Глава 1
Как же это было до тошноты смехотворно. Попав в руки заговорщиков вместе с сыном, я стоял на коленях под безразличным к мольбам проливным дождём. Это был конец. Вся моя жизнь от начала и до столь бесславного конца напоминала злобную насмешку судьбы, в которой я стал игрушкой в амбициозной и жестокой игре собственной жены. Словно мотылёк я летел к этому хищному огню и погиб, унеся с собой в могилу испепеляющую жажду мести, но не за себя, а за своё ни в чём не повинное дитя, покинувшее этот гнилой мир прямо на моих глазах. В тот самый момент, когда бездыханное тело Ричарда упало к моим ногам, я услышал чей-то крик, истошный, похожий на вой животного и в моменте осознал, что этот крик вырывался из моего собственного горла. Лишь когда мою грудь пронзило несколько штыков голос надорвался, потому что рот заполнился кровью, хлынувшей брызгами на остывающее тело моего мальчика. Всё перемешалось. В голове промелькнула последняя мысль.... Если бы я изначально не был настолько наивен...
***
Воздух резко вышел из моей грудной клетки, и я очнулся. Тело не пронизывала тупая боль. Лёжа на мягкой кровати, я наконец осознал, что был жив. Моё сердце... билось как отбойный молоток по рёбрам, стремясь вырваться наружу. В горле пересохло. Я чувствовал запахи, тело было тёплым. Вскочив с кровати, я словно сумасшедший, подбежал к зеркалу. На мне была надета ночная рубашка, поверх которой небрежно был накинут халат для первой брачной ночи. Той чёртовой ночи, с которой начался мой личный Ад, упакованный в красивую обёртку.
В прошлой жизни человека, который сейчас отражался в зеркале этой дорого обставленной комнаты звали Лиам Калабрия. Он был третьим, горячо любимым сыном своего отца, императора Артура Калабрия, прославившегося заключением «Вечного мира» между Империей и вампирским княжеством Висталия, граничившим с ней на западе и закрывавшим большую часть сухопутных территорий Империи. Ради закрепления союзнических отношений со стороны вампиров было предложено заключить брак между одним из имперских принцев и правительницей Висталии. Одурманенный глупыми мечтами я затянул петлю на своей шее, настояв на этом проклятом браке, итог которого, как оказалось, был заранее предопределён.
Мой воздушный замок счастливой семейной жизни рассеялся в первую брачную ночь, когда я пролежал в холодной постели до самого утра и лишь через некоторое время в ходе перешёптываний слуг услышал о том с каким удовольствием моя супруга провела ночь с одним из своих любовников в то время, как я пребывал в полном одиночестве, с трепетной надеждой ожидая её появления. Ирэн Висталия была худшей, с кем возможно было связать свою судьбу. Прозванная в народе «Великолепной» за свои заслуги в мудром и благодатном управлении княжеством, за «Золотой век» в который она погрузила свои земли, за сломанную стену между вампирами и людьми.
Она в действительности была великолепной, великолепной обманщицей и лицемеркой, которая, засунув мне в рот золотую ложку, полагала, что я смогу стерпеть все те мерзости, которые она прикрывала за ширмой своего праведного правления. Я был одним из её многочисленных экспериментов: каждый день во время завтраков, обедов и ужинов, прогулок и совместных поездок за которыми мы встречались под предлогом налаживания отношений её слуги тайно подмешивали мне в питьё и еду её кровь. После столь долгого приёма малых доз её крови наступил самый важный этап эксперимента над моим телом – мучительное обращение в истинного спутника Кровавой Луны, её Серебряную Луну, который по легенде даровал своему партнёру невиданную силу. В то время не подозревая, что это была лишь первая ступенька её коварных планов, я продолжал наивно верить, что всё это было простой болезнью, но ровно до тех пор, пока не осознал, что стал «другим». Я больше не чувствовал ни жажду, ни голод, ни холод.
Она даровала мне бессмертие, но отнюдь не для нашего вечного «долго и счастливо». Быть может, это была её карма, ведь условия обращения так и не сделали меня её истинным спутником. На моём теле не появилось метки в виде сияющего полумесяца. В тот день, когда метка так и не проявилась, она, одарив меня опустевшим взглядом, в котором читалось только разочарование, забыла обо мне. Сломанная, бесполезная кукла была ей более не нужна. Даже фальшивая улыбка, которой она порой одаривала меня с того момента не появлялась на её лице. Лишь изредка она приходила ко мне и, доставляя ядовитое удовольствие своему телу, насиловала остатки моей разграбленной, умирающей души. Она прекрасно знала, что после каждого пробуждения я всеми способами старался умертвить себя, хотя и понимал, что это было бессмысленно. Она же продолжала искать свою Серебряную Луну, оставив меня в качестве удобного прикрытия, но Бог также, словно смеялся над ней, ведь все «подопытные крысы» умирали.
