17 глава
— Я ничего не сделал, — Даниэль нахмурился.
— Конечно, просто не успел. Чезаре вовремя пришёл, — Касимиро встряхнул парня, а затем ударил его кулаком в живот так, что тот согнулся, опускаясь на колени. — Ты допустил страшную ошибку, тронув мою сестру.
— Как же мир между нашими семьями?
— Мне не нужен твой грёбаный мир. Он нужен моему отцу.
— После того, что вы здесь устроили, можете забыть о нём, — Даниэль ухмыльнулся, пытаясь подняться, но Касимиро ногой прижал его к полу, не давая подняться с колен.
— Кажется, ты не в том положении, чтобы это говорить. Я не оставлю всё так, как есть. Я уничтожу вашу семью, — брат прикрыл глаза. — Не сейчас, но время придёт. Запомни мои слова.
В номер зашли отец и Сэмюэль с парой вооружённых людей. Оба они были злы, и этот гнев был направлен на нас. Из-за всей этой ситуации мы можем потерять дурацкий мирный договор между семьями. Хоть Касимиро и преследует какие-то свои цели, пока Доном является отец, он не может вмешаться. Сэмюэль пытался рассмотреть меня, но мой телохранитель спрятал меня ото всех глаз. Я стыдливо пряталась за спиной Чезаре, уцепившись в него мёртвой хваткой. Оружие мужчина уже убрал. Отец окинул меня с недоверием, а затем уставился на брата.
— Какого чёрта здесь творится? — не сдержался он. Я вздрогнула.
— Проводи её в номер и оставайся рядом, — обратился Касимиро к Чезаре, наконец, отпустив Даниэля. — Я всё объясню сам. И вам обоим это не понравится, — он ухмыльнулся, глядя на переглядывающихся в недоумении мужчин.
Чезаре пошёл вперёд, а я поплелась следом, держась за его пиджак. Все присутствующие в номере проводили меня изучающим взглядом. Надеюсь, Касимиро сможет решить этот вопрос мирно, чтобы я потом не винила себя за произошедшее. Мы шли молча, но когда переступили порог моего номера, Чезаре убрал мою руку со своего пиджака, и твёрдо её сжав, подвёл к столу. На нём утром стояла ваза, которую я запульнула в него днём. Осколки уже убрали. Как же стыдно.
Гарибальди положил свои руки мне на талию, поднял так, словно я ничего не весила и усадил на гладкую поверхность стола. Моё сердце продолжало быстро биться. Я всё ещё мысленно находилось в той комнате, прижатая к дивану Даниэлем, который своими мерзкими пальцами трогал меня везде, где мог и доставлял боль. Его прикосновения словно ожоги впечатались в моё тело. Мерзко. И этот человек будет моим женихом? В чём я провинилась?
— Он навредил тебе? — Чезаре облокотился на стол, расставив руки по обе стороны от моих бёдер.
— Он был г-груб, – заикнувшись, я вдруг посмотрела в холодные, наполненные яростью глаза мужчины. Чезаре аккуратно убрал волосы с моего плеча, приподнимая мою голову. Он разглядывал мою шею, где Даниэль касался меня своими отвратительными губами. — Чезаре...
— Чёрт, — грубо выругавшись, он коснулся кончиками пальцев изгиба шеи, отчего я сразу покрылась мурашками. Мои губы невольно открылись, но, кажется, Чезаре был слишком зол, чтобы сейчас поцеловать меня, просто чтобы утешить, показать, что он рядом. — Этот подонок оставил на тебе свои метки. Такого не должно было произойти.
— Тебе противно? — почему-то спросила я, пряча свою шею. Чезаре посмотрел мне в глаза, и его лицо смягчилось.
— Нет, — он нахмурился, погладив мою щёку большим пальцем.
— Почему ты пошёл за мной?
— Ты уже забыла? Я твой телохранитель, Кэприсия. Я последую за тобой куда угодно. Правда, моей целью был и твой мерзкий женишок, — я удивилась. — Твой брат попросил меня следить за ним.
— Зачем Касимиро просить тебя об этом?
— Не знаю, почему он выбрал именно меня, но, кажется, твой брат мало кому доверяет. Он с самого начала не видел между вашими семьями мир и ждал подвоха. Я согласился с ним, потому что не верю в такие милые брачные договора, да и тебя отдавать я не собирался. Моё молчание было вынужденной мерой.
