Осколки преобразования

Поезд мчался среди простирающихся к горизонту золотистых полей Аместриса. Эдвард Элрик смотрел в окно, рассеянно наблюдая за проносящимся пейзажем, рядом с ним сидела Мира. Майор Армстронг сидел напротив занимая почти всю скамейку. Альфонса пришлось оставить в багажном отделении.

– Эдвард Элрик, – прогремел Армстронг, пытаясь говорить тише, но всё равно привлекая внимание нескольких пассажиров. – Не ожидал, что буду сопровождать вас в родные края.

Эд поморщился, поворачиваясь к окну:

– Не могли прислать кого-нибудь... поменьше?

Мира молча наблюдала за их разговором, лишь иногда позволяя себе лёгкую улыбку.

– Поразительно! – майор вдруг наклонился к окну.

– Что там? – Эд привстал, пытаясь разглядеть, что заинтересовало Армстронга.

– Этот человек... – майор указал на одинокую фигуру, спешащую по перрону. – Я почти уверен, что это доктор Марко!

– Марко? – переспросили Эд.

Они мгновенно напряглись, хотя и по-разному. Эд подскочил, готовый действовать, в то время как Мира выпрямилась, её взгляд стал острее.

– Доктор Марко! – окликнул его Армстронг через открытое окно, но увидев их, мужчина внезапно ускорился и скрылся за углом здания вокзала.

– Что это с ним? – нахмурился Эд.

– Странно, – согласилась Мира. – Он как будто испугался.

Армстронг вздохнул:

– Доктор Тим Марко – талантливый алхимик, изучал применение алхимии в медицине. После гражданской войны в Ишваре пропал без вести. Никто не знал, жив ли он вообще.

– Марко? – спросила Мира почти шёпотом. – Тим Марко?

Эд бросил на неё короткий взгляд:

– Ты его знаешь?

– Только по слухам, – уклончиво ответила Мира. – Говорят, у него есть... знания о философском камне.

– Философский камень? – глаза Эда загорелись. – Мы должны найти его!

***

Спустя пол часа, они остановились у скромного домика на окраине деревни. Маленький огород, низкий забор и слегка покосившаяся дверь – ничего не выдавало, что здесь может жить бывший государственный алхимик.

– Это он? – тихо спросила Мира, разглядывая дом.

– Адрес совпадает, – кивнул Армстронг. – Постучим.

Эд подошёл первым и решительно постучал. Через минуту дверь приоткрылась, и на пороге показался мужчина в потрёпанной одежде. Его глаза расширились, когда он увидел форму Армстронга и меховой воротник Эда.

– Кто вы? – насторожённо спросил он.

– Доктор Марко? – уточнил Эд. – Я государственный алхимик Эдвард Элрик. Это мой брат Альфонс, – он указал на доспехи, которые Армстронг бережно удерживал в вертикальном положении, – майор Армстронг и...

– Мира, – спокойно добавила девушка, выходя вперёд. – Просто Мира.

Марко оглядел всех по очереди, задержавшись на неподвижном Альфонсе.

– Зачем вы пришли? Военные наконец-то нашли меня?

– Нет, – поспешил заверить Эд. – Мы не хотим вреда. Мы ищем информацию о философском камне. Я хочу знать, как его создать.

Марко напрягся, его лицо исказилось:

– Это дьявольские знания. Познаешь их – пройдёшь сквозь ад.

– Я уже был в аду, – твёрдо ответил Эд, его глаза потемнели. – И готов пройти через него снова, чтобы вернуть тело моему брату.

Марко отступил на шаг:

– Уходите! Я не желаю возвращаться к этому кошмару!

Он захлопнул дверь перед их лицами.

Мира сделала шаг вперёд, но Эд остановил её:

– Бесполезно. Он не хочет говорить.

***

Позже, когда они уже стояли на платформе, ожидая поезда, Марко внезапно подбежал к ним. Лицо его было напряжённым, но решительным.

– Подождите, – выдохнул он, вручив Эду сложенную записку. – Идите в Первую Центральную библиотеку. Там, в архивах, вы найдёте "Правду за правдой". Прочтите внимательно. Всё, что я смог спрятать – там.

Эд хотел что-то сказать, но Марко уже обернулся:

– Я был трусом. Не мог изменить ничего, только скрыться. Но, может быть, вы сможете.

– Спасибо, доктор, – тихо сказал Эд.

***

На станции Ризенбурга было немноголюдно. Вдалеке виднелись знакомые холмы и зелёные поля. Воздух был наполнен запахами травы и цветов.

