни одной своей смены не пропущу. — виновато кивнув ему, я пошла в раздевалку.

Веселье только начиналось. Я бегала как белка в колесе, сегодня как никогда был аншлаг. Посетителей было море, и к концу дня я еле переставляла ноги. Дадов почему-то остался до конца рабочего дня, переодически выглядывая из кабинета и наблюдая за мной. Все это он делал с телефоном в руке. Ясно. Гаджиев все-таки понял, что со мной что-то не так. Знал бы причину...Хм, интересно, знай он причину, чтобы он сделал? Наверно, ему стало бы стыдно, а ещё неловко. Но его вины не было, проблема была во мне, а точнее, в том, что я не привыкшая к вниманию, и получившая его сразу в избытке, решила, что влюблена. Скорее всего, я ошиблась, и это была просто привязанность. Завтра это пройдёт, как простуда. Нужно пережить этот день, и он как раз подходил к концу.

Я уже собиралась уходить, как вдруг дверь кофейни открылась, несмотря на вывеску «закрыто». Парень сел за столик и нервно постукивая пальцами по столу, поглядывал на меня. Я тут же оказалась рядом с ним, нервно поглядывая на дверь кабинета Дадова. Не знаю, как бы отреагировал Заур на появление этого голубоглазого придурка в кафе, но испытывать судьбу я не хотела.

— Первое: что ты тут делаешь? И второе: что ты тут делаешь? — буквально прокричав второе, я злобно уставилась на Султана.

— Я не видел тебя три дня, и три дня ты не выходила на связь. Я пришел узнать у тебя новости. — спокойно пожав плечами, Ахмедов заставил меня зашипеть от злости.

— Сюда? В кафе лучшего друга Шамиля? В своем уме вообще? Тем более, твои шестерки вечно у меня на хвосте, уж они то точно рассказали тебе о новостях. А если нет, то отвечу тебе: нет у меня новостей, уходи. — схватив его под локоть, я дернула его за руку, чтобы он встал, и Султан почему-то поддался.

Я вывела парня из кафе, и мы встали недалеко от входа. Ахмедов пробежался по моему лицу глазами, а потом я отпустила его руку. Он замялся, а потом снова одарил меня взглядом своих голубых глаз.

— Ребята сказали, что ты плакала. — Ахмедов прошептал это, и я замерла.

— И ты сюда пришел из-за этого?

— Мало ли, что случилось. Я решил узнать, в порядке ли ты?

— Серьезно? С твоим появлением в моей жизни, у меня полный бардак что в голове, что в жизни. Своей «заботой», — я изобразила руками кавычки в воздухе, — Ты делаешь мне только хуже. Уходи.

— Он тебя обидел?

— Меня ты обидел. Ты в моей жизни появился, это все из-за тебя! Просто исчезни, Султан! Оставь меня в покое! Это все из-за тебя, из-за тебя моя жизнь перевернулась с ног на голову! В воскресенье все закончится, так пожалуйста, потерпи немного и отстань от меня уже. Пожалуйста. Я так много прошу? — я кричала на всю улицу, яростно толкая парня в грудь, а потом и вовсе перешла на шепот, не сдерживая бегущих из глаз слез.

Султан молчал, он даже попытался стереть слезы с моих щек, но как только его рука приблизилась к моему лицу, я нервно дернулась в сторону. Он лишь сжал губы в одну линию, и его лицо совсем ничего не выражало. Было такое ощущение, словно перелом мной просто кусок айсберга. Скорее всего он переваривал мои слова, после чего поднял холодные глаза на меня и кивнул куда-то в сторону.

— Усман отвезёт тебя домой. — махнув водителю рукой, он тут же открыл мне пассажирскую дверь.

— Спасибо. Ты в первый раз понял меня. Благодарю. — устало кивнув ему, сдержавшись от язвительного тона, я села в машину.

Ахмедов замешкался перед тем как закрыть дверь, а потом замер.

— Я оставлю тебя в покое до воскресенья. Все равно придется увидеться на приеме у отца Шамиля. Прости. — проговорив все это, он виновато на меня посмотрел.

