Моя ревность тебя погубит

Только когда заезжаю в гараж и оглядываюсь, замечаю лежащую на заднем сидении резинку для волос. Видимо, Полина случайно оставила, когда выходила.

Рассматриваю вещь — обыкновенная бордовая велюровая резинка, немного влажная из-за дождя. Интересно, много ли эта резинка впитала её боли и слёз? Меня сейчас вырвет от нахлынувшей сентиментальности, но зачем-то автомате кладу её в карман и направляюсь в дом.

♡ ♡ ♡

— Я тебе звонила сегодня раз десять.

В синем шёлковом халате Алина сидит за столом и скучающе ковыряется вилкой в овощном салате.

Нет никакого желания разговаривать с женой сейчас. Кажется, всю энергию я оставил там, в своей старой квартире, в которой нашла укромное место одна несчастная девушка.

— Я работал.

— Да-да, я знаю, что у тебя сейчас очень крупный проект. Лишь хотела спросить, во сколько тебя ждать. Думала, может, мы вместе поужинаем в каком-то ресторанчике.

— Как видишь.

— Как идут дела на работе? Всё нормально?

— Да, если не брать во внимание, что вокруг одни идиоты. Пока не наорёшь на них, ни хрена нормально не сделают. Только сегодня я утвердил проект по парковке, хотя мне должны были его переделать ещё позавчера.

Присаживаясь рядом, я всё никак не могу прекратить сжимать находящуюся в кармане резинку. Почему-то она действует на меня, как средство для снятия негатива и стресса.

Боже, не будь ёбнутым и выкинь эту резинку к чёрту.

— Кстати, о парковке! Поймала себя на мысли, что было бы неплохо обновить мне машину. Как ты на это смотришь?

Стоит ли говорить, что мне абсолютно насрать, потому что все мои мысли о другом?

— М?

— Обновляй.

Она посылает мне воздушный поцелуй.

— Кушать будешь? Как раз можем за едой обсудить новую покупку. Я просто разрываюсь между двумя вариантами!

— Нет, я не голоден. Пойду к себе в кабинет.

— Ладно, тогда чуть позже.

Рассеянный по всему дому аромат дорогого женского парфюма сопровождает меня до второго этажа.

Кабинет встречает неизменным мраком, который поддерживается всего одним окном и мебелью из грубого дерева. В воздухе витает странная тяжесть — может, мой осадок после увиденного? Я стараюсь отключиться полностью, абстрагироваться от жизни, к которой не имею никакого отношения, но поверить не могу — это пиздец как сложно. Всё-таки потому, что я лично увидел, как жестокость прорастает в людях.

Ощущение, словно ты прочитал книгу, как ребёнка всячески уничтожали, а спустя какое-то время узнал, что история основана на реальных событиях. Но даже в таком случае, реальные события и события, свидетелем которых ты стал — совсем разные вещи. Когда-то я сам переживал нечто подобное от своего отца, правда это было словно с другим человеком — со Стасом, а не Станиславом Верховцевым, которым я сейчас являюсь.

Но, блядь, даже самому переживать подобное намного легче, нежели наблюдать за страданиями другого. Особенно, если этот другой — невинная девушка с растрёпанными волосами и в тоненьком платье, что бродит по городу и радуется перспективе поесть вечером вареников с незнакомцем. Про это я вообще молчу даже в собственных мыслях, она настолько легко внушаемая, что страшно представить, какие отморозки могли воспользоваться наивностью и безвыходностью её ситуации.

Садясь в кресло, включаю кондиционер на шестнадцать градусов. Надо отвлечься. Наливаю немного коньяка в стакан. Стараюсь вернуться мыслям в свой новый проект жилого комплекса. Всё-таки развитая инфраструктура всегда будет выгодно сочетаться с близким расположением морского побережья.

Глазами натыкаюсь на документы и хочу сделать пару пометок, но не могу — голова совершенно не в рабочем русле. Игнорирую всё, кроме сегодняшнего происшествия. Видно, слишком долгое время со мной не происходило ничего ни хорошего, ни плохого — я застрял в продолжительном периоде затишья, чтобы сейчас сидеть в своём кабинете, пить коньяк пятилетней выдержки и пытаться понять, как же мне поступить? Миссию случайного прохожего я выполнил на все двести, но почему всё равно так отвратительно на душе? Может, потому, что понимаю — в следующий раз так сильно девушке не повезёт, не говоря уже о том, что каждый день с такой матерью как игра на выживание.

