Часть 6. Трещина.
Он больше не чувствовал пальцев. Руки лежали на коленях, словно чужие. Тяжёлые, как камни, он даже не пытался ими двигать. Лишь дышал. Мелко, тихо, как будто боялся потревожить саму тишину, что гудела в его голове, как раскалённый металл. Где-то в глубине себя Танджиро знал: его тело умирало. Голод разъедал желудок, дыхание стало слабым, глаза больше не фокусировались. Время — полностью распалось. Он уже не знал, сколько дней прошло. Лишь слышал, как шепчут стены. Как стонет воздух. И как иногда, по ночам, он сам себе что-то говорит — но не помнит, что.
На семнадцатый день дверь открылась. Но он не поднял голову. Он больше не ожидал ни спасения, ни боли. Только… конца.
Служанка поставила поднос.
Запах. Приторный, тяжёлый, невыносимо сладкий.
Он знал: это снова мясо. Но в этот раз — оно манило.
Он не хотел, правда не хотел. Но руки потянулись сами. Один кусок. Один укус. Тепло разлилось по телу мгновенно. Языки пламени скользнули под кожу, будто вены наполнились огнём. В голове — вспышка. Рот открылся в немом крике. Губы дрожали. Мир зашатался. И тогда он услышал голос.
— Хорошо. — Мудзан. Без тела. Без формы. Просто голос в его голове. — Теперь ты часть меня.
Танджиро упал на бок. Ему было жарко. Слишком жарко. Он заплакал. Впервые не от боли. А от облегчения. Это напугало его сильнее всего. Где-то в животе — нечто шевельнулось.
Кровь Мудзана впиталась. Принялась за дело.
Он чувствовал, как внутренности пульсируют, меняются. Бессознательно, медленно и необратимо.
—Прости...
Он не знал, к кому обращается. К себе? К учителям? К семье? Танджиро закрыл глаза и впервые за долгое время — уснул.
Отлично, сделаем следующую главу — ночную, с акцентом на телесную и психическую агонию, как будто организм сам сопротивляется тому, чтобы стать демоном. Будет жутко, болезненно и символично — настоящий переход между жизнью и чем-то чуждым.
Ночь семнадцатого дня
Сначала была тишина. Мёртвая, тягучая, будто мир сам задержал дыхание.
А потом — началось.
Танджиро вскочил с пола, не осознавая, как. Тело свело судорогой. Позвоночник выгнулся дугой, будто что-то внутри пыталось вырваться наружу. Он не кричал — голос пропал. Только глухие всхлипы, рвущиеся сквозь стиснутые зубы. Под кожей будто что-то ползло. Живое. Кровь вскипала, меняя русло, меняя состав. Сердце било так, будто хотело разбить грудную клетку. Он упал на колени. Ладони дрожали. Ногти стали длиннее. Глаза застлало пеленой. В зрачках вспыхнули всполохи ярости, чуждые ему.
— Нееет... — пронеслось в сознании. Но тело больше не слушалось.
Вспышки боли. Жгучие. Раздирающие. Он ощущал, как каждая кость подстраивается, как мышцы напрягаются в судорожной перестройке. Кости ломались и срастались обратно. Каждое дыхание, каждое воспоминание подверглось изменениям.
Внезапно он начал видеть образы.
Вся его семья, учителя и друзья отступали в темноту, растворяясь в дыму.
И Мудзан.
Он стоял в центре этих образов, как дирижёр, водя пальцами, будто иглой по душе. В сознании остался только его образ.
— Ты думаешь, ты ещё человек? — прошептал он в его сознании. — Но человек не выжил бы. Ты уже стал другим.
Танджиро закусил губу — до крови. Та упала на пол. Но запах был другим. Сильнее, приторнее!
Он сжал кулаки. Вены на руках вздулись, стали чёрными. Глаза — воспалённые, как будто прожжённые изнутри. К утру температура спала. Тело лежало на холодном полу, измождённое и покрытое испариной. Но не мёртвое. И не совсем человеческое.
Внутри — тихо. Пусто. Слишком пусто. И в этой тишине, почти неосознанно, Танджиро прошептал:
— Холодно…
————————————————————————
Приветствую! Думаю, вы уже поняли что кусок мяса был пропитан кровью Мудзана. Сегодня у меня был отдых и я быстро написала ещё одну главу. Буду рада вашим комментариям и звёздочкам!