Глава 14
Каллисто ясно увидела в отражении оконного стекла глаза, окрашенные кровью. Резкий звон в ушах. Страх, что заставил сердце замереть, пробрал до костей до того сильно, что на всем этаже из-за всплеска ауры выбило стекла. Звук был настолько громким, что его сложно было не услышать обитателям. Эрос, не успевший лечь обратно в кровать, вышел обратно и подбежал к Каллисто, наблюдая, как она, прижимаясь спиной к стене, смотрела в пол в страхе поднять глаз.
— Каллисто? Что с тобой?
Она покачала головой и рукой отстранила ангела подальше от себя, так и не поднимая взгляда. Тогда Эрос опустился на пол, обращая внимание демона на себя. Багряные глаза горели зарей, и в отличие от изумрудного айсберга, что замораживал, разжигали внутренний огонь. Эрос, еле вдыхая, осторожно встал и сделал несколько шагов назад. Послышался звук топота нескольких пар ботинок.
— Черти. Сбегутся и только шума нагонят.
Каллисто улыбалась. Она прикрыла глаза руками, и Эрос понял, что не хочет, чтобы кто-то еще стал свидетелем ее измененного облика. Он, переступая настороженность от непонятного состояния демона, остерегаясь повторения прошлого раза, подошёл к ней и за руку хотел увести за собой в комнату, но девушка не двигалась.
— Скорее. Спрячемся у меня.
— Не могу. Вернись в комнату, Я сама со всем разберусь.
Эрос колебался, пока не ощутил, как на тыльную сторону его руки ударилось несколько прозрачных капель, скатившихся с подбородка девушки. Прижимая ладони к глазам, она хотела скрыть не столько их цвет, сколько подступающие предательские слёзы, которые ангел увидел впервые. И в груди от этого сжалось. От ее слез стало больнее, чем от собственных ран. В голове незнакомый голос. Как кричал немым криком, но очень громким. И как это могло бы быть, не было объяснений. Он лишь чувствовал душевную боль.
— Прости за грубость.
Юноша подхватил Каллисто на руки, застав девушку врасплох. Каллисто оторвала в удивлении от лица руки и положила их на его плечи. Быстрым шагом он преодолел расстояния до своей комнаты, и закрыл за собой дверь, скрывая их от любопытной толпы. За дверью послышались вздохи и вскрики.
— Что произошло? Кто разбил все окна?
— Здесь комната ангела. Мог ли это быть демон, что хотел напугать его и пошутить?
— Я ощущаю ауру Госпожи!
— Если это госпожа Каллисто, нам следует убраться отсюда, Иначе точно не поздоровится.
— Но зачем госпоже бить окна на этаже Ангела?
— Он мог просто разозлить госпожу. Лучше не вмешиваться и побыстрее удалится.
— Верно, верно.
Шум стих, с глаз перестали скатываться слёзы. Эрос крепко держал Каллисто на руках, обеспокоенно разглядывая ее лицо под лучами утреннего солнца. Дорожки от слез блестели, а красные глаза постепенно стали меркнуть, возвращая привычный холодный изумруд.
— Можешь стоять?
Каллисто сжала руками его плечи. Тогда Эрос подошёл к кровати и осторожно опустил на него девушку, присаживаясь рядом, но на пол.
— Мы расстались буквально десять минут назад. Так какого архангела за это время могло произойти.
Каллисто не отвечала, просто смотрела на ангела. Она открыла рот в немом вопросе, но отвернулась, запуская руку в волосы, разлохмачивая их, чтобы длинными прядями закрыть лицо, а вернее проявленную слабость. Но ладонь перехватили, а спавшие волосы заправили за ухо. Сие действие не отделалось от хмурого взгляда.
— Наглость, да? Готов поспорить, именно это слово первым пришло в голову.
Каллисто продолжала молчать и смотреть на Эроса.
— Молчишь? Скажи что-нибудь.
— Почему?
— Что "Почему"?
