Тихий дом.
Проселочная дорога тут уже совсем поросла высоким бурьяном, кое-где мелькали прогнившие, накрененные фонарные столбы, что давно уже не горят, с них подобно лианам свисали и покачивались на ветру оборванные провода. Густой как молоко белый туман клубился в желтых лучах фар уазика-буханки, что пробирался сквозь сухие заросли подпрыгивая на ухабах. В кабине витал голубоватый дым, нервно выпускаемый послушником.
- Я ведь мог, ты понимаешь, и не добивать его! Ну просто вломить, чтобы не вставал больше! - Теребя руками деревянный крестик на шее объяснялся Григорий.
- Ну. А что убил? - Сдавленным голосом спросил Миша и уголёк у его лица разгорелся маленькой звездочкой освещая его грубые черты красным.
- Да он, сука... Прости меня, Господи! Неверным назвал меня! - Григорий хлопнул опухшей лапой по торпеде. - «Неверный»: говорит, мразь! Я там в Сирии еще наслушался, насмотрелся таких! Кто людей делит на верных и неверных! Хватит! Миш, такая это... погань! - Замялся подбирая более приличное слово послушник.
- Знаю я, какая это погань, брат! - Вздохнул тяжело Михаил. - Я там вообще-то тоже был, если вдруг ты забыл, кто тебя на горбу по пустыне таскал. Ну так, вдруг! - В салоне повисла тишина, через минуту «буханка» качнулась и затормозила, в свете фар за упавшим и поросшим лозой забором стоял и смотрел пустыми глазницами окон, в которых клубилась кромешная темнота, дом. Облупившийся фасад и заросший бурьяном двор говорили о том, что тут давно никто не живет. - Приехали! Выходим! - Скомандовал Миша и ловко спрыгнул из кабины на землю. - Все окна заложить наглухо, досками, фанерками, шифером: чем найдётся, в- общем! Я спрячу машину и что-нибудь придумаю с дверью. - Он окинул оценивающим взглядом висящую на одной петле трухлявую и поломанную входную дверь.
- Как он? - Спросила Марина, остановившись напротив Миши и кивнув головой в сторону удаляющегося к поросшему кудрявой лозой крыльцу послушника.
- Да, как... Не очень. - Миша поковырял тяжелым ботинком землю, уставив туда взгляд. - Мы когда в Сирии воевали его брата, это самое, боевики в плен взяли. И, в-общем, когда мы взяли группу врага, там один балакал на нашем, толи даг, толи чечен, хер его знает, не помню! Ну и спрашивать его начали, что да как, и про Димку, это братец Гришин, тоже спросили. - Миша потер подбородок замявшись. - Он и говорит нам: «Да бошку ему отрезали, он же кяфир!». А Гришка говорит: « что еще за кяфир?» А тот посмеивается, отвечает: «Неверный!». Мы тогда как-то не поверили, особо: мало ли, что этот пидор там сказал. А потом зашли на позицию боевиков, а там труп изуродованный: пальцы на руках и ногах отрублены, головы нет, тело в ожогах, порезах, хуйня какая то арабская на груди вырезана, а в кармане документы Димкины.
- Да уж, жесть какая. - Поморщилась Марина.
- Ну вот, а сторож этот видимо фанатик из культа, неверным назвал Гриху... - Миша сделав паузу посмотрел в след послушнику и тяжело вздохнул. - Ну Григорий наш и вспылил, навесил ему хорошенько смертного греха прямо в голову.
- Да уж. - Женщина помялась не зная, что сказать.
- А как по мне так ничего предосудительного. Правильно он всё сделал! - Пожал плечами Миша. - Иди в дом и за своим пригляди. Кстати как он там? - Мужчина перевел взгляд на Петра, что скрючившись в больничных штанах и замызганном бушлате с блаженным лицом перемазанным шоколадом, что-то старательно пережевывал.
- Да как, Миш? Пиздец! - Выпалила Марина потупив мокрые глаза в землю. - Я не знаю, что делать даже, другого я ожидала.
- Слушай, ну мы же его спасли... - Начал было Михаил.
- Спасли?! Я не могу сказать, что его, но кого-то мы блять спасли! - Срываясь на крик перебила его Марина.
- Слушай, тебе надо успокоиться! - Попытался он сгладить углы.
