5. А ты хочешь, чтобы я остался?
Вспоминаю, как прошла вся неделя после нашего знакомства. Вместо того, чтобы решать постоянно возникающие рабочие вопросы, я беспрерывно думал о ней. Стискивая зубы и подавляя тик в челюсти, отчётливо прокручивал, как она терпит зверское отношение суки-матери, а потом нечеловеческими слезами плачет в своей небольшой комнате. Такая хрупкая, но так много боли умещает в себе.
Подобно мазохисту, я мучил себя кучей омерзительных сцен, где девушка изо дня в день переживает дикие пытки.
Что со мной было?
Всё доходило до паранойи, до непрерывных, поедающих изнутри мыслей.
Проклинать весь чёртов мир. Продолжать курить. Продолжать не спать. Продолжать ждать звонка, но в итоге позвонить самому и убедиться в том, что ты ёбанный мудак.
Зачем я ждал? Чем прикрывался? Общепринятыми нормами, которые я могу переписать за набитую наличными сумку? Почему не принял надуманную жалость? Нет, жалость была настоящей, но значила намного меньше, чем осознанное и неправильное желание увидеть её ещё раз. Желание, которое я всячески подавлял и пытался уничтожить.
Сегодня я осознал весь абсурд человеческой жизни, когда самые близкие медленно убивают тебя, а чужие, наоборот, в одно мгновение становятся почти родными. Именно в таком неправильном мире она и живёт, точнее пытается выжить. Совсем одна. Никто не видит в ней грусть, заставившую моё сердце ожить и снова остановиться в тот вечер. Никто не берётся спасать обессиленное и всеми замученное создание, которое нуждается лишь в заботе и любви. Никто не борется за неё. Никто, кроме меня. И в этом кроется самая большая нелепость, ведь кто я для неё? Случайный прохожий, поднявший упавшую девушку с мокрого асфальта. Случайный прохожий, от которого пахло сигаретами. Случайный прохожий, втихую наблюдающий за ней всю дорогу через зеркало заднего вида.
Мы едем в абсолютной тишине, и даже усиливающийся дождь не разрушает нашу потаённую идиллию. А я позволяю себе это сделать.
— Тебе не скучно там, принцесса?
— Нет, всё хорошо.
— Не хочешь пересесть вперёд?
Чтобы ты была ещё ближе. Чтобы я мог наблюдать за тобой боковым зрением.
— Мне немного страшно сидеть спереди.
— Страшно?
— Да. Просто на машине скорость ощущается немного по-другому. Не так, как в маршрутках.
— Ладно, я буду ехать медленнее.
— Спасибо, — мягко отвечает она.
Рад, что ей страшно от скорости, а не мыслей о том, что я могу позволить себе лишнего, если она будет ближе.
Конечно же я не позволю. И сделаю так, что ей понравится ездить в этой машине.
Дороги почти свободны, но я сбавляю скорость до пятидесяти, чтобы Полина чувствовала себя комфортно.
С интересом она наблюдает за ночным городом, не отрывая взгляда от тонированного окна.
— Надеюсь, ты ещё не собираешься спать.
— Не собираюсь, а что такое?
— Просто я бы хотел заехать в магазин и купить продуктов. В прошлый раз мне не удалось продемонстрировать свои кулинарные навыки. С замороженными варениками это сложно сделать, но сегодня я постараюсь тебя удивить.
У продрогшей Полины ещё остаётся немного сил на то, чтобы смущаться и заставлять меня восхищаться этим явлением. Она опускает взгляд на свои колени, при этом расплываясь в щедрой улыбке. Думает, что может спрятать красные щёки от пристального наблюдения, но я не упускаю ни одну мелочь.
Обычно меня не привлекали застенчивые и строптивые женщины, но я чувствую себя... очарованным? Да, за двадцать восемь лет ничто меня так не очаровывало в самом хорошем смысле этого слова. На руках ярко проявляется венозность — пальцы крепко сжимают руль, ошибочно представляя, что на его месте должна быть она. Правда, такой силой я бы сломал ей рёбра. Не будь у меня в кармане десятилетнего опыта вождения, мы точно попали бы в аварию, ведь я сосредоточен только на Полине, когда должен следить за дорогой.