— Почему не боишься? Мои глаза как у чудовища, а ты просто подошёл, и взял на руки. Твоя жизнь. Серьезно,ты вообще не ценишь, то, что дышишь?
— Серьезно, Каллисто. Ты знаешь, что было в твоем взгляде? Там был ужас. Я отошел, потому что боялся напугать еще больше. Что могло тебя так ужаснуть, что даже ноги твои вросли в пол от страха.
Девушка, посмеиваясь, стерла влагу с щек, и посмотрела за спину Эроса, где стояло большое зеркало.
— Видимо, лишь я боюсь собственных глаз.
Каллисто не шутила. Ее руки до сих пор дрожали. Она не могла контролировать мимику лица, и вернуть безэмоциональную маску. Поэтому до сих пор на лице бледным следом весел страх. Эрос взял руку Каллисто, и стал прощупывать пульс.
— Что ты...
— Тихо. Сейчас, по моей команде будешь вдыхать и выдыхать. Закрой глаза.
Каллисто скептически наклонила голову, но Эрос был серьезен, поэтому спорить с ним девушка не стала. Все равно без толку. Она закрыла глаза.
— Медленно вдыхай. Один, два, три, четыре. Теперь ртом выдыхай. Один, раз, два, три, четыре. Медленно.
Каллисто послушно дышала под счет Эроса. Ангел не опускал ее запястье, не отрывал пальцев от пульса. Он каждый раз увеличивал счёт, и пульс, что бешено бил до этого, стал замедляться. Сам юноша не отрывал взгляда от ее лица.
— Легче?
Каллисто открыла глаза и опустила подбородок в положительном ответе.
— Хорошо, посиди спокойно еще немного.
На этот раз, глаза закрыл Эрос, сосредотачиваясь на характере спокойного пульса Каллисто.
— Страх отступил, и теперь я могу сказать, что это не здоровый пульс.
— Что ангел может знать о пульсе демонов?
— Мы не такие и разные. У тебя происходит постоянное истощение и циркуляция ядовитых веществ. Ты не спишь, а твоя голова никогда не бывает спокойна.
— Вот сюрприз. Ты лекарь?
— Мой дядя целитель. Я многому научился.
— Почему сам не стал целителем?
— Не то, чтобы мне это было интересно. Да и с моим уровнем святой силы, я был бы худшим. Даже порез пальца несколько часов исцеляю, что уж говорить о выявлении заболеваний с ее помощью? По пульсу могу, там не нужна сила. А дядя махнул рукой на это. Я всего лишь желал спокойной, лишенной забот жизни. А он, в принципе, никогда ничего не ждал от меня. Скорее, возможно, даже хотел, чтобы меня ничего не обременяло.
— Он очень тебя любит.
— А может, он просто разочаровался. Обычный червь не станет гусеницей, что превратится в бабочку.
— Верно мыслишь. Только, и у червя тоже есть свое предназначение.
— Теперь ты меня утешаешь? Что насчет тебя? Твои родители. Любят?
— Любят.
— А не чересчур уверенно?
— Что дало повод в этом сомневаться?
— Ну, ты же себя не любишь.
— Как это связано с родительской любовью?
— Напрямую.
— Матушка, отец, и старший брат, любят меня. Просто любовью, что порой душит.
— Разве любовь может душить.
Каллисто вырвала руку и ладонью накрыла щёку Эроса. большим пальцем разглаживая кожу под глазом.
— Что ты знаешь о любви? Знаешь ли это не только когда вокруг лишь радуга и яркий солнечный свет. Любовь может быть подобна яду, что отравляет и причиняет боль, или, подобно молоту, вдребезги разбивает тебе сердце на мельчайшие осколки, почти в пыль, без возможности склеить обратно.
— Это не любовь. Любовь должна приносить счастье. А иначе значение любви напрочь стирается. Нас этому учат. Бог любит, Бог есть любовь. Вы коверкаете значение любви и сами страдаете от этого.
