Быстрее ветра/Ветролом

⚠️ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ
Данная и следующая главы содержат сцены, которые могут быть не предназначены для несовершеннолетних читателей.
В тексте присутствуют элементы, затрагивающие темы эмоциональной и физической близости, включая моменты повышенного напряжения и чувств.
Автор рекомендует читать с учётом возраста и личной чувствительности.

Продолжение — на ваш выбор.

Дом в полумраке. За окнами — стрёкот сверчков и вспышки далёких фар. Внутри — почти полная тишина.

Эл сидит на татами, раскинув ноги вольно, как будто это её пространство, а не его. Спина чуть выгнута, подбородок опирается на колено.
Она смотрит на Соу с ленивым, чуть хищным интересом.

Хаято, как всегда, собран. Почти. Но только на первый взгляд. Он двигается с излишней точностью, как будто боится быть непрецизионным — особенно под её взглядом.

— Чай будешь? — вдруг спрашивает он, резко, почти оборонительно.

— Смотря, что за чай, — отзывается она тоном, в котором нет ни намёка на простоту.

Он встаёт и проходит к низкому столику, достаёт коробку.
— Мне подарили его на фестивале. Не пробовал. Хватит издеваться — просто... посиди.

Эл чуть улыбается. Ловко поднимается, но не садится рядом — устраивается напротив, запрокинув голову назад, с видом куклы, которая скучает.

— Ты вечно такой... правильный. Даже чай — как ритуал.

— А ты вечно ломаешь правила, даже если это мои стены.

— Может, мне просто нравятся твои стены, — с этой фразой она принимает чашку, и между пальцами их — одно касание. Короткое. Острое. Он замирает.

— Осторожнее. Горячо, — хрипло предупреждает он.

— Горячо? — бросает она, словно между делом, и делает глоток.

Он едва заметно дёргается. Напряжение между ними — как струнный аккорд, чуть дотронешься — и звук разнесётся на всю комнату.

Сперва разговор течёт лениво. О Кирю, о странной одежде Кадзи, о магазинчике, где продавали старые маски они. Смеются. Почти по-настоящему.
Но потом... что-то меняется.

Минут через двадцать чай становится слишком тёплым внутри. Кожа — слишком чувствительной. Плечи — расслаблены, как не должны быть.
И взгляды — цепляются. Дольше. Глубже. Молчание тянется чуть дольше, чем нужно.Хаято первым заметил странное: кожа горячее, чем должна быть. Пульс — неровный. Мысли... ускользают. Он моргнул, сосредотачиваясь, но взгляд невольно скользнул к Эл. Та уже смотрела на него. Долго. Не моргая. С интересом.

— Странный вкус... Что это было?- Эл

— Я бы сказал — с оттенком лотоса.

— И чего-то ещё, — пробормотала она, но отставила чашку.— Ты же сам предложил.
— Ты смеялась, когда я заваривал.
— Я всегда смеюсь, когда ты напрягаешься. Это... восхитительно.

— Ты... — начал он, но язык будто чуть заплетается. — Ты чувствуешь себя... нормально?

— Хмм... — она медленно — Ну, кроме того, что мне вдруг стало очень тепло, странно легко и...
— И?

Она хихикнула.

— И как будто всё, что ты делаешь, — раздражающе привлекательно.

Соу шумно выдохнул носом. Отставил чашку. Глаза сузились.

— Что в этом чае?..

— Пойду посмотрю, — с невинной улыбкой сказала она, приподнимаясь. — Просто... любопытно.

Она вышла на кухню. Там, среди упаковки, быстро нашла этикетку. Пробежала глазами состав.
Потом — ещё раз.

Губы дрогнули.
Потом она уже смеялась в голос — сдерживаясь, но почти всхлипывая от смеха.

"Экстракт лотоса, сушёные цветки сакуры... и корень ямато — известный мягкий афродизиак. Извините, зачем вы это дарили ему?"

