•Чародейка• [16+]

Дракону Рианна приглянулась. Цветочки, конфетки и комплименты полились рекой. Он ухаживал красиво, утонченно. Но тут коса нашла на камень.

У магички были старшие братья. Немалым двенадцать штук. Все, как один: высокие, широкоплечие, как богатыри из сказок. Они младшенькую не бросили, а поехали в столицу с ней, хоть ко двору представлены не были.

Поэтому Домитиэн очень удивился, когда одним прекрасным днём к нему заявились двенадцать добрых молодцев с букетом цветов и конфетами. А потом оказалось, что добрые молодцы не такие уж и добрые. И обещание, в случае чего, засунуть и цветочки, и конфетки в очень интересные места это только подтвердило.

И хоть дураком Домитиэн не казался, попытки он свои продолжил, просто теперь ходил дракон исключительно в зачарованной одежде, в которой можно было оборачиваться, без опаски бегать после обращения в чем мать родила.

Однако Рианна игнорировала попытки Домитиэна, чем всё больше разжигала к себе интерес.

В это время устроили во дворце очередной бал. У Императора родилась племяшка, чем не повод напиться в приличном обществе?

Рианна тоже была приглашена. Она вымолила у Императора на братьев ещё приглашений. Император (никак уже начав праздновать) согласился, почти не глядя подписав приказ.

Домитиэн про то, что братья приглашены, не знал.

На балу он пригласил Рианну на танец. Увы, отказать она не смела. Если быть уж совсем откровенной, то не сильно она и хотела отказывать, да только мыслила здраво и понимала, что дракон – птица не её полёта.

Домитиэн об этом не задумывался. Он жил моментом, кружась в танце, подхватывая Рианну, слушая ее смех... А после танца, посчитав это донельзя романтичным, дракон ее украл. Недалеко, правда, в ближайший сад.

Может быть, конечно, из его затеи что-то дельное и вышло бы, да только один из братьев видел процесс «кражи».

***

Проснулась я, как по щелчку.

Так было всегда, сколько я себя помнила. Просто в какой-то момент ты понимаешь, что уже не спишь. Луна часто говорила, что сон будто не хочет ее отпускать, держит в своих объятиях до последнего, и после подъёма она может часами клевать носом. А меня он будто выкидывает в реальность, не желая держать на границе.

Не скажу, что сильно из-за этого страдала. Скорее наоборот.

В воздухе пахло речкой. Знаете, такой солоноватый запах, который ни с чем не спутаешь. Это мне не понравилось. В первую очередь, потому что, когда я засыпала, рек и близко не было. Откуда им взяться в центре города?

– Она поможет… – неуверенно протянул мальчик. Судя по голосу, совсем ещё ребенок, лет семи-восьми.

– Она сдохнет раньше! – перебил другой, явно постарше.

Возглас – как хлыстом по воздуху…

Послышались шаги. Дар слегка встрепенулся, готовый в любой момент напасть.

– Ты чем вообще думал?

В этот раз голос раздался совсем уж близко. Пацан явно присел передо мной на корточки.

– А если она заразу принесет? Все поляжем! – продолжал возмущаться неизвестный.

Даже с закрытыми глазами я (или дар?) чувствовала его взгляд. Настороженный, любопытный. Так смотрят на что-то новое дикие зверьки, готовые в любой момент сорваться на бег или напасть сами.

– Она не болезная! – мальчик, что помладше, сорвался на фальцет, а в следующий миг мне повернули голову и оттопырили уши, показывая, что язв там нет. Я еле сдержала порыв дёрнуться, вырывая голову из холодных рук.

– Здоровая… – тихо протянул пацан постарше.

Это и не удивительно. Чародеи не болеют в принципе. Как и демоны, целители и огневики. Целители хоть сами себя лечить и не могут, любую болезнь своим даром рубят на корню, сами того не осознавая. У огневиков любую заразу, будь то яд или болезнь, выжигает внутренний огонь. А у демонов и чародеев всю ненужную ересь Тьма просто поглощает. Удобно, практично и гигиенично.

– Здоровая, – подтвердила я, наконец открывая глаза.

Парень (на вид он ненамного старше Луны) отскочил от меня, как чёрт от ладана. Он был худощавым. Узкий разрез глаз выдавал восточные корни. Видно, родственники из Страны Красок.