Эрос встал с колен и подошел к окну. открывая створки, впуская холодный воздух и теплые лучи.
— Сколько часов, лет, веков, мне необходимо проторчать средь облаков, греться в лучах теплого солнца и нежится в бассейне яркого света, чтобы стать такой же наивной и глупой? Или, мне никогда не постичь этого мастерства - верить в сказку?
— Каждый из нас наивен и глуп, в особенности те, кто считает себя правым и всезнающим. Разница лишь в обстоятельствах. Сегодня хорошая погода. Солнечно. Останешься на завтрак?
Каллисто не стала отвечать, лишь встала, немного покачиваясь, и направилась прямо к двери в свою спальню. Эрос последовал за ней и преградил путь.
— Снова оставляешь одного. В благодарность могла и...
— Я устала, не спала всю ночь. С дороги.
— И я не спал. Вот только сил хоть отбавляй. Вперед, поговорим еще. В чем у нас мнение расходятся?
— Проще назвать те, в чем мы сходимся, а таких нет. Отойди с про...
Не успела Каллисто закончить, как из носа, дорожкой, стекла кровь, и по капле упала с подбородка на пол. Девушка устало запрокинула голову, зажимая нос пальцами, и оттолкнула Эроса с прохода. Наконец сбежала в комнату, подальше от парня, которому только и оставалось, что разочароваться. Он подошёл к кровати, чтобы расправить одеяло, и стоило ему дернуть ткань, как послышался легкий удар о прикроватную тумбу.
О ее стенку ударился маленький бутылек. Эрос поднял сосуд и открыл крышку, вдыхая. От запаха затошнило, поэтому Ангел быстро закрыл бутылек, и отвернулся в сторону окна. К воздуху.
Он обернулся к двери в покои к девушке, и с сомнением сделал шаг, но затем остановился. Сжимая в ладони неизвестного назначения сосуд, Эрос спрятал его среди одежды, туда, где был спрятан крест и портрет, и не выпускал его из мыслей. Думал о нем и за завтраком, и за обедом. Наконец, отбрасывай все сомнительные доводы. Он взял бутылёк и спрятал в одежду, отправляясь на вечернюю прогулку.
Хрустя снегом под подошвами, Эрос проходил уже по привычному маршруту, там, где могла иногда быть Каллисто, но натыкался лишь на бездушность, и одинокий ветер. В нем таилась надежда на тренировочный плац. Но там оказался совсем другой демон.
"Демон Сэт."
Это и вправду был он. С копьём в руках, мужчина рассекал воздух, оттачивая мастерство до боли в мышцах и капель пота. В брюках и рубашке, ничем не отличающейся от повседневной одежды не аристократов. Демон не отвлекался на незваного гостя, пока тот не подошёл ближе и не ступил на площадку. После уже пришлось выдохнуть скопившейся воздух и опустить копье острием вниз, оборачиваясь.
— Здравствуйте, эм. Господин Сэт. Я прошу прощения, не хотел тревожить вас.
— Её нет на улице, и не будет в верхней части замка ближайшую неделю. Каллисто в подземелье, поэтому можешь не искать. И зови просто по имени. Все равно ни в чем не разбираешься.
— Подземелье? Разве там не темница?
— Подземелье имеет широкие границы. Помимо темницы, там множество и других мест.
— Зачем ей быть там столько времени?
— Этого тебе знать не обязательно. Если это все, что ты хочешь узнать, прошу оставить меня в одиночестве.
Эрос сомневался. Мялся на месте, переминался с ноги на ногу, сжимая в руках за спиной бутылек.
— Слишком медленно думаешь. Это раздражает.
— Я могу вам доверять?
Демон посмотрел на Ангела, как на идиота.
— Нет.