- Успокоиться?! Он блять бормочет какую-то нелепицу про начальника, жрёт конфеты и смеётся, глядя в стену! А пока ехали вообще заявил мне, что он больше не Петя, а Спартак! Нравится ему так больше! Миша, меня искать будут! И тебя будут! И уже ищут! По таким статьям, что мы сядем на очень большие сроки, умрем мы блять в тюрьме, ты это понимаешь? И это если найдут нас не эти из культа, а то тоже будем смеяться и конфетки есть, если нас ритуально не казнят! Успокойся, сука... - Марина хлопнула звонко ладошкой по кузову «буханки» и быстро удалилась в сторону дома. За ней тихонько хихикая посеменил Пётр, или уже Спартак?
- Начальник новый! Во! - Показывая в след ей пальцем бросил он Мише. - Темперамент какой! Какая страсть! Ха-ха!
- Тьфу ты, сука! - Злобно оскалившись сплюнул на землю Миша.
Войдя в затхлое помещение, куда давно никто не входил, Марина увидела, что тёплый оранжевый свет пляшет в пыльном углу на полочке перед иконами, которые кто-то заботливо протер рукавом от пыли. Темная фигура мужчины в странном блестящем головном уборе с крестиком на макушке машет рукой в крестном знамении раскидывая тени по облупленным стенам и отбивает поклоны.
- Знаю, светомаскировка. - Сухо бросил он. - Не думаю, что нас ищут тут, тем более сейчас. На себя то мне уже и всё равно, вас подвести не хочется. Да и Мишка - молодец! Дом выбрал в хорошей точке, в низине у тайги. Его ни с одной окрестной дороги не видать, от реки в удалении. Готовился!
Марина ничего не ответила. Поводив по комнате холодным лучом фонарика обнаружила две железные кровати без матрасов, шкаф с отломленными дверками, пару тумбочек, кое-где над маленькими слегка закругленными сверху оконцами сохранились занавески, углы были густо затянуты паутиной, иной раз свисающей чуть не до пола. Одно окно можно было заставить шкафом, другое заслонить дверцами от тумб, для третьего же думалось ей разумно поискать что-то на чердаке, может сохранился там всякий хлам, какие-нибудь коробки или куски шифера. Гриша принялся ворочать шкаф, да отламывать дверки от старых тумбочек. А она шмыгнула по лестнице снаружи на чердак. Всяческих коробок, досок и кусков шифера там и правда оказалось достаточно. При чем на все окна в доме. Марина охотно и занялась этим, не зря же бывает, что прописывают человеку трудотерапию. Да и говорить с бывшим мужем, а точнее с бывшим Петей, лишний раз ей не хотелось. Пусть сидит себе каркает, да конфеты свои жрёт. Бывший муж её, Петр Алексеевич Зорин, был замечательным человеком. А этот Спартак, так: юродивый.
Миша накрывая уазик за домом ветками сперва было разозлился, когда увидел, что в окне заплясал тусклый свет, только подойдя к окну и увидев молящегося Григория, выругался шепотом и сплюнул себе под ноги, но мешать не стал. Схватив с накиданных в кучу вещей у замаскированной машины «Сайгу», он направился по деревне в разведку. Разваленные брошенные дома и никаких признаков жизни, всё так как он и думал. В одном из домов на другом конце поселения окна были заставлены всякими досками, да шифером, разве что. Он уж было думал, что кто-то есть, но проверив дом никого не обнаружил, лишь следы давнишнего быта, судя по всему несколько месяцев назад тут жили беглые зеки. Карты вон самодельные лежат, в стол финка воткнута, на рукоятке выцарапана надпись: «ИРА». Судя по слою пыли, хозяин за ней уже не придёт. «Пускай себе стоит! На мне расстрельных статей хватает, не буду давать повод мокруху на себя еще повесить.»: Подумал Миша.
Дверь в соседнюю комнату была привалена шкафом, сдвинув который миша почувствовал гнилостный аромат резко просквозивший в комнату из приоткрывшейся со скрипом двери. Дулом «Сайги» он толкнул её и поймал в луч фонарика чей-то высохший труп. «Давно лежит, это очень даже хорошо!» : отметил про себя Михаил и прикрыв дверь удалился из комнаты, что стала чьим-то склепом.
- Этот окаянный там! - Гришка кивнул головой в сторону, где на улице привален еловыми ветвями . - Он не задохнется?