От дальнейшего разглядывания меня отвлёк нож. Небольшой, ржавый и с деревянной ручкой. Лезвие упиралось мне в шею, мешая сосредоточиться.

– Не дёргайся, – предупредил парень. А я поняла, что отскочил он лишь для того, чтобы было время достать нож. Было видно, что это вошло у него в рефлексы. Это и впечатляло и пугало одновременно.

– И не собиралась, – тихо проговорила я, следя за парнем.

Дар метался, ему крайне не нравилась железяка, которая в любой момент могла отправить меня в Бездну.

Лежала я на некоем подобии соломы. От нее исходил противный запах гниения и той грязи, что по весне лежит под ногами, неимоверно раздражая. Само помещение напоминало сарай, грубо сколоченный из старых брёвен, без окон, с одной только дверью, которая скрипела на сквозняке и обещала отвалиться от любого неловкого движения.

– Ты кто такая? – спросил парень, сверкнув шоколадными глазами.

Нож он держал вполне уверенно, и я знала, в случае чего, рука у него не дрогнет.

– Агата.

Парень ждал продолжения, возможно, титулов. Но их не последовало.

Я молчала, хотя внутри у меня велась война. Здравый смысл воевал с Даром, Инстинкт самосохранения встал на сторону второго, Память – на сторону первого. И только Природный пофигизм держал нейтралитет. Впрочем, как и всегда.

– Как тебя звать скажешь? Или мне тебя Чумазиком кликать? – слегка усмехнулась, кивая на заляпанную чем-то темным рубаху. Хотя это я придиралась, конечно. В сравнении со многими парнями, что бегают по улицам, этот был эталоном чистоты. По крайней мере, от него не воняло за три квартала.

Парень фыркнул. Этак насмешливо-снисходительно. Это раздражало.

Он встал и отошёл на шаг. Видимо, не ощущал угрозы от хрупкой девчонки.

– Тебя правда волнует только моё имя?

Если быть честной, то мне было плевать. Я могла называть его и Чумазиком. Единственное, что меня останавливало – это вбитые в голову манеры (точнее то, что от них осталось).

В этот момент подал голос второй паренёк, до этого прятавшийся за огромной бочкой.

– Ведомиром его кликают. А меня Шенькой, – тихо проговорил, встряхнув копной пепельных волос.

Он подошёл поближе к Ведомиру, опасливо глядя на меня. Получил подзатыльник от старшего и отвёл взгляд в сторону.

– Как я сюда попала? – спросила я, садясь удобнее. Двигаться не хотелось.

– На телеге притащили, – ответил Шенька, – с Серым, Тохай да Фаней.

Я кивнула, ещё раз приглядываясь к новым знакомым.

Они точно относились к уличным мальчишкам. Обычно такие сбивались в банды. Иногда подворовывали, иногда подрабатывали. На улице, как показывает практика, оказались по разным причинам. Кто из приюта сбежал, у кого родители умерли, кого выгнали. Но все хотели жить.

Было чуточку, что я не проснулась, пока меня тащили. Вот честно. И хоть я понимала, что это от напряжения и недосыпа сознание во Тьму провалилось – легче не было. Это хорошо, что меня мальчишки нашли, мог ведь кто и похуже.

Мальчишка тем временем подошёл ближе и, скрестив ноги, сел напротив меня. А Ведомир не приближался. Лишь крутил в руке нож. И почудилось на миг, что сейчас метнёт...

– ...помирает он, – закончил Шенька.

А я бессовестно пропустила первую часть. Хотя, какая разница? Все равно – не целитель.

– Не поможет она, – прокомментировал Ведомир.

Шенька нахмурил темные брови. Лицо его стало до невозможности смешным, но даже улыбаться было лень. Он посмотрел на старшего, потом на меня. И такая обречённость в глазах отразилась… недетская.

– От чего помирает? – спросила я.

Шенька обиженно поджал губы, но ответил:

– Вчера пришел Дорик, говорит, что господин один булочку дал, просто так. Дорик ему помощь предложил, тот только рукой махнул. А вечером слёг. И помирает теперь. Вверх смотрит, никого не узнает.

– Дорик? – переспросила я.

– Ну не господин же, – заметил Ведомир.

Мои познания в целительстве заканчивались подорожником в случае раны и валерьянкой  в случае, если для подорожника уже поздно. Но, каюсь, было интересно, что произошло с мальчиком.