Прежде чем поехать в старую квартиру, заезжаю в один хороший супермаркет, в котором ассортимент намного больше, чем в магазине дома.
Останавливаюсь на парковке.
— Мне тоже нужно выйти? — спрашивает Полина, будто чего-то опасаясь.
— Нет, конечно нет. Я справлюсь сам, а ты пока посиди.
В аудиосистеме включаю музыку, спокойную и ненавязчивую, чтобы она немного успокоилась и расслабилась.
— Послушай пока музыку и погрейся, я вернусь очень скоро.
Давно я не занимался бытовыми делами. В нашем доме эта привилегия принадлежит домработнице. Но сейчас я получаю искреннее удовольствие от того, что прокручиваю в голове, что может порадовать Полину в этот раз. Хотя, помню ли я на самом деле, что значит в полной мере получать удовольствие? Бедная девушка ждёт меня в машине, как ребёнок ждёт возвращение родителя после тяжёлого дня в школе. Ждёт, когда он приготовит обед и скажет, что всё готово. Мечтает о светлых моментах, сотканных из домашнего уюта и материнской заботы. Разве я могу заменить ей родительскую заботу? Не просто для галочки, отмахнувшись. Не только сегодня или на этой неделе, а каждый день, ежеминутно, чтобы она никогда больше не нуждалась в этом чувстве.
Я не её отец. К счастью.
Но если кто и сможет залатать дыру в её сердце размером с бездну, то только я. Никто другой не посмеет воспользоваться этим правом.
Набрав в тележку продуктов, иду на кассу. С трудом вспоминаю, что покупал в прошлый раз, неделю назад. С такими темпами надо будет покупать второй холодильник. Завершая покупки блоком сигарет, выхожу на улицу, а на выходе вижу седого мужчину в рваном изношенном пальто. Удивительно, что в этом неплохом районе он сидит на старой табуретке и продаёт цветы. Голубые гортензии, букет по три штуки.
Он словно специально послан мне здесь, чтобы я порадовал Полину. И я выкупаю все букеты, соединяя их воедино.
— Хорошего вам вечера, — говорит мужчина.
Я возвращаюсь к ней.
Незнакомое чувство тревоги овладело мной, пока я делал покупки. Какие-то пятнадцать-двадцать минут заставили меня переживать за неё. Когда подхожу к машине, первым делом гружу пакеты в багажник. После этого открываю заднюю дверь со стороны, где сидит Полина.
— Это тебе, принцесса.
Она вновь смущается, но теперь ей слишком сложно спрятаться от моего навязчивого взгляда, ведь я не за рулём, а стою над ней, как цербер. В следующее мгновение я просто погибаю от её нескрываемой реакции. Она восторженно ахает, словно героиня из какого-то классического романа. Удивляется букету цветов так смешно, искренне и по-детски. И этот умилительный вздох безжалостно взрывает выстроенные где-то внутри меня мосты, превращая в руины маленькие города моей души.
Она взрывает меня изнутри разными способами, делая из меня Илион, который когда-то был нерушим, но тоже подвергся взрыву.
— Мне? — наконец спрашивает она.
— Конечно тебе. Это не тот букет, который ты заслуживаешь, но всё же.
— Спасибо.
Она кладёт букет себе на колени, с невероятной нежностью, будто это не цветы, а котёнок.
— Он очень красивый, — шепчет Полина. — Мне никогда в жизни никто не дарил цветов.
Чёрт возьми, добей меня своими откровениями, чтобы хаос в голове сменился чётким вопросом, что же ещё для тебя сделать? Настолько приятное, чего раньше никто не делал, чтобы с каждым разом твоя радость и доверие увеличивались в геометрической прогрессии.
— Я это исправлю.
Вот моя реальность — вновь наблюдать за ней в зеркало заднего видения. Медленно ехать и сдерживаться желание покурить за рулём, чтобы никак не потревожить сидящего позади ангела. Особенно, когда она заснула.
Разбудить её не позволяет совесть. Она слишком уставшая и вымотанная, чтобы я посмел тревожить сон, в который она погрузилась. А меня уносят нескончаемые вопросы, на самом ли деле можно назвать нашу встречу случайностью? Суеверен я никогда не был. Всегда отрицал всяческие басни о том, что судьба предопределяет всё за нас, быть охотником или жертвой — решать только тебе. Но что-то всё-таки в этом гнилом мире перевернулось, две параллельные соприкоснулись вопреки всем существующим законам, точно так же, как наши с нею ладони.