Голубые глаза действительно на мгновение  виновато сверкнули, и ледяной оттенок потеплел, превращаясь в небесный. И смотрел он обеспокоено. Но это не то. Это не зеленый, это не карамельные лучики по краям. Я запнулась и осознала, что я снова сравниваю кого-то с Шамилем.

— Я хочу домой. — после того, как я это прошептала, Султан закрыл дверь, и машина тронулась.

Я уже рыдала надрыв, на что водитель виновато поглядывал в стекло заднего вида. Я корила себя за слабость, за взявшееся из ниоткуда чувство любви к Шамилю, и за собственный жалкий вид. Я плакала перед водителем Султана Ахмедова. Просто дала слабину перед чужим мне человеком. Нервно стерев слёзы с щек, я выдохнула.

— Ты этого не видел. — на эту фразу я получила легкую улыбку на лице водителя.

Оказалась я дома как раз в тот момент, когда бабушка убирала со стола. Она напугано ахнула, когда я встала в дверном проеме. Женщина недоуменно бегала глазами по моему лицу, и почему-то её глаза наполнились слезами.

— Ба, ты чего? — я тут же подлетела к королеве Фатиме и усадила ее на диван.

— Я даже и не заметила, как ты стала потухать у меня на глазах. — она поджала губы и постаралась удержать слёзы, но одна из них уже скатилась по щеке.

— Ты чего? Я в порядке. Ты что! Какой потухать? Я знаешь как счастлива? У меня ты есть, друзья, я работу нашла. Это от усталости. Скажешь глупость всякую. — я стала нежно стирать с румяных щек бабушки слёзы, а она все также недоверчиво на меня смотрела.

— Врешь ведь. Случилось что-то, да? Ну, скажи мне, пожалуйста, у меня сердце не на месте. — такой выпрашивающий и жалобный взгляд бабушки пробил мою броню.

Я разрыдалась у нее на коленках. Не сдерживала ни слез, ни всхлипов, выпуская наружу все, что накопилось. И за родителей, и за Ахмедова, и за Шамиля. За все. И за себя. Не знаю сколько я плакала, наверное долго. Это было не важно, потому что я стала чувствовать себя лучше. Мне нужно было избавиться от этих гнетущих эмоций и для этого мне нужна была бабушка. Королева Фатима, которая принимала меня в любом положении. Без брони и щита. Слабой, уязвимой и ранимой, такой, какой я была на самом деле.

— Я влюбилась, но это пройдёт. — я задумчиво поджала губы, а потом улыбнулась бабушке.

— Что? Когда? В кого? Почему ты....

— Ба, я такая голодная. Что ты там нам накашеварила, а? — быстро отмахнувшись от бабушкиных вопросов, я побежала на кухню проверять кастрюли.

Королева Фатима от души накормила меня, не забывая кормить своими обеспокоенными взглядами, но я стойко все выдерживала. Она хотела задать мне вопросы, но я наигранно зевнула и помчалась в свою комнату. Аппетита не было, еду пришлось пихать в себя. Спать тоже не хотелось. Эта ночь нужна была мне для анализа данной ситуации, и приведения собственного душевного спокойствия в порядок.

Было уже глубоко за полночь, когда я поняла для себя, что уходить в депрессию и апатию не выход. Поэтому я стала перебирать вариант исхода дальнейших событий. Во-первых, до Гаджиевского приема я должна сделать все, чтобы не видеться с Шамилем. К воскресенью я точно смогу окончательно придти в себя, и смотреть на него никак иначе, чем на друга. Во-вторых, я должна выкинуть из головы мысль о том, что что-то чувствую к этому парню. Да, если сделать вид, что проблемы нет, то она конечно же не исчезнет. Но, это моя проблема, так что я могу задвинуть её в долгий ящик. Потому что в воскресенье я встречусь с аристократом в последний раз в своей жизни. По крайней мере, я очень на это надеялась. И наконец в третьих, мне необходимо было себя чем-то отвлечь. Метод отвлечься нашелся сразу: подготовка к сессии. Так что до воскресенья мой день был расписан приблизительно так: учеба, работа, подготовка к экзаменам и сон, а точнее его отсутствие.