– Умирающего покажете? – спросила я, понимая, что вставать придется.

Шенька радостно оскалился, победно посмотрев на старшего. Он вскочил на ноги, потянув меня за собой.

Я нехотя встала и побрела за мальчишкой. Ведомир пристроился за нами.

Как оказалось, сарай больше, чем мне думалось ранее. Просто сидела я лицом к выходу, а за спиной у меня всё это время был целый цех, заваленный разным хламом. За телегой на какой-то серой ткани лежал мальчик. На вид ему было лет десять. Пустой взгляд смотрел в потолок, и только едва-едва вздымающаяся грудь показывала, что он жив. Одет он был в серую рубаху, а в совокупности с бледным лицом, казался не человеком, а так – наброском, что художники чиркают в самом начале работы.

– За спину отойдите и не думайте лезть, – предупредила я.

Присев на корточки, прикрыла глаза. Дар с радостью отозвался на просьбу. Забурлил по венам, затягивая глазницы чёрной мглой. И показал скрытое от глаз человеческих.

Мальчику кто-то под шею дрянь черную посадил. И медленно, но верно, пожирала она его. Развивалась, змеёй черной под рёбра залезая. Погано было даже смотреть на нее. Интересное было проклятие. Маг слал. Но я помочь ничем не могла. Увы, не тот дар.

– Я знаю, кто поможет, – уверенно произнесла я.

Дар не хотел утихать. Ему нравилась свобода. Но я надавила, сминая его.

Шенька широко улыбнулся, показывая отсутствие переднего зуба.

– Вот видишь! – повернулся он к Ведомиру.

Но тот радоваться не спешил. Знал, что всё имеет свою цену.

– Сестра у меня ведьма. Она точно снимет, – встав, произнесла я.

И это была правда. Я бы не сняла. Иногда я могла пользоваться некоторыми ведьминскими заклинаниями, как и демоническими, благодаря маме с отцом. Но это был другой случай. Тут поможет только ведьма. Ведь Луна – она другая. Просто другая. Хоть и родная сестра. Ведьмы видят, слышат, чувствуют по-другому. Слышат песнь природы, что лесным ручьем льётся. Видят нити мироздания, что спрятаны от глаз людских. А я, увы, не ведьма.

– Сама не вылечишь? – хмуро спросил Ведомир.

Я удивлённо посмотрела на парня.

– Трусит он, что ведунья убивцу приведет, – взболтнул мелкий.

Старший медленно закрыл глаза, явно желая придушить парнишку за болтливость.

– Убийца? – переспросила я. – Какой такой убийца?

Парнишка посмотрел на Ведомира, как бы спрашивая разрешения. Тот кивнул. Шенька весело улыбнулся и, запрыгнув в телегу, стал мотать ногами, одновременно вещая:

– С неделю назад Стасик у лавки рыбной трупака нашёл. Девка такая, черная-черная, как ты. Ведуньей слыла. Лежала так, будто заснула. Ни кровяки, ничего. Ну, Стасик подошёл, ну… это… гребень у неё красивый…

– Стащить хотел, – подсказала я.

Парнишка кивнул.

– Гребень в волосне застрял, ну он и на лоб опёрся рукой одной… А она холодная, аки лёд!

– Мертвая… – прошептала я.

– Совсем мёртвая! – кивнул парнишка, сделав большие глаза.

– Эта первая была, – добавил старший, – с тех пор ещё троих нашли. Два мужика и девка. И все ведовками слыли.

– Интересно… – прошептала я.

Почему-то казалось, что Кощей с этим как-то связан. Но стал бы он отдавать мне Луну, если бы убивал ведьм? Это было бы донельзя глупо.

– Выбора у вас нет, – предупредила я, бросив взгляд на Дорика.

***

Люди всегда делили мир на чёрное и белое. На Свет и Тьму. На Добро и Зло.

Изначально храмы Света и Тьмы враждовали. Они буквально поделили мир на два.

Целители обращались к Свету, ведьмы – к Тьме. Люди – к Свету, некроманты – к Тьме. И так далее, и так далее. Тьма считала Свет «пороком лицемерия». Свет Тьму – «пороком искушения». Однако они хранили хрупкий мир. Пока в один момент из-за разногласий не началась междоусобная война. Каким чудом её остановили, не знает никто.