Через какое-то время княгиня всё-таки добилась своего и нашла человека, способного выдержать первый этап обращения. Этим человеком стал Джоанас Вайтхолл. Появившись из ниоткуда, он заполучил не только метку, но и любовь этой жестокосердной женщины. Казалось, что такими темпами я точно сойду с ума, но в какой-то из весенних дней мне передали ребёнка, нашего с ней ребёнка, мою точную маленькую копию. Это был Ричард, мой маленький ангелочек. Именно он стал моим спасением в этом болоте отчаяния и безысходности. Он был единственным, кому было под силу вызвать на моём лице искреннюю радостную улыбку. Мне даже начало казаться, что я вполне могу стерпеть эту жизнь и даже найти покой, ведь у меня было ради кого стараться, но я жестоко ошибался. Медленно, но верно аппетиты Джоанаса росли. Он будто промыл всем мозги своей наигранной добротой, фальшь которой сквозила в каждом сказанном им слове, но которую все будто не замечали. Во мне начал разгораться огонь обиды и злобы. В итоге я не выдержал, набросившись на него с обвинениями на Совете. Я высказал всё, что хотел, но расплатой за это откровение стала моя ссылка вместе с сыном на Богом забытую виллу на окраине княжества. По дороге туда я и потерял самое ценное, что у меня было... Там закончилась моя жизнь.
Если это снова была какая-то насмешка или ошибка Бога, то я даже был бы рад, ведь сейчас мне больше нечего было терять и некого бояться. Сейчас, смотря на нового себя, которого создали, смешав жажду мести и абсолютное отчаяние, я в полной мере ощутил себя живым, наполненным холодной яростью и осознанием того, что всё, что я совершу будет лишь запоздалой расплатой за мучения. И первой в моём списке всегда будешь ты, моя жестокая госпожа.
Сбросив этот осточертелый халат, я распахнул двери спальни и проследовал в главное крыло, в её спальню, ведь именно сейчас она должна была быть со своим бессменным любовником, этакой игрушкой для извращённых любовных игрищ – графом Натаном Холлвордом. Необходимо было начать разбавлять её спокойную жизнь хаосом, постепенно расстраивая её нервы, вводя в заблуждение всех вокруг. Я собирался поднять великую бурю и в итоге разрушить до основания всё, что было ей дорого.
Как ни странно, возле её покоев не было ни одного стражника. Там стояла только её помощница. Под стать своей госпоже она имела поразительную способность лицемерить и изворачиваться. Кстати, именно её брат сейчас за этими дверями раздвигал ноги перед моей супругой. Мелисса Холлворд была преданна своей хозяйке, как цепная псина. Мне ещё предстояло выяснить, отчего произрастала столь рабская покорность.
Я ощущал, как уголки моих губ медленно ползут вверх из-за чего на лице, наверное, играла практически сумасшедшая ухмылка. Было ощущение, что из моих глаз вот-вот полетят искры от предвкушения увидеть лицо моей супруги.
- В-ваше Высочество, что вы здесь делаете в такой поздний час? – она была явно удивлена моему внезапному появлению, хотя держалась уверенно и если бы не отвратительные мужские вскрики, доносящиеся из спальни, то, вполне возможно, что в её уверенность можно было бы поверить.
- Как что? Я пришёл к своей обожаемой супруге, ведь, по правилам нам необходимо подтвердить наш брак. Разве нет? Я так долго прождал её, грея нашу постель в одиночестве, что решил сам прийти. Хотя, судя по звукам из её спальни, она напрочь забыла о своих обязанностях. – Я чуть оттолкнул в сторону помощницу и со всей силы надавил на двери. Я ясно представлял себе, что там увижу.
- Князь, нет!...Княгиня, прошу прощения...
- Аа-х...
Я увидел, как мужская тень за шторой бессильно свалилась на кровать. Эта назойливая женщина, Мелисса, схватила меня за руку и потянула к выходу, всем своим видом желая дать мне понять, что я не вовремя. Хотя я так не считал.
