Пламя.
Искры. Искры разжигают пламя. А что разжигает моё внутреннее пламя? Помню мы жили тут, прямо на улице Матросской, окна выходили на двор клиники. Забавно, я иногда смотрел с балкона на людей по ту сторону высокого забора с колючей проволокой сверху, не понимая кто они, просто какие-то чудики мельтешили по скверу, корчились на лавочках, выкрикивали что-то несвязное. Но были и другие. Со злющими мордами, вечно прикрывающие козырьками кепок глаза. На поясе они носили кожаную кобуру и черную резиновую дубинку. Самому мне тогда,к слову, нужно было вставать на носочки, чтобы разглядеть что-то через высокую приграду. Черт, ну смотрел и смотрел, что с того? К чему вообще весь этот глупый поток мыслей про искры и пламя?
Ах да, наверное к тому, что тогда в мое сердце и упала та самая искра, что привела к пожару. Забавно ещё и то,что я сейчас на том самом углу, что и в тот вечер, когда мой друг Серега предложил залезть сюда, на территорию сада психиатрической лечебницы номер 66 г. Мутноводска.
Наши родители дружили, иногда летом они жарили шашлык во дворе, выпивали, а мы и рады были гулять допоздна. Он рассказывал мне страшные истории, что те самые чудики, за которыми я смотрю с балкона на самом деле убийцы и маньяки, а еще в психушке держат монстров. Якобы еще один его друг, что живёт неподалёку, клялся, что видел одного такого осенью, а клятва это очень серьёзно, ведь это грех! Станет человек грешить по пустякам? В-общем, мы дошли до этого самого угла забора. Тут редко ходили люди, тем более в такое время, и это не единственное чем угол был примечателен. Один из прутов калитки, что была закрыта на массивную ржавую цепь и огромный амбарный замок, был немного выгнут, недостаточно, чтобы туда пролез взрослый, а вот для ребёнка вполне подходит. Так мы попали в больничный сад, который я только и видел, что из окна. Было страшно интересно. Именно так. Одновременно и то и другое. Это ощущение, что ты приблизился к некой невероятной тайне опьяняло, в какой-то степени.
До поры до времени нам везло, но после... Да, мы увидели что-то очень странное, в темноте, среди черных столбов деревьев, бледные голые фигуры припадали в земле перед кем-то в черном балахоне. Тот говорил что-то ритмичное и пугающее на непонятном языке. Серёга тут же оттащил меня за ствол дуба, шепотом сказав мне, что это сектанты и нам нужно убираться, пока они не принесли нас в жертву. Но я как заколдованный выглядывал из-за векового величественного дерева и не мог оторвать взгляд от этой обнаженной молитвы. Черт, такие разные: старухи и молодые девушки, крепкие мужчины, жирные слизняки, тощие дистрофики с туго обтянутыми кожей ребрами и костьми таза. И все они синхронно припадают к земле и поднимаются вздымая ветви рук к небу, а этот стоит в капюшоне и говорит, говорит, говорит! Что он говорит?
Серега стал тащить меня обратно к калитке. Причитал, что это проклятые сатанисты, что хорошего от них не жди, видел он таких по телику. Много тогда было всяких передач про такую гадость. И так бы мы и ушли, если бы не суровый черный силуэт с дубинкой, что преградил нам дорогу. Он оттащил нас в помещение охраны за шиворот. Приехала полиция и увезла нас в отдел. Там Серега выложился на всю катушку, рассказывая озадаченным полицейским, что видел настоящих сатанистов, что те приносили там жертвы и вызывали дьявола, нужно поехать туда и всех арестовать. Я молчал. Перепуганные родители приехали нас забирать. Серега все вопил о своих слугах рогатого. Я всё также молчал.
Только вот больше я Серегу не видел. Да и родители его к нам больше не приходили. На мой вопрос, куда они пропали и почему не приходят, родители отвечали, что переехали. Однажды я подслушал разговор мамы с папой, что пришли домой уже в ночи и посчитали, что я сплю. Они говорили, что родители моего друга ненавидят их и считают, что это я виноват в том, что мы залезли в писхушку, да и вообще нарассказывал всякого их сыну. И ирония судьбы была не только в том, что всё было наоборот. Серега сам оказался в дурке. Не в этой, в детской. Его упекли туда из-за историй про сатанистов. Тогда я почувствовал обжигающую злобу на несправедливость этого мира. Что эти хреновы взрослые себе позволяют? Сектанты и в правду были!