Странно, я думал, что совсем лишён эмпатии и отзывчивости, а на самом деле уже не один час думаю о ней.

И не скажу, что мне это нравится, однако это факт.

Я отключаюсь, медленно сшивая себе веки невидимой прочной нитью. Только к утру понимаю, что даже во сне всё равно умудряюсь увидеть тот робкий, растерянный взгляд.

♡ ♡ ♡

Утром просыпаюсь пластмассовым, спал три часа — и то урывками. Ещё нет семи часов. Голова незрячая, будто выпил вчера не сто грамм, а две бутылки минимум.

Несмотря на то, что жутко не выспался, больше заснуть не смог. После контрастного душа и холодной бутылки воды я уже сижу в машине и вновь еду по маршруту, ведущему к моей старой квартире.

На улице всё ещё темно. Один градус тепла. Свободные дороги.

По пути беру кофе в связке с сигаретами — такой набор обычно спасает меня от усталости, злости, раздражения, внутреннего одиночества и происходящего вокруг дерьма. Похоже, благодаря нему я вообще живу.

Пока за рулём выпиваю кофе, в голову что-то ударяет — вчера Полина упала и разодрала себе колени, её колготы порваны. Стоит ли мне купить ей другие?

Что за идиотский вопрос? Конечно да.

Прижавшись к бордюру, достаю смартфон и смотрю места, где продаются колготы. Большая часть — интернет магазины, которые мне не подходят. Пролистываю ссылки до тех пор, пока не натыкаюсь на название магазина, находящегося на Решельевской.

Он уже открыт. Отлично, значит, поеду туда.

Развернувшись через две сплошные, направляюсь в сторону центра. К моему счастью, консультантки помогают мне выбрать чёртовы колготы после того, как я объясняю, какой примерно мне нужен размер на её миниатюрные ноги. Покупаю пять разных комплектов — плотные обычные, плотные матовые из микрофибры, из какого-то хлопка, из ещё какой-то хуйни. Никогда не думал, что в свои почти двадцать девять лет буду тщательно выбирать плотность колгот, но это реальность.

Обратно, до Курортного переулка, доезжаю так быстро, что и не знаю, нужно ли давать о себе знать в такую рань. Наверное, надо бы съездить куда-то за свежим завтраком, но большинство мест — ленивые бездельники, потому что откроются только часа через три-четыре.

Зайдя в квартиру, первым делом смотрю, где Полина. Она всё ещё спит. Дверь в спальню прикрыта, поэтому я максимально тихо захожу, чтобы не разбудить её.

Дебил, чтобы действительно максимально тихо, нужно было разуться.

На тумбочку кладу все упаковки колгот, чтобы она их увидела. Старые забираю, намереваясь выбросить. Рядом с кроватью замечаю открытый рюкзак. Быстро просматриваю содержимое — пару тетрадок, две ручки, расчёска, мелочь во внутреннем кармашке, обёртки от конфет, маленький пакет сока.

Нормально вообще, что мне становится неловко и тошно? За свою хорошую жизнь, которой у неё нет. Стыд будто вселяется в моё тело раненной змеёй и ползает от трахеи до носоглотки, хвостом задевая верхнее нёбо.

Собираюсь поскорее выйти, но в эту самую минуту меня останавливает вибрация телефона. На прикроватной тумбочке лежит старенький чёрный самсунг. На экране высвечивается «папочка».

Значит, звонит её отец.

Понятия не имею, чем именно руководствуюсь, но беру телефон, выхожу из спальни и принимаю вызов.

— Доченька, возвращайся д-домой, п-пожалуйста, — говорит он хриплым голосом, немного заикаясь. Он что, пьяный? — С мамой я п-поговорил. Она т-тебя трогать не б-будет больше, обещаю.

Молча слушаю тяжёлое дыхание, которым он меня выводит из себя.

Очень, блядь, своевременно ты с ней поговорил и спохватился.

— П-полиночка? Ответь, пожалуйста. Я очень п-переживаю.

— Не переживай.

Волноваться надо, когда она находится дома вместе с матерью.

— Кто это? — встревоженно спрашивает он. — Где м-моя дочь?

— С ней всё в порядке. Она сейчас спит.

— А кто в-вы?