Наконец, вторая тень двинулась в сторону и передо мной предстала она; женщина, чьё имя сводило моё горло нервной судорогой в прошлой жизни. Бесстыжая, развратная, даже сейчас она смотрела на меня сверху вниз своими сверкающими от возбуждения кровавыми глазами. На её мертвенно бледном лице не прослеживалось ни капли сожаления из-за представшей перед моими глазами картины. Расслабленная фигура была всё также безразлична к происходящему; взяв со столика бокал вина она спокойно села в кресло и вновь посмотрела на меня из-под платиновой чёлки.
- Чему обязана в столь позднее время?
Её голос был вполне доброжелательным, что ещё больше щекотало нервы. Я повернулся к помощнице, которая всё ещё держала мою руку. Это скребущее ощущение заставило меня не на шутку разозлиться.
- Сперва я хотел бы, чтобы ваша помощница отцепилась от моей руки. Неужели здесь принято так беспардонно прикасаться к членам императорской фамилии? В империи за такое могли бы отрубить руку, – улыбнувшись, я снова обратил свой взгляд на Ирэн.
Она махнула рукой, и в тот же момент давление с моего запястья исчезло.
- Прошу простить мою помощницу. Более она вас не побеспокоит...и не тронет. – Она сделала акцент на последнем слове, словно хотела убедить меня, что я в безопасности. Потом жестом показала, что та может оставить нас, но я ведь ещё не закончил. Пройдя мимо Ирэн прямо к кровати, я сорвал штору и швырнул её в лицо графу.
- Ещё я хочу, чтобы ваша невоспитанная помощница забрала вот это. – Я указал на графа, словно он был не более чем предметом надоевшей мебели. – Кажется, она приходится ему родственницей, так что это не будет проблемой. Ведь так?
- Мелисса, помоги графу. Кажется, мне предстоит очень серьёзный разговор с моим супругом.
- Я справлюсь сам, князь. Княгиня, прошу прощения. – Этот ублюдок ещё посмел поклониться мне, сползая с кровати.
Когда мы остались одни, Ирэн снова повторила свой первый вопрос, который я пожелал пока оставить без ответа. Вместо этого я подошёл к ней и, забрав из рук бокал с вином, допил остаток.
- Для начала нужно разделить с супругой красное вино.
- Для начала успокойтесь.
- Хах. Я лишь хочу консумировать наш с вами брак. Хоть вы перепутали порядок действий и действующих лиц, но я прощаю вам эту маленькую оплошность. Я понимаю, что от плохих привычек невозможно избавиться по щелчку пальцев, но полагаю, что у нас всё получится.
Она встала, подавив меня своей мощной, нечеловеческой аурой. Выражение её лица стало до неприличия серьёзным.
- Принц, я могу дать вам всё, что вы пожелаете, кроме этого. Не заставляйте меня вдаваться в подробности почему это невозможно. Впрочем, вы и так избавили меня от пространных и совершенно ненужных объяснений, явившись столь неожиданно в мои покои. Я не буду ограничивать вас ни в тратах, ни в роде занятий и увлечений. Вы вольны делать всё, что считаете нужным, но я прошу вас лишь об одном – избавьтесь наконец от своих детских ожиданий в отношении нашего с вами брака. Иначе...
- Иначе?
- Иначе это принесёт вам лишь больше боли. Поверьте, я не желаю вам её причинять.
Лицемерка, ты даже не представляешь, что больше той боли, что ты мне уже успела причинить, причинить более нельзя.
- Только что вы сказали, что я могу желать всего, кроме любви. – На последнем слове я заметил, как её бровь чуть вздрогнула. – Но ведь я не прошу, чтобы вы любили меня. Моей любви вполне хватит на нас двоих. - Я обвил её шею руками и прижался к холодной щеке. Кровь закипала от отвращения и одновременного удовольствия чувствовать её растерянность, которую я ощущал каждой клеточкой своего тела. Внезапно она схватила мои руки и потянула вниз.
- Я полагаю, что потрясение, которое вы испытали сейчас, могло пагубно отразиться на вашем нервическом состоянии. Вам нужно отдохнуть. Прошу вас, идите к себе.
- Я ни-ку-да не пойду. – Мне хватило несколько мгновений, чтобы прислониться своими губами к её. Я с трудом подавлял подступающую тошноту. – Вы даже не представляете себе, насколько сильна бывает...человеческая любовь. – И ненависть, добавил я про себя и выдохнул. Она посмотрела мне в глаза, ища признаки безумия, но, к своему удивлению, могла лицезреть лишь мою глупую улыбку.
- Я провожу вас к себе, – снова повторила она.