Она стерла слезу, выдохнула.
Смех постепенно утих.

Когда она вернулась, Соу сидел так же, но взгляд у него был... другой. Более сфокусированный. Или, наоборот — совсем расфокусированный.

Он прищурился.
— Скажи мне, что в этом чае?

—Всё по инструкции? — выдыхает она с лёгкой усмешкой. — Или... что-то повеселее.-уже еле слышно.

Соу встаёт. Чуть шатко. Напряжение теперь уже физическое — оно в пальцах, в жаре под кожей, в странной пульсации в висках. Он идёт к ней, но не близко — он словно проверяет: дойдёт ли до него первым — разум или она.

Она поднимается тоже. В руках графин с водой.И спотыкается.

Всё происходит за секунду:
вода летит, она — вслед за ней.
Графин переворачивается, и вся холодная волна хлынула им на плечи, по шее, по животу — промочив ткань до кожи.

Эл падает на него — прямо в грудь, руками обхватывая плечи, чтобы не ушибиться. Оба валятся на пол.

— О господи... — прошипел Соу, сжав зубы.Он крепко держал её, чтобы не ударилась. Её ладони упирались ему в грудь, горячие — в контрасте с леденящей влагой. Одежда прилипла, дыхание сбилось. Она не двигается.

Она моргнула, лежа поверх него, прижавшись сквозь тонкую, промокшую ткань. Вода стекала с их тел, волосы спутались, дыхание сбилось.

Соу смотрит прямо в её глаза. Близко. Слишком близко.

Он молчит. Его взгляд скользит по её лицу. Челюсть напряжена, но в глазах — огонь, который он изо всех сил пытается скрыть.

Пауза. Тихая. Оба слышат, как капает вода с краёв кимоно на татами.

— Это... было случайно, — выдохнула она, хотя смех уже подбирался к горлу.

— Конечно, — процедил он. — Как и чай. И два дня до этого. И твои ноги, которые вечно случайно задевают мои под столом.

— Ты считаешь, я коварна?

— Я считаю, ты опасна, Эл.

— И ты это говоришь, глядя мне в глаза, пока я сижу на тебе в мокрой рубашке?

Он моргнул. Глубоко вдохнул.
— Вставай.

— Может, ты хочешь — чтобы я не вставала?

Он замолчал. В этот момент она знала — если он скажет хоть одно слово, всё сорвётся.

Но Соу только прикрыл глаз, медленно выдохнул.

— А ты с юмором, когда пытаешься не сойти с ума, — заметила она, не двигаясь с его груди.

— Я всегда с юмором. Просто ты... выводишь его из-под контроля.

Её рука медленно скользнула в сторону — будто случайно — по его плечу, туда, где ткань промокла насквозь. Пальцы сжали край ткани. Она подняла взгляд.

— Может, всё-таки... не пить чай перед сном, Хаято?

Он посмотрел на неё, не отводя глаз. Уголки губ дрогнули.

Она улыбнулась. Уже поднимаясь, шепнула:

— Но ведь тебе понравилось.

Он остался лежать. Лобом к потолку.

— Мне всё меньше нравится, что мне всё больше нравится, — пробормотал он.

Соу медленно поднялся с пола, рубашка его прилипла к телу, и каждый жест — будто вырезан из стали. Легкий пар, исходящий от мокрых тканей, смешивался с дыханием, становился тяжёлым, почти осязаемым. Взгляд его был потемневшим, спокойствие — натянуто, как струна, которая вот-вот лопнет. Всё в нём говорило: достаточно. Больше он не будет держаться.

Эл по-прежнему сидела, склонив голову набок, с той самой улыбкой — насмешливой, граничащей с вызовом. Но в её глазах мелькнуло что-то — неуверенность, не страх, но ожидание. Глубокое, как перед прыжком в ледяную воду. Она почувствовала, как в комнате изменилось давление, как изменился он.