— Ты позволил мне на тебя кричать! Боже, я ещё и вазу в тебя кинула, а если бы задела тебя? — я виновато опустила голову. У них с Касимиро был свой план, о котором я даже не подозревала, а я устроила такой переполох из-за этого. Стыд накрыл новой волной, окропляя щёки ярким румянцем. — Извини.
— Не извиняйся, ты имела на это полное право, — он подошёл ещё ближе, устроившись между моих ног, и я задрала голову, касаясь руками его вздымающейся груди. — Клянусь, я бы застрелил этого щенка.
— Но ты не сделал этого. Почему?
— Когда я увидел тебя на диване в таком виде, я знал, что застрелю его, потому что мой разум заполонила ярость. Твои испуганные мокрые глаза просто стояли предо мной, как мотиватор это сделать. Но когда ты прижалась ко мне, обняв так крепко, насколько ты была способна, я просто не смог выстрелить. Не хотел ещё больше навредить твоему состоянию, да и я бы создал лишние проблемы. Думаю, твой брат разберётся с этим. Мне важно, чтобы ты была в порядке.
Я немного улыбнулась, потянувшись к мужским губам. Чезаре сократил между нами расстояние. Внутри меня всё трепетало, и я благодарила всевышнего, что Даниэль не целовал меня в губы. Эта роскошь дарована только мужчине напротив меня, обхватившему меня за талию одной рукой. Крепко, словно я могла вырваться и убежать, властно. Другой рукой он придерживал меня за подбородок, пока его искусный язык с напором проникал в мой рот. Я не сопротивлялась и не желала этого делать. Отдавшись чувствам сейчас, я просто рассыпалась множеством звёздочек на ночном небе. Кажется, только Чезаре способен поцеловать так, что здравый рассудок покидает тело. В его руках я становлюсь куклой, и в какой-то степени это даже пугает меня. Когда дышать стало тяжело, Чезаре отстранился, касаясь влажными губами моего лба. Я прикрыла глаза, утыкаясь мужчине в грудь и обнимая его так крепко, как только могла.
— Что теперь будет? — поинтересовалась я.
— Подозреваю, что мирного договора не будет. Нью-Йорк нарушил кодекс, и твой отец это так просто не оставит.
— Будет война? — я прикусила губу.
— Скорее всего. Гансалес хоть и тот ещё лис, но кодекс старается соблюдать, поэтому в случае объявления войны, он даст нам вернуться на свою территорию. Потому, тебе нужно отдохнуть, мы не знаем, чем закончатся переговоры.
Я кивнула. Чезаре снял меня со стола, и я направилась в ванную, чтобы смыть с себя прикосновения Даниэля и привести себя в человеческий вид, так как причёска была в ужасном виде, макияж тоже потёк. Ужас, и так я предстала перед мужчиной, который мне нравится? У зеркала то я и разглядела метки, оставленные Гансалесом. Подонок! Чезаре постучался, прежде чем зайти в ванную.
— Может быть, ты чего-нибудь хочешь? Я заметил, что ты ничего не ела.
— Не хочу есть, хочу, чтобы ты был рядом, — я выдавила улыбку, вставая спиной к мужчине. — Помоги снять, пожалуйста.
Он коснулся боковой молнии, расстёгивая её, а затем лёгким движением скинул с моих плеч лёгкую ткань. Платье тут же повалилось на пол, оставляя меня практически обнажённой. Я не спешила оборачиваться, но чувствовала, как Чезаре смотрел на мою ровную спину и небрежно раскиданные по ней волосы. Всё также повернувшись к нему спиной, я потянулась к последней ткани на теле.
— Я буду в комнате.
— Останься, — попросила я, сняв туфли и стянув трусики.
— Если кто-то зайдёт, то у нас будут проблемы.
— Закрой дверь, я придумаю что-нибудь, если нас увидят, — маняще улыбнувшись, я развернулась к нему лицом, увидев, как Чезаре сдерживает себя, но его томный тёмный взгляд выдавал его желание. Мужчина закрыл дверь, щёлкнув замком.