- Я... - Бокал в моих руках треснул и осколки впились мне в кожу. По запястью потекла струйка алой крови. – Буду спать сегодня вместе с вами. Вы ведь не хотите, чтобы от отчаяния я ненароком перерезал себе глотку. Будет очень плохо, если на следующий день после свадьбы в спальне обнаружат труп вашего мужа.
Она лишь тяжело вздохнула и притянув мою руку, с которой продолжала капать кровь, вытащила стекло. Промыв рану, она перетянула её бинтом. Если бы можно было сделать то же самое с душой. Хах. Когда она отпустила мою руку, я тут же ринулся к кровати, на которой я увидел скомканные простыни и ещё много чего, что видеть бы не хотелось.
- Я не могу спать на испачканных простынях.
- Их сейчас сменят, – устало сказала она.
- Нет. У меня есть идея получше. Мы пойдём ко мне. Идёмте, моя дорогая супруга.
Как ни странно, она согласилась со всем, что я ей навязал. Конечно, пока я представляю для неё какую-то ценность, она будет исполнять мои прихоти, хотя бы потому, что она не стала бы портить только закрепившиеся отношения с Калабрией и что было более важно – она думала, что сможет сделать меня своей Серебряной Луной.
И вот, во второй жизни эта женщина всё-таки оказалась в моей постели, но ничего, кроме пустоты я не ощущал. Хотя какое-то смутное предчувствие всё же пыталось пробраться в мой разум, но и оно рассеялось через несколько мгновений. Смотря на неё, лежащую рядом, безразличную, мёртвую душой, сейчас я внезапно осознал, насколько мы стали с ней похожи. Мы оба были мертвы: она по сущности, а я по обстоятельствам.
- Госпожа, - я придвинулся ближе к ней настолько, что лёг рядом на её подушку, - завтра утром я хочу, чтобы мы с вами вместе позавтракали. Обедали и ужинали тоже вместе. Я хочу проводить много времени вместе с вами. Ночью тоже... Если бы вы только захотели.
- Нет. – Она резко оборвала мою фразу и повернулась ко мне лицом. Я отчётливо ощутил её прохладное дыхание. - Это - предел, на который я могу согласиться.
- Это из-за того, что я неопытен в постели? Причина в этом? – Несмотря на довольно долгую жизнь, я никогда не испытывал удовольствия от близости, поэтому не имел особых переживаний по этому поводу сейчас. Если всё было равно, то никаких сложностей возникнуть было не должно. – Но ведь это вполне можно исправить. Под вашим чутким руководством, конечно же. Мне даже самому любопытно, каково это, получать удовольствие до таких истошных вскриков, которые мне удалось услышать сегодня. – Я прошептал последнюю фразу, наблюдая как при лунном свете поблёскивали огни её рубиновых глаз. Тут я внезапно подскочил, заставив её озадаченно посмотреть на меня. Я перекинул ногу через её бёдра и буквально оседлал эту женщину. Подобное хоть немного заставило её напрячься. Почувствовав серьёзность моих намерений, она чуть приподнялась на локтях. Я же навис над ней, едва сдерживая ухмылку на своём лице.
- Вы правда, - тут моё тело, будто оно было пушинкой, перевернулось в воздухе, и я почувствовал сильное давление на грудную клетку и тянущее ощущение на затылке. Она схватила мои волосы и оттянула их вниз, прижимая голову к подушке, - ведёте себя так, словно в вас вселился маленький чёрт. Сначала я подумала, что в вас взыграла обида за увиденное, но... то, как вы настойчиво предлагаете своё тело, напоминает высшую степень отчаяния, а не желания. И уж точно не подразумевает любви, о которой вы говорили ранее. Даже сейчас я чувствую, как каждая клеточка вашего тела негодует. Насилие ради удовольствия, которое порождаю я, меркнет перед вашим демонстративным насилием над самим собой. Вот только я не могу понять, почему... почему это вам так необходимо?
Почему? Почему палач не плачет, когда заносит топор над головой приговорённого? Почему тот, кто жмёт на рычаг виселицы не молит о прощении повешенного? Почему та, кто вверг мою жизнь в адскую пучину задаёт мне этот вопрос? И что я должен ответить? Мне хотелось сжать руки на её шее, сдавить их настолько сильно, чтобы у неё не было возможности задавать мне эти глупые вопросы, на которые единственным ответом могли быть только бессильные слёзы. Хорошо, что они не проступили в этот момент. Кажется, заплакать в этой жизни для меня будет намного сложнее, чем рассмеяться.