- А хоть бы и задохнулся. - Раздраженно бросила Марина.
- Ты чего, Марин? Человек жеш! Тварь божия! - Округлил на неё глаза послушник, устраивая на протертом от многогодовой пыли столе походную газовую горелку. - Нельзя вот так!
- Правильно! Правильно! - Закаркал Спартак. - Правильно всё! Задохнется, а мы у него рака то раз... и достанем! Правильно!
- Ты как доставать его тогда будешь, умный раз такой? - Сделал Гриша обиженный тон.
- А вот пришли охотники! Волка вскрыли и бабушку то достали! Тут и сказочке конец! Конец то сказочке! - Спартак залился придурковатым смехом и закачался взад вперед сидя на полу и обхватив руками колени у груди.
- Ага, так он там и сидит рак! Ждет пока ты его выковырнешь! Тьфу, одно слово: юродивый! - Покачал головой послушник.
- А так и сидит! Там внутри и сидит! У тех, кто всю жизнь его носят, он в голове сидит! А у этого под ребрышками сидит! Сам он, Рыжий, так, кокон он! Ко-кон! Потом кокон лопнет и бабочка появится! Ха-ха!
- Да ну тебя, болезный! Чепуху какую-то мелишь, дурачина, прости меня Господи! - Выругался Григорий.
- А я не дурачина, я больше тебя знаю! - Небритая рожа Спартака расплылась в идиотской ухмылке, всем своим видом и естеством он напоминал сорокалетнего ребенка с бородой и усами и лысеющей головой.
- Ну и чего же ты такое знаешь?
- А вот знаю голоса от чего ты слышишь!
- Чего?! Откуда тебе?! - Возмутился Гриша.
- Знаю-знаю! Похлебкой тебя накормили! А она не простая! Она из плоти Нагир, что вкусили жертву! Таинство, чтобы скотина послушней была! Знаю-знаю!
- Да как ты...- Гришка замер как окаменевший, повернуться и уж тем более кинуть взгляд в сторону юродивого никак не хватало моральных сил.
- А ты знай уплетать за обе щеки! И кто еще из нас дурачок? Мать большая с тобой говорила, а ты и не понял ничего! Ни словечка ты не понял!
- Да кто такая эта твоя Большая Мать? Отвечай, зараза! - Гриша раскрасневшись кинулся к Спартаку и приподнял его за грудки.
- Хватит! - Рявкнула Марина подскочив и уперев руку в грудь послушнику. Спартак в это время юрко отскочил назад, прикрывшись за её спиной.
- Бог! - Каркнул он.
- Да я тебя, сволоч ты этакая! - Пуще прежнего рассвирепел послушник.
- А ты подумай! У вас кто умеет жизнь создавать? Бог! Вот и Большая Матерь умеет! - Рассудил Спартак. - А голоса кончились, когда в монастырь подался потому что похлёбки давно не ел! Вот и кончились!
- Да я их и сейчас слышу, гад! Чтож ты врёшь, скотина ты?! - Ругался Григорий уже вовсе не прося прощения у Господа. Спартак лишь пожал плечами.
- Психосоматика! Слышал слышал и кукушка поехала!
- Ах ты ж гнида! - Зарычал Григорий и ухватился за метлу, все это время тихонько стоявшую в углу, но огреть ей супостата по голове не вышло из-за упорно преграждающей путь Марины.
- А ну успокоились оба! - Завопила она и достала пистолет, направив в потолок, но стрелять не пришлось. И послушник и бывший муж, а ныне Спартак, замерли завидев занесенную вверх руку с черным железным пулялом и по очереди хлопали глазами глядя на женщину. - Гриш, а он то не слышал историю твою, может он и правда знает что-то, а? За год то проведенный в застенках культа мог выяснить? Хоть и из ума выжил. - Марина кинула взгляд на Спартака, взгляд, что вновь питала надежда, что внутри сидит её Петя, а этот юродивый растворится одним прекрасным утром, улетучится как морок.
- Не слышал! - Злобно отрезал Гриша, но согласился с женщиной. - Есть в словах твоих правда.
- Ну так давай расспросим! Спартак, а сколько ещё рыжему осталось? - Марина сдула с лица прядь волос и спрятала пистолет достав сигареты.
