Глава 25.
Моя стрессоустойчивость оказалась не такой уж крепкой, ведь поведение Агаты буквально заставляет меня кипеть от ярости уже второй день подряд. Помимо появления Александры в стенах нашего дома, меня продолжает удивлять странный тандем Агаты и Софии, которая совершенно недавно хотела придушить ее собственными руками. Мой маленький демон слишком продуманный и гордый, чтобы просто взять и забыть о своих поступках и принципах, поэтому в их общении явно должна быть причина, и я обязан ее узнать. Я мог бы спросить о ней у Софи, но зная ее характер, она ничего не скажет, и повлиять на нее мне куда сложнее, чем на Агату.
Когда дверь кабинета распахивается, я не реагирую, а лишь медленно отрываю глаза от бумаг, и готов подавиться собственной слюной, когда Агата входит в кабинет. Гребаных десять минут назад она сидела в комнате Софии в обычном топе и джинсах, сейчас же она входит в мой кабинет в белом платье, что не может меня не удивить. Шелковый материал свободно струится по ее стройным ногам, пока декольте обтягивает так, будто готов лопнуть в любой момент. Агата была обладательницей чертовски объемной и красивой груди, и мое внимание не могло упустить этот момент. Я стискиваю челюсти.
—Что за модный показ? — шиплю я сквозь зубы.
—Говорите что хотели, и я пойду, — Агата скрещивает руки на груди, и гордо вздергиваю подбородок.
Я знать не знаю что с ней творится, но она не только меня выводит, но ещё и заводит, что пугает не меньше.
—Присядь, — я киваю диван, и Агата нехотя двигается к нему.
Огненные волосы рассыпаются по ее обнаженной спине, она виляет бедрами, и я не могу не почувствовать лёгкий импульс в своих чертовых брюках. Я никогда не жаловался на отсутствие секса, потому что стабильно раз в неделю посещал места, где меня обслуживали девушки, умеющие доставлять удовольствие. Моей целью было освобождение, ощущение лёгкости, и я никогда не был болен нимфоманией, как некоторые мужчины. Но сейчас, блуждая взглядом по телу Агаты я начинаю сомневаться в том, что не являюсь пубертатным подростком, черт возьми.
—Что задумала София? — спрашиваю я напрямую, и поднявшись с места, начинаю ходить по кабинету, чтобы не акцентировать внимание на Агате.
Она же закидывает ногу на ногу, и жмёт плечами.
—А что задумала София?
—Агата, я не знаю, что происходит в твоей голове, но мне чертовски не нравится, как ты себя ведёшь, — говорю я с особым недовольством.
Буквально за пару дней ее отношение, ее поведение и даже манера разговора поменялись. Она будто изменилась, перестала думать о том, как бы засадить свою же семью за решетку, и вдруг забыла о том, как София нелестно отзывалась о ней ранее. Будто что-то щелкнуло.
—Господин Елисеев, я не знаю, о чем вы говорите, — она чеканит мою фамилию, и сохраняет горделивый взгляд.
—Перестань называть меня господином, — возмущаюсь я, качая головой.
—К мужчинам, что годятся мне в отцы, я обязана обращаться уважительно, господин Елисеев. Или я что-то путаю, и мы ровесники?
Я растягиваюсь в улыбке. Она использует каждую брошенную мной фразу против меня, и наслаждается тем, что я не могу оспорить ее слова. Черт возьми, эта рыжая ведьма сведёт меня в могилу.
На самом деле я вызывал ее в кабинет для того, чтобы удостовериться в правде ее слов о том, что они с Софией не просто подруги. Не то чтобы я сомневался в ориентации собственной сестры, скорее мне было интересно, зачем она говорит это. И как бы странно это не звучало, мне нужно было знать, к какой стороне монеты относится именно Агата. Именно она.
—Ты спала с моей сестрой? — спрашиваю я напрямую, остановившись посреди кабинета.
Вдруг, щеки Агаты покрываются румянцем, она закусывает нижнюю губу, и перекидывает ногу на ногу. Ее взгляд тут же опускается.
—С какой конкретно?
Твою мать, да она издевается.
—Будто бы кто-то кроме Софии тебя бы к себе хоть на метр подпустил, — фыркаю я, и Агата усмехается. —Ты решила поиграть на моих нервах?
