Пролог.
Раннее утро – это уже обычное дело. Я люблю вставать пораньше – люблю, когда меня никто не трогает. Тишина, сопровождающая все вокруг, порой, является лучшим саундтреком к жизни. Нет, не думайте, я люблю музыку – и даже очень – но только тогда, когда я ей ни с кем не делюсь. Никогда, поверьте мне, никогда не будет приятно понимать, что человек, который тебе противен, слушает и любит те же песни, что и ты. Поэтому, кстати, я и терпеть не могу всякие опросы на тему: «Ваш любимый цвет? Ваша любимая музыкальная группа? Ваша любимая книга?» Это все мое любимое, и только мое. Я не хочу, чтобы вы это знали, не хочу, чтобы это знали люди, которых я терпеть не могу. К слову, я ненавижу всех.
Ну, конечно, я немного преувеличиваю. Это не прямо уж такая ненависть. Но, если честно, то общаться мне не хочется ни с кем. Абсолютно. Мне хватает и своей собственной персоны. Хуже всего, конечно, выслушивать советы и наставления, но самое ужасное – это попытки тебя исправить. Раздражает же, верно?
Разумеется, не все люди такие. Но по большей части. К сожалению, большинство людей, так или иначе, запрограммированы генетически на определенную манеру поведения. Не отрицайте. Разумеется, система немного варьируется, но незначительно. Редкие уникумы, порядка трех – тире – пяти процентов, отличаются по заданной программе. И это норма. Так вот, желание переделать людей под то, что ты хочешь видеть, – это вполне естественное желание. И не дай бог нарваться на человека, который не отстанет от тебя до тех пор, пока не добьется желаемого.
Ну, да, к чему я это все? Разве это хорошие мысли для того, чтобы начать утро? Недовольно нахмурив брови, поднимаюсь в постели: соседка по комнате мирно посапывает – и пусть спит дальше, занавески криво и неровно болтаются (кажется, кто-то явно вчера не соображал), даже мои тапки отфутболены к противоположной стене. Думаю, Тина еще не скоро подумает просыпаться, что мне только на руку.
Горячая вода, затем холодная, а теперь снова горячая. Бодрит. Знаете, интереснее всего то, что люди, по большей своей части, боятся одиночества. Боятся быть неуслышанными, непонятыми, незамеченными, что их мечты никто не сможет разделить. Что я могу сказать им всем в ответ? Только улыбнуться и ткнуть их носом в то, чего они боятся: никто их не слышит, никто не понимает, не замечает и не разделяет их мечты. Потому что элементарно не хочет. Кому охота копаться в чужих заскоках? Разве что психиатру, да психологу – но, тут надо заметить, что и первому, и второму за это платят. Поэтому ответ прост: никому до вас нет дела.
Не думайте, что я нелюдимая: я такая же, как и вы. Встаю по утрам из обычной кровати, умываюсь, чищу зубы щеткой, завтракаю и выхожу на улицу. Но если вы, выходя, видите людей в этом мире, то я вижу сам мир. Все просто. Мятная паста, кстати, настолько ядреная, что жжет десны, но это только освежает. После подобной процедуры чай кажется вкуснее, солнце за окном светит ярче, а общение с людьми кажется проще. До первого звоночка.
Чем дольше вы меня не трогаете, тем дольше я вас люблю. Запомните это. Я люблю весь этот мир, который только и делает, что пропускает меня мимо внимания. Это все, что мне нужно.
Люблю черный крепкий чай с лимоном. Я люблю все, что заставит взбодриться с тех самых пор, когда поняла, что вставать рано – это благо. Пусть на тебя смотрят, как на странного (да, я этого не люблю), но зато тебя никто и не трогает. Мало ли, может, я просто удачно притворившаяся преступница, у которой в кармане нож? Всем абсолютно плевать, куда я направляюсь, а остальные еще крепко спят. Как та же Тина.
Два кусочка сахара сегодня не помешают. В стеклянном стакане так и вертятся уже рыжие кусочки лимона, кое-где проглядываются белые песчинки. Согревает. На кухне сегодня отчего-то было очень холодно – на улице, возможно, тоже. Хотя только начало осени, еще ничего не должно было кардинально меняться. Обычно сентябрь не отличишь от лета.
Вдоволь напившись чая с сэндвичем, я решаю покинуть эту душную комнату, так хочется вырваться на свободу – не представляете.
