12.
──────── ────────
Мы добрались до дома пешком, а Сьюзи на машине забрал её отец; он пожал Люку руку, поздравляя с награждением и желая всего наилучшего. А ещё добавил, что, кажется, уже завтра нужно будет обговорить их тему с охранной организацией — и будет ждать их с Джошуа у себя.
— А кем он работает? — спросила я уже на кухне, — Какая-то важная шишка?
— Нет, он электрик, — вздохнул Люк, сев за стол, приглашая и меня, — А вот его кузен... Он связан с мужиком, который может помочь с бюрократической вознёй.
— Понятно.
Я присела напротив, упирая руку в подбородок и глядя на Люка, который, пусть всё ещё и был пьян, выглядел задумчивым и смятенным. Так странно было видеть такое необычное смешение эмоций одновременно. Ещё и у Люка. В такой обстановке, когда нам больше не по десять и шестнадцать лет.
Только что мы говорили о работе отца Сьюзи, его любимой девушки, а теперь он, спрятав тёмный взгляд, глазел лишь на собственные руки, крупные и плотные.
Решив не прерывать его раздумий, вероятно очень важных и непростых, я приподнялась, но Люк заговорил:
— Пожалуйста, не злись на Джоша. Он не в духе.
Я села обратно, подняв брови и склоняя голову. И с чего он только решил, что я хоть на кого-то злюсь? Неужели у меня на лбу высечено «Джошуа Спейрс — враг № 1»?
— Да, слышать сравнения с официанткой — неприятно, но и я сама так отшучиваюсь. Ну, в голове, правда...
— Он просто...
Люк всё ещё выглядел так, словно лёгкая стычка с его другом разломала ему либо всё будущее, либо, как минимум, моё — уж точно.
— Прекращай. Всё хорошо. Люк, ты недавно голосил со мной Foo Fighters, а что сейчас изменилось?
Свет от лампы, висящей прямо над обеденным столом, окатил брата целой россыпью теней. В таком ракурсе он выглядел на свой возраст сильнее обычного. Уложив локти на поверхности, Люк двинулся на стуле и громко втянул воздух.
— Ну, что тебя тревожит? — аккуратно спросила я.
Разумеется, в мои сегодняшние планы, тем более после того, как Люк выпил, не входило копаться в его душе, а уж тем более — о службе в армии, но он начал сам. Он добровольно раскрыл передо мной карты.
— Я же не говорил, почему мы вообще «отличились», откладывал специально... И вот зря, наверное, откладывал. Теперь тяжелее что-то объяснить.
— Слушай, я пойму, если хочешь промолчать. Это нормально. Мне знать не обязательно — достаточно того, что ты вообще вернулся.
— А Джош...
— Сначала про награду, пожалуйста... — устав слышать одно и то же имя, я почти взмолилась. За последний день мне, кажется, достаточно уже имён на «Д».
Люк кивнул. Сделал это отрывисто, но не упустил возможности издевательски ухмыльнуться, заметив моё умоляющее выражение лица.
— Репортёры часто пытаются проникнуть на базу под разными предлогами: то им репортаж снять по заказу служб, то официальные запросы подделывают и тычут ими на пропускных, то вообще журналюги заваливаются и говорят, что биографию пишут, и вот если ты поможешь попасть — то и твоё имечко там засветится. А тут уж и лавры, и вся херня...
Я промолчала. Сказать было нечего, а вот услышать продолжение хотелось.
— И вот, нас послали в опасное место. Должны были пройти незамеченными, выполнить всю грязную работёнку и вернуться, но с нами, оказывается, по пятам шагали два журналиста. Те ещё, мать их, подонки, и вот они засняли какой-то кусок, где нас уже заметили и начали забрасывать и хреначить из гранатомётов...
Звучало уже настолько страшно, что меня немного передёрнуло от мурашек. Да, я не раз видела такое в кино, но слушать подобные сюжеты из жизни родного человека...
— Короче, эти идиоты пошли за нами и сняли, как я тащил Джереми из окопа. Это всё... Такой... — голос Люка надорвался, и он шумно выдохнул, подняв глаза к лампе. Они заблестели, и оторваться от такого зрелища мне было немыслимо трудно.
Пальцы левой руки брата задрожали, начиная отбивать трель по столешнице, на что я, несколько раз моргнув, зажмурилась. Нет, не сегодня и не сейчас. Ни ему, ни мне, этот разговор радости и успокоения не приносит.
— Прости, Эл... — сквозь зубы выдал Люк, и я, двинув стул ближе, постаралась не напугать его, сжав руку своей.