— Просто хороший знакомый.

Которого она впервые увидела вчера.

— С ней всё в п-порядке? Это правда?

— Да, с ней всё в порядке, — повторно подтверждаю я.

— П-пожалуйста, скажите ей, что звонил п-папа.

— Хорошо, я обязательно передам ей это, но только когда она проснётся. Уверен, она вчера очень устала, ей необходим отдых.

— Д-да, конечно. С-спасибо большое, что... п-помогли ей.

— Не за что. Всего хорошего.

Может, он хочет узнать больше о самочувствии и местоположении своей дочери, но я сбрасываю. Ещё несколько минут пребываю в состоянии анабиоза. Вроде и осознаю происходящее, но почему-то совершенно не представляю, каков должен быть план моих дальнейших действий.

Взгляд мечется.

Сейчас я вбираю в себя кучу всего: и ненависть, и сожаление, и злость, граничащую с раздражением. Из-за неадекватной матери она вынуждена чуть ли не бомжевать, а потом, только ближе к утру, слушать просьбы вернуться домой.

Мне кажется, она настолько не заслуживает всей этой хуйни, что меня шатает из стороны в сторону.

Мне жаль, что прикосновения матери сродни мучению. Для девушки, которая должна искать в них защиту (а находит сигаретный пепел на коже).

Блядь, что мне со всем этим делать? И надо ли вообще что-то делать? Вмешиваться в чужие проблемы, даже не зная всей сути? И какую помощь я вообще могу предоставить?

Телефон я возвращаю на тумбочку, стараясь при этом передвигаться как можно тише. Смотрю на неё ещё раз. Периодически Полина посапывает, как маленький котёнок. Вдруг резко переворачивается. Успеваю мысленно обматерить себя за то, что всё-таки удосужился её разбудить, но нет, она продолжает спать.

Начинает казаться, что прерывать этот сладкий сон — большее преступление, чем убийство.

Магия утра явно на меня не работает, как и магия вечера, как и магия в принципе. Я кладу во внутренний кармашек рюкзака Полины несколько купюр, надеясь таким образом откупиться от подступающих к горлу позывов рвоты, которые можно окрестить совестью.

Замечаю, что её нога вылезла из-под одеяла, и натягиваю его так, чтобы она была полностью укрытой.

Последний раз взглянув на неё, отправляюсь готовить завтрак. Скорее всего, последнее, что я для неё сделаю.

И почему-то осознание этого делает меня злым.

♡ ♡ ♡

Запах омлета с помидорами разносится по всей квартире, поэтому я закрываю дверь и включаю вытяжку. Надеюсь, не разбудил, но неожиданное появление Полины на кухне говорит об обратном. Она переоделась в свою одежду прежде, чем выйти ко мне. Новые колготы с неё не спадают — хотя бы приблизительно мне угадали с размером.

Надеюсь.

Шоколадные волосы спадают чуть ниже плеч. Она заправляет непослушную прядь за ухо.

— Доброе утро, принцесса.

Думаю, я уже смирился с тем, что у меня проблемы с головой. В будущем мы не увидимся, поэтому я потерплю моменты, когда неосознанно так называю её.

— Доброе, — Полина переминается с ноги на ногу, беспокойно потирая ладони о бедра. — Стас... Спасибо... Ты купил мне столько... — она запинается, из-за чего очень хочется успокоить её.

— Не благодари меня, — перебиваю, надеясь перевести тему, чтобы она просто забыла об этом и перестала чувствовать себя некомфортно. — Лучше скажи, как тебе спалось?

— Хорошо, — отвечает девушка, а потом робко добавляет: — Только долго не засыпала.

— Почему?

— Не хотела, чтобы наступало утро.

Ком становится в горле.

Мне хочется заверить Полину в том, что всё будет хорошо, но разве это правда?

— Думаю, тебя разбудил запах омлета. Я сейчас быстро доделаю бутерброды с хамоном, поэтому можешь уже садиться завтракать.

Долго уговаривать не приходится — Полина послушно садится и ждёт готового блюда.

— Кстати, когда я заглянул к тебе, зазвонил телефон. Мне пришлось ответить, чтобы он не разбудил тебя.

— Телефон?

— Да, звонил твой папа.

Её лицо становится нервным, и она вновь трёт ладони о бёдра.

— А что он сказал?

— Он попросил передать, что звонил тебе.