Уж сегодня, я точно не усну.

*От лица автора*

Ресторан «Эдем» светился яркими огнями, и принимал гостей с распростертыми объятиями. Гаджиев старший сидел в своем кабинете весьма довольный процессом работы. Однако, мысли парня были заняты совершенно далекими от ресторанных дел темами. Поведение Аслановой вывело Шамиля из колеи, мало того, он чувствовал свою вину за то, какой поникшей и разбитой она сегодня выглядела. Аристократ считал, что его долгом было узнать о моральном состоянии девушки, и поддержать ее в случае каких-то негативных мыслей. Однако, он не смог позволить себе переступить эту черту. Парень и без того считал себя через чур навязчивым, и пытался создать вокруг себя и Амины комфортную и дружескую обстановку. Но, разве можно контролировать бьющееся из груди чувство нежности и заботы? Шамиль не знал, как это делать, и не хотел узнавать. Ему было важно демонстрировать девушке свое трепетное отношение, ему почему-то казалось, что это наоборот сблизит их. К сожалению, последнее время Асланова стала только отдаляться, и причина этому Шамилю не была известна.

Гаджиева вывел из рассуждения стук в дверь, и после того, как он подал голос, в кабинет вошли двое ребят. Младший брат парня выглядел обеспокоено, а друг Заур вообще был пугающе подавлен. Недоуменно окинув ребят взглядом, Шамиль встал из-за стола, чтобы поздороваться. Перекинувшись рукопожатиями, парни расселись кто-куда и в помещении повисла нагнетающая тишина. Беслан тревожно поглядывал на Шамиля, а Заур нервно постукивал ногой по полу. Гаджиев старший обеспокоено метался взглядом от одного парня к другому, и наконец, не выдержал.

— Вы скажете мне наконец, что происходит?

— Ты, только не злись, ладно? — Гаджиев младший тут же поменялся во взгляде, и выглядел уже не так странно, как в момент прихода в ресторан.

— Что он уже успел натворить? — зеленые глаза метнулись к Зауру, который в свою очередь активно покачал головой.

— Речь сейчас не о нем пойдет, Шом. Дело в Амине. — знакомое имя слетевшее с уст друга, заставило парня напрячься.

— Что случилось с Аминой?

— Как раз ничего и не случилось. То есть случилось, но это не что-то серьезное. Ну, это я так думаю. — Беслан снова подал свой голос, и увидев в глазах брата огонек заинтересованности продолжил, — В общем, сегодня, когда вы собирались по-магазинам, мы разговаривали с тобой на парковке. Так вот, во время нашего разговора, Асланова застала не очень лестную речь от тебя в ее адрес. После того, что она услышала, вид у нее был не очень. Не очень мягко сказано, ее это прям задело. — Гаджиев младший опасливо глянул на Шамиля, на что глаза парня увеличились от не понимания.

— А что я такого сказал, что могло её обидеть?

— Ты...ты сказал, что она тебе не нравится, да, и не может нравиться, потому что вы разные люди. То есть, я-то понял, что ты просто отмахиваешься, потому что я все таки твой младший брат, и тебя смущают такие темы, но Амина... — парень исподлобья взглянул на брата, мягко подводя свою речь к логическому завершению, а в голове Шамиля разгоралось осознание.

— Черт! Какой же я идиот! — Гаджиев старший ударил себя рукой по лбу, и вскочил с кресла схватив ключи.

Только парень хотел шагнуть за дверь кабинета, как его схватили под локоть. Он непонимающе посмотрел на друга, который тяжело вздохнув, покачал головой. Заур подтолкнул Шамиля обратно к креслу, после чего сам сел на диван.