—А вы гомофоб? — она отвечает вопросом на вопрос, что буквально заставляет меня разозлиться.
—Агата.
—Господин Елисеев, — с той же интонацией что и я, произносит она.
—Я ошибся, когда думал, что ты взрослее, чем есть на самом деле, — кидаю я, и поворачиваюсь к ней спиной.
—Это когда вы меня за задницу лапали? — эта фраза полностью выводит меня из равновесия.
Я всегда был терпеливым, строгим и уравновешенным. Эти качества стали основой моего существования, особенно в мире, где каждый шаг может стать последним. Мой статус Пахана обязывает меня держать эмоции под контролем. Вспыльчивость и гнев — это роскошь, которую я не могу себе позволить. Я знаю, что каждый из Братвы уважает меня за это, но в то же время они знают, на что способен я, когда моя ярость выходит на поверхность.
Сегодня всё иначе. Агата, с её дерзким взглядом и вызывающей улыбкой, словно знает, как дразнить мою внутреннюю бурю. Она бросает мне вызов, и я чувствую, как сдерживаемый гнев начинает подниматься внутри меня. Я оборачиваюсь к ней, и мгновенно преодолеваю расстояние между нами. Каждый шаг отзывается в моем сердце, как удар молота по наковальне.
Я хватаю её за шею, но это не желание причинить ей боль. Нет, это жест овладения, попытка установить контроль над тем, что она вызывает во мне. То, что я чувствую рядом с ней, сводит меня с ума — смесь страсти и ярости, которая бушует внутри. Я вижу в её глазах вызов, и это делает меня ещё более уязвимым. Но в то же время я не могу позволить себе потерять контроль.
Её дыхание становится прерывистым, но я не отпускаю её. Я хочу показать ей, что она играет с огнем, и что за моей терпеливой маской скрывается монстр. Я должен быть осторожным, ведь она способна разжечь во мне пламя, которое может уничтожить всё на своём пути. Но в этот момент я не думаю о последствиях; я просто хочу почувствовать эту связь, даже если она полна противоречий.
—Какие цели преследует твой грёбаный язык, когда несёт эту хрень? — шиплю я, находясь в паре дюймов от ее пухлых губ. —Мм, Агата? Ты мечтаешь увеличить число убитых мною людей?
Я прохожусь взглядом по ее лбу, который украшают пряди рыжих волос, затем дохожу до глаз, что испуганно смотрят на меня. Она буквально перестает дышать, пока я держу ее за шею, прижимая к спинке дивана.
—Где твоя смелость? Где твои язвительные фразы? Что же ты молчишь? — продолжаю морально давить на нее, потому что нахожусь в секунде от потери контроля.
—Мне нравится, — выдыхает она, и смотрит на меня исподлобья, как грёбаный загнанный в ловушку дверь.
Это заставляет мой член моментально окрепнуть, и я стискиваю челюсти, стараясь держать себя в руках. Стоит мне надавить сильнее на ее хрупкое горло, воздух перестанет поступать в лёгкие, и она начнет задыхаться.
—Что тебе нравится? — спрашиваю я.
Агата вдруг обвивает рукой мое запястье, и слегка поддается вперёд, я все же прикладываю усилия, и чуть надавливаю на горло, а она в свою очередь закатывает глаза, вызывая бурю эмоций внутри меня. Твою мать, я точно трахну ее сегодня.
Все рамки приличия, все мои принципы — они теряются в этом мгновении. Я больше не могу просто наблюдать, как она играет с огнем, и, наконец, решаюсь. В этот миг я не думаю о последствиях, о том, что будет дальше. Я просто хочу её. Мои губы накрывают её губы с такой силой, что это похоже на взрыв.
Она удивлена, но быстро отвечает на мой поцелуй, и мы погружаемся в это безумие вместе. Я забываю о том, что я Пахан, забываю о своих обязанностях и о том, что нельзя терять контроль. Я просто чувствую её тепло, её дыхание, и это становится для меня самым важным. Всё вокруг исчезает — остаётся только она и я. Мой язык проникает в её рот, исследуя каждую грань, и я чувствую, как она отвечает мне с такой же страстью. Это не просто поцелуй — это утверждение власти, это момент, когда я показываю ей, что никто не сможет остановить меня. Я овладеваю её губами так, словно это единственное, что имеет значение в этот гребаный момент. Я не хочу отпускать её; я жадно впиваюсь в неё, словно стремлюсь запомнить этот миг навсегда. Внутри меня бушует ураган эмоций — желание, гнев и страсть переплетаются в одно целое.
