Глава 19
Гора дрожала. Сначала еле уловимо, как тяжёлый вздох в груди. Потом — всё сильнее. Гул усиливался, стены пещеры дрожали, с потолка срывались камни.
— Что это?.. — прошептал Амфи, оборачиваясь.
Ответом стал оглушительный грохот. Из самой глубины раздался протяжный треск, будто гора начала лопаться изнутри. Камни падали, воздух заполнился пылью.
— Гора рушится! — закричал Крыло. — Бежим!
Они кинулись к выходу, туда, откуда пришли. Лапы скользили по пыльной земле, мимо пронеслись светящиеся символы, теперь тусклые, мёртвые.
Сквозь гул раздался крик:
— ААААА!
Крыло резко обернулся. Осколок лежал на земле — он споткнулся, его лапа застряла между валунами.
— Идите! — закричал он, стараясь вытащить ногу. — БЕГИТЕ! Вы должны жить!
— Нет! — заорал Амфи. — Мы не оставим тебя!
Но Крыло уже понимал. В следующее мгновение сверху рухнул огромный валун, разделив пещеру. Каменная глыба с треском ударилась о пол между ними, подняв пыль и сокрыла Осколка из виду.
— ОСКОЛОК! — закричал Крыло, бросаясь вперёд, но путь был перегорожен.
С другой стороны раздалось:
— Крыло, хватай Амфи! Улетай сейчас же! Я найду вас... если выживу!
Голос — хриплый, надломленный, идущий сквозь пыль и грохот — исчез.
— Нет, нет… — прошептал Крыло, дрожа всем телом.
— Он велел… — выдохнул Амфи. — Мы должны…
Крыло подхватил его. Сжал крепче, расправил крылья. Пыль мешала дышать, камни сыпались со всех сторон. Он оттолкнулся лапами и взмыл в воздух.
Ветер удара. Вой горы. Камни летели рядом, куски потолка падали за спиной.
И вдруг — треснувшая стена, разлом в боку горы.
— Держись! — прохрипел Крыло.
Он расправил крылья шире, вырвался в расщелину, словно стрела. Пыль, грохот, осыпающаяся порода остались позади. Последний удар воздуха — и они были вне пещеры, в свете заката, под небом.
Сердце горы разрушено.
Они живы.
Но Осколок остался там.
Они вылетели из трещины, будто вырвались из пасти умирающего зверя. Крылья Крыла трепетали от напряжения, воздух вибрировал от грохота.
Крыло сделал ещё один рывок, опускаясь вниз, на плоский уступ. Он едва успел поставить Амфи на землю, прежде чем сам рухнул рядом, дрожа всем телом.
— Осколок… — прохрипел он, глядя на гору.
Гора тряслась, будто стонала от боли. По её склонам шли трещины, словно рубцы, и клубы пыли поднимались ввысь, застилая небо. Грохот не стихал — он будто пробирался сквозь землю, заставляя её вибрировать под лапами.
Амфи лежал рядом, прижав уши. Он дышал часто, с трудом. Его глаза были полны страха и слёз.
— Мы… мы оставили его, — выдохнул он. — Мы не смогли…
Крыло медленно опустил голову, уткнувшись лбом в камень. Его плечи дрожали.
— Он сам… — прошептал он. — Он сам нас отправил. Он знал. И он спас нас.
Сверху раздался последний, особенно тяжёлый грохот. Часть горы обрушилась, и огромный столб пыли взметнулся в небо. Всё стихло.
Крыло поднял голову. Глаза его были мокрыми, в груди всё сжалось от пустоты. Но внутри всё ещё теплился отблеск чего-то… надежды.
— Он жив, — сказал он негромко. — Я… я верю. Он выжил. Он сильный. Он доберётся.
Амфи посмотрел на него. Его глаза были полны боли, но он кивнул.
— Он доберётся, — прошептал он. — А мы… мы должны ждать.
Крыло обнял его крылом. Они сидели на камне, глядя на рушащуюся гору, ставшую их судьбой. Сердце горы мертво, но один из них всё ещё внутри.
Они ждали.
И надеялись.
Прошло пять дней.
Пять закатов и пять рассветов, каждый — как нож по сердцу.
Крыло и Амфи нашли временное укрытие у подножия горы, в расщелине между валунами, где ветер не так свистел, и где можно было спрятаться от дождя. Пища была скудной — лишь корни и редкие мелкие зверьки. Но они не уходили далеко. Каждый день они поднимались на ближайший утёс и смотрели туда, где раньше была тропа, ведущая вглубь горы.
Теперь там всё было завалено. Каменные глыбы. Обвал. Тишина.
Осколка не было.
— Он жив… — твердил Крыло каждый вечер, глядя на закат. — Он должен быть жив. Он обещал.
Амфи не спорил. Но глаза его говорили другое. Он не говорил вслух, но в груди уже начинал тлеть холод — холод утраты.
На пятый день пошёл дождь. Гора, словно чувствуя их боль, тоже плакала. Крыло сидел у входа в расщелину, укрывшись крыльями, и всматривался в мокрую, мутную даль. Камни блестели, будто покрыты слезами. Тишина была тяжёлой, словно что-то окончательно ушло.
— Мы… не могли сделать больше, — прошептал Амфи, впервые заговорив за весь день. — Он знал, на что шёл. Он выбрал.
Крыло не ответил. Он смотрел в пустоту и вспоминал голос — голос Осколка: «Я найду вас, если выживу.»
Он не сказал: «Прощайте». Он сказал: «Я найду».
И Крыло ждал.
Но на пятый день тишина победила.
Крыло снова был в воздухе.
Он взмыл над осевшими гребнями, облетая по кругу вершины, раскиданные обломки, расщелины. Он летал до тех пор, пока крылья не начали дрожать от усталости. Его тело ныло, но сердце болело сильнее.
Он вглядывался в каждый камень, в каждую щель.
Ища. Надеясь. Молясь.
Ничего.
Он приземлялся и снова карабкался вверх, убирал лапами песок и мелкие камешки, скреб когтями в камнях, срывал мох, вглядывался в трещины. Всё — в тщетной надежде найти вход. След. Камешек, сдвинутый не так. Что угодно.
Молчание.
Видения не приходили.
Темнокрыл молчал.
Сны Осколка — исчезли.
Даже ветер будто боялся с ним говорить.
Крыло рухнул на лапы возле одной из заваленных расщелин. Он тяжело дышал, грудь сжималась, а глаза жгло.
Амфи подошёл сзади, шаги были почти неслышны. Он молчал, пока Крыло пытался успокоить дыхание. И лишь когда буря отчаяния чуть стихла, он сел рядом и тихо сказал:
— Крыло… нам нужно идти. Племя Молчаливых… мы должны узнать, что с ними стало. После… — он замолчал, не желая говорить «после смерти горы».
Крыло поднял на него взгляд.
Амфи смотрел прямо, взгляд у него был ясный, хоть и печальный.
— Если... если он жив, — продолжил Амфи, — мы узнаем. Если он… — он запнулся, — если нет, мы всё равно должны идти дальше. Осколок бы хотел этого. Он не хотел бы, чтобы мы умерли здесь, в пыли и камнях.
Крыло долго молчал.
А потом встал. Медленно. Неуверенно. Но встал.
Он обернулся в последний раз на гору.
Ветер пронёсся мимо и унес с собой клочок пера.
Он не знал, вернётся ли сюда ещё. Но он знал: теперь — они должны идти дальше.