Сэт был спокоен и безразличен. Он был одним из тех, кто видел в Эросе буквально ничего. Демону было все равно, умрет ли ангел завтра, или сбежит. Было все равно, что происходило между Каллисто и Эросом. Он не верил глупым сплетням, и даже если бы это было правдой, для него все равно не имело значение. Он принимал всерьез лишь приказы и слова своей хозяйки. Для него имели значения только ее интересы и его роль в этом, как ее приспешника. Признаться, немного смущало, что Каллисто меняется рядом с этим созданием, но, обдумав всё, Сэт принял решение не лезть ни в свое дело.
— Под доверием я имею в виду что-то, связанное с Каллисто. Я не про доверие вам своих тайн или мыслей.
— Я знаю о Каллисто всё. И нет ничего, чтобы моя хозяйка утаила от меня.
— Тогда, возможно, вы и об этом осведомлены.
Эрос протянул бутылек прямо перед глазами демона. Сэт нахмурился и выхватил сосуд у ангела. Открыл и вдохнул запах, а после усмехнулся и отдал обратно.
— Где взял?
— Он выпал из одежды Каллисто. Этим утром.
Эрос поймал себя на мысли, что специально выделил интонацией последнее слово. Но зачем? Чтобы что? Нарочно ввести в заблуждение? Показать, что Каллисто провела в его комнате ночь?
— Действительно, чего это я. От упрямой и гордой овцы такое следовало ожидать.
Эрос слегка оробел. Впервые он услышал, как кто-то нелестно высказался о Каллисто. И это был никто иной, как ее самый доверенный демон. Даже Блу, кто с рождение находился подле Каллисто, ни разу не позволял себе подобного.
— Вы без тени страха говорите такие слова. Не боитесь?
— Бояться? Кого? Каллисто? Мне нет смысла, боятся ее. Из-за правды она ничего не сделает. Да, даже если я скажу ей это в лицо, что порой себе позволяю, мне ничего не станется. О, конечно! Если же ты позволишь себе подобную вольность, не могу гарантировать, что останешься цел. Нет, ты плохой пример. Если Луан посмеет сказать это Каллисто в лицо, ему будет очень больно.
— Почему? Он ее старший брат. А ты всего лишь.
— Я всего лишь тот, кто клятвой отдал свою жизнь ей в руки. В отличие от Луана, кто так трясется над собственным благополучием. Мне, добровольно доверившим себя в руки Каллисто, всё равно, буду я жить или умру. Думаешь, какие-то слова перечеркнут мою добровольную жертву и ее доверие ко мне?
— Клятва? Зачем идти на такое и отдавать свою жизнь чужим рукам?
— Чтобы иметь смысл жить. Думаю, таким как ты не понять, что значит не знать, ради чего существовать. А влачить праздное существование ради себя - самое большая скука в этом мире.
— Ты прав. Мне не понять.
— Естественно. Наши миры и видение жизнь различны.
— Так. Что это такое?
— Синиста.
— Синиста? Это...?
— Яд демонов. Есть яд демонов, который безвреден для нас, но смертелен, скажем, для тебя. А синиста очень редкий яд для демонов. Его практически невозможно найти, потому что он запрещен. Видимо, Каллисто сделала яд до того, как оказалась здесь. Тут ограниченность в ингредиентах, и все проходят через меня, так как я непосредственно занимаюсь их сбором и закупкой. И тех вещей, что необходимы для создания Синисты, мне приобретать не доводилось. Когда же мы были еще в родовом замке, Каллисто могла лично приобрести все, что ей было нужно.
— Я думал, что даже в родовом замке Каллисто была ограничена в передвижении по территории без сопровождения.
— Ну, благодаря кое-кому она могла беспрепятственно покидать территорию герцогства. Ненадолго, правда. Ламию не так просто обыграть, практически невозможно. Всё же мы склоняемся с Каллисто к тому, что ее мать прекрасно обо всем знала, однако не вмешивалась, так как Каллисто искусно для остальных скрывала свои вылазки.
— А здесь?