– Давно не был дома, – тихо заметил Альфонс, оглядываясь вокруг.

– Ничего не изменилось, – пробормотал Эд.

Мира стояла неподвижно, глубоко вдыхая воздух, словно пыталась впитать каждый запах, каждую деталь окружающего пейзажа. В её глазах мелькнула тень – не то грусти, не то глубокой тоски.

– Ты в порядке? – спросил Эд, заметив её состояние.

– Да, – она отвела взгляд. – Здесь... красиво.

Путь до дома Рокбеллов занял около получаса. Всё это время Мира была необычайно молчалива, постоянно оглядываясь по сторонам, словно старалась запомнить каждый камень, каждое дерево.

Когда группа поднялась на холм, откуда был виден дом Пинако, их встретил оглушительный лай, и большой чёрный пёс с автопротезом вместо передней лапы выбежал им навстречу.

– Ден! – воскликнул Альфонс.

На пороге дома появилась миниатюрная пожилая женщина с трубкой во рту.

– Только посмотрите, кто явился, – проговорила Пинако, выпуская облачко дыма. – Наконец-то решили...

Её слова оборвались, когда взгляд упал на Миру. Пинако замерла, трубка выпала из её рта. Она быстро подняла её, пытаясь скрыть своё потрясение, но её руки слегка дрожали.

– Здравствуйте, – тихо поздоровалась Мира.

Пинако не ответила, просто смотрела на неё так, словно увидела призрака.

– Бабуля, мы приехали на ремонт, – Эд указал на свою сломанную автоброню. – Это майор Армстронг и Мира. Они... э-э... помогают нам.

Пинако наконец обрела голос:

– Заходите все. Винри будет рада вас видеть.

Она повернулась, бросив ещё один взгляд на Миру, и скрылась в доме.

– Что это было? – шёпотом спросил Эд у Альфонса.

– Не знаю, – так же тихо ответил тот. – Она выглядела... потрясённой.

В этот момент из дома выбежала высокая светловолосая девушка и, завидев братьев, закричала:

– Эд! Ал!

Она бросилась к ним, но резко остановилась, увидев состояние Ала и автоброни Эда.

– Ты опять сломал мою работу?! – её радость мгновенно сменилась яростью, и она метнула в Эда ближайший гаечный ключ, который каким-то образом оказался у неё в руке.

– Ай! Винри! – заорал Эд, держась за ушибленную голову. – Какого чёрта?!

Мира невольно отступила на шаг, с удивлением наблюдая за происходящим.

Винри, заметив незнакомку, прервала перепалку:

– О... привет, – она вдруг заметила, что её бабушка стоит в дверях с неестественно напряжённым выражением лица. – Всё в порядке, бабушка?

– Конечно, – Пинако натянуто улыбнулась. – Предложи всем чай, Винри.

Пока Винри вела всех в дом, она не могла не заметить странные взгляды, которые Пинако бросала на Миру. Что-то определённо было не так.

Пока Пинако занималась осмотром автоброни Эда, а майор Армстронг отправился в деревню "прогуляться и размять мускулы", Винри и Мира остались вдвоём на кухне.

– Так ты путешествуешь с Эдом и Алом? – начала разговор Винри, расставляя чашки.

– Можно и так сказать, – Мира помогала ей, доставая тарелки. – Я встретила их несколько недель назад.

– Ты тоже алхимик? – в голосе Винри звучала лёгкая настороженность.

– Да, – кивнула Мира. – Изучаю алхимию уже давно.

– И что именно тебя интересует? – Винри нахмурилась. – Надеюсь, не те же опасные вещи, что и этих двоих?

Мира на мгновение замолчала:

– Я изучаю разные области. Медицинскую алхимию, в частности.

– Правда? – Винри заинтересовалась. – Это похоже на мою работу с автоброней – оба направления помогают людям.

Мира улыбнулась:

– Пожалуй, в этом есть сходство.

Винри поставила на стол печенье и села напротив Миры:

– Знаешь, – она понизила голос, – я никогда не видела, чтобы бабушка так реагировала на кого-то. Она как будто... узнала тебя.

Мира напряглась, но лицо осталось спокойным:

– Может быть, я напомнила ей кого-то.

– Может быть, – Винри не выглядела убеждённой. – Ты когда-нибудь была в Ризенбурге раньше?

– Нет, – слишком быстро ответила Мира, затем добавила: – По крайней мере, не при осознанных обстоятельствах.

– Что это значит?

– Ничего особенного, – Мира отвела взгляд. – Расскажи мне лучше о Эде и Але. Какими они были в детстве?