Страх нового дня в кукольных глазах сменяется непонятной мне скорбью.

— Наверное, я поеду домой. Большое спасибо за всё.

— В каком смысле? Ты ещё не позавтракала.

— Да, но мне нужно к папе.

— Так срочно?

— Да, просто мой папа... — она запинается. — Он инвалид... Я боюсь, что с ним может что-то случиться.

— Так, я понимаю, что ты волнуешься, но я уверен, что с ним всё в порядке. Всё-таки он взрослый человек.

В отличие от тебя.

— Один лишний час ничего не решит.

— Всё равно я поеду прямо сейчас.

— Ладно, давай я хотя бы отвезу тебя? Это ведь незнакомый тебе район.

Полина неуверенно кивает головой в знак согласия. Хотя я отвёз бы её даже в случае её отказа.

Через мгновение мы оказываемся в моей машине, а она называет свой адрес. Смущённо, боясь доставить мне неудобства? Боясь возвращаться домой? Боясь? Просто боясь, что ночное спокойствие, такое недолгое и внезапное спокойствие закончено?

Я еду без навигатора, ведь разбираюсь в каждом, даже самом неблагополучном районе.

Когда подъезжаем, не отпускает чувство, что мы на окраине города, на конце мира. Кирпичный дом старого строя в пять этажей. Окна в решётках.

У неё отец-инвалид, жестокая садистка-мать, которая с лёгкостью может выгнать её из дома ночью. Больше о Полине я ничего не узнал, но почему-то случившегося достаточно, чтобы не хотеть отпускать её домой.

За всю дорогу она смотрит на меня лишь один раз, причём таким взглядом, словно я взял котёнка из приюта и решил вернуть обратно. Вернуть, когда он уже проникся мною. Когда всё обнюхал. Когда пережил свою первую ночь в моём доме.

Может быть, я пожалею. Может, это вообще не моё дело. Но...

Блядь, внутри меня прямо разжигается огонь, и он разжигается хрупкой рукой. Обычно я действую холодным рассудком, да и в целом являюсь человеком с низким эмоциональным полем, но сейчас это меня не волнует. Всё-таки самые важные решения в жизни принимаются спонтанно.

— Слушай, принцесса, я знаю, что предложение немного странное, но если у тебя настолько невыносимая обстановка дома, может быть, ты поживёшь у меня.

Раз уж твоей матери совсем не нужно, чтобы ты ночевала дома, то это самый оптимальный вариант.

— Ты предлагаешь мне пожить у себя? — словно не веря в услышанное, произносит она. — В этой квартире?

— Именно в ней. Как ты уже поняла, я живу в другом месте, поэтому абсолютно никто и никак не будет тебя смущать.

Сразу ответить она не может, но всё-таки как-то соединяет слова в предложения:

— Стас, мне... Мне правда очень хотелось бы, но... Но я не могу оставить папу одного.

— Если вчерашняя ситуация повторится, Полина? Ты же не допускаешь мысли действительно ночевать где-то на улице? Ты понимаешь, что с тобой может случиться?

Опять тишина.

Очевидно, что она понимает, а я просто какого-то чёрта давлю на неё своими тупыми вопросами.

— Давай просто договоримся, если у тебя будет сложная ситуация, то ты позвонишь мне, хорошо?

— Если это будет удобно...

— Пойми, если я говорю, значит, мне удобно. Давай телефон.

Записывая номер, я кидаю вызов, чтобы у меня высветился телефон Полины.

На всякий случай. Затем, краснея и нервничая, она осторожно забирает свой мобильный из моих рук.

— Стас, спасибо тебе ещё раз большое. Я даже не знаю, куда бы пошла сегодня, если бы не...

— Всё хорошо, принцесса. В случае чего звони мне. Мы решим все твои проблемы. Только не стесняйся.

Натягивая вымученную улыбку, Полина уходит к своему подъезду и вводит код домофона. Поворачивается ко мне, даря мне грусть и теплоту своего взгляда, а затем исчезает.

И зачем мне возиться с ней в песочнице, чёрт возьми? Она ведь просто девушка, которой ты помог. Несовершеннолетняя девушка, которой необходима помощь.

И почему-то именно сейчас я ловлю себя на мысли, что готов предоставлять ей любую помощь круглосуточно? Хотя предполагал, что больше никогда не с ней встречусь.