Пролог.
- Жрецом Нагир становился тот, кто совершал ритуальное убийство, так служитель культа доказывал свою верность Кагар Нардым, они верили, что только тогда божество одарит верного служителя плодом, из которого родится будущий жрец культа. Жертву необходимо было умертвить через повешение, считалось, что в октябре петля становится щупальцем речного божества, и бог-рак на дне реки ожидает, когда его верные слуги подарят ему душу чужака. Жертв как правило Нагир брали в плен в племенных войнах, либо хитростью заманивали к себе. - Вещал голос из разложенного на смятой постели ноутбука, мягкий голубой свет играл на лице светловолосой крепкой женщины, что сидела посреди кровати в позе лотоса и натирала масляной тряпкой черный пистолет.
Она протянула руку к ноуту, поклацала по клавиатуре, пощелкала мышкой. Над экраном загорелась зеленая точка. Это значило, что включилась веб-камера.
- Всем привет, моё имя Марина Зорина, год назад я потеряла дочь. - Начала она произносить заготовленную речь. - Мой бывший муж - Пётр Зорин, тот самый, да! Через короткое время, я потеряла и его. Именно его осудили за убийства в Мутноводске и признали невменяемым, заперев в психиатрической лечебнице до конца его дней. Страшно даже представить, как ему там приходится несладко и через что он там проходит прямо сейчас. Я точно знаю, что он не виноват. И я это докажу. Для этого я вернусь в Мутноводск. Петр не убивал нашу дочь и уж точно не брал меня в заложники. Он герой. - сглатывая слюну и сдерживая подступившие слезы она на пару секунд замолчала. - Он герой и мученик. Именно благодаря ему, тема Нагир стала обсуждаться, принеся себя в жертву он дал нам знание, а мы обязаны использовать их, чтобы спасти других. Знаете, он ведь не умел жить для себя, он жил ради нас, ради своего дела, и делал он его лучше всех других. Возможно он жив только благодаря вниманию прикованному к нему. Он нужен им как громоотвод, чтоб все их преступления можно было повесить на следователя, который оказался маньяком. Накачивать его препаратами и показывать репортерам: «смотрите, вот он страшный убийца с невероятно редким заболеванием.» - Она закончила запись, слёзы градом катились по её щекам и в этих маленьких, соленых капельках играл голубоватый свет от ноутбука.
Пистолет она взяла из тайника бывшего мужа. Когда-то в начале двухтысячных он зарыл его на их даче, что досталась от его бабушки по наследству и сейчас стоит брошенная, поросшая бурьяном. Тем не менее труда не составило найти ржавую облупленную цистерну, под одной из кирпичных подпорок которой Петр зарыл залитый оружейным маслом, завернутый в тряпку и несколько пакетов пистолет Стечкина с двумя магазинами и пачкой патронов. Билеты до Мутноводска она купила на пригородной станции, там можно будет сесть в поезд не проходя через рамки и не просвечивая сумки. Выйти планировала также, на ближайшей к городу станции, от туда её подберёт друг и так она доберётся до города. Почва в городе также была подготовлена, сложно было заставить себя вновь общаться с рыжим Валерой, еще сложнее мурчать перед ним ласковой кошечкой. Но надежда, что после её поездки все они сгниют в тюрьме, а её Петя будет оправдан, грела её и давала сил двигаться вперёд. Целый год она готовилась морально, готовилась физически, целый год ей снился ужас, обуявший её пеленой страшных видений в перемешку с ещё более страшной реальностью, в тесном, смердящем сыростью и гниением, темном кабинете на втором этаже речного вокзала. Ужасающие миражи мутной воды, полипов и ракообразных она связывала с обуявшей её истерикой, но ведь и Петр их видел. Судя по всему их видела и Аня перед смертью. Что окружало дело и без того загадочной и ужасной секты аурой мистики и чего-то такого, чуждого человеческому сознанию, враждебного, неведомого и возможно даже сверхъестественного. Но что же терять, кроме наших оков? Мама Марины умерла полгода назад, дочь была принесена в жертву Кагар Нардым, и единственный человек, которого она могла бы считать на столько же близким, сейчас гнил в писхушке маленького пасмурного городка во власти хтонического зла. Год она посещала спортзал, боевые секции и тир, год она ревностно и самозабвенно рыла материалы, впитывала тоны информации о Нагир, хлынувшей в сеть в результате громкого дела Петра Зорина. Даже нашла единомышленника, бывшего военного, что служил в части в 15 километрах от Раковки, хоть и ни разу не видела его в живую. Они условились встретиться в Раковке как раз с ним, общались и делились информацией, тот рассказывал ей истории октябрьских Висельников в их военной части и странных наблюдениях караульных, она же в красках пережитый опыт. Человек он, мягко говоря, был странный, фанат всех возможных теорий заговора и связывал культ то с евреями, то с инопланетянами, впрочем, если углубиться в систему его взглядов то, евреи - это инопланетяне, а значит и противоречий никаких. Именно он написал ей через месяц после суда над Петром, именно он в какой-то степени подтолкнул её к решению бороться, не смотря на то, что маргинальных взглядов его она не разделяла.