Увы, я все-таки успела разбудить свою соседку (или она сама вдруг проснулась?). Недовольные всхлипы были слышны уже из коридора. А ведь я почти успела обуться...
- Кэс? – раздраженный крик раздался на всю квартиру. – Черт ее дери, неужели уже смылась?
Вдруг послышалось несколько глухих ударов: кажется, кто-то хорошо оттянулся ночью. Как же мне не хочется с ней возиться – знали бы вы! Неторопливо открываю дверь: так и есть, Тина Берт валяется на полу, иногда вздрагивая от рыданий.
Тина Берт – моя соседка – похоже, человек, про которых говорят: «как об стену горох». Сколько ей не говори одно и то же, она сделает так, как ей хочется. Сколько она не совершает одну и ту же ошибку – она совершит ее снова. Это чистой воды глупость, но Тина на нее способна. Хотя иногда это даже идет ей на пользу. Но только иногда.
- Кассандра, – терпеть не могу, когда меня называют полным именем. Мне сразу думается, что я в чем-то провинилась. А моя мать всегда думает, что я где-то нашкодила (наверняка из-за того, что не хотела меня). Ну, да это уже личное. – Опять, опять! Почему я все еще ему верю?
- Потому что он каждый раз говорит, что любит тебя, – устало твержу я. У Берт есть один знакомый, Томас. Я тоже его знаю, но в отличие от моей соседки, я уже сталкивалась с подобным типом людей, и я прекрасно понимала, что с ним связываться себе дороже. Его цель – задрать каждую юбку в университете. Наверно, именно поэтому я ношу брюки.
Голова соседки медленно поднялась, и глаза наполнились ужасом: похоже, она не ожидала меня видеть.
- Кэс? – вымолвила она хриплым голосом. – Ты в этом куда-то пойдешь?
Опять начинается. Тина вечно критиковала то, как я одеваюсь. Но разве это так важно? Мне не нужна одежда, которая будет делать меня лучше. Мне не нужно что-то яркое, броское, какие-то нелепые акценты. Вы видели людей вокруг? По дорогам шагают какие-то клоуны, которые считают, что задают моду.
- Да. Ты имеешь что-то против? – говорю нарочито громко и изгибаю правую бровь. Да, я очень жестко поступаю с напившейся от отчаяния девочкой. Что поделать? Такова жизнь. – Тебе лучше выспаться, Тина. А я спешу.
- Куда? – неугомонное дитя. Мне уже это порядком надоело, хотя и живем мы с ней вместе только год. Поверьте, за год человек может и не так достать. Уж я-то знаю.
- На улицу, – бросаю я и выхожу в коридор. Здесь моя помощь не требуется, тем более что я не жажду ею разбрасываться. – Завтрак на столе.
Выхожу и, наконец, могу вдохнуть воздух полной грудью. Я обожаю улицы Ливерпуля – здесь обычно тихо ранним утром. А сегодня еще и погодка замечательная.
Я люблю ходить пешком, но сегодня со временем не рассчитала, поэтому мне придется ехать на метро. В целом, из Гринбанка не так уж далеко и добираться, но, знаете, бывают иногда дни, когда на улице не хватает какого-то уюта, и сразу хочется быстрее добраться из пункта А в пункт В. Сегодня был именно такой день.
Плохо ли я отношусь к метро? Смотря с какой стороны. Чтобы понаблюдать за людьми – самое то. Быстро добраться до места назначения – тоже неплохо. Дешево – огромный плюс. Но то, что там приходится иметь тесный физический контакт с некоторыми людьми, иногда мешает.
Сегодня, наверно, просто весь ужасный смрад, который только мог находиться в Ливерпуле, спустился в подземку. По сравнению с приятной осенней свежестью наверху здесь царил настоящий ад. Можно решить, что я просто какой-то больной социопат, но подумайте сами, неужели вы никогда не сталкивались с подобным? Отступать уже было бессмысленно, тем более что деньги на транспорт потрачены.
Обычно я точно знаю, что неприметна, и что никто на меня не смотрит, но не сегодня. Я чувствовала, как кто-то вперил в меня свой взгляд, буравил им мою спину – такое неприятное чувство. Стараюсь об этом не думать. Все равно это только на время поездки. В любой другой день я могла абстрагироваться совершенно легко, но не сегодня. Меня преследует параноидальное чувство, что этому человеку от меня что-то нужно, что он погонится за мной в любом случае – и не отстанет. В вагоне тихо, каждый занят своим делом, запах отвратительный, музыка в наушниках не спасает от ощущения того, что мне сверлят спину. Дикий страх пронзает тело – а вместе с ним и сознание. Это глупо, я знаю, но еще глупее озираться по сторонам, что я начинаю делать. Спустя десять секунд я, наконец, замечаю того, кто действительно мог пялиться все это время. Нестарый, примерно моего возраста, шатен, отвернулся и начал нервно дрыгать ногой. Но еще секунду назад смотрел мне в спину. И знаю я, что это не повод для переживаний – но не для меня.