Я поспешил рассказать об этом матери на следующий день, но не этого я ожидал. Нет, она не разделила моих чувств, нет мы не побежали трубить во все концы, что Серега не врет и его нужно отпустить. Взгляд ее сделался безумным, она строго запретила мне даже заикаться об этом! Приказала забыть! Кричала на меня и утверждала, что мне показалось и ничего этого не было. Я вспомнил ее слова с началом учебного года, когда меня стали вызывать все время к школьному психологу. Эта неприятная женщина с крючковатым носом и овальными вытянутыми очочками в тонкой красной оправе наиграно доброжелательным тоном пыталась выведать, видел ли я тоже сектантов.
Вот же сука гнилая! Думал я и не сказал ей ни слова. Нет, я не дам себя отправить в дурку, хер тебе и хер вам всем! Я перестал злиться на мать, поняв, что мы с ней за одно. Она уберегла меня от того, что стало с моим другом. Но что делать дальше? Монстры, точно! Всю осень я пробирался ночью на балкон и наблюдал за двором лечебницы. Я брал с собой папин фотоаппарат, чтобы у меня в этот раз были доказательства. Так было пару месяцев, и я было уже стал отчаиваться, уже выпал первый снег, а всё таки друг Сереги видел монстра осенью.
Но сдаваться я не собирался, и вот встаю я буквально через пару недель, чтобы сходить в туалет и попить воды, но вдруг начинаю чувствовать необъяснимую панику. Помню как сейчас: будто какие-то видения начинают проноситься перед глазами, речное дно, раки, вода повсюду. Я тихонько взял фотоаппарат и превозмогая головную боль побрёл на балкон, как по наваждению, словно понимал, что это не просто так. По пути щелкал на папин полароид все, что бы мне не привиделось, но на падающих на пол фотокарточках были лишь запечатлены в странных ракурсах смазанные углы, стены и мебель нашей квартиры.Встал на носочки, стал присматриваться к двору лечебницы.
Калитка!Она открыта, какие-то люди в черных балахонах с капюшонами. Я уже стал привыкать к быстро растворяющимся ведениям проносящимся перед глазами, когда заметил его. Что-то странное, двуногое ракообразное с длинными усиками, так издали и не понять, что это за чертово безумие. Видения появляются и исчезают, а оно двигается из больничного сада к калитке. Его также сопровождают люди в капюшонах. Черт, ведь это оно издает этот ужасный и мерзкий писк от которого так болит голова. Щелк! Птичка вылетела! Из папиного полароида выехала лощеная бумажка с садом лечебницы, странными людьми в мантиях и загадочной тварью, заключенные в аккуратную белую рамочку. Так мелко, будто просто какие-то пятнышки. Даже и не знаю смогут ли другие распознать на этом снимке что-то. Но нужно убираться, что если они видели вспышку? Я покинул балкон, по пути собрав в охапку разбросанные по полу гостиной фотографии.
Весь следующий день я рассматривал фотокарточку, ту самую, где запечатлен неведомый монстр, утром за завтраком, в школе на переменах, после уроков в своей комнате. Да, если хорошо присмотреться, можно понять, что на фото запечатлено что-то странное. Бледно-зеленая маленькая клякса на фоне двора лечебницы - вот и всё чудовище. Едва там различишь детали, зато прекрасно додумаешь их сам, обладая должной фантазией, но я ведь его видел! Да, безусловно, это фото не доказывало того, что я видел монстра, хотя это мне тогда и казалось чем-то неоспоримым. Но некоторые странности оно показывала абсолютно верно: какие-то люди открыли среди ночи кому-то калитку на заднем дворе психиатрической клиники. Я показал его маме. Показал и рассказал.
Я был слишком маленький, чтобы понять реакцию матери. Она была вне себя, забрала моё единственное доказательство и строго запретила мне даже заикаться о том, что я видел, заявив, что всё это собачья чушь, а я просто ребенок, что заигрался со своим воображением. Более того, она запретила мне подходить к балкону и смотреть на двор клиники в окно. Да уж. Мне это казалось тогда предательством. Как-то раз она застала меня в тот, момент, когда я стоял на балконе с фотоаппаратом и вглядывался в заснеженный больничный сад. Тогда она в первый раз подняла на меня руку.
- Что я тебе говорила?! Идиот! Придурок, ты хочешь туда?! Хочешь туда на всю жизнь?! Сережу уже забрали, и тебя заберут, если ты не будешь меня слушать! Господи, что за тупой ребёнок?! - тогда я не понимал, почему она заплакала. Но стал подмечать некоторые странности: мама могла не прийти с работы ночевать, уйти куда-то вечером, если отца не было дома, а еще они о чем-то перешептывались на кухне ночами срываясь порой на крики и истерику.