Он подошёл к ней почти бесшумно, но каждое движение было — как команда. Без слов, он опустился на корточки, и, не отводя взгляда, протянул руку. Его пальцы легли под её подбородок — не грубо, но с таким контролем, что у неё на секунду перехватило дыхание. Он поднял её лицо, заставив смотреть в глаза. Близко. Слишком близко.

— Знаешь, — начал он медленно, низким голосом, в котором чувствовался не гнев, но внутренняя сдержанная ярость — такая, от которой по спине бегут мурашки. — Я позволял тебе играть. Ты думала, я не замечаю? Как ты ходишь вокруг, как будто случайно прикасаешься, как смотришь, потом отводишь взгляд. Ты проверяла. Снова и снова.

Её губы дрогнули, будто она хотела что-то сказать — но он не дал. Его пальцы слегка сильнее сомкнулись на её подбородке, и он наклонился ближе.

— Ты знала, что разжигаешь. Но при этом ждала, как долго я выдержу. — Его губы почти касались её. — Поздравляю. Ответ: недолго.

Он отпустил её и на секунду отстранился, чтобы сесть перед ней по-турецки, на татами, как будто ничего не произошло. Но напряжение осталась. Оно висело между ними — горячее, пульсирующее.

— Хочешь знать, что в этом чае было? — вдруг спросила она, слегка хрипло. Она выжидающе посмотрела на него, но он не удивился.

— Знаю, — просто ответил он. — Я почувствовал это на восьмой минуте. И всё равно продолжил пить.

Она замерла.
Он наклонился ближе, и его голос стал почти ласковым, но с хищной остротой:

— Потому что, Эл... если мы оба в этом состоянии — правила становятся другими.

Он снова наклонился. Его рука легла ей на поясницу — медленно, будто проверяя её реакцию. Она не отстранилась. Но дыхание участилось. Внутри всё уже давно горело, но только теперь — пламя вырывалось наружу.

— Я ведь не нежный мальчик, — прошептал он ей в висок. — И если ты играешь в огонь — будь готова обжечься. Или... раствориться.

Она чуть повернулась к нему, теперь уже ловя его дыхание губами.

— Ты говоришь красиво. Но всё равно был на крючке.

Он усмехнулся, без тени прежнего спокойствия.

— Я просто ждал..

Он резко притянул её к себе, пересаживая на колени. Всё происходило быстро, но уверенно. Не оставляя ей ни шанса, ни сомнения. Она оказалась к нему лицом, её колени обхватывали его бёдра. Сквозь мокрую ткань они ощущали каждую деталь тел друг друга.

Его руки сжали её талию, удерживая крепко, почти властно. Он смотрел ей в глаза — медленно, внимательно, будто вгрызался в её суть.

— Всё это время ты думала, что у тебя власть. — Его губы прижались к её щеке. — Но власть — это не заставить другого желать. Это — держать себя в руках, когда хочется разорвать. А теперь...

Он целовал её. Не как в первый раз — не с жаждой, а с захватом. С утверждением. С жаром победы, которая не вызывает сомнений.
Её губы дрожали, но отвечали. Сначала чуть неуверенно, потом — со всей той страстью, что она так долго прятала за шутками.

Когда он отстранился, у неё перехватило дыхание.

— Это... перебор, — прошептала она, почти беззвучно.

Он усмехнулся, взъерошив рукой её волосы.

— Нет, Эл. Это только начало. Потому что теперь... тебе придётся признать, что ты не держишь всё под контролем.

На секунду её глаза расширились — он поймал её врасплох. Но уже в следующий миг Эл чуть отстранилась, опустилась на пол, ловко подогнув под себя ногу, и вдруг — рассмеялась.

Это был не громкий, звонкий смех. Нет. Он звучал, как тлеющий уголёк в темноте: сдержанный, почти шелестящий, с тенью дерзости, которая заигрывала с огнём. Её плечи слегка подрагивали, пальцы скользнули по щиколотке — спокойно, лениво. В её глазах не было страха. Там был вызов. Будто вся ситуация всё ещё была под её рукой.