— Невозможно. Каллисто знает, когда ей могло быть позволено исчезать, а когда лучше сидеть на своем мягком месте ровно. И даже, сидя на этом мягком месте, она умудряется создать самой себе проблемы.
— Для чего Каллисто Синиста?
— Боишься? Думаешь, она захочет им тебя отравить?
— Не думал об этом. Каллисто не тот демон, кто навредит таким трусливым способом.
— Ну, если не тебя, сам подумай. Этот яд отличается накопительным эффектом и тем, что постепенно проникает в клетки крови, перестраивая жизнедеятельность организма. Принимая каждый день по малой дозе, сначала демон перестает чувствовать запах, вкус. Через месяц начинает страдать его цвето и звуко восприимчивость. Постепенно отключаются все чувства, а потом страдают ноги и руки, вплоть до обездвиженности. За год приема, в последний день, останавливается сердце и аура демона поглощает его.
— Хочешь сказать, что Каллисто сама принимает этот яд?
— Верно.
— У безумия есть предел.
— Это не безумие.
— Самоубийство, безумие. Полная неблагодарность тем, кто подарил тебе жизнь.
— Вряд-ли Каллисто собирается принимать Синисту до последнего.
— Да? И когда перестанет?
— Когда тебя не будет рядом. Когда ты куда-нибудь испаришься. Неважно, умрешь или отпустят.
— То есть из-за меня она себя травит?
— Нет. Ты невиновен. Просто, с тобой ей тяжело сдерживаться. Ты ломаешь в ней принцип, которому та упрямо следует.
— Принцип?
— Да. Принцип, что она способна жить без чужой крови. Глупость и абсурд. Детская позиция назло доказать родителям свою правоту. Травоядный не выживет без травы, а хищник без мяса добычи. Алики не перестанут наслаждаться плотью, которую переполняет страх, а дентелы кровью тех, кто им искренне нравится. Такова природа.
— Нравится? Нужна кровь тех, кто нравится?
— Верно. Иначе не будет удовольствия от питания. Но даже так это лучше, чем совсем не пить кровь. А она отказывается от любой.
— Хочешь сказать, я ей нравлюсь?
— Любой меняется рядом с тем, кто ему нравится. Я знаю о Каллисто все, и никогда не видел ту сторону, что проявляется в ней, когда ты рядом.
— Почему ты рассказываешь мне всё? Каллисто разозлится. С Блу было так же.
— То, что ты будешь это знать, роли не сыграет. Да и я делаю это на зло. Она первая нарушила обещание, данное мне. Навредила себе. Пусть теперь выкручивается. Может, так будет лучше.
— Что я должен делать?
— С ядом? Ничего. Можешь выбросить, можешь вылить, если хочешь, можешь и выпить. Сам не расскажешь, она не узнает. Можешь отдать ей, пусть и дальше занимается ерундой. Кроме нее никто не способен заставить ее питаться, как полагает. И ты в этом бессилен. Неважно, насколько сильна ее симпатия к тебе.
Эрос сжал сосуд в руке и, поблагодарив Сэта, покинул тренировочный плац. Он долго наворачивал круги по саду и, наконец, остановился возле соленого озера. Водная гладь, от которой шёл пар, была безмятежна, не поддавалась периодически ветру, что периодически то нарастал, то вовсе надолго утихал. Не колеблясь, он вылил содержимое бутылька, оставляя сосуд у себя, как козырь.
"Кроме нее, никто не способен заставить ее питаться, как полагает. И ты в этом бессилен. Неважно, насколько сильна ее симпатия к тебе."
— Возможность сама упала в руки. Небеса праведны и справедливы. Прости, Каллисто, за то, что я сделаю, но ты станешь пить мою кровь.
Выдохнув, Эрос вернулся в спальню, где его уже ждал ужин. Он взял столовый нож, чье острие блестело при свете свечей, и провёл по ладони, оставляя в меру глубокую царапину. Из раны пошла кровь. Ангел занес руку над сосудом и сжал в кулак, чтобы по капле наполнить своей кровью.