Там в дело вступил Император, которому междоусобица вообще никаким боком не сдалась. Он поставил главам храмов условие. Мол, или вы находите общий язык, или… Деревьев много, веревок тоже.

Главы дураками не были. И поразительно сильно хотели жить. Потому они медленно, но верно стали «сглаживать» острые края. Сначала в храме Света начали упоминать, мол, черна душа и Тьма в ней, но разве виновата она, что Тьма её искушением заманила? И всё в таком духе. В храме Тьмы зеркально. Недовольных было много.

Опять вмешался Император. Он мягко намекнул, что воронам плевать на веру, они всеми лакомиться рады.

Через сто лет результат был на лицо. Теперь даже в одной семье могли быть разноверующие, это было вполне нормально.

И тут всплыла новая проблема. Людям некого было винить во всех смертных грехах. И вдруг буквально каждая вторая ведьма стала сходить с ума. Они бродили по улицам, набрасывались на людей, убивали. Бывало, что какая-нибудь ведьма падала, ни с того ни с сего, и начинала кричать. Причину понять не могли (или не хотели?). А люди боялись. Ведьмы ведь практически неуправляемы. У них другое мышление, другое мировоззрение.

И храмы, которые к тому моменту уже спелись, решили, что они опасны для общества.

В это же время один купец привез из Страны Красок семена цветов. По весне они распускались пышными яркими бутонами: синими, красными, жёлтыми. Каждая дама хотела себе такую красоту, из-за чего столица стала похожа на бред наркомана. Уже многим позже этим цветам дали название «Ведьмин Дурман», но в то время никто не смог связать красивые растения и ведьмино бешенство.

Несмотря на это, ведьм начали убивать. Жестоко, на глазах у всего народа. Жгли, варили, топили, вешали и далее по списку.

Ведьмы долго терпели. Да только однажды надоело им это.

Происходило всё в начале осени. Ведьмин Дурман уже отцвёл, ведьмы наконец начали мыслить здраво. Да только инквизиторы этот момент немного пропустили. За что и поплатились. Кровью. Это было страшно. Недаром говорят, что нет ничего ужаснее ведьминой мести. Они не оглядываются ни на что. Милосердие? Честность? Шутить изволите, господа.

Император к этому времени был другой. Потупее, если откровенно. Думал, что ведьмы с инквизиторами сами разберутся. И очнулся он лишь тогда, когда ведьмы добрались до его дворца. Если мстить, то по-крупному. А кто крайний? Император. Он попытался откупиться. Издал указ, мол, ведьмы опять законны, порядочные граждане, да и вообще – посланники Света во плоти. И ведьмы притихли.

Да только Император всё равно умер через трое суток. Вышел в окно, прямо на глазах изумлённых придворных.

Злые языки шептались, мол, заворожили его. Но теперь обвинять ведьм откровенно боялись. Да и не до них было. Смута началась. Императора нового, опять же, искать надо было.

Гонения на Чародеев начались, когда на трон сел Арасхим Кривоносый. Официально объяснили это тем, что мы порождения Бездны и только хаос несем людям. Вторая часть – откровенный бред, но кому до этого есть дело? А неофициально была примешана политика.

У Кривоносого было два сына. Первый Чародей, второй огневик.

Чародеи – как сбой – рождаются они только в смешанных семьях и, ни с того ни с сего, унаследуют Тьму, даже если один родитель целитель, а другой, к примеру, воздушник. Причём, никак не угадаешь до рождения. Так, к примеру, было и у меня. Мама – ведьма, папа – демон. Луна пошла в маму, зато я стала сбоем системы. Это явление очень редко, примерно в одном из двадцати случаев. Впрочем, я отвлеклась.

Второй сын о троне мог и не мечтать. Это ему не понравилось. Королю, кстати, тоже. Не любил он первенца, ибо тот не в его породу пошёл. Сильно высокий, сильно красивый, сильно умный.

Но законы ещё первым императором писаны и изменению не подлежат. Народ взбунтуется.

И решил Арасхим действовать по-другому. Нельзя же лично наследника нечестью объявить. А вот всех Чародеев, и наследника заодно. Так, впрочем, и поступили.