Я подбежала к джакузи, включив воду, а затем вернулась к Чезаре, протягивая руки к его пиджаку.
— Что ты делаешь, лисичка? — он улыбнулся.
— Раздеваю тебя! Ты же не будешь купаться в одежде? — я невинно похлопала глазами.
— Это будет очень рискованно.
— Мы не будем мочить твои волосы, а тело высохнет быстро, — стянув с него пиджак, я внимательно посмотрела на кобуру с пистолетом на его поясе.
Увидев мою заминку, мужчина сам отстегнул её, положив на стол, рядом с раковиной. Я потянулась к пуговицам на белоснежной рубашке. Избавив Чезаре от ткани, скрывающей его подтянутое, сильное тело с рельефным прессом, я не удержалась от того, чтобы коснуться его шрама. Я так привыкла к нему.
— Это плохо, что он мне нравится? — я подняла глаза на Гарибальди, продолжая касаться его грудной клетки. Он положил свою руку на мою, аккуратно её сжал и притянул к своим губам. Моё сердце затрепетало.
— Я рад, что ты не считаешь его уродливым.
— Агнес считала так? — почему-то спросила я, и, увидев, как Чезаре сжимает челюсти, поджала губы. Я права.
— Это уже неважно. Забудь о ней.
Кивнув, я опустила глаза на брюки мужчины. Я вроде бы уже видела его обнажённым, но страшно и неловко до сих пор было. Расстегнув ремень и брюки, я потянула их вниз.
— Это уже не первый раз, когда ты пытаешься снять с меня штаны, — ухмыльнувшись, заметил Чезаре, и я выпрямилась. Щёки покраснели. Он же не считает меня извращенкой какой-нибудь?
— Эй, прекрати смущать меня! Дальше сам, — я надулась, бросив его со спущенными штанами, и направилась к джакузи, что довольно стремительно набиралось. — Как будто не нравилось, — прошипела я, но услышала негромкий мужской смех за своей спиной. Услышал!
Погрузившись в джакузи, я села между мужских ног и опёрлась о грудь Чезаре. Закинув голову на его плечо, я прикрыла глаза, ощущая, как он гладит меня по волосам, делая их мокрыми у корней. Я поёрзала, упираясь руками на его ноги, когда осознала, что соскальзываю.
— Не делай так, — прошептал Чезаре, а я повернулась лицом к нему, чтобы понять, что не так. И только после этого я почувствовала, как его член упирается мне в поясницу. Я шумно вздохнула, а после поёрзала ещё раз. Мне было забавно наблюдать, как Гарибальди морщится и прикрывает глаза. — Ты решила поиграть со мной, лисичка?
— Кажется, это ты играешь со мной, — я улыбнулась, когда он снова толкнулся в поясницу. — Скажи... Хотя нет, забудь, — я помотала головой.
— Что такое? — Чезаре провёл своей рукой от моего живота вверх, между грудями, и плавно остановился на плече, прижав меня к себе.
Приложив некоторые усилия, я развернулась к нему, усаживаясь сверху. Приобняв Чезаре за плечи, я держалась немного на весу, позволяя нашим телам внизу соприкоснуться. Мой телохранитель сжал челюсти, наблюдая за мной. Его рука легла поверх моей ягодицы, придерживая.
Я хотела задать вопрос, который позволил бы стереть некоторые непрошенные мысли из моей головы. «Что между нами?» – вопрос, который я хотела задать, но не решилась. Струсила. Побоялась оттолкнуть им Чезаре.
— Не могу сосредоточиться, — я улыбнулась, поцеловав мужчину сначала в щёку, затем в нос, в лоб и, наконец, в губы. Хотелось зацеловать его, обнять и не отпускать. Прилипнуть, как пиявка. Он жадно ответил на мой поцелуй и скользнул рукой ниже, касаясь моего сокровенного места. Я выдохнула ему в губы. — Я боялась, что ты не притронешься ко мне после него, — прошептала я, а затем встретилась с острым, словно лезвие, взглядом.
Чезаре вдруг взял меня за талию, отстраняя от себя, и усадил меня на приделанную к джакузи плитку. Оказавшись рядом, он осторожно опустил меня на спину, а сам устроился между моих ног, так и не вылезая из воды. Я втянула живот, ощущая холодную плитку, касающуюся моей разгорячённой кожи.