— Она выглядела расстроенной сегодня на смене, что ты и так узнал из нашего телефонного разговора. Я списал это на девчачьи перепады настроения, но...когда девушка из-за упавшей ложки хватается за виски и пытается не завизжать на все кафе, начинаешь переживать. И это не самое важное. Шамиль, что Султан Ахмедов делает рядом с Аминой? То есть, кто они друг другу, и почему она сначала орет на него посреди улицы, он утешает её, а потом этот псих, как ни в чем не бывало сажает ее в свою машину? — заявление Заура прозвучало как гром среди ясного неба, и лицо Шамиля превратилось в болезненную гримасу.

— Амина села в машину с Султаном? — парень прохрипел это, еле сдерживая рвущееся наружу чувство разочарования.

— Нет! Нет, она готова была разорвать его в клочья. Не думаю, что она села бы с ним в одну машину, хотя он был готов щенком за ней тащиться. Под конец спора она выглядела более менее спокойней, и даже поблагодарила его за помощь. Ахмедов посадил ее в один из своих авто, и его водитель отвез Асланову домой. Почему Султан вдруг стал о ком-то заботиться? — Дадов выжидающе взглянул на друга, на что Шамиль устало протер лицо руками.

— Он шантажирует ее. То есть, манипулирует ею через родителей, которые, как Амина думала умерли, а теперь, по словам Султана, вовсе не умирали, а на самом деле живы. Она попросила меня помочь, потому что влипла в какой-то степени из-за меня. Видимо мои слова вывели ее сегодня из себя окончательно. Господи, какой же я идиот. — парень с силой сжал переносицу, и болезненно зажмурил глаза.

Внутри него был пожар, который обжигал каждый дюйм его души. Шамиль корил себя за слепоту, за черствость и за безалаберность в отношении к девушке и её чувствам. Он видел, что ей плохо, и он видел, как эта ситуация переворачивает ее мир с ног на голову. Гаджиев старший прекрасно понимал, как тяжело Амине дается их «операция», видел, какой подваленной она была, и все равно думал, что она сильная, и она справляется без посторонней помощи. Как же он ошибался. И в момент, когда рядом в качестве поддержки должен был быть он – Гаджиев Шамиль, рядом с Аслановой оказался Султан Ахмедов. Человек, чьей целью является причинить боль не только бывшему другу, но и ни в чем не повинной девушке — стоял рядом с возлюбленной Шамиля и утирал ее слезы. Так получается? А эта самая возлюбленная не раскрыла своих переживаний Шамилю, но сделала это в отношении к человеку, который угрожает её безопасности и спокойствию?

В голове у Гаджиева был полный сумбур. Он чувствовал себя и преданным, и предателем. Его сердце металось между двумя действиями: либо попытаться  игнорировать Амину до дня Х, чтобы взвесить все и принять логичное и верное решение; либо бросить все, и безрассудно рвануть к девушке, и пылко признаться ей в самых светлых и трепетных чувствах. Чувства, или холодный и расчетливый разум? Гордость, или всеобъемлющая забота? Устоявшиеся принципы, или новые необузданные желания души? Задетое самолюбие, или слепая преданность?

«Она могла рассказать о том, что все слышала. Зачем было усложнять? А с другой стороны, я мог понять и расспрашивать её настойчивее. Она дала слово не садиться к нему в машину, но снова села. А где был я? Было бы это так важно, я бы узнал, когда закончится её смена и отвез бы её домой. Я знал о том, что Ахмедов её преследует. А с другой стороны, так ли она боится Ахмедова, так ли его ненавидит, раз позволяет ему себя успокаивать, и бесконечно доверяет ему, садясь в машину к человеку, который на её глазах чуть не убил друга? Что же ты делаешь, и какую цель преследуешь? И почему я так боюсь сейчас в тебе ошибиться? Неужели, все это игра, и на самом деле это ты и Ахмедов обводите меня вокруг пальца, а не я и ты пытаемся перехитрить Султана? Кто же ты такая Амина Асланова – предатель, или верный друг, что потерялся в бесконечном потоке проблем и прибился к единственному, оказавшемуся рядом в момент надлома плечу? Чему мне верить, холодному разуму, таящему под натиском твоих шоколадно-карих глаз, или сердцу, что твердеет из-за любой твоей ошибки?» — внутренний диалог Шамиля привел его в тупик.

Сегодня не уснут оба.