Соу молча наблюдал. Он встаял над ней, как тень, и впервые за эти двое суток его губы тронула почти невидимая, злая, уверенная улыбка.

Он шагнул ближе.

С каждым его движением смех Эл становился тише. Прерывистее. Он не угасал — он менялся, теряя браваду, становясь странно нервным. Не от страха, а от нарастающего жара в груди, внизу живота. От предвкушения. Воздух между ними будто натянулся, как струна. Она чувствовала, как от него идёт жар, как напряжение проникает под кожу.

Он опустился на корточки перед ней, не отводя взгляда. Близко. Настолько, что она почувствовала, как его дыхание скользит по её щеке.

— Смеёшься? — Его голос уже не был игрой. Там слышался рокот. — Значит, не поняла, где оказалась?

Она прикусила губу, глаза блеснули — но уже не столько от уверенности, сколько от нарастающего внутреннего хаоса. Его голос, его близость, всё происходящее рушило привычные стены.

— Ты слишком самоуверен, — прошептала она, всё же стараясь удержать свою роль.

Но он уже не играл.

— Нет, Эл. Я просто устал смотреть, как ты дергаешь за ниточки. — Он медленно поднял руку и сжал край её рукава. — Пора показать, что будет, если ниточки порвутся.

Он медленно, почти лениво, подтянул ткань, заставляя её наклониться ближе. Их лбы почти соприкасались. Она видела, как в его глазах отражается не только злость и желание — там была власть. Тот момент, когда охотник перестаёт делать вид, что он в засаде.

Эл моргнула — и впервые в ней дрогнуло что-то непривычное. Неуверенность? Нет. Скорее... признание. В том, что игра, которую она так упорно вела, перешла черту.

— Ну давай, — его голос опустился ниже, — посмейся ещё раз.

Она хотела ответить, но не успела.

— Думаешь, ты выигрываешь? — Его пальцы прошли по её запястью, словно случайно, но слишком задержались, чтобы быть просто прикосновением. — Это ты два дня задавала темп. Теперь — моя очередь.

Смех исчез с её лица, сменившись выражением, которое ему нравилось куда больше: настороженность, пульсирующее любопытство и... интерес.

Он не ждал ответа.

Пальцы коснулись её талии — не обняли, а направили, мягко, но уверенно. Он разворачивал её корпус в сторону, где за раздвижной перегородкой находилась его комната. Комната, где их ожидала не постель — вызов.

— Пошли, — сказал он, почти беззвучно, но в этом слове не было запроса. Только факт.

И она пошла.

Они двигались почти в такт — её шаги сдержанные, его — точные, контролирующие. Ни одного случайного прикосновения — каждое будто говорило: ты играла со мной — теперь я играю тобой.

Он открыл дверь комнаты, и только когда она ступила внутрь, она почувствовала, как он всё-таки коснулся её спины — чуть сильнее, чем нужно, не отталкивая, но будто закрепляя позицию.

И в этот момент она поняла:
Он её не ведёт в комнату.
Он вёл её к себе.

⚠️ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ

От лица Соу:

Я не из тех, кто много говорит. Тем более — предупреждает.

Но если ты откроешь следующую главу, знай: дальше — не просто сцены. Это не милые подколы и не игра в силу воли.

Там — то, что не показано на публику. То, что случается, когда маски падают.
Там — мы. Без фильтров. Без правил.

Если ты был с нами до этого момента — решай сам, готов ли ты идти дальше.

Только помни: после этой главы назад дороги не будет.
Ни для нас. Ни для тебя.

Если  вы пропустите,то  суть сюжета остаётся прежней — отношения между героями продолжают развиваться в рамках их истории, раскрывая характеры и углубляя эмоциональную связь.