— Я покажу, как ты ошибаешься, — с этими словами он запустил язык между складок, искусно овладевая моими чувствами.
Я простонала, выгибаясь ему навстречу. Горячая рука Чезаре накрыла мою грудь, нежно сжав один сосок, пока язык крутился у клитора. Я схватилась за край платформы, чувствуя, как трясутся мои ноги. Боже, я изнывала от удовольствия. Глаза закатывались от невероятных ощущений и желания большего. Внизу всё горело адским пламенем, мне просто необходимо было выпустить пар. Прикрыв рот на очередной громкой ноте, я коснулась волос Чезаре.
— Хочу тебя, — со стоном произнесла я.
— Это может быть больно, — Чезаре выпрямился, поглаживая низ моего живота. — Я не хочу причинять тебе сегодня ещё одну дозу боли.
— Я же тебя попросила, всё хорошо...
Мужчина коснулся указательным пальцем входа, растирая по плоти мою женскую влагу, и совсем чуть-чуть толкнулся внутрь. Я поморщилась от дискомфорта. Он был осторожен и нежен по сравнению с грубым напором Даниэля.
— Неприятно?
— Непривычно, — призналась я. Но когда Чезаре вошёл глубже, я взвизгнула. Палец он тут же вытащил, навис надо мной, подкладывая свою ладонь под мою голову.
— Очень больно? — он казался мне взволнованным, словно я была у него первой. Конечно же, нет. У них с Агнес, вероятно, всё было потрясающе в постели и мне стало даже ревностно, осознавая, что он с кем-то уже был так нежен. Чезаре был определённо лучшим партнёром, о котором я могла мечтать, когда представляла свой первый раз.
— Нет, терпимо, — соврала я, больно было чертовски. Я сама испугалась своего крика, но не хотела, чтобы мы снова отложили это дело на потом. Я хотела целиком принадлежать только Гарибальди. И мне до безумия не нравится, что он тянет с тем, чтобы, чёрт возьми, сделать меня своей.
— Ты врёшь мне, — заглядывая в мои глаза, констатировал факт.
— Всё в порядке, правда, — улыбнувшись, я попыталась его убедить. На самом деле, было страшно представить, какую боль мне доставит его член, если только палец заставил взвыть от боли.
Кажется, Чезаре прислушался ко мне, и, опустив свою руку, ткнулся головкой к моему входу. Я обняла мужчину за шею, чувствуя, как все мышцы его тела были натянуты в напряжении, мои собственно тоже. Я вспомнила мерзкого Даниэля и его действия, доставившие мне боль. Прикусив губу, я зажмурилась, пытаясь обвить его торс ногами. Он вошёл совсем немного, но боль пронзила моё тело, мерцая тёмными пятнами в глазах. Я впилась ногтями в его плечи, даже не осознавая этого. В этот раз крик я сдержала, но до крови прикусила губу.
— Это невыносимое зрелище, — вздохнув, Чезаре отстранился. — Я доставляю тебе боль вместо удовольствия, это неправильно. Лисичка, открой глаза, — он поцеловал меня в мочку уха, и я открыла глаза, в которых стояли слёзы. — Ты очень узкая. Мне не войти, пока ты так напряжена. Доверься мне, я не сделаю тебе больно.
— Сделаешь же, — я шмыгнула носом, понимая, что так или иначе боли не избежать. — В следующий раз я буду готова...
— Хорошо, лисичка, но отпустить тебя со слезами я не могу, — и он поцеловал меня, чтобы после довести до экстаза, уничтожающего мир вокруг меня, своим языком.
Нам пришлось улететь из Нью-Йорка той же ночью, так как между нашими семьями посеялась открытая злоба и обида, несущая за собой войну. Сэмюэль, какой никакой, но человек чести, по кодексу, да и по личным принципам не стал бы развязывать войну на своей территории. Конечно же, это дало нам шанс безопасно вернуться в Сицилию, но теперь каждый день был на счету. Давно известно, что Нью-Йорк силён, а значит, нам придётся готовиться тщательнее и обезопасить себя со всех сторон. Отец не хотел идти на такой риск, но всё обернулось, как обернулось.