- Фу! - Заорал Спартак и зажал нос двумя пальцами. - Не кури тут, тогда скажу!
- Да чтоб тебя! - Выругалась Марина и спрятала пачку в карман.
- Жрецы там в обители выходят за пару недель! Пока напитаются, сил наберутся. Но тут другое дело! Сперва птицы станут падать замертво! Если вода есть, рыба повсплывает! Чем смерти больше тем сильнее он будет! Люди станут злые, горло друг другу грызть захотят! Там от рыжего уже рожки да ножки! Он его доест поскорее да за вас примется! Резать надо брюхо!
- Тьфу ты блять, юродивый! Да ктож тебе резать то брюхо ему пойдёт?! - Не выдержал Григорий.
- А нож дай, я и пойду! - Спартак искривил пасть в неком безумном подобии улыбки. - Я рака из него достану, будь уверен! А заодно посмотрим есть там у рыжего душа или нет! Ха-ха!
- Так! Не положено тебе нож, понятно?! - Строго бросила Марина.
- Так точно, начальник! - Спартак вытянулся карикатурно струной на манер выдрессированного солдатика.
- Вот и всё! Тут сиди! - Скомандовала она. - Гриш, пошли на двор, покурим? - Послушник в свою очередь согласился безмолвным кивком.
Поглядывая опасливо назад Михаил с «Сайгой» на плече потихоньку приближался к дому, где сверкали у двери две крохотные звездочки. «Чего это они на двор поперлись курить?»: Поморщился Миша и прибавил шаг. Продравшись через высокий кустарник он встал перед своей командой из двух человек и доставая смятую пачку сигарет смерил их взглядами.
- А чо это вы?! - Фыркнул Миша.
- Спартак запретил! - Отчиталась Марина. - Сказал, будем курить в доме, нихера он нам не скажет!
- Делааа! - Протянул Михаил прикуривая. - А что, есть ему что рассказать?
- Да знаешь, как выяснилось, есть! - Марина поведала ему в мельчайших подробностях, что происходило в его отсутствие.
- Знаешь, Миш? Я сперва вспылил, а сейчас от части верю! - Задумчиво рассуждал Гриша. - Он сказал что Большая Мать - Бог! А ведь оно как говорят? Что дурачок он с Богом общается. Ну или с тем, что хочет казаться Богом.
- Нихуя себе! - Не стеснялся выражений его друг. - И как ты такие мысли уложил в христианскую концепцию? Ну Бог же один!
- Да легко и просто: дьявол это, а не Бог! А у дьявола обличий много!
- Вот это мне у вас нравится, у верующих! Просто у вас всё: как какая хуйня, так сразу дьявол! - Усмехнулся Миша, но от Григория не последовало ни ответа ни обиды. - Ладно, что с рыжим? Желающих операцию провести не появилось? Ждём, пока само вылупится?
- Миш, а ты сам не желаешь? Нет? - Завелась было Марина.
- Ладно, ладно, че загудели то? - Посмеялся Михаил. - Пошутил я! Но если кто желает, то инструмент в доме дальнем, где заезжали в село!
- Что еще за инструмент? - Поморщилась Марина.
- Да там домик, тоже окна законопатили, значится, ну я и пошел проверить. В-общем зеки там беглые жили, судя по тому, что оставили в хате самопальные карты, заточку... - Миша на долю секунды отвлекся, нервно брякнув оружейным ремнем, показалось ему, что в проходе проскочила какая-то тень. - Ну и жмура оставили!
- Фу! Ужас какой! - Снова поморщилась Марина.
- Да, но этож хорошо! - Предупредив вопросы он сразу пояснил. - Во-первых, сейчас там никого нет. Во-вторых, жмур уже высох, там считай кости одни, остатками кожи обтянутые, значит нет там никого уже давно. В-третьих, то ,что он там лежит, значит беглых тут хер нашли! Ну а в-четвертых, если тоска съест можно смотаться туда за картишками! - Миша расплылся в улыбке, но наткнулся на два серьезных каменных лица. - Да ладно, ну че вы как эти, не знаю кто?! Все идет по плану.
- Ага! По твоему, никому не известному плану, в который ты как всегда никого не посвятил. - Бросила раздраженно Марина и с силой растоптав брошенный под ноги бычок удалилась в дом. Гриша пожав плечами последовал за ней.
