22.Три оружия Грозы Темных
Один из воинов подошел к Элезару и влил ему в рот зеленоватую густую жидкость. Элезара будто бы огнем внутри выжигало, так это было больно. Огонь циркулировал по жилам, сосудам, костям, принося неимоверные страдания. Минут через пять боль постепенно утихла, оставив нервы посылать сигнал о боли от каждого прикосновения. Однако с обострением нервов пришло, как ни странно, прояснение в голове, и Элезар смог получше оглядеться.
Это была большая поляна, с одной стороны упирающаяся в скалу, а с другой - в ручей. Пол дюжины палаток из камуфляжной ткани, на нескольких кострах готовится сомнительного цвета варево. Стреноженные скакуны Темных пасутся на дальнем конце поляны.
Наверху догорали звезды, луна давно села, А разноцветный месяц Далара только только поднялся из за горизонта. Это добрый знак, ведь Далар появляется в этих широтах раз в два месяца, и только на пару часов.
Но орудия пыток уже лежали рядом с Элезаром. Три темных подошли к нему и начали тщательные приготовления. Элезара подняли и привязали к дереву. Один из мучителей взял кривой короткий нож и длинный рыболовный крючок.
Элезар судорожно сглотнул: он слышал о таком способе пыток. На коже чертят ножом замкнутую кривую, протыкают крючком по центру и дергают.
Предводитель Темных с обожженной кистью подошел к полуэльфу, здоровой рукой поднял ножик (у Темных обе руки ведущие) и оставил длинный кривой порез на плече сломанной руки пленника. Элезар взвыл от боли; дикий, неконтролируемый страх снова заволок разум, уничтожив возможность думать о чем то кроме движений палача. Крючок прошил кожу и натянул веревку.
Элезар, весь в поту, трясущийся от боли, закрыл глаза. Вот бы эта веревка с крючком на конце перегорела! Пусть она порвется!!!
Но веревка не горела и не рвалась. Рывок. Элезар терял сознание. Пусть бы его спросили о чем то, он ответил бы, и пытки прекратились! Перегори, перегори, перегори!
Темный отшатнулся. Веревка затлела, пробежал огонь.
Перегорела.
На поляне стало тихо. Все запавшие глаза Темных были устремлены на Элезара. Потом к крючку приладили цепь.
Что то протяжно свистнуло и вонзилось в соседнее дерево. И вновь наступила тишина. Лишь через несколько минут послышался шепот.
Он никогда не проявлял интереса к их пленным, только если пытки были слишком уж жестокими, пускал болтик в чье нибудь плечо, выражая свое недовольство. Но пущенный со всей силы шакан с метровой рукоятью - другое дело. Это вызов. Либо отвести пленника с его скарбом подальше и оставить в покое, либо защищать его своими телами. Но если Гроза заинтересован пленным, то хозяину юноша тоже будет интересен. Перегоревшая веревка, опять же. Скорее всего, он почти Всадник.
Вожак подошел к шакану, торчащему в дереве. Он метал шакан лет семь назад, и не в деревья, а в затылки Темных. Рукоять из черного дерева, конец обмотан звериной жилой. С двух сторон по лезвию из эльфийской стали и шип между ними. А под шипом огромный, с грецкий орех, сапфир со знаком, выгравированным золотом: дракон с повернутой влево головой. Этот камень не может защищать близ расположенные объекты, но защищает сам шакан. Дотронешься до него без разрешения хозяина - на месяц будешь обездвижен.
Отряд стал готовиться к обороне. Цепью раскинулись лучники, пять Темных со щитами встали вокруг лежащего без памяти пленника, лошадей сбили в кучу.
Долго ждать не пришлось, он со вспышкой возник у дерева и вырвал шакан. И сразу же обрушил его на щиты стоящих вокруг Элезара. Но ему не удалось прорваться, и град стрел окружил его.
Эйвименес схватился за сапфировую подвеску, но чуть поздно. Одна стрела вонзилась в правое плечо и застряла в кости, вторая сильно поцарапала ногу ниже колена и вонзилась в землю. Остальные же, недолетев до цели полметра, упали, натолкнувшись на невидимую преграду.
То, что вонзившаяся в плечо стрела была отравлена, Эйвименес понял практически сразу, но не обратил на это должного внимания. Он снова и снова бросался на щитоносцев, окружив себя защитой от стрел и отражая рукопашные атаки Темных. Светлая сталь шакана потемнела от крови, сам шакан давно уже валялся в кустах, ибо меч сейчас был более удобен.
Но через считанные минуты атаковать и защищаться стало гораздо сложнее, раны появлялись с ужасающей скоростью. Тело двигалось еле еле, и правая рука висела тряпочкой. Однако еще многие Темные погибли, не узнав, что Эйвименес левша.
Все не может кончиться так быстро, только из за одной отравленной стрелы.
Он воткнул меч в землю и привычным жестом свел руки. Стихиями управляют жестами или словами на древних языках. Особо одаренные управляют стихией одной только мыслью.
В следующее мгновение порыв ураганного ветра смел всех Темных, их палатки, деревья вокруг. Только дерево, к которому был привязан Элезар стояло невредимым по центру разрушения. Эйвименес опустился к сыну, тот был еще без сознания. Гроза Темных разрезал веревки и осмотрел ранения сына. Вздохнув, он положил ладонь на обнаженную мышцу Элезара, поток энергии хлынул в него. Элезар застонал, но боли больше не было. Сломанная рука срослась, да там, где восстановилась кожа, сильно чесалось.
Эйвименес разыскал шакан и огляделся. Солнце вставало, заливая нежным, но пока холодным светом вершины уцелевших деревьев. Кругом вырванные с корнем стволы, ткань от палаток и разлитая жижа, коей питались Темные. Пойди найди здесь что нибудь.
- Не надо было мне этого делать, даром что весь день потратим на поиски твоего меча. А мне бы еще до своего костра добраться...
Раны жутко болели, идти было трудно, а стрела все еще торчала в плече. Действие яда еще не закончилось, полупарализованные конечности почти не подчинялись. Эйвименес глянул на скалу, закрыл глаза, коснулся камня на мече и... Вспышка, и он уже на скале.
Элезар быстро нашел, где можно было подняться, а оттуда уже было видно небольшой костерок.