Я ухватилась за подлокотник кресла в самолёте, сжимая его до белых костяшек. Сглотнув ком в горле, я смотрела в тёмный иллюминатор, осознавая, что моя жизнь сейчас разделилась на «до» и «после».
— Милая, это не твоя вина, — прошептала мама, взволновано опустив глаза на мои руки, которые затряслись. Я промолчала.
Возможно, если бы я не пошла в тот чёртов номер, всё было бы иначе? Но как это, иначе? В конце концов, я бы вышла замуж за Даниэля и прощай моя прежняя жизнь. А сейчас, всё обернулось тем, что могут пострадать мои родные.
— Кэприсия, я тебя люблю, — мама выдавила улыбку.
— Я тоже тебя люблю..., — я прикрыла глаза, надеясь быстрее долететь до дома.
Мне кажется, я ещё долго слышала тихий голос отца и брата, которые переговаривались о том, как обезопасить дом, как увеличить взор своих глаз по всей Сицилии.
Приземлившись, я даже не сразу поняла, что мы вернулись домой. За окном был рассвет. Небо переливалось синими, жёлтыми и ярко-оранжевыми оттенками, играющими с людским взором. Яркое пламенное солнце начинало свой подъём, и мне нехотя пришлось тоже открыть глаза. Кажется, это мама дотронулась до моей руки, пробуждая ото сна. Поднявшись со своего места, я пошла вслед за ней на выход. Чезаре и Лоренцо были замыкающими. Пройдя мимо него, я еле сдержалась, чтобы не кинуться в его объятия. Он прищурился, осматривая моё помятое лицо.
Спустившись по трапу, я тут же направилась к своей машине из четырёх припаркованных. Чезаре подоспел чуть позже меня, занимая место впереди. Нам пришлось молчать, так как с нами ещё был водитель. Что ж, я привыкла молчать, но, однако, это тяжело делать, когда появился тот, с кем я могу быть честна и откровенна, с кем мне хочется разговаривать. Дорога была утомительной, и я успела сто раз пожалеть, что ничего не поела, даже тогда, когда мне предлагали в самолёте. Дурочка. В чёртовой тишине прозвучал стыдливый звук голодного желудка. Я поджала губы, почувствовав на себе две пары глаз. Боже мой. Чезаре явно сейчас думает что-то наподобие: «А я говорил, нужно было есть, а не строить из себя невесть кого».
Когда мой живот ещё раз доказал о своём существовании, я услышала, как спереди Чезаре чем-то шуршит. Во внутреннем кармане пиджака он что-то прятал. Я хотела было сунуть нос между сидений, чтобы посмотреть, что у него там, как мужчина протянул мне два ореховых батончика с лесными ягодами и белым шоколадом. Такие были в самолёте, наверно солдатам давали, как перекус. Почему он не стал есть? Он сам голодный? Как я могу забрать его еду, чёрт возьми, ну хоть бы подумал.
— Возьмите, синьорина, — сказал Чезаре, когда увидел, что я мешкаюсь.
— А ты? — выжидающе посмотрела на него я.
— Я не буду, а вы голодны. Берите.
Я взяла протянутые батончики, поблагодарив Чезаре и мило улыбнувшись. Недолго думая, я открыла первый и с некой жадностью его проглотила, со вторым я расправилась также быстро. Это определённо утолило мой голод.
Стоило нам вернуться, как отец и Касимиро тут же пропали в кабинете, чтобы решить вопросы, касательно Нью-Йорка. Мы с мамой плотно пообедали и она предложила сходить с ней в оранжерею, которую отец подарил ей в честь свадьбы. Насколько знаю, мама любит цветы и это её личный антидепрессант – сидеть и копаться в земле. Я переоделась в атласную леопардовую юбку по колени с вырезом на бедре и чёрный топ, открывающий вид на мои плечи. Когда я хотела заколоть волосы, то замерла, увидев отвратительные тёмно-синие пятна, оставленные Даниэлем. Не хочу, чтобы их ещё кто-то видел. Я расправила волосы, наконец, отправившись к маме.
Чезаре рядом не было, его вызвал отец. Я очень переживала, как бы что мой ненаглядный женишок не сболтнул ему о наших отношениях. Мне правда не хотелось бы этим навредить Чезаре, на себя то мне плевать. Чёрт, я просто не могу уже молчать, нам нужно поговорить с ним и принять какое-нибудь решение. Если у нас есть шанс быть вместе – мы будем. Я буду стоять на коленях, унижаться, но отстою свою любовь.