В мрачном и давно брошенном доме снова закипел быт, загорелись окопные свечи в старых банках от консервированного горошка, кукурузы или кофе, на газовой горелке стали разогревать ужин и кипятить воду. Не ресторан, конечно, но подогретая говяжья тушенка была очень даже не дурна в прикуску с ароматным варенным картофелем. Мягкое, румяное внутри мясо распадалось на волокна под вилкой и буквально таяло во рту. Миша похлопывая себя по пузу нахваливал белорусов: «Ну умеют же! А?!». Спартак уплетал также за обе щеки как и конфеты. Григорий же от мяса было хотел отказаться, но проснувшийся буквально звериный голод взял верх над духовным, и идея держать пост во искупления греха полностью провалилась.
Марина только сейчас осознала, что спала она последний раз в поезде, когда только ехала сюда. Могла ли она быть готовой к тому, что произошло? Нет, да и представить себе не могла, что события закрутятся так стремительно и так фатально. Зато, кажется, один человек и представлял и был к этому готов, а сейчас жрет себе тушенку и посмеивается как ни в чем не бывало.
- Гришка, ты устав караульной не забыл? - Задорно спросил Миша.
- Не забыл, Миш. А ты?
- И я не забыл! Тут картина просто замечательная: не спали мы двое суток с вами, надо отдохнуть! Но и без часовых нельзя! Борзую смену оставлять не станем так и быть. Петька, который Спартак к оружию не допущен, мы устава не забыли, а Маринка и не знала никогда!
- И что? Значит я глупая какая и караулить не могу? - Обиженно бросила она.
- Да не, оно то можешь. - Покачал головой Мишка. - Ты мне главное скажи: что часовому разрешено?
- Ну не знаю даже. - Замялась Марина. - В туалет там, попить.
- Чего? Это ещё почему? - Рассмеялся Михаил.
- Ну как? Естественные потребности. - Марина съежилась, почувствовав себя совсем глупой.
- Не правильно, это как раз нельзя! А разрешено часовому всё, что не запрещено! - Подитожил Миша.
- А запрещается?
- Часовому запрещается: спать, сидеть, прислоняться к чему-либо, писать, читать, петь, разговаривать, использовать личные средства связи, есть, пить, курить, отправлять естественные потребности или иным образом отвлекаться от исполнения своих обязанностей, принимать от кого бы то ни было и передавать кому бы то ни было какие-либо предметы, вызывать своими действиями срабатывание технических средств охраны, досылать без необходимости патрон в патронник. - Миша осмотрел совсем озадаченную женщину и дополнил. - Ну у тебя будет упрощёнка: смотришь в оба, что увидишь, всех тут же подрываешь по тревоге! Если нападают стреляй!
- Поняла! Я когда дежурю?
- На твое усмотрение: сейчас или через 4 часа, после меня и Гришки. - Подмигнул ей Миша.
Марина выбрала сейчас. Это лучше, чем дать Морфею себя одолеть, а потом сквозь боль прогрызаться в эту реальность из царства снов. Да и с самой школы она придерживалась тактики: «быстрее начнем, быстрее закончим.», когда ей предстояло что-либо неприятное. Достав пистолет из куртки она направилась на двор, хотела было уже дернуть затворную раму, как это полагается в лихих боевиках, но вспомнила, что так делать нельзя. Потом потянулась за сигаретой, но и это «не по уставу». Причмокнув уголком рта она покачала руками и шагнула вперёд. «Да уж, и не думала, что военным так тяжело. И то нельзя и это запрещается!»: думала марина обходя двор. Как вдруг её привлёк неприятный хруст под кроссовком.
Убрав ногу, она обнаружила раздавленную мышь. Вряд ли бедолага была жива, когда Марина на неё наступила. Сморщив нос Марина хотела было вытереть ногу о осенний ковер местами сохранивший подтаявший первый снег, но обнаружила там ещё одну тушку грызуна. Женщина с немым писком отпрыгнула. Луч фонаря пробежал по опавшей листве. Буквально на каждый квадратный метр приходилось по 2-3 маленьких пушистых трупика, некоторые мыши были ещё живы, они ползли в сторону дома и умирали буквально на глазах, из-за угла здания, где спрятан автомобиль едва слышно, где-то на грани восприятия, доносилось неразборчивое бормотание.