Видео загрузилось в облако, и Марина вошла в почту, создала новый ящик и отправила кому-то отложенным письмом данные для входа в облачное хранилище. Пора выдвигаться. До станции она взяла такси. Немолодой, пухлый таксист восточной внешности всю дорогу что-то вещал с акцентом. Марина большей частью молчала, иногда улыбаясь и вежливо соглашаясь. Приехав и расплатившись она поднялась на совершенно пустой перрон. Вскоре по нему зарябили теплые желтые квадратики света отбрасываемые уютно горящими окошками прибывающего поезда. Если сперва они неторопливо бежали, то потом вальяжно плыли, а потом и вовсе тихонько ползли, пока полностью не остановились.
Из вагонов стали вываливаться люди, кто в чем, кто в спортивном костюме, кто в зимней куртке, но в шортах и сланцах. Кучкой суетились молодые солдатики в шапках ушанках, поодаль наблюдал за ними статный офицер. Всё это курильщики, для которых каждая остановка это радость, особенно с тех пор как запретили курить в тамбуре, и приходилось ютится в тесном пространстве между вагонами, рискуя при этом также нарваться на штраф, если пройдёт проводник или , упаси боже, транспортная полиция. Перед зеленым, ребристым вагоном с закругленной крышей пританцовывала от холода и волнения Марина с большой спортивной сумкой, глубокими затяжками потягивала сигарету, методично выдувая изо рта серые облачка дыма, что уносились вверх, растягивались и раздувались ветром пока и вовсе не растают в голубовато-сером вечернем небе, где уже повис пока еще прозрачный и бледный полумесяц. На горизонте за железной дорогой и плетеными узорами деревьев мелькали огоньки близлежащих домов, словно звезды. Докурив она показала проводнику билет и протиснулась внутрь. Здоровенная сумка цеплялась за всё подряд, в проходе вальяжно разгуливали люди, бегали дети, вагон шумел, кто храпел вывалив ноги с верхней полки прямо под нос проходящим, кто-то трапезничал, кто читал книжку или разгадывал сканворд, причмокивая губами и царапая плохо пишущей ручкой некачественную дешевую бумагу, иные вели оживленную беседу друг с другом. Горели теплые заляпанные лампы, витали ароматы доширака, чая и кофе, перегара, суетливый мужичок у двери в конце вагона приплясывая кричал: «начальник, ну когда откроют уже? Ну ёб твою налево!»
У Марины было боковое место, верхняя койка, нижняя же была в разобранном состоянии (т.е. центральная секция была поднята вверх и перевернута, представляя из себя столик.). С одной из сторон сидела грузная женщина лет 30 в заляпанном жиром зеленом спортивном костюме «abidas» с тремя белыми полосами на рукавах. На столе стоял стакан чая в резном металлическом подстаканнике, разложены были варенные яйца, нарезанный хлеб, мелко порубленное соленое сало приправленное черным перцем, пара пучков зеленого лука, стояла двухлитровка колы, рядом в смятой фольге свалена яичная скорлупа, сухие чайные пакетики и фантики от конфет. Марина молча протолкнула сумку под одно из сидений и сняла черный пуховик, скромно присев после этого на свободное место.
- О, здарова подруга! Стало быть вместе поедем! - радостно воскликнула розовощекая попутчица.
- Здрасте. Стало быть да. - тихо ответила Марина.
- Меня Зинаидой, а тебя как?
- Марина. - скромно улыбнувшись представилась она.