Я зашла в оранжерею, где мама уже вовсю пересаживала кустовой цветок. Эта гортензия ещё не разрослась, поэтому мама спокойно могла распоряжаться её местоположением. Я подошла ближе, схватив со стола маленькую лопатку и усаживаясь на корточки рядом.
— Я помогу, — я принялась выкапывать ямку для нового красивого кустика с пышными голубыми пампушками.
— Спасибо, — она натянуто улыбнулась. Конечно, мама тоже переживает из-за всего случившегося. — Кэприсия, я хотела поговорить.
— О чём? — я неосознанно перекинула волосы на одну сторону, открывая обзор на засосы. Мама взвизгнула, заставив и меня дёрнуться.
— Это Даниэль сделал?
— Боже, — я вернула волосы на место. — Он.
— Прости, милая, я правда не знала, что он такой. Сэмюэль достойный человек, я думала, что и сына он воспитал таким же. Я не прощу себе этого.
— Ты не виновата в том, что произошло. Тем более, время назад не вернуть. Чезаре спас меня, — я загадочно улыбнулась, чувствуя приятное тепло внутри тела.
— Насчёт Чезаре... Надеюсь, ты понимаешь, что если он продолжит так себя демонстрировать, то его переведут в специальный отряд? Он уже много чего сделал для нашей семьи, чем естественно, заслужил внимания Лауро.
— Он не оставит меня, мам, — я покачала головой, отложив лопатку.
— Кэприсия, ты моя дочь, а я твоя мама, поэтому я чувствую тебя на подсознании, — мы вместе подняли куст, пересаживая его на благородное место рядом с колеусом свекольного цвета. — Ты влюбилась в Чезаре, я права? Я сначала пыталась отогнать эту мысль, но ты подкрепляла её своими действиями.
Я замерла, прикусив внутреннюю сторону щеки. Можно ли довериться маме?
— Милая, я не буду осуждать тебя. Ты молода, красива, невинна... Твоё сердце ещё совсем чистое, оно может откликнуться на любой зов. Чезаре хороший мужчина, определённо, он мог вызвать в тебе светлое чувство. И я буду рада, если человек, которого ты полюбишь, будет именно таким.
— Я уже люблю его.
— И у вас что-то было? — она вскинула брови. Мои щёки покраснели, и я отвернулась. — Кэприсия, это неплохо, просто я хочу предостеречь тебя. Чезаре взрослый и опытный мужчина, а ты ещё совсем малышка. Я просто надеюсь, что вы не наделаете того, о чём потом можете пожалеть. По крайней мере, для этого ещё не время...
Я понимала, к чему она клонит. Мы ещё не заходили настолько далеко, чтобы я вообще думала о беременности и детях, но после её слов я задумалась. Так хочется уехать с ним загород, поселиться в уютном семейном домике, стать, наконец, официально его женщиной. Кажется, словно кольца на наших безымянных пальцах обезопасят нас от всего мира, в том числе от Агнес и моего отца.
Я почему-то представила, как стою на балконе в белой длинной сорочке и с довольно округлым животиком, а сзади подходит Чезаре, укладывая свои большие руки на мой уже округлившийся живот, а носом утыкается в мою шею, оставляя там нежные поцелуи. Я смеюсь, укладывая свои руки поверх его. Интересно, кто бы у нас родился? Я бы хотела девочку, чтобы назвать её Летицией, ведь она обязательно будет нести собой красоту и радость. Чезаре наверняка был бы прекрасным отцом, я верю в это. Вместе мы бы показали нашей дочери, что такое родительская любовь и защита. Ей бы никогда не пришлось выходить замуж не по своей воле, жить в запретах. Эта воображаемая сцена вдохнула в меня жизнь.
— Не волнуйся, мам, всё под контролем, — я улыбнулась. — Ты не скажешь отцу об этом?
— Не скажу. Я хочу, чтобы ты была счастлива, и если от меня требуется просто молчать, чтобы это было так, я так и сделаю. Надеюсь, что ваши сердца смогут победить в этой злосчастной войне за счастье.