У мамы сразу появился свой ящик в столе, ключ от которого она стала носить на шее. Я подглядел за ней однажды ночью: когда она уложила меня спать и заперла дверь в мою комнату, она выждала время, чтобы я уснул и направилась к столу. Включив лампу она отомкнула свой ящик. Оттуда она достала какие-то бумаги и разложила их, мне показалось, что там был и мой снимок. Я наблюдал за ней бесшумно приоткрыв дверь своей комнаты. Стал подходить ближе, еще ближе. Лишь бы половица не скрипнула. Да! Это была моя фотография, она лежала на столе, а мать писала что-то, чертила линии резкими движениями по бумаге, имея при этом вид крайне безумный. Я решил сделать еще шажок, вдруг удастся подсмотреть, что она пишет? Но мама резко обернулась, ее очень напугало то, что я стою позади неё, что вызвало вскрик и нервные подергивания разными частями тела. Она быстро перевернула фотографию на столе изображением вниз и стала нервно собирать бумаги в кучу, наплевав на аккуратность сминая некоторые из них. Она стала судорожно запихивать их в ящик стола и дрожащими руками запирать его на ключ. Получилось это у нее не с первого раза, надо сказать. А после натянув улыбку на перепуганное лицо, она спросила: всё ли у меня в порядке и что я не сплю? Я сказал, что хочу пить. Она заботливо отвела меня на кухню и налила воды из под крана в граненный стакан.
Повторить попытку мне не удалось. Мама несколько раз входила в комнату через какой-то промежуток времени, чтобы убедиться, что я уснул. Она стояла и смотрела на меня молча, но сдается мне, что она понимала, что я притворяюсь. Либо же держала этот вариант в голове. После нескольких таких её визитов я и в правду уснул. А проснулся я от криков и ругани. Они ссорились с папой:
- Ты хочешь, чтобы и тебя куда-нибудь упрятали? Ирина, да что с тобой?
- Женя, ты разве не понимаешь, что прямо у нас под носом происходят страшные вещи?
- Потому что о них тебе рассказал ребенок ты так решила?!
- Жень, один из этих детей сейчас в лечебнице, просто потому что увидел то, чего не следовало бы! Ты же видел фотографию, которую сделал твой сын! Ты же тоже понимаешь, что его не оторвать от грёбаного окна не просто так!
- Ир, я прошу тебя: успокойся! Ты больна, помнишь, что сказал тебе доктор? Тебе нужно пить таблетки, тогда все будет хорошо! Летом мы поедем в Анапу, я уже взял путевки для нас троих. А хочешь просто уедем отсюда? Мне предложили работу в Нижнем Новгороде! Там у меня родня есть, помогут устроиться!
- Жень, хватит! Что еще может предложить мне трус?
- Что?!
- Трус! Ты всегда поступал как трус! Бежал и прятался! Даже в этом блядском городе мы оказались из-за того, что ты бежал со всех ног от своих проблем!
- Ира! Одумайся! Я делал это ради семьи! Я не могу подставлять вас под удар! Ты была беременна, а там... Там были не те люди, с которыми стоило играть в игры!
- Достаточно! Я не хочу больше ничего слышать! Езжай в свою Анапу или в Нижний, да хоть к черту на рога! Но без меня!
- Ира, ну куда ты пошла? Ночь на дворе! Ира!
Их перебранку оборвал хлопок двери, а утром мамы не было дома. Отец был сам не свой. На мои вопросы он не отвечал. Молча отвез меня в школу и с буксом укатил на своем малиновом BMW E12 в неизвестном направлении. Отец мой был предпринимателем. Как он сам говорил после: в Мутноводске мы оказались из-за каких-то проблем с бизнесом в Перми, откуда он родом. Судя по тому, что я услышал в ту ночь проблемы были и правда серьезными.
Мда. А ведь в ту ночь я видел маму в последний раз. Когда я вернулся из школы, отец сидел на полу возле комода с открытой полупустой бутылкой водки. Или наполовину полной? Да к черту, лицо его оптимизмом не сияло, так что ответ очевиден.Квартира была перевернута вверх дном. Несмотря на открытые настиж окна заволочена туманом и запахом гари. Рядом с отцом в урне из железной проволоки тлели угольки каких-то бумаг. А мамин ящик в столе был открыт и пуст. Ключ от него на оборванной бечеве небрежно был брошен на стол.
- Сынок, ты уже большой мальчик, мля... Как его, сука... Ма-ма больна! Её положили в больницу!
Это всё что я услышал в тот день от отца, помимо приказа собирать вещи. Больше он не смог сказать ничего членораздельного. Отец же не просыхая пил, придвинул к входной двери комод и вытащил из-под половицы сверток с черным Наганом. Едва услышав шорох в парадной он хватал пистолет в руку, залезал на комод, изгибался раком и утыкался ухом в дверь. Замирал так с выпученными зенками и открытым ртом.Потом, когда звуки прекращались, посмеиваясь спускался с «баррикады» и шел пить дальше. Безумие! Ближе к вечеру он вызвал меня на серьезный разговор.