— Люк? Всё, хватит. Давай завтра поболтаем? Тебе нужно отдохнуть, ты устал. И я тоже. Как думаешь, сколько сил осталось у бедной официантки? Весь вечер на ногах, а завтра ещё и на смену в супермаркет!
— О, хватит! — теперь он, не выдержав, рассмеялся сквозь накатившие эмоции, — Господи, ты до конца жизни будешь об этом говорить?
— Да, буду! Если тебя это будет веселить, то хоть до крышки гроба!
Благодарно улыбнувшись, Люк перехватил мою руку и рассмотрел пальцы с короткими ноготками. Недавно, прямо перед награждением, я покрыла их красным лаком, который сейчас немного потрескался.
— А Джош, — сказал он, проводя шершавым большим пальцем по моим костяшкам, а затем грустно скривился, — У него в личной жизни проблемы. Поэтому и выплескивает всё... Да и в целом. Мы все, мать его так, устали.
— Я понимаю. А почему он не в форме был, в итоге? Те парни, которые были с тобой, я, правда, познакомиться-то не успела...
— Те были не наши парни. Наши не смогли приехать. Только один был из нашего отряда — Кирк. Он был снайпером. А Джош... У него свои причины.
— Даже не хочу узнавать, спасибо... — теперь я меланхолично вздохнула, а Люк отпустил пальцы, продолжая постукивать своими по столу.
В кухне было тихо. Тикали часы в гостиной, доносились редкие скрипы ставней окна, а ещё я слышала, как на соседней улице гонял кто-то на подержанном скутере.
— Как тебе Мэтт? — вдруг спросил Люк, на что я скептически цокнула.
— Нет.
— Что «нет»?
— Люк, мне не нравится Мэтт. Мы просто коллеги, и всё тут. Не надо. Он уже пытался.
— Я не хотел толкать тебя в его руки, уж моя задача в другом. Если он тебя тронет без разрешения — будет грязно. Он же это понимает?
— Мэтт не занимается таким. Мы общаемся, но не больше, я уже говорила. И несколько раз.
Несколько секунд помолчав, Люк принял поражение и уклончиво улыбнулся, глядя на меня с тем единственным доверием, на которое только был способен:
— Верю, верю. Просто переживаю. Столько лет протирал штаны в пустыне, а тут вернулся, а моя маленькая Алекс — взрослая девушка, всё это время находившаяся в четырёх стенах.
— Со мной всё в порядке. Я за себя могу постоять. А ещё — у меня есть тяжеленный гаечный ключ под кассовым аппаратом. Я стащила его из отцовского гаража.
— Умничка. — широко улыбнулся Люк, отбивая мне пятерню, — Так ты на смену завтра?
— Ага. Чёрт.
— Что?
Закружившиеся в голове ассоциации выбили для меня далеко не новую мысль, о которой я напрочь забыла. Ещё несколько недель назад до звонка Люка, Мэтт планировал менять проводку для камер.
— Камеры. Мэтт сказал, что камеры будут менять. Какие-то китайские заказали.
— Ну, тогда тебе нужно идти спать, и если что — звони. С техникой мы возились ещё на базе, так что с камерами, ещё и китайскими, мы точно справимся.
— Если что, позвоню. — я кивнула.
Люк поднялся с места, сгреб одежду, сваленную на соседний стул, и прошёлся к ванной комнате, пока я, не в силах подняться, уставилась в маленькое окно; там блестели огоньки соседних домов. Кто-то ещё не спал наравне с нами, и я почему-то подумала, что завтра будет один из самых лёгких дней за последние несколько месяцев.
Странное дело: сначала дурное предчувствие, а теперь — такое простое и хорошее, дёрнувшее внутренности сладкой судорогой.
Встав из-за стола, я выключила свет и вернулась в комнату, где, убирая со стола оставленную перед уходом косметику и духи, наткнулась на прямоугольный альбом в кожаной обшивке; самодельный, недешёвый, но уж точно не сшитый руками Люка.
Это был его подарок из дальних стран. Тот самый, который Джошуа Спейрс, тогда ещё безымянный и молодой, с волосами покороче и взглядом попроще, отдал мне в бумажной обёртке.
В этом альбомчике была целая стопка белых листов, аккуратно вложенных в блестящие кольца. Сзади, на самом последнем листке, кривым мужским почерком было выведено послание:
«Рисуй дальше, Алекс! Чё угодно рисуй, если помогает! Твой Люк. Люблю».