Блядь, откуда во мне внезапно взялось столько нежности? В каких она закоулках спала столько лет? Это нормально чувствовать такую неземную тягу к шестнадцатилетней девушке? Сколько ещё раз за сутки мне задать себе этот заевший вопрос, и сколько раз ответить, что мне наплевать на ненормальность, потому что я не собираюсь переступать через рамки дозволенного? Об этом думать даже неуместно.
Прими свои гадкие чувства.
Наконец-то путь подходит к концу. Полина всё ещё лежит, откинувшись на подголовник. Крепко спит, раз ни на что не реагирует. Будто по заказу, дождь прекращается сразу же, только я выхожу из машины. Пытаюсь понять, что делать, чтобы не разбудить её. Но в любом случае есть только один вариант — перенести спящую Полину домой на руках, отнести в спальню и дать выспаться. А потом уже заниматься продуктами и цветами, которые даже сквозь сон она умудряется держать обеими руками.
Как можно тише я открываю дверцу и беру хрупкое тело Полины на руки. Она, вроде как и осознаёт, что происходит, даже на несколько секунд открывает один глаз, но это максимум, на который она способна.
Всё будет хорошо, принцесса. Никто больше не посмеет тебя обидеть. Ты больше не будешь одна, обещаю.
— Добрый вечер, Станислав Юрьевич, — шёпотом здоровается консьержка, с улыбкой посматривая на Полину.
Возможно, она думает, что Полина моя любовница. В принципе, она может думать, что хочет, мне посрать на любые догадки со стороны других людей. К счастью, на Полине не написано, сколько ей лет. И если бы даже было, как бы это ни выглядело, больше я не оставлю её.
— Добрый.
— В последнее время вижу вас здесь чаще, чем за последние два года.
— Да, так получается.
— А кто-то не дотерпел до дома и заснул в дороге?
— Был тяжёлый день, пусть спит.
— Конечно, вам помочь? Ключи?
— Нет, всё в порядке.
— Если что, всегда звоните.
— Хорошо.
Несколько приятных минут, и она уже лежит не в моих руках, а на большой кровати, окружённая теплотой и мягкими подушками. Ненадолго присаживаюсь на край, чтобы ещё немного понаблюдать за ней, прежде чем пойду разгружать машину.
Она прелестная.
Свет этой девушки словно озаряет мою тьму, из которой я не мог выбраться на протяжении долгих лет.
Мне кажется, что она всегда здесь была и спала на моей кровати. Умывалась в моей ванной. Кушала на моей кухне. Будто без неё здесь я не жил вовсе.
Укрываю её пуховым одеялом и собираюсь уходить, но тихий голос меня останавливает:
— Стас?
— Да, я здесь.
— А что случилось?
— Ничего, принцесса. Отдыхай, ни о чём не думай, не буду тебе мешать.
— А ты снова уедешь? — сонно спрашивает Полина.
Уеду ли я?
Буду честен, я бы остался, даже если бы вместо сна мне пришлось всю ночь стоять в одном положении. Я и так полностью потерял сон и покой после встречи с ней. Ещё одна бессонная ночь ничего не изменит.
Хотя ночь в одной квартире, в которой спит она, изменит многое.
Подхожу и присаживаюсь на корточки, чтобы я мог видеть её. Чтобы она могла видеть меня.
— А ты хочешь, чтобы я остался?
Полина отвечает не сразу, убивая меня этой короткой паузой.
— Мне бы хотелось, — она краснеет. Даже сквозь густую темень я могу разглядеть, как меняется оттенок её кожи на лице.
— Тогда я останусь.
— Стас, а как мы... — она запинается. — Как мы будем спать? В одной?.. То есть...
Чтобы не смущать ещё больше, я прерываю её вопросы, от которых становится смешно.
— Нет, конечно. Я лягу в гостиной, принцесса.
— Но это ведь твоя спальня.
Уже твоя.
Мне хочется сказать это, но я лишь ухмыляюсь про себя.
— Может, лучше я...
— Просто засыпай, — прошу я, борясь с желанием продолжить наблюдать за ней, спящей.