Поругались мы тогда сильно, надо сказать. Он стал рассказывать мне, что мама больна, она из-за болезни сделала плохие вещи, из-за чего ее и забрали санитары. Но я все понимал. Мою маму забрали сектанты, как и моего друга Серегу! Я точно знаю про сектантов и монстров, я не собираюсь бежать и притворяться как отец! Так я ему и заявил, за что схватил удар по лицу рукояткой пистолета. Он оттащил меня за шиворот в мою комнату и запер там, сказав, что завтра он заберет мои документы из школы и мы уедем из этого проклятого места навсегда.
Так и было. Он увез меня в Нижний Новгород. Оставив в Мутноводске мою мать в плену у зла. Могу ли я это понять? Возможно могу. Могу ли простить? Не знаю. Тогда точно не мог. Отношения у нас были не к черту. А школа? Маленькие уродцы так и пытались меня сожрать с дерьмом, едва я переступил ее порог. А главной ошибкой было рассказывать им про монстров и сектантов. Клеймо душевнобольного так и приклеилось ко мне на долго. Благо я усвоил мамину тактику: молчи и делай. Пусть они смеются надо мной сейчас: «ха-ха, новенький, рассказывает нам басни про монстров и секты, ну и придурок». Я знаю, что я видел своими глазами, у меня нет причин не верить себе, а значит, если они тоже увидят, они поверят.
Надежду вытащить маму из психушки я лелеял пока отец не уехал в Мутноводск по неожиданно появившимся делам. Да, приехав обратно он привез с собой урну с её прахом и долгий запой. Урна отправилась в колумбарий возле Ново-Сормовского кладбища, а во мне оборвалось что-то невероятно важное, оставив зияющую дыру в сердце. Отцу сказали, что мама покончила с собой в палате, что всему виной её болезнь. Видите ли параноидная шизофрения дело серьезное. Но я не верил ни единому слову этих убийц.
Отношения с папой, надо сказать, были совсем не к черту. Я повторял слова матери о том, что он самый обыкновенный трус. Он обвинял меня в безумии и кричал, что зря не сдал меня в психушку первым, может сейчас бы мама была жива, если бы не мои идиотские выходки с наблюдением за лечебницей и фотографиями. Потом он обычно раскисал и бубнил под нос, что всегда просто заботился о семье, что не смог уберечь жену, так сбережет хоть меня.
Вечно старик ворчал и злился на меня. И когда я поступил в военку, и когда отправился в горячую точку, и когда после перевелся служить в часть неподалеку от Мутноводска. Но я молчал и делал дела. Ездил по округе, собирал всякие россказни, шерстил сеть, искал тех, кому можно доверять. И вот нашел Марину. Такая же полоумная, что горланит на весь свет крамольные вещи и жаждет, чтобы ее услышали, а не клеймили безумной бабой. Что-же, других союзников у меня и быть не могло. А главное она готова идти до конца и ,кажется, она мне доверяет, после того как я открылся ей.
Сейчас она управляет дроном, и первый этап операции провела успешно, подлетев к окну их храма и засняв их извращенные ритуалы. Безумие какое-то, психоделичные игрища больных уродцев. Ну да чёрт с ним! Осталось дождаться, когда Рыжего привезут в лечебницу.
Ну и Гришка подвернулся. Отличный парень, познакомились с ним там, на Ближнем Востоке. Много мы вместе прошли, да вот и ему поднасрал этот гнилой городишко. Что ему такое подмешали тогда в похлебку, что у него чердак так протёк? Но парень кремень, ухватил двустволку покрепче, да молитвы под нос бубнит. Говорит: «Голоса в башке орут на перебой, тебя почти не слышу! Но когда молюсь, получается как-то чтоли отвлечься от них. Задачу свою выполню!».
Задача у него не сложная, сторожить калитку и вешать на «Аврору» боеприпасы, когда та будет подлетать. А перед этим подорвать СВУ установленное в трансформаторной будке, от которой тянутся к лечебнице провода. Не должен он меня подвести. Нет, не так! Не может подвести и всё!
Раскатистые хлопки взрывов вырвали Мишу из размышлений. Рация оживилась и зашипела. Оттуда послышался искаженный голос Марины:
- Объект зашел в лечебницу! Дело за тобой!
Ну что-же. Черное дуло «Сайги» со звоном натянуло собой ржавую цепочку. Хлопок! Пламя!
Калитка отварилась настиж!