Не хочу и секунды дольше проводить в этом метро, остальное лучше пройду пешком – времени мне точно хватит. Выхожу из вагона с мыслью о том, что за мной никто не пойдет, и надеждой на то, что я просто все себе накрутила. Да будет так.
И снова этот чарующий запах свободы! И надо заметить, куда более свежий. Как же я люблю улицы, люблю эти дороги, которые каждое утро поливают из машины, люблю растительность, так внезапно врывающуюся в городские джунгли, люблю эти здания, такие самобытные и обладающие особой атмосферой. У каждого города есть своя, особая история, каждый по-своему хорош, и конечно, я люблю Ливерпуль. Всей душой, всем сердцем (да, оно у меня есть). Больше всего мне не хочется куда-то отсюда уезжать, здесь так спокойно...
Не всегда, конечно. Порой здесь могут устроить и шумное празднество, но в такие дни я обычно закрываюсь у себя, нахожу работу, дела – все, что угодно, чтобы свести количество встречаемых мною людей к минимуму. Вы можете спросить меня: раз я из Ливерпуля, да еще и учусь здесь, то почему бы не жить у себя дома, с семьей? Ответ проще, чем вы просто можете себе придумать: я уже говорила, что ненавижу всех.
Конечно, странно ненавидеть семью, но поэтому я и живу в общежитии, чтобы не портить с ними отношения. Слишком докучают, слишком нервируют. Со всеми бывает, что их не понимают, так вот: у меня непонимание порой доходит до критической точки. И у меня семья из отца, матери, старшей сестры и младшего брата (все, к слову, живут в одном доме, чертовы нахлебники). В занимаемой ныне квартире иногда появляется одна лишь Тина. Как думаете, где мне находиться комфортнее?
За всеми этими раздумьями и приятным голосом Sting'а в наушниках не замечаю, как приближаюсь к намеченной цели. И кто сказал, что понедельник – тяжелый день? Возможно, сегодня мое настроение испортится минимальное количество раз (и это будет новый рекорд!).
Вечно влипаю в дурацкие ситуации. Я только думала о том, как же все хорошо, но на тебе! – все снова отвратительно. Пора бы уже наказывать этих чертовых велосипедистов! Едут и даже не задумываются о том, что вокруг.
- Какого черта! – рефлекторно кричу я, как только он задевает меня локтем. Это было слабо, но знали бы вы, как противно, когда в твое личное пространство так нагло врезаются! Хуже ядерной войны, вот серьезно! По телу пробегают мурашки и преследует навязчивая идея о том, что этот негодяй хотел меня убить. Тот лишь недоуменно смотрит на меня, мое недовольное лицо и испуганный взгляд, после чего противно улыбается и смеется мне в след, потому что я не желаю терпеть этот настойчивый насмешливый взгляд и спешу пересечь дорогу.
Хочется чуть ли не зареветь – настолько это все ужасно! Почему люди пытаются меня достать? Я же этого так не хочу! Почему смеются мне в след? Неужели думают, что это я странная? А сами-то что? Ничуть не лучше меня.
Ну, неужели? Вот и двери университета. Замираю в благоговении: я дошла до своей цели и даже цела и невредима.
- Ты что – боишься велосипедов? – отвлекает меня чей-то голос, и я в страхе отдергиваюсь и начинаю озираться в попытках найти источник шума. Он оказывается совсем рядом. Шатен с дурацкой прической (вся ее суть, вероятно, состоит в том, чтобы быть как можно более лохматым), в мешковатых джинсах и белой футболке с символикой университета. Неужели ему не холодно? Точно, это он сидел в метро!
- Нет, – хмуро бросаю я, а он открывает дверь и пропускает меня. Какгалантно, правда, что уж там. Надеюсь, он не думает, что после этого я растаю иначну думать о нем? Прохожу и, не замедляя своего хода, иду к лестнице. Нужно свериться с новым расписанием и найти аудиторию как можно скорее. И какое-товремя ни о чем лишнем не думать.