В какой-то момент и Чародеям надоели гонения. Но они мстить не могли, количество не позволяло. Зато они начали оправдывать своё звание. Многие самые известные наёмные убийцы были именно Чародеями. Тьма даёт много преимуществ. И множество забирает…

***

Арена в Фортесе была другой – широкой, многоугольной формы. Здесь не было мест для зрителей, все стояли, а самые ушлые залезали на деревья. Скорее всего, раньше это был уличный театр. Такие были во многих городах. Строились быстро. Землю покрывали камнем и обносили невысоким заборчиком, чтобы зрители не мешали. Вот, собственно, и всё. Стояли ещё палатки. Для игроков и для организаторов. Расписные, вычурные, они смотрелись там до невозможности глупо. А поляну окружал магический барьер. Проход был платным, но меня пропустили. Никак, Кощей подсуетился.

Зрители собирались вокруг Арены. Некоторые сбивались в кучки, что-то обсуждая. Кто-то просто маячил на фоне, дожидаясь зрелища.

Кощея я заметила далеко не сразу. Он стоял возле расписной палатки, осматривая народ. От Ведомира я узнала, что Кощей и является организатором сего сборища.

– Тёмных, – улыбнулся он, посмотрев на меня жуткими глазами.

Я склонила голову в приветствие, хотя хотелось размазать мужчину по земле, как масло по хлебу. Но жить ещё хотелось, а нападать на того, кто явно пользуется авторитетом – это чистый суицид.

Кощей улыбнулся, будто слыша мои мысли. Он вёл свою игру, правила которой мне не объяснили. И это бесило.

Ещё когда шла на Арену, я запуталась в некоторых моментах. Допустим, он выкупил Луну на Фирейском рынке. А где он его взял? Моря по близости нет, а фирейцы только там торгуют (для рек их корабли слишком велики). Да и несколько лет назад они чем-то насолили Императору и теперь Асперу в принципе стараются обходить стороной.

На небе, словно грязные пятна на черной мантии, висели облака. Ночь вступила в свои права, и только факелы на высоких столбах освещали поляну. Занятно, что магических светлячков там не было.

– Луная там, – он кивнул на палатку.

Не удостоив некроманта благодарностью, я поспешила внутрь.

Первое, что бросилось в глаза – это разноцветный ковер. Он покрывал практически весь пол. С виду обычный, но Тьму не обманешь – она чувствует руны, что смерть несут. На ковре несколько мужчин, сидя в кругу, играли в карты. И тянули руны из них жизнь.

Луна сидела чуть дальше, скрестив руки на груди. Она кидала на мужчин озлобленный взгляд, и только сжатая в руках ткань выдавала волнение. На ней было всё то же зелёное платье, которое смотрелось крайне неуместно.

– Давай, мелкая, присядь на коленочки, не боись, не обижу! – закричал один мужчина и заржал, аки лошадь.

Руки сами сжались в кулаки. А ведь Кощей знал.

Луна, выставив вперёд руку, показала мужчине неприличный знак.

– Да пошёл ты на… – добавила она.

Меня в тот момент рвали противоречия. Одновременно хотелось воскликнуть и «Моя школа!» и «Ой, дура!»

Мужчине, как ни странно, посыл не понравился. Он встал, надвигаясь на Луну.

На полу лежал кинжал (очень непредусмотрительно, господа!). Подхватив его, я в два шага преодолела расстояние, встав между сестрой и мужчиной. Кончик клинка упёрся в шею. Какая ирония, только недавно нож упирался в мою шею.

– Любезнейший, два шага назад, – очень миролюбиво попросила я. И, как бы с намёком, надавила лезвием. Выступила кровь, алыми бусинами упав на пол.

Мужчина отошёл. Никак, инстинкт самосохранения сработал.

Остальные мужчины за нами наблюдали с интересом, но не лезли. Скорее всего, их предупредили.

Пропустив Луну вперёд, я вышла из палатки.

Народа стало ощутимее больше.

– Агата! – радостно улыбнулась сестра, сверкая серыми глазами. Она крепко обняла меня, отчего ребра обещали треснуть.

– И тебе привет.

– А как ты? А…

– Всё потом, – перебила я, хватая её за руку.

Пробираясь сквозь толпу, мы подошли вплотную к барьеру. За ним, засунув руки в карманы штанов, стоял Ведомир. Он всё время осматривался и выглядел крайне нервным.

– Иди с Ведомиром, там мальчику помощь нужна. Жди меня. Не приду к утру – поезжай в Каллистрат. Ты знаешь, где заначка, – быстро проговорила я, толкая сестру к черте.