- Ну значит, приятно познакомиться! - Зина придвинулась ближе и положила свою гигантскую грудь на стол так что тот просел и перешла на шепот. - Ща мы тронемся, за знакомство тогда накатим, у меня пивко разливное с собой, наше, Сосновское.
- Да нет, спасибо...- начала было Марина, но попутчица её перебила.
- А чего? На таблетках чтоли али язва?
- Да нет, просто не пью.
- Ой, ладно тебе, все мы не пьём! Смурная ты что-то, подруга. - заметила Зина.- С мужиком поди рассталась?
- Да нет, наоборот, сошлась. - Марина задумалась.
- О как! Поди к суженому ряженому летишь, а?
- Знаешь что, Зин? Давай своё пиво, пойду стакан возьму! - перевела тему Марина.
Вагон с визгом качнулся, поезд застучал и тронулся. За квадратами окошек было уже темно и лишь мелькали то и дело сутулые фонари. Взяв у проводника постельное бельё и стакан в металлическом подстаканнике Марина вернулась к попутчице, которая уже наливала себе из двухлитровой пластиковой бутылки без какой-либо этикетки пенное пойло янтарного цвета.
- А ты куда катишь-то, подруга?- спустя время спросила пережевывая сало с хлебом еще более раскрасневшаяся Зинка.
- В Мутноводск. - Марина поменялась в лице, что передалось и попутчице.
- Ооо, вот это тебя понесло, конечно!- качала головой Зинаида.
- А что?
- Как что? Ты телевизор не смотришь? Ну ты даёшь.
- Да ну как, смотрю иногда. - замялась Марина.
- Э-эх, иногда! Маньяк там страшный был, слышала? Убил свою дочь, жену в эти, как там их, в заложники взял, и еще до суда успел работника в дурке шлёпнуть!
- Знаю я. - сказала еле сдерживаясь Марина. - Жила я там в то время. Приезжий он, а так там городок тихий.
Поболтав еще немного за светлым нефильтрованным попутчицы разошлись, Зина аккуратно сложила еду в сумку, а Марина выкинула мусор и отнесла стаканы обратно проводнику. Раскатав свернутый в рулон матрац и расстелив бельё, Марина полезла наверх. Тусклый потолок покачивался перед глазами, стучали колёса, отблески пролетающих мимо фонарей проплывали по стене, с разных сторон раздавался храп, разговоры полушепотом, бряцанье стаканов, кто-то хлопал дверьми ведущими в туалет. Погрузившись в свои мысли, Марина уснула.
Что-то мокрое разбилось о лицо женщины, она поморщилась, открыла глаза. С полусгнившего потолка поезда, покрывшегося уродливыми темными пятнами, на неё капала вода. Марина резко подскочила и спрыгнула с полки, ноги оказались в мутной жидкости по самые щиколотки. Она насторожено посмотрела по сторонам, в вагоне не было никого. Заглянула под нижнюю койку, сумка на месте. Достала от туда пистолет. Изрядно вымок. Вытянув его перед собой, она робко зашагала вперед, пол под ногами покачивался, поезд был на ходу, за окном проплывали фонари. Что-то копошилось в воде, перебегало прямо по босым ногам кучей маленьких, острых лапок. Вокруг окон росли причудливые полипы с кучей присосок и усиков, студенистая субстанция болотного цвета тянула свои щупальца на маленькие, тусклые светильники, вздувалась пузырями, что с чавканьем лопались и надувались по новой,свет моргал, громада железнодорожного состава стучала, гудела и охала, скрипела грудами ржавого металла и неслась в черную пустоту. Из комнаты проводника вышла расплывчатая фигура в рясе священника, из черноты под капюшоном шевелились длинные усы. Существо не спеша двинулось в сторону Марины вытянув вперёд тощую руку с длинными и острыми пальцами, шаг за шагом оно приближалось. Пистолет дрожал, пальцы не слушались, попытка за попыткой сдвинуть флажок предохранителя проваливались. Марина издала протяжный скулящий звук. Когда предохранитель всё таки поддался, она с трудом нажала спусковой крючок. Пистолет глухо щелкнул, из ствола капала вода. Снова на спуск - не поддаётся! Заклинил! Существо оказалось в миг прямо у лица Марины, звонким женским голосом оно сказало:
- Девушка! Девушка! Вставайте, через 30 минут Раковка!