Отпустив ее горло, спускаюсь ладонями к ее округлым бёдрам, и подхватываю ее на руки. Она незамедлительно обвивает ногами мой торс, пока я продолжаю целовать ее с сумасшедшим напором. Агата не отстраняется, прижимается все ближе, тихие, едва слышные стоны просачиваются сквозь наши губы. Я не должен был этого делать, но я сделал. Не должен был вестись на ее провокации, не должен был целовать девушку, что младше меня на чертовых восемнадцать лет, но я сделал это.
Сделав пару шагов к столу, я понимаю, что сдерживаться больше нет смысла. Сажаю ее на стол, и разорвав поцелуй, смотрю в ее зелёные глаза, что горят пламенем. Агата тяжело дышит, ее руки крепко держат меня за пиджак, и когда я хочу что-то сказать, она резким движением стягивает его по моим плечам.
—Жарко очень, господин Елисеев, — шепчет она припухшими губами. —Вся горю.
Все вокруг меркнет, пока я наблюдаю за тем, с каким возбуждением, с каким желанием она смотрит на меня, стягивая пиджак. Я срываюсь, прижимаясь губами к ее разгоряченной коже в районе ключицы. Ее грудь вздымается, мне хочется зарыться между них носом, наслаждаться ее ароматом, и черт возьми, трахнуть её прямо здесь, на моем рабочем столе. Дверь в кабинет не заперта, что заставляет адреналин в моей крови подняться. Я раздвигаю ее ноги шире, проводя пальцами по внутренней стороне ее бедер. Агата тихо постанывает, а когда пиджак доходит до кистей, я быстро сбрасываю его, продолжая покрывать поцелуями ее нежную кожу. Мне не требовались ее слова, чтобы понять, насколько ей нравится то, что я с ней делаю. Ее тело рефлекторно поддается вперёд, а сладостные стоны, которые срываются с ее губ очередное доказательство. Эта рыжая ведьма хочет меня так же сильно, как и я ее, и даже рассказ про роман с моей сестрой кажется гребаной сказкой. Агата явно предпочитает мужской член.
Когда Агата пытается свести ноги вместе, явно ощущая пульсацию между ног, я незамедлительно опускаюсь на колени, и поднимаю глаза, встречаясь с ее удивлённым взглядом. Мои ладони ложатся на ее бедра, я приподнимаю платье, и придвигаю ее к краю стола. Агата ахает, и цепляется за столешницу, продолжая сохранять зрительный контакт. Медленно провожу подбородком по внутренней стороне ее бедра, слегка царапая кожу щетиной. Агата закусывает нижнюю губу, вызывая у меня очередной прилив к члену.
—Кто-то касался тебя? — спрашиваю я, и аккуратно провожу большим пальцем по ее трусикам в районе клитора.
Она снова пытается свести ноги, но мои плечи не позволяют ей сделать этого.
—Может быть, — с тяжёлым вздохом говорит Агата, и выгибается в спине, будто приглашая меня. —Может быть, вы будете вторым Елисеев за сегодняшний день, кто касался меня там.
Этой фразой она заставляет меня испытать странное чувство, схожее с ревностью. Блядь, если я буду ревновать женщину к собственной сестре, то мне понадобится психотерапевт.
—Закрой свой грёбаный рот, — рявкаю я, и подняв платье до максимума, резко дёргаю ее трусики у резинки, позволяя им порваться.
Она протяжно ахает, а затем запрокидывает голову. Я же опускаю взгляд к ее промокшим складкам, что набухают от прилива возбуждения, и я незамедлительно прижимаюсь к ним губами, втягивая их как можно сильнее. Стон. Агата стонет, снова поддается вперёд, когда я проникаю языком между складок, и настойчиво провожу им вверх и вниз, доставляя ей и себе гребаное удовольствие. Агата была третьей женщиной за всю мою жизнь, которой я был готов отлизать, и не жалею об этом. Сейчас я готов поедать ее несколько часов подряд, чтобы с ее губ срывались лишь стоны, а не глупые слова. Если это единственная возможность заставить ее замолчать, то это лучшее, что можно придумать. Я слегка приподнимаю голову, и находя ее клитор языком, обвожу его по кругу, от чего ее стройные ноги дрожат. Она выгибается, стонет, пытается свести бедра вместе, чтобы получить желаемый результат, а я наслаждаюсь ее приятными муками, чувствуя приятный вкус на своих губах.