Та, услышав мои слова, затормозила, упираясь пятками.

– Так, стоп! – крикнула она. – Никуда я не пойду. Я с тобой останусь!

Я закатила глаза. Тьма, какая упёртая!

– И нафиг ты мне тут? Моральная поддержка?

– А если тебя убьют? – спросила она, нахмурившись.

– То ты поплачешь над моим хладным трупиком. Потом поедешь в Каллистрат, поступишь в Академию Магии…

– Не поступлю, там балл подняли, – хмуро буркнула она.

– Поступишь, куда ты денешься, – отмахнулась я. – Окончишь его, станешь великой ведьмой и поставишь в мою честь двух… нет, трёхметровую статую.

Она собралась вновь что-то возразить, но я вытолкнула её за барьер, прямо в объятья Ведомира.

– Иди за ним, Луна! Ты только отнимаешь время, – строго сказала я.

Сестра цокнула языком и закатила глаза. Она всегда так делала. Этот жест означал, что она сдалась, но крайне недовольна.

Развернувшись, я пошла обратно к Арене.

***

Традиционно первые бои для новичков. Они бросают вызов одному из участников, и тот не имеет права отказать. Первым был высокий оборотень с длинными мечами. Он бросил вызов светловолосому некроманту в смешной мантии. Впрочем, сделал он это зря, ибо не прошло и пяти минут, как оборотня лишили головы его же оружием. Крови было столько, что, казалось, зарубили, как минимум, быка.

Толпа ликовала.

Я подошла к черной доске, где появлялись имена участников. Белые – постоянных, серые – новичков. Хотя, мало кто пользовался настоящими именами, большинство брали псевдоним, типа Ворон, Косой, Хромой и так далее.

– Ты третья, – холодно улыбнулся Кощей, появляясь за моей спиной.

Меня всегда пугали люди, которые могут так подкрадываться. Впрочем, показывать этого я не собиралась.

Посмотрев на третий номер, я немножко обалдела.

Кощей надо мной поиздевался изрядно. А как ещё объяснить то, что мой псевдоним «Зайчик»? Нет, вы представляете?! Я – Зайчик! Смех, да и только. Я повернулась, готовая высказать всё, что думаю о его фантазии. Но, увы, Кощея и след простыл.

– Чтоб тебя черти утащили! – крикнула, не надеясь на ответ. А потом, повернувшись, выбрала имя.

На Арене уже стоял один участник, дожидаясь противника. Высокий, с бритой головой. В полутьме его кожа отдавала зелёным, болотным оттенком. Орк – поняла я. Нет, он не был моим противником, я должна была драться после него. Хотя судьба и подправила планы.

– Сегодня зрелище обещает быть жарким! – объявила невысокая магичка, усилив голос с помощью магии. Как такая хрупкая на вид девушка могла вести нелегальные бои – для меня загадка.

А она, меж тем, продолжила:

– Мясник сегодня во всеоружии, а против него… – её оборвал рёв пламени.

Появившись прямо напротив орка, оно взметнулось вверх, на долю секунды разогнав мрак. И так же быстро исчезло, будто растворившись в воздухе.

Даррена я узнала практически сразу, хотя с нашей последней встречи он очень сильно изменился. Стоит отдать ему должное, появился он красиво.

Сначала я вгляделась в лицо. Оно цепляло. Красивое, но… Не идеальное. Вот у Котяры морда лица такая, будто природа долго и нудно подбирала варианты и наконец сделала идеальные пропорции. Если присмотреться, можно заметить, что в роду у Даррена побывали оборотни, сделав черты слегка резкими. Да и много чего можно было заметить. У Лорда Сатира этот номер не прокатил бы. На лице у парня играла улыбка человека, который знает большой-большой секрет, но никому его не расскажет.

– Фокусник! – закончила магичка. И что-то фанатичное послышалось в её крике.

Черно-красный камзол ему ужасно шёл. Хотя, по моему скромному мнению, выглядел слишком помпезно.

Пламя угасло, а зрители громко закричали.

Даррен встряхнул головой, откинув огненную челку. Я была в шоке. Узнать в этом высокомерно-насмешливом типе моего сокамерника было практически невозможно.

– Финэ! – крикнула ведущая, призывая начать битву.