Глава 11
Путь становился всё изломаннее. Скала будто жила своей жизнью: уводила, путала, вела вглубь, и снова вглубь. Воздух наполнялся сыростью, неуловимым гулом, будто внизу, в самом нутре гор, спал исполин, и его дыхание рождало тонкие струи ветра.
Драконье Крыло шёл первым. Его лапы ступали осторожно, но уверенно. С каждым поворотом он замечал всё новые знаки на стенах: странные спирали, нити и символы, врезанные в камень, будто сам ветер рисовал их когтями. Они вспыхивали в его сознании как знакомые слова, как забытая, но родная песня.
— Слушайте, — сказал он, остановившись перед серой плитой, наполовину скрытой в стене. — Это было написано Темнокрылом… или до него.
Он прочёл, не думая. Слова сами складывались:
> «Я нашёл их следы. Они жили здесь, когда солнце касалось камня и звёзды пели. Их было трое. Они не боялись глубины. Один нес крылья, другой — свет, третий — корни. Они открыли пещеру, где спит зов древнего…»
— Трое, — прошептал Осколок. — Как мы…
Амфи хмыкнул, но ничего не сказал. Его уши подрагивали — он слышал что-то. Капли? Нет. Пульсация. Сердце горы.
С каждым поворотом стены менялись. Они уже не были дикими и рассыпающимися. Они стали гладкими, будто их облизал каменный язык. Свет исходил из прожилок в камне — мягкий, золотисто-белый, пульсирующий с сердцем Крыла. Он чувствовал это.
— Здесь было святилище, — сказал он. — Я… помню. Но не как я. Помню, как он.
— Темнокрыл? — спросил Амфи.
— Да. Он шёл этим путём. Один. И он дошёл. Нашёл то, что спит.
И вдруг… они увидели это.
Проход вышел в зал. Настоящий зал, выдолбленный не когтями, не лапами, — но самой горой. Потолок терялся во тьме, из стен свисали каменные лозы и кристаллы, которые пели, если ветер касался их.
В центре зала возвышался пьедестал. Не грубый — чёткий, резной, с гладкими гранями. На нём покоилась плита, вся исписанная древними символами, завитками и спиралями. Вокруг неё в камень были врезаны следы лап. Маленькие. Котячьи.
Крыло шагнул вперёд. Символы засияли.
Он дрогнул.
— Это первое святилище, — прошептал он. — Место, где каждый, кто нёс в себе дар, получал знание. Здесь Темнокрыл понял, кто он. И я…
Осколок подошёл ближе. Его взгляд метался по узорам. Но он не мог читать. Он чувствовал — но не знал.
— Что ты видишь?
— Здесь история начала, — ответил Крыло. — Здесь дух гор дал голос первому. Он показал прошлое, и открыл путь. Они пришли из-за рек… не отсюда… но здесь их кровь пустила корни.
Он закрыл глаза.
Перед ним вспыхнуло видение: трое котов, стоящие перед пьедесталом. Один с крыльями из света. Один с телом, покрытым травой и цветами. Один, сияющий, как луна. И тень, наблюдающая за ними из глубины.
— Это не конец, — прошептал он. — Это… только дверь.
Позади них гора вздохнула. Далеко-далеко, за миллионами тонн камня, что-то сдвинулось. А впереди — ветер понёс запах, которого не было раньше.
Старый, как смерть. И живой, как первый крик котёнка.
***
Крыло прикоснулся лапой к краю каменной плиты. Она не шелохнулась. Символы потускнели, будто обиженные молчанием, и исчезли один за другим. Свет в стенах стих, вернувшись к едва заметному мерцанию.
— Почему?.. — прошептал он, всматриваясь в узор подушечками лап. — Это должно было открыться…
Осколок подошёл рядом, склонился к основанию пьедестала, обнюхал, провёл когтём по полу. Всё было гладким, сухим, бесконечно древним.
— Может, здесь есть… защёлка? Тайный ход? — пробормотал он, щурясь в темноту.
Амфи молчал. Он ходил кругами вокруг святилища, царапая когтями по каменным плитам. Его взгляд был настороженным, чуть раздражённым. Он не любил такие загадки — особенно когда от них зависело что-то важное.
— Здесь нет никакого механизма, — сказал он наконец. — Это не ловушка. Это… ожидание. Или… испытание?
Крыло выпрямился, нахмурился.
— Значит, нужно что-то сказать? Или сделать?.. — Он подошёл ближе, склонился к плите. — Я — потомок Темнокрыла. Я нашёл твой путь. Я вижу, как ты видел… откройся мне!
Тишина.
Лишь далёкое эхо ушло в чернильную глубину пещеры, и ничто не вернулось.
— Он знал что-то, — прошептал Крыло. — Темнокрыл… он как-то открыл её.
Осколок перебирал мох у основания пьедестала, но и там ничего не было.
— Ни одного текста, ни одной отметки, ни намёка… только эти лапы. Только… след.
— Мы что-то упускаем, — сказал Амфи глухо. — Или… что-то не готовы понять.
Молчание.
Они сидели в глубине зала, окружённые холодом и камнем. Их дыхание казалось слишком громким. Знание было рядом. Настолько близко, что казалось — вот-вот потечёт в лапы, как вода. Но оно не поддавалось. Не подчинялось.
И тогда возникли мысли.
Осколок задумчиво погладил лапой древний отпечаток у основания каменной плиты.
— А если нужно не просто быть потомком… а принести что-то? Может, что-то из прошлого? Из племени, где был Темнокрыл?
Амфи, не глядя на него, тихо сказал:
— А может… дверь открывается только тому, кто от чего-то отказался. Кто пожертвовал чем-то. Может, просто знать недостаточно.
Крыло смотрел в пустоту, не мигая.
— Или… может, я не тот, кто должен её открыть. Может, это не моё знание. Может, мы все пришли сюда зря.
Он сжал лапы, когти впились в пол.
Молчание снова нависло. Напряжённое, давящее. И только капли воды из редких трещин звучали как отсчёт времени.