Правило первое/ The first rule
Кружилась голова.. Эвелин с трудом раскрыла тяжёлые веки и осмотрелась: помещение было ей не знакомо. Комната освещалась лишь одним обожуром, стоящим в углу; двуспальная, наверняка, мягкая кровать занимала большую часть пространства; небольшой стол и стул, на котором сидела Лина. И что самое главное - здесь не было окна.
Уайт пошевелила руками за спиной и поняла, что кисти были связаны со спинкой стула, как и ноги. Паника овладела девушкой, сердце било с бешеным ритмом. Эвелин хотела было уже кричать, как дверь в комнату открылась. На пороге показался Пейтон.
- Что же ты меня из себя выводишь, детка? Сама виновата, сидела бы дома, не следила бы за мной, тогда возможно я ничего бы и не сделал. Что, моя жизнь настолько интересна, что маленькая девочка решила сунуть свой любопытный носик не в свои дела, да? ‐ сказал Мурмаер, сложив руки на груди и вглядываясь в девушку с нахальным властным взглядом.
‐ Пошёл ты, - безразлично процедила сквозь зубы девушка и плюнула в лицо парня. Через мгновение она уже почувствовала пощёчину от разозлившегося Пейтона. Уайт лишь молча стерпела - не впервой приходилось попадать под горячую руку.
- Слушай сюда, сучка. - Пейтон поднял лицо девушки вверх, грубо взяв за подбородок, - Сейчас ты в моей власти, я могу убить тебя любым способом, какой только захочу. Мы находимся в моем доме, в пяти сотнях миль от города. Тебя никто не найдёт, не спасёт, и ты не убежишь, как бы не желала, тебе ясно?
Сердце Эвелин бешено бьётся в груди, но она не выдаёт свой страх. Девушка ненавистно смотрит в глаза похитителя, стараясь не плюнуть второй раз.
- Что, не нравится? - спросил Мурмаер с улыбкой. - Когда захочешь есть, по-другому заговоришь. - Парень развернулся и направился к выходу из комнаты.
- Да я скорее сдохну от голода, чем попрошу у тебя еды, - прошипела Лина. Пейтон лишь покачал головой и вышел из комнаты, оставив девушку со своими мыслями, привязанной к стулу.
Как только этот ненормальный маньяк ушёл, из глаз Лины брызнули слезы. Она внезапно поняла, что не увидит больше свободы и своих подруг. Пейтон не был человеком, который легко сдаётся, напротив, такие люди всегда добиваются своего. Если уж Мурмаер положил глаз на ученицу Уайт, то сделает так, что девушка будет принадлежать ему. Но Эвелин этого не допустит. Она не станет опускаться ниже плинтуса ради этого ублюдка. Честь и достоинство ещё имели смысл в её жизни. Уайт будет идти до последнего.
С этими мыслями Эвелин отключилась. Дорожки слез остались на щеках девушки. Никто не стёр их. Никто.
***
Эвелин не знала, когда проснулась. Единственное, что она поняла - Уайт лежала уже на кровати. Руки были свободны от тугих узлов, а спина не ныла от твёрдой спинки стула. Кто-то развязал её и уложил.
Девушка, не веря своим глазам, поднялась на кровати и осмотрелась.
"Так, надо валить мяньяка и валить отсюда," - пронеслось в мыслях.
Вот только чем валить и куда потом валить? М-да, план был до невозможности ужасен. Но что поделать: на глаза попался только несчастный абажур, которым Уайт и вооружилась. Если понадобиться, она треснет этим светильником по башке Мурмаера или перекрутит проводом его шею. А после она сможет уехать отсюда на какой-нибудь тачке, Пейтон же сюда не на своих двоих добирался.
Все же план идеален.
Итак, схватив в одну руку абажур, а в другую провод от него, Эвелин попыталась открыть дверь. Открыто. В коридоре было тихо, а вот откуда-то снизу раздавались непонятные звуки. Видимо, комната, в которой оставили Уайт, располагалась на втором этаже.
Эвелин решила направляться на источники звука. Коридор и весь дом был выдержан в приятных тонах, у хозяина точно присутствовало чувство стиля. Вот только окна. Все они были твердо заколочены. Кто в здравом уме будет заколачивать окна? А кто говорил, что Мурмаер в здравом уме? Один из вариантов заколоченных окон был - чтобы Уайт не смогла сбежать. И он был, наверное, единственным верным.
Лина нашла лестницу и, спустившись, заметила гостевую комнату и кухню-столовую. В последней комнате как раз и находился Мурмаер, он что-то готовил и двигал бедрами под французские треки. Лина даже узнала в них знакомый мотив. Но все же образ танцующего маньяка, который совсем недавно грозился её убить, ещё не совсем сформировался в голове
Только Уайт подошла за спины и уже замахнулась абажуром над головой Пейтона, как парень резко обернулся со сковородкой в руках.
‐ Хей, мышка, я тебя развязал не для того, чтобы ты меня пыталась этой штукой убить. Хотя весьма оригинально. ‐ Хмыкнув, Мурмаер закинул блин со сковородки на кучку уже готовых на тарелке и медленно отобрал электроприбор из рук девушки. Та же в свою очередь готова была подбирать свою челюсть с пола, едва увидев на торсе маньяка розовый фартук с тюльпанами. - Что, проголадалась?
- Т-ты.. ты... - пыталась сформулировать что-то внятное Уайт, но это у неё получалось явно плохо.
- Садись уже, - Парень за руку отвёл девушку к столу и, надавив на плечи, заставил сесть. - Надеюсь, моя зайка любит блинчики. - Мурмаер сел напротив и пододвинул Лине тарелку масляных блинов. Той на секунду в голову пришла мысль о том, что еда может быть отравлена.
- Я не голодна, - наконец смогла выдавить из себя Уайт.
‐ Ну малышка, не расстраивай папочку. Тебе нужно поесть, ты уже давно ничего не ела.
Эвелин отрицательно покачала головой, на что Пейтон разозлился и, схватив девушку за волосы, заставил открыть рот и засунул небольшой кусок блина.
- Выплюнешь - убью, - сказал строго парень. Уайт начала послушно жевать еду. Признаться, на вкус было не так уж и плохо. Мурмаер, заметив послушание, вмиг подобрел и сложив подробородок на руки, наблюдал за зеленоглазой. - Моя девочка. Умничка.
Он так прикалывается или реально болен? Казалось, с детства он не получил должного внимания от женского пола и сейчас восполняет его. Но одно Эвелин поняла точно:
Правило первое - не злить этого психа.