Хватаю ее за бедра, сжимая их с сумасшедшей силой, и прикусываю кончик клитора, от чего Агата кричит, не в силах держать эмоции при себе. Вывожу узоры между ее складок, снова прикусываю клитор, вырывая из ее рта очередной сладостный стон, а затем снова сжимаю бедра, и поглаживаю их после. Агата извивается, ей нравится то, что я делаю меж ее ног, а я получаю гребаное удовольствие от того, что чувствую. Член пульсирует, желает высвободиться, но я не решаюсь сделать это с ней сегодня. Я трахну ее языком, но если ей снова захочется увидеть меня в буре эмоций, я точно доберусь и до следующего уровня.
В очередной раз прикусив ее клитор, я втягиваю его в рот, и ее ноги становятся ватными, при этом дрожащими со страшной силой. Она кричит, откидываясь назад, а когда я вижу, что костяшки ее пальцев побелели от хватки на краю стола, улыбка выступает на моем лице. Я медленно отстраняюсь, обжигая дыханием ее мокрые от возбуждения складки, и смотрю наверх, ожидая увидеть ее красное лицо. Агата будто в судорогах наконец поддается вперёд, и смотрит на меня тяжело дыша.
—Я могу лучше, — еле слышным шепотом выдает Агата, вызывая во мне волну гнева. —Спросите у своей сестры.
От ее слов, я лишь усмехаюсь, а затем прижимаю большой палец к ее клитору, и начинаю круговыми движениями массировать его, медленно поднимаясь с колен. Я не верю ее словам, и даже если бы Софи была лесбиянкой, ее тип был бы более маскулиным.
Агата следит за моими глазами, ее дыхание снова сбивается, и она пытается свести ноги вместе, чтобы ускорить наступление пика, но я ставлю колено меж них. Растягиваюсь в улыбке, продолжая массировать клитор, и ее уверенность в лице теряется. Когда Агата снова постанывает, я убираю палец, а затем прижимаю ладони к ее запястьям.
—Кажется, вы не закончили, — выдыхает Агата, с недовольством говорит она.
—Раз можешь лучше, кончи без посторонней помощи, самостоятельная, — шепчу я, приближаясь к ее лицу.
—Это не честно, — почти хнычет она, когда я нависаю над ее лицом, и облизываю свои губы, пропитанные ее соками.
—Если ты хотела унизить меня тем, что можешь лучше, чем я, не стоило.
Я продолжаю держать ее руки, и колено меж ее ног, чтобы она не могла довести начатое мною до конца. Это была моя месть.
Агата дёргается, пытается вырваться из моей хватки, а затем вздергивает подбородок, и тяжело вздыхает.
—Вы жестокий, — хнычет она, и упирается лбом мне в плечо. —Худшая пытка.
—Это своего рода комплимент, solnyshko, — произношу я, снова победно улыбаясь. —Тебе дать денег на новые трусики?
—Мой босс платит достаточно, чтобы я смогла позволить купить себе хоть десять таких пар, — бурчит она мне в грудь, и я отпускаю ее руки, когда понимаю, что дрожь до пика уже прошла.
—Он щедрый, не так ли? — язвлю я.
—И жестокий.
—Без этого никак.
—Теперь вы ещё и трахнули малолетку, господин Елисеев, — все же находя как меня подковырнуть, говорит Агата. —Как теперь спать будете?
—Спокойно, — цежу сквозь зубы, и отхожу на пару шагов назад, а Агата почти падает со стола.
Ноги ее не держат, она нервно опускает своей платье, и пытается привести себя в порядок.
—Я буду вам сниться, — бросает Агата, и кривой походкой двигается к двери.
—В кошмарах, — парирую я, не смотря ей вслед.
—В самых грязных сексуальных фантазиях, господин Елисеев.
Дверь захлопывается, и я провожу ладонью по лицу. Приходит осознание, что я только что сделал. Блядь, и мне понравилось.