Винри, хоть и заметила уклонение от ответа, решила не давить:

– О, они были невыносимыми! Особенно Эд. Вечно соревновались, вечно что-то изобретали, а потом прибегали сюда все в синяках.

Мира слушала с тихой улыбкой, иногда задавая вопросы, но почти ничего не рассказывая о себе. Винри заметила, как её глаза смягчались при упоминании детских проказ братьев.

– А их родители? – осторожно спросила Мира. – Ты знала их?

Винри погрустнела:

– Да. Их мама, Триша, была прекрасной женщиной. Она умерла от болезни, когда они были маленькими. А их отец... – она нахмурилась. – Он ушёл, когда они были совсем детьми. Эд его никогда не простит.

Мира опустила взгляд на свои руки:

– Должно быть, им было тяжело.

– Очень, – кивнула Винри. – Но они справились. По-своему.

В этот момент в комнату вошёл Эд с ворчанием:

– Бабуля говорит, что ремонт займёт три дня. Три! Мы не можем терять столько времени!

Винри поднялась, уперев руки в бока:

– Будешь жаловаться – сделаем за неделю!

Мира наблюдала за их перепалкой с нечитаемым выражением лица. Что-то в её взгляде было одновременно тёплым и бесконечно грустным.

***

Солнце начало клониться к закату, окрашивая Ризенбург в тёплые оранжевые тона. Пока Винри и Пинако занимались подготовкой материалов для ремонта автоброни Эда, а Альфонс разговаривал с майором Армстронгом, Мира тихо вышла из дома.

Она знала дорогу, хотя никогда не спрашивала о ней – её ноги сами несли её по знакомой тропинке через холмы. Вскоре она остановилась перед руинами сгоревшего дома, стоявшего на небольшом возвышении.

От некогда уютного двухэтажного здания остались лишь почерневшие стены и фундамент, поросший травой и полевыми цветами. Мира медленно подошла к руинам и осторожно коснулась обугленного камня. Её пальцы скользнули по шероховатой поверхности, словно пытаясь прочитать историю дома.

Она обошла руины по периметру, останавливаясь в определённых местах. Возле остатков крыльца она присела и подняла маленький металлический предмет, наполовину скрытый в земле – старую игрушечную фигурку солдатика, почерневшую от огня и времени.

Мира бережно очистила фигурку от грязи и сжала в ладони. Её плечи слегка дрожали, но глаза оставались сухими.

– Мама, – тихо прошептала она, глядя на руины. – Я вернулась.

Она поднялась на то место, где когда-то была кухня, и закрыла глаза, словно видя призраков прошлого – женщину, стоящую у плиты, двух маленьких мальчиков, играющих на полу, и маленькую девочку, помогающую матери месить тесто.

– Эд, Ал, – её голос был едва слышен. – Я так скучала...

– Что ты здесь делаешь?

Резкий голос Эда вырвал её из воспоминаний. Он стоял в нескольких метрах, его золотистые глаза смотрели с подозрением.

Мира выпрямилась, быстро спрятав фигурку в карман:

– Просто осматриваю окрестности.

– В руинах нашего дома? – Эд подошёл ближе, его голос звучал резко. – Что ты здесь вынюхиваешь?

Мира сглотнула. Она провела рукой по полуразрушенной стене, где когда-то была её комната. Комната, из которой её забрали много лет назад.

– Эд, – её голос дрогнул, – мне нужно тебе кое-что рассказать.

Эд скрестил руки на груди:

– Я слушаю.

Мира глубоко вздохнула. Годы скрытности и одиночества научили её прятать эмоции глубоко внутри, но сейчас барьеры рушились.

– Я не случайно оказалась в Ризенбурге. И не случайно помогаю вам. Я... – она запнулась, собираясь с силами, – я ваша сестра, Эд. Старшая сестра.

Эд замер, его глаза расширились. Он резко рассмеялся, но смех быстро оборвался, когда он увидел выражение её лица.

– Что за бред? У нас никогда не было...

– Была, – тихо перебила Мира. – Мне было почти пять, когда отец забрал меня. Ты был совсем маленьким, а Ал – просто младенцем. Естественно, вы не помните.

– Нет, – Эд покачал головой, делая шаг назад. – Это невозможно. Мама никогда не говорила...

– Это было решение отца, – Мира посмотрела на обгоревшие остатки стены. – Он сказал, что так будет безопаснее – для меня и для вас. Я проявила способности к алхимии очень рано, слишком рано.

Она достала из кармана маленькую деревянную фигурку:

– Это единственное, что у меня осталось от дома. Мама вырезала их для нас троих.

Эд смотрел на фигурку, его руки дрожали:

– Откуда ты знаешь про дом? Про нас?

– Отец поселил меня в другом городе, рядом жила женщина которая должна была присматривать за мной. Он навещал время от времени, рассказывал о вас... пока однажды не исчез совсем, – её голос стал тише. – Я ждала годами, Эд. Ждала, пока он вернётся и скажет, что теперь можно вернуться домой. Но время шло, а его всё не было.

Мира отвернулась, её плечи напряглись:

– Когда мне исполнилось пятнадцать, я не выдержала. Сбежала, вернулась сюда... но нашла только руины дома и никаких следов вас или мамы.

Эд смотрел на неё, его лицо исказилось от множества эмоций:

– И ты ожидаешь, что я поверю в эту сказку? Просто так?

– Нет, – спокойно ответила Мира. – Я не ждала, что ты поверишь сразу. Поэтому и молчала так долго.

– Если ты действительно... кто ты говоришь, – Эд старался говорить ровно, но его голос срывался, – почему не сказала сразу? Почему скрывала?

Мира наконец посмотрела ему в глаза, и Эд вдруг увидел в них тот же оттенок зелёного, что и у их матери:

– Я боялась, Эд. Боялась, что вы не поверите, – сказала она, её голос впервые выдавал настоящую боль. – Боялась, что даже если поверите, это ничего не изменит. Мы стали чужими. Что если бы я просто... не вписалась в вашу жизнь?

Она горько усмехнулась:

– После того как не нашла вас дома, я отправилась путешествовать. Год жила в Ксинге, изучая восточную алхимию. Потом по всему Аместрису. А когда услышала о самом молодом государственном алхимике в истории, поняла, что это можешь быть только ты. Я следила за новостями, за слухами... Вернулась в Аместрис как раз перед инцидентом с Ледяным Алхимиком.

Эд молчал, пытаясь осмыслить её слова. Внезапно его лицо исказилось от гнева:

– Если ты всё это время была где-то рядом, почему не пришла раньше? Когда нам было тяжело! Когда мама умирала! Когда мы пытались её вернуть! – он почти кричал теперь. – Где ты была, когда Ал потерял тело?!

Мира вздрогнула, словно от удара:

– Я не знала, Эд. Клянусь, я не знала, что с мамой... – её голос дрогнул. – Когда я наконец узнала, было уже слишком поздно. Всё, что я могла – следовать за вами, пытаться помочь, не раскрывая себя.

Она сделала паузу, с трудом удерживая слёзы:

– Может, мне следовало сказать раньше. Но я... я привыкла быть одна. Привыкла скрываться. Отец всегда говорил, что так безопаснее.

Эд вдруг резко развернулся:

– Идём.

– Куда? – Мира растерянно посмотрела на него.

– К Пинако. Если ты действительно та, кем себя называешь, она должна знать правду.

***

Когда они вошли в дом Рокбеллов, Пинако сидела за столом, чиня какой-то механизм. Она подняла глаза, и её руки на мгновение замерли, когда она увидела выражение лица Эда.

– Что случилось? – спросила она, откладывая инструменты.

– Бабуля, – голос Эда звучал странно спокойно, – у нас с Алом когда-нибудь была сестра?

Пинако вздрогнула, её взгляд метнулся к Мире, которая стояла, опустив голову.

– Так ты наконец решила рассказать, – тихо сказала старуха.

Эд замер:

– Значит, это правда?

Пинако тяжело вздохнула, достала из ящика потрёпанную фотографию и протянула её Эду:

– Да. Это правда.

На выцветшей фотографии была изображена Триша Элрик с тремя детьми: маленький Эд, совсем крошечный Ал на руках у матери и девочка лет пяти, стоящая рядом – с зелёными глазами как у матери.

Эд долго смотрел на снимок, его руки дрожали:

– Почему... почему мама никогда не говорила о ней?

– Это разбило ей сердце, – ответила Пинако, закуривая трубку. – Хоэнхайм настоял. Сказал, что для Миры будет безопаснее держаться подальше. Что-то напугало его... что-то связанное с её алхимическими способностями.

Она выпустила клуб дыма:

– Триша была против, но в конце концов уступила. Она не хотела травмировать вас разговорами о сестре, которую вы вряд ли помнили и, как она думала, никогда больше не увидите.

Эд перевёл взгляд на Миру:

– А теперь расскажи остальное. Всю правду.

– Я уже рассказала большую часть, – тихо ответила Мира. – Отец оставил меня в маленьком городке к востоку отсюда. Соседка, пожилая женщина, присматривала за мной. Он приезжал примерно раз в полгода, привозил деньги, книги... и запрещал выходить на контакт с кем-либо.

Она опустилась на стул:

– Что-то в моей алхимии пугало его. Он боялся, что это может привлечь внимание... определённых людей. И что это подвергнет опасности вас.

– А потом он просто перестал приезжать, – завершил Эд.

– Да. Я ждала его ещё несколько лет, прежде чем решилась уйти сама. К тому времени старушка, которая за мной присматривала, уже умерла.

Пинако кивнула:

– А теперь нам нужно поговорить с Альфонсом.

***

Ал лежал в своей комнате. Весь в трещинах и вмятинах, он казался ещё более хрупким, чем обычно.

– Брат! – воскликнул он, когда Эд вошёл в комнату. – Что случилось? У тебя странное лицо.

Эд сел рядом с кроватью, на которой лежали разрозненные части брони:

– Ал... у нас есть сестра.

Если бы у металлического шлема могло быть выражение, оно бы отразило крайнее изумление:

– Что?..

Мира вошла следом и остановилась у двери:

– Привет, Ал.

– Я не понимаю, – голос Альфонса звучал растерянно.

Эд показал ему фотографию и кратко пересказал всё, что они только что узнали.

Альфонс долго молчал, а потом тихо произнёс:

– Но теперь ты здесь.

– Да, – она осторожно коснулась его металлической руки. – Теперь я здесь. И больше не уйду, если вы позволите мне остаться.

Эд смотрел на них, его лицо было напряжённым:

– Почему именно сейчас? Почему ты решила открыться нам сейчас?

Мира отвела взгляд:

– Потому что я больше не могла смотреть, как вы страдаете.

– Нам предстоит долгий разговор, – сказал Эд, наконец позволяя себе немного расслабиться. – И много всего наверстать.

– Целую жизнь, – кивнула Мира. – Но теперь у нас есть время.

***

Той ночью они сидели на кухне до глубокой ночи. Пинако принесла из подвала старый альбом с фотографиями. Мира жадно разглядывала снимки, пытаясь восстановить утраченные кусочки своей жизни.

– Это день твоего рождения, Ал, – она указала на одну из фотографий. – Мне кажется, я даже помню торт – мама испекла его с вишнями.

– А это? – Эд показал на другой снимок, где маленькая девочка держала в руках странный алхимический круг.

Мира долго смотрела на фотографию:

– Это было незадолго до того, как отец забрал меня. Я пыталась... что-то сделать. Что-то, что его напугало.

– Что именно? – спросил Эд.

– Я не помню точно. Мне было всего пять, – она покачала головой. – Но помню, что в тот день отец смотрел на меня... не как обычно. С каким-то страхом.

Она перевернула страницу:

– Вот почему он решил, что мне лучше быть подальше от вас. Он боялся, что то, что есть во мне, может как-то повлиять на вас... или привлечь нежелательное внимание.

– Нежелательное внимание? – переспросил Ал.

– Да. Он никогда не говорил прямо, но... – она замялась. – Отец боялся кого-то, но он никогда не говорил кого.

– Что ты имеешь в виду? – Эд напрягся.

– Он боялся, что если они узнают обо мне, то захотят забрать. Использовать как-то, – Мира добавила. – И ещё отец говорил держаться подальше от военных.

– Нам нужно многое обсудить, – сказал Эд, потирая уставшие глаза. – Но не сегодня. Слишком много всего за один день.

Пинако кивнула:

– Комната в конце коридора свободна. Можешь располагаться там, Мира.

– Спасибо, – она поднялась из-за стола. У двери она остановилась и обернулась: – Знаете, все эти годы я представляла, как снова встречу вас. Придумывала разные сценарии. Но никогда не думала, что это будет... так.

– Как именно? – спросил Альфонс.

– Настоящим, – тихо ответила она. – Я боялась, что это будет как встреча с незнакомцами. Но даже сейчас... я чувствую, что вернулась домой.

Эд смотрел на неё долгим взглядом:

– Послезавтра мы отправляемся в Центральную библиотеку.

– Я с вами, – кивнула Мира. – Я больше не оставлю вас одних.

Альфонс издал тихий смешок:

– Добро пожаловать в команду... сестра.

Этого простого слова хватило, чтобы Мира наконец позволила себе улыбнуться по-настоящему – впервые